Утро ангинным голосом
Кашляет из динамиков.
В старческой телогреечке
Зябнет её спина.
Эльза распустит волосы,
Став непристойно маленькой,
Звонкой, как горстка мелочи –
Вроде и не она.
Ветер по хлипким ставенкам
Перьями бьёт упругими,
И почему-то холодно,
Холодно, просто жуть.
Эльза побудет маленькой.
Птицы седыми дугами
Чертят страницы города,
Воду из окон пьют.
Эльза опять сутулится.
Ей почему-то холодно.
Хочется ей, безрадостной,
Чтоб не она, а ты
Вышел сегодня в улицу,
Где во хмелю и солоде
Бродят под чёрным парусом
Уличные коты.
Выкурив ночь бессонницы,
Словом бы брила матерным,
На тротуаре вырос бы
Холм твоего шмотья!..
Эльза осталась скромницей.
Эльза осталась с матерью.
Вместо неё от сырости
Морщусь сегодня я.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=582113
дата надходження 18.05.2015
дата закладки 27.04.2016
Нас все равно распылят, так давай же начистоту.
Каждый из сотни ржавелых оттенков асфальта
Спелся в моём нутре с твоим спелым контральто,
Сплёлся, как пальцы. Прилип, как репей к хвосту.
Я, вероятно, съезжаю – или кто свёз -
С последних ошмётков ума; я забыл – но помню:
Сладостней брызг твоей крови на грязном бетоне
Может быть только запах твоих волос.
Там, под каштаном, ещё не продали нас.
Мелкий крысёнок надежды купается в сточных водах.
Я погибаю, Джулия.
Мне остаются годы.
И в этом, поверь мне, только твоя вина.
январь 2014
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=538899
дата надходження 23.11.2014
дата закладки 27.04.2016
нами плещут в стакан и болтают, как сладкий чай,
а затем – бросают на пляшущий солнцем рожон.
напиши мне об Альпах, в которых цветет молочай –
там тебя ожидают сорок небесных жён.
напиши мне о синем – озёр чуть округлый шрифт
рассыпается мокрым бисером тут и там.
ты прикреплен здесь: вкручен в спину невидимый штифт.
я – паломником послана в твой рукотворный храм.
напиши мне о мокром – щёк невысохший жар,
прижимаясь к чужому плечу, разорвется дрожью.
ты украден у Альп.
красной шерстью прошита межа,
невлюбленными пальцами выжжена у изножья -
как строка, которую
нет нужды продолжать.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=532999
дата надходження 28.10.2014
дата закладки 27.04.2016
Літо. Морський пляж. Навколо людно і гамірно. Кричать діти, граючись м'ячем у воді, середнього віку чоловік закликає купувати в нього морозиво, звідкись долинають приглушені звуки музики, раз за разом чути "будьмо" і стукіт пляшок. Вже скоро мені стає зовсім нудно від цієї метушні, адже все навколо зовсім стандартне. Змінюються лише актори, а ролі залишаються тими ж.
Мою увагу привернула компанія з восьми молодих людей. Чому я кажу "молодих"? Бо мені аж 21 (ого!), а їм, з вигляду, 17-20. Розмістились 4 хлопця й 4 дівчини парами в тіні пляжних парасольок. Поряд стояла немала сумка, з якої раз за разом діставали металеві бляшанки. Мабуть, пиво. Хоча, важко сказати напевно. Жарти, сміх, плавання, гра в карти та й просто легкий приємний настрій і веселощі. Неважко було припустити, де (в готельних номерах) і чим (ви справді ще не здогадались?) закінчиться для молодих людей сьогоднішній день.
Зовсім поряд (мабуть, через брак вільного місця на пляжі) лежала під палючим сонцем сім'я: огрядна тітка з противним голосом, худий сивий чоловік в старомодних сонцезахисних окулярах і сутулий хлопець (звісно, навіть без натяку на м'язи чи "прес"), якому б я дав років 18. Жирне чорне волосся середньої довжини, тонкі руки і ноги та кам'яний вираз обличчя доповнювали його образ.
Раптом, матір сімейства заговорила:
- Олежик, іди-но покупайся. Тільки не вздумай далеко заходити! Краще он з дітками м'ячиком пограйся. І так вдома цілими днями просиджуєш перед тим своїм комп'ютером. Хоч тут порухайся трохи!
"Олежик", що спостерігав за білявкою з тієї компанії молодих людей (а йому таки дуже сполобалась та дівчина), робить спроби відмовитися.
-Ще чого! Ану марш! Пішов, я кому сказала!
І іде. Швидко, нервово оглядаючи всіх затравленим поглядом, іде до води.
Зважаючи на гучність і писклявий тембр голосу огрядної жіночки, значна частина людей починає посміхатися, а знайома нам компанія заходиться реготом.
Мабуть, "Олежик" багато б віддав, щоб бути серед цих молодих людей. Теж мати дівчину і друзів.
Але... Але він гірший і апріорі був гіршим. Хлопця переконали а він повірив. І все чому? Бо комусь треба бути гіршим.
Олег довго не міг заснути цієї ночі. Уявляв себе поряд з білявкою, уявляв свій відпочинок на морі інакше. А тоді пройшов повз батьків, вийшов з готельного номеру і піднявся на дах, маючи тверду впевненість, що "вже досить". Вночі було зовсім не холодно, але хлопець тремтів. Його зустріли шершавий бетон і спляче місто. Але там, на даху, була ще одна особа. За дивним збігом обставин, дівчина, яка стояла на самісінькому краєчку, маючи такий же намір. Кілька слів змогли зупинити непоправне.
Зранку двоє молодих людей їхали автобусом, а тоді- поїздом. І зовсім не важливо, куди. Адже у світі стало двома гіршими менше.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=511825
дата надходження 17.07.2014
дата закладки 03.04.2016
... іду. Глибоко під землею, по старому тунелі. Десь тут мали б бути рейки. Але їх не видно. В голові дивна порожнеча. Нечасто таке буває. Але коли монотонно переставляти ноги, думки кудись пропадають.
Вже точно пройшло кілька годин з часу останньої зупинки. Чи кілька днів. Годинник, що відслужив мені вірою і правдою багато років, банально розбився. А навколо все той же пейзаж- сірі стіни, з яких давно обсипалась штукатурка, мокра потріскана бетонна підлога, чорна темрява, яку навіть прожектором не розженеш. І я поцентру. Ні. Поцентру темрява. А вже потім я.
Зліва, за ті кілька метрів, на які вистачило світла мого ліхтаря, винирнули двері. "Винирнули" тому, що якась невідома сила вплавила їх металеву поверхню прямо в стіну, залишивши потоки заліза на підлозі, які негайно вкрились іржею. Що б тут не сталося, це було давно. Та, все ж, обережність ніколи не завадить. Дістаю з-за спини свій автомат (звичайний старий калаш з потрісканим прикладом) і поволі просуваюсь далі. А далі грати, що тримаються на замковій дужці, бо завіс давно нема. І сходи нагору. Теж іржаві, як і все навколо. Що тут взагалі було? Завод? Склад? І, найголовніше, що тут зараз є?
Не піднімусь наверх, не взнаю. Тут все просто. Або я темряву, або вона мене.
...іду. Тепер сходами. З кожним кроком все важчає рюкзак за спиною, все нижче опускається зброя в руках. Але я пересилюю себе. Треба йти. Тупіт моїх ніг по металу чути було далеко. І... І все. Далі нічого передбачати не стану. Недостатньо інформації. А з темряви, ніби, виглядає червоними очима здоровенний пес. З тої страшної розповіді, яку розказував друг, коли ми сиділи біля вогню. Але не до спогадів зараз. Навколо посвітлішало- залишилось ще кілька поверхів.
Я опинився в велетенському залі. Ангар? Ні. Швидше, цех. Проіржавілі купи заліза стояли в кілька рядів, деякі труби, що колись звисали зі стелі, зараз опинилися на підлозі разом з бетонними плитами. Вікон передбачено не було, але дальній край споруди, що обвалився і чисельні дірки вгорі давали трохи світла. Я заховав ліхтар, про що зразу і пожалкував, коли спіткнувся. Зате стало зручніше автомат тримати. Я саме збирався рушити далі, коли почув ЗВУК. Не капотіння води, не власне дихання, не скрипіння металу. Сторонній звук. І він наближався. Значить, звук знав, де я. Що ж, чекатиму і молитимусь. Хоча ні, це не в моєму стилі. Визираю з-за колони. Попався! Приціл, палець на курок.
Стоп.
Це ж...
Ні, не може бути.
Це...
Це дівчинка.
Років шести, не більше. Бруднувата(хто б казав), з довгим волоссям, боса, вдягнена в щось середнє між старим одягом і мішковиною.
-Як ти сюди попала? - мій голос здається чужим. Давно не говорив. І жінок давно не бачив. А навколо нікого- батьки не дозволили б їй так виглядати. Вона не зможе чинити мені опору. Вона ж голодна. За хавчик щозавгодно зробить. Навіть заставляти не доведеться. Вона тут з цього і живе. Точно.
-Ми тут жили. Я, тато і мама. А тоді прийшли злі люди, хотіли забрати...
Дівча розказувало все дивно спокійним тоном. Цікаво, скільки вона вже тут?
-...стріляли в тата. А маму забрали з собою. Я заховалася, і вони пішли.
-Хочеш їсти?
-Хочу!
-Давай так, я віддам тобі половину своїх запасів, але ти...
До чого я докотився? Це ж звичайна дитина. Ще й народжена "після", а не "до". Я ж завжди хотів справедливості. Так, зараз "після". Але хіба вона на це заслужила? Ні.
-Я що?
-Ти маєш вмитися. Домовились?
А заодно я побачу, де тут є нормальна вода і наповню пляшки. Хоча, чого було прямо не спитати? Звичка.
-Ага.
Дівча побігло так, що я ледь встигав. Виявилося, що "нормальної" води нема. Тільки дощова. Ну, краще вже так, ніж смерть від спраги. Знімаю рюкзак. І мимоволі розминаю втомлені плечі. Витягую вміст і розкладаю по підлозі. З їжею справді негусто. Дві консерви, останній армійський сухпайок і трохи сухарів, на які моя нова знайома кидає промовистий погляд. Їмо швидко і мовчки. Мала- бо голодна, я- бо звичка.
Коли з вечерею покінчено, дівчина веде мене до малої кімнатки(теж без вікон). Мабуть, тут була "підсобка" чи кабінет директора. Саме тут мала облаштувала ліжко з тканини і старого матрасу. Як не дивно, двері збереглися досить добре, створюючи видимість захисту. Лягаємо одягнені. Я кладу автомат поряд. Навколо знову тиша.
Доводилось ночувати і в гірших місцях. Це п'ятизірковий готель, порівняно з тим же тонелем. Але я ніколи не можу заснути, не викуривши сигарети. Єдине, що з'єднує зі старим світом. В пачці остання. А якою ціною вона, ця пачка, мені дісталася... Тихенько піднімаюся, витягую з кишені ліхтарик і виходжу зі спальні. В залі (так я назвав велике приміщення) холодно. Чомусь тягне піднятись повище і розвідати обстановку. Знаходжу іржаву драбину, до якої від холоду прилипають руки. Менше хвилини, і я вже на площадці під дахом.
Клацаю запальничкою, легені наповнює знайомий запах. Розслабляє. Смакую і насолоджуюсь. Може, це востаннє.
Навкруги, скільки сягає око, іскристий-іскристий сніг. Переливається, відбиваючи місячне світло. А якщо різдво сьогодні? А що таке різдво? Ніщо. В світі "після". До чого ж ми дожилися... Чомусь згадались лінії з металевих коробок. "Машини". Так їх називали в "до". А тепер потреба відпала. Може, десь там, зверху, люди теж стали непотрібними? І нас залишили іржавіти на узбіччі, щоб загинути через кілька метрів. Зате в русі. Покладаючись на власні сили.
Я не мав сім'ї. Була дівчина зі світлим волоссям. Так і не встиг завести дітей. Не мав можливості виховувати. І от, зараз, маю дівчинку. В "після". Доля любить іронію. Шкідливо думати про старий світ. Раніше треба було думати.
Сигарета скінчилась. Важко буде завтра. Ще й всю їжу малій залишив. Забрати? Ні. Має бути хоч щось, що зробить мене людиною навіть тут.
В пам'ять світловолосої дівчини, ім'я якої я забув.
Коли я прокинувся, малої поряд вже не було. І часу її шукати теж. Я поспішив до виходу на вулицю. За дверима був звичайний літній день. Обабіч сходів на дворі зеленіли два дерева. Залишки забору з колючим дротом, ворота, що лежали на землі, воронка на місці пропускного пункту, що заросла травою,- все свідчило, що колись тут йшов бій.
-Здоров. А ти якраз вчасно.
Мій співрозмовник- чоловік в старій воєнній формі з густою чорною бородою. Ми з ним схожі. А от калібр зброї різний. В Артура СВД (снайперська гвинтівка Драгунова), через приціл якої він і дивився в бік виходу із заводу, лежачи на підлозі.
-Здоров. Що там?- запитав я.
-Ех... Сам глянь. На дванадцять годин. Вісімсот метрів. Біля бензоколонки.
Коли Артур каже "ех", це означає, що все дуже погано. Довелось розміститись поряд, на грязній підлозі. Давно такого не було. Десяток людей. В усіх однакові пов'язки з черепами , що закривають нижню частину обличчя. Ніколи не міг розібратися в назвах усяких-там балаклав та бандан. Помилки бути не могло- це якийсь з кланів. Банда? Ні. В новому світі, де люди живуть наодинці, таке об'єднання- справжня армія!
-Що робити будемо? Чого ти просто їх не перестріляєш звідси?
-Чим? Ех... Були б патрони... - рюкзак Артура переживав точно не найкращі часи.
Тим часом, бандити розташувались на відстані кількох метрів один від одного і почали рухатись в наш бік.
-Колишній спецназ. І то воєнний. Бачиш, як розсипались по місцевості. - Артур взяв в мене гвинтівку і закинув на плече,- пора звалювати. І то швидко.
Далі все відбувалось швидко. Ось ми підхоплюємся і вриваємось до цеху, перестрибуєм через уламки верстатів, я кричу:
-Мала, виходь. Мала. Сюди бандити ідуть. Виходь. Ідем зі мною. Мала! - так дивно вимовляти "бандити" вголос. Ніби в старому мультфільмі. Мультфільмі про те, як я побув татом.
Артур питає, що зі мною і каже заткнутися. Ехом долітають вибух гранати і постріли. Кулі свистять у повітрі. Ми вистрибуємо через дірку в стіні. Починається ще один день в "після".
І чому я не запитав, що(кого) вона їсть?
Маленька дівчинка з темряви.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=531592
дата надходження 21.10.2014
дата закладки 03.04.2016
На часах – аккурат время ла́занья Гелл в окно,
И брезгливые пальчики ночи одёрнут шаль.
Мы не будем о грустном. Сегодня у нас смешно –
Дай же Бог, чтоб никто смеяться не помешал!
Нас укроют вспотевшие стёкла и кухонный пар,
Близость пола протянет якорь братской руки –
Мы не будем о грустном. Слезает печаль, как нагар.
Я – внутри, ты – вовне, и мы так неприлично близки…
Мы не будем о грустном, давай? Будем звёздочкой в вареве снов –
Не двумя, а одной, нежно осью врастая в ось…
На часах – аккурат время лазанья Гелл в окно.
Залезай же, малышка. Погрейся. Ведь там – мороз…
Я кормлю твоим именем всех бездомных собак,
Насыпая им пригоршню букв и кусок колбасы.
Я влезаю в любую из сплетен, в любую из драк
И, счастливая, принимаюсь за всех голосить…
Мы не будем о грустном, давай? Я ласкаюсь гибкой спиной
И влезаю в ладошку, мурлыкая венский вальс.
На часах – аккурат время лазанья Гелл в окно,
И сегодня, пожалуй, я познакомлю вас.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=543863
дата надходження 15.12.2014
дата закладки 23.03.2016
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=
дата надходження 01.01.1970
дата закладки 23.03.2016
Февраль – как какао: сладкий и быстро сбегает,
Только успей слизать душистую пенку.
Герда о Кае, от выпитого икая,
Тихо скулит в каморке за тонкой стенкой.
Каю уже двадцать два. Он неглуп и тонок.
Мачеха нежно взъерошит модную стрижку…
Каждое утро он едет мимо их дома.
Герда не видит: ищет глазами мальчишку.
Герде уже шестьдесят. Она любит кино и юбки,
Гладить собак и дарить красивые вещи,
Курит, как печка, ругается матом в трубке –
Самая чумовая из всех моих женщин.
Герда ведёт «кадиллак» и колонку о моде,
По вечерам мы пьём Бэйлис и смотрим видик.
Кай в двадцать пять ушёл к кришнаитам, вроде.
Больше его ни разу никто не видел.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=560975
дата надходження 20.02.2015
дата закладки 23.03.2016
Мой черный друг стоит на руках и пытается идти на них, но такой же черный ветер, как и он сам, говорит, что это у него не получится, и он падает. А затем он снова встает на руки – и снова падает. Снова и снова, ему это не совсем нравится, так как руки его были сильными.
Моего черного друга звали Неус, и он никогда не произносил своего имени вслух. Он не любил это слово, а, впрочем, он вообще не любил никаких слов. Он умел разговаривать с небом, с дождевым небом, с ветром, песком и еще со многими такими вещами, которые понятия не имеют о словах. И поэтому жизнь его складывалась как нельзя лучше.
Неус в который раз посмотрел на меня, но продолжал мучить свои руки, а иногда застывал взглядом на черноте вокруг, хотя она была привычной.
Там, где Неус был моим другом, всё было черным. Я никогда не мог понять, почему это так. Кажется, я просто это знал, я знал, допустим, что, смотря на небо, оно будет однозначно черным. Смотря на Неуса, я знал, что он черный. Хотя он в свою очередь это вряд ли знал, и никто, наверное, не знал этого, кроме меня. Она (эта чернота) попросту существовала. Вне их взгляда, кожи.
Но там, где Неус был моим другом, я не чувствовал себя черным. Я не чувствовал себя никаким другим, но главное было то, что я был не_черным. Поэтому там, где Неус был моим другом… единственным моим другом был Неус. Возможно, он мало это понимал, я уверен, что он не осознавал даже того, зачем встает на руки и пытается идти.
…Ровно после того, как солнце (я знал, конечно, что оно тоже черное) заденет черную кожу моего друга, он тут же вскакивал и пытался найти своё оружие. На самом деле это была обычная палка, но он считал, что это мощнейший артефакт в борьбе со скотом, который ему приходилось пасти после того, как солнце коснется его черной кожи.
Он искал палку. Мне казалось, что это было каким-то особенным для него ритуалом, ведь он искал ее каждый день, каждый день он мне отдавал ее в начале, в самом начале солнца, якобы под присмотр, а в конце солнца искал палку с такими глазами, что, думаю, никакого оружия в борьбе со скотом ему совсем не нужно было.
И Неус всегда находил ее. Может быть, ему надоедали эти поиски, или надоедал собственный же взгляд. Или я. В завершение «ритуала» он всегда подходил ко мне, касался своей черной кожей… меня и вытягивал почему-то обе руки. Наверное, он хотел в очередной раз показать, какие они у него сильные. Я протягивал ему палку и смотрел в его глаза. Мне казалось, что и они были черными. Нет, я знал, что они черные, но мне верить в это не хотелось с каждым днем все больше. Ведь это был мой друг Неус. И неважно, что мы находились там, где он живет.
..Была ночь и была черная ночь. Так начиналась книга моего друга. Он не знал, что такое книга, да и слово «ночь» было для него особенным. Я научил его писать книги, правда, он делал это не так, как обычно их пишут. Мой друг Неус делал это где-то вне себя, и здесь он совершенно соригинальничал. Было бы глупо, если б книга начиналась так: не было ни ночи, ни черной ночи, был я. Ну, и такому я не мог научить моего черного друга. Это не делало бы ее черной. И там, где Неус был моим другом, это скорее выглядело бы как отсутствие кожи у, допустим, деревьев и даже неба.
Я знал только начало его книги. Этого было вполне достаточно.
…Всё случилось тогда, где у моего друга Неуса глаза стали белыми. Он, естественно, не понимал, что такое цвет, да и вообще там, где моим другом был Неус, такое понятие как цвет было где-то совсем не там.
Глаза Неуса стали белыми…
…Я видел дома. Одинокие черные дома, набитые одинокими черными людьми. Правда они верили в то, что были не одинокими, они смотрели, как уходят птицы, и старались вместе помочь им, помочь поверить в возвращение.
Я видел все там, где заканчивалась музыка, музыка усталых душ, и невозможность последних движений.
Я видел, как бегут насекомые, их усталые лица напоминали лица облаков, теряющие их на полпути.
Я видел всё это. И там, где моим другом был Неус, Неус не видел ничего. Его глаза стали белыми.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=264803
дата надходження 13.06.2011
дата закладки 31.05.2015
veritas vincit
поэма. про принцессу на грязном коне. посвящается другу. прими сей дар во нашу память о великом модильяни.
и никогда не смей спрашивать у бога, зеркала, соседа, люблю ли я тебя.
нет ничего бренней и бревнёвей этого рождённого в нынешней пурге младенца.
я всё равно никогда не верну тебе отца,
каков бы эдипов комплекс не существовал сладко,
на всё поцелуй ножий, и я не собираюсь в нём что-то менять,
даже самую малость-
ты моя сила.
за которой хочется ухаживать.
часть первая. «совместное подышание на свежем мозгдухе».
или, почему я должен считать себя виноватым в своём счастье?!
когда, помимо всего прочего, я ещё и чувствую. и тебя. и рядом. и счастливой.
Стало что?
Отринул гору камень.
Вспрянул кто? Да я с тобой.
Слово. Co-Земля. Звезда, что рядом с нами.
Нищее.
Открытый дом родной.
Путь его куда?
В неумолканье.
С камнем путь, и вместе нам идти.
Сердцем с сердцем.
Тяжко сочетанье.
Тяжелея, лёгкость обрести.
Пауль Целан
беззвёздным. утромно пришла ты во мне
и судьбе – всё стало понятно кто,
что бездны совсем не трагедии
себе, как стоит бояться за поцелуй.
целый. красной пыльцы
сердца
сердца
наполнила вожделением рыси
и сквозной. саквояжной. серьёзной.
припомнила: что уж были вдвоём, да дороги трусили
твой, прятать в пыли цветок…
оснеженная! выпадали трусики с карусели
и тепла… тепла твоя речка, лучами веток
бессонного дерева
спала
листва пешеходного перехода
мы застряли
как бешеные собаки во время исхода –
плакали
входы
плакатами
новой схудьбы.
но златами поцелуй наш
не сшивал нити горбов
в году вещих касаний
также должны быть промедления
«не найду» -
и нежны.
не смей! и ещё… берёзковые молнии,
храня дубовую мудрость бабочек,
светлей, что внизу живота и полные -
для меня, вылетают сачками
слов, убитого поэта
и легки... легки теперь груди твои -
птицелов. И не думаю, о дальнейшей ноге -
реки... замёрзли. лёд. и весёлый крокодил,
жрёт рыбаков. как скучных дельфинов. что съёжили йогу…
призыва! И целая армия душ моих атеистических
сохранена. богом. самого первого бога.
ивой же, распущенной до плача -
не имена! и не фамилии – родами.
с нами!.. слезы прекрасной
все! изсливания дамы
в свет! И нет этому солнцу божественного предела –
дым. за окном. сверчками.
рядами — гасит ночи истерику
о желании одиночества водки и баяна –
опрокидываешь
на себя
желанную молочную рясу
и куря:
сперму человеческую
в летнем саду
весенней не вырастить…
ноченька! дай же возле тебя присяду
на покрывало счастливых размышлений.
только не двигайся - распластаюсь
совой. игрой чувств. вымышленной?!
дольченька! вымышцленной! ибо туши наши так задушились на славу,
что укрыли… собой даже рассвет
землёй. он перестал пахнуть,
но тебе не выстроить из себя избавление от страсти
под чаши холодные полуночного бреда
любви... мортиру ощувств, порох встречи вновь рисует гласным…
нашим, произрастающим из Ниагары голосом свежего демона,
твои сортир чистические песни про благовония из глаз,
папко влюблённых в своего невода
вылавливающего
нас из зыбкого болота не до
в достаточность
парнаса, двух шей лебедей
кузнецом
скрученных в ожерелье
кутузову
во вручение женщине -
куртизанке,
а не императорской пощёчине.
именинница! ты само воплощение безумной идеи -
стелется – метелисто интим…
панихидное?! но ты сделала из него индивидуума.
и светлое. в вечное, что у меня когда-либо отбирали
вдовушки – им больше не знать наших противоречий и мандариновых
девочек. всю зиму, а не только под год новый,
отцовские - будут троиться традиции, но
соловьиная печаль пчелы не будет слёзной.
замерло. всё миражное замерло вокруг твоей косички
заступнице. только и наступающей на грабли огородные,
богородице ненужные на небесах, в мужской маячке мокрой
и с серебряном поцелуем,
погасшего золота
светлейшего поэта
такая! только такая мне и нужна помощница
меня. разливающая как ртуть на потолке,
рыдая о страстных мошенниках
коня.
и знахарок. про малиновое поле в руках -
корешок об оплате.
подарок?! любимая, он на чёрных фламинго небом разорвался…
платок?! давай расплатимся вместе. другой жидкостью…
и взглядом, встретившись с дорогой подсознания -
«коснусь – не проснусь» - стало милой фобией жида, и
садом, вышел из женщины грешный сад.
клянусь, ни одна молитва, так не пахнет мысли движением
и чадом – беременным огненной жизни холодным кинжалом -
не вернусь. твоя зублыбка в моём переживании -
унылый сталин.
и мечты. ни одной. даже под старость, мечтающей о липосакции;
милый, я тебе нравлюсь?
ты отвечаешь сама
ночи, напоив ирландским виски,
во сне подобрав сонверный нарядик -
очи подпираешь мои суеверными спичками, и горишь -
в вине утопив и нелюдимости обрядик.
просит! и на ногах тебя носит моя любимая грешница.
судьбы. успокоив собой даже мудрость прошлого,
приносит тебя ко мне ветер
мольбы совершенного
за наш метр
грязного
секса
и всё так… напористо
чисто
как ни одна уборка
в мавзолее
смею. почему не смеюсь над пролетающим над нами бобрами?!
моей, потому что назвала тебя совесть яблочной золы,
а я умею… веру воскрешать спрессованными ночами.
не сметь так, говорить о твоём теле?! о паутинке зла,
умножая, как я в ней не философ?!
молить?! к исчезновению даже голитв из обихода дня?!
Такая как ты, заслуживаешь, наверное, и смерти
убить. у тебя шикарная терраса…
хоть и ни мгновения
провели на ней вместе
спектакль нагревания
будущего
пели птицы как на ярмарке
люди
летают в небесах
ну и пусть
нет ничего зазорного в падении бесов
и ключа
в твоих губках керосиновых,
летя,
закрывающих мой дом на засов
мыслей,
признаться которые могут болезнью
и мы
никогда не увидимся больше вболь
некогда нагую. удивительную. боящуюся. вольную…
когда нас так трагически ещё рассмешит софокл?!
не возвращайся великий савок.
просто спеши ко мне
моя… с люиной скорость –
одинаковая
и днём, и ночью,
и до, и после
прочность
хмеля
х, мела… порочность
смелой
юбкой
взлетевшей
во стыд
ещё в прихожей
собора
расходящихся
с душою
кож
и что, что получили взамен только любовь.
когда до этого
неисправимо больно
устал стучать в её окно
сейчас же
мечта ревёт и рвёт в клочья
свою карету
и по дороге из дынных шкурок
скользит наш звездочёт,
рисуя звёзды,
на пару со своею душенькой
в животик тебе
нас, оставляя не спущенными
на воду
корабликами бумажными
очевидными детьми
и славься!
говорит гиппократ тебе,
лёжа в тени паруса
твоих распущенных волос обета
мели всебрачия…
и, конечно же, ты понимаешь, о чём молчит моя пена –
вена, для враждующих барок,
несущих в себе дорогое спокойствие –
вени. вени, мой неопрятный судья!
нас вылечит только любовь.
и тебя. и меня. и себя. и всех. но только любящих
самостоятельно
даже под мостовой, выстраивающихся в очередь ищущих
свою самку
дарвин же не из-за своей смерти,
сказал, что выживает сильнейший…
и это не спасительный колокол, или поэтическая блесть –
правда. одна. маленькая. правда. о великой чести –
звени!
а когда-нибудь, я напишу и о бунтующем горе…
по тебе.
лазая
ещё и поцелуем встревоженным
за свою дальнейшую участь
превращающуюся уже
в кокос разбитый
и утративший
молоко
исцеляющее
ибо всё так просто
как души целуются –
звени!
и да пусть и их дети
не будут долгожителями.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=584286
дата надходження 29.05.2015
дата закладки 29.05.2015
акварелится восход,
тих и робок.
клеит мальчик звездолёт
из коробок.
дважды два – готов припев:
за работу!
покорить небесный зев
черноротый!
а вокруг – седая мгла
гуще, гуще,
хмурят неба зеркала
злые тучи.
клеит мальчик звездолёт,
и всё хлеще
за окном вороний слёт
рукоплещет.
ниже на два этажа
ночью синей
шепчет девочка, дрожа,
его имя.
звёзд, что ищет вдалеке
её странник,
у неё на потолке –
чемоданы…
сохрани, спаси, прости
его, ветер!
звездолёт летит-пыхтит
прочь от света.
а вокруг – бурлят, толкут
кривотолки,
жалят языки иуд,
как иголки.
тени по углам вострят
зубки клещьи –
и дрожат, дрожат, дрожат
её плечи…
но цветут в окне сквозь плач
звездоцветы:
к ней летит её лихач
на комете.
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=508314
дата надходження 30.06.2014
дата закладки 18.02.2015
Коли твоє сонце,
Засліпить мене до останку,
Я відкрию навстіж віконце,
Щоб усміхнутись юному ранку...
Коли твої зорі,
Стануть маршрутом у невідомість,
Я залишусь у покорі,
Віддавши у користь жертовність...
Коли твій дощ,
Розкаже про наболіле,
Прокинеться в мені морж,
Що розділить чорне і біле...
Коли твоя веселка,
Заставить мружити очі,
Із видінь повстане мавка,
Що заполонить дні і ночі...
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=514928
дата надходження 01.08.2014
дата закладки 18.01.2015
: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=
дата надходження 01.01.1970
дата закладки 05.08.2014