Гигантский завод-призрак - разграбленный, разобранный до последнего винтика,
источал запустение и хаос одновременно. Эдакий Чернобыль, безликий, безмолвный и
не всякая птица долетит до середины ().
Никто не помнит, когда она появилась здесь, эта тощая, рыжая *** с постоянно
порожними, разодранными в кровь сосками. Двуногие подкармливали её. Народ
суровый, немногословный, в брезентовых робах и копоти, они скорее напоминали чертей из преисподней, похожих друг на друга как две капли воды. Лайма научилась различать их. Здесь люди переплавляли сталь, вернее - металлолом, какие-то трубы,
кровати, утюги и прочее. Время от времени в печи что-то взрывалось, раскалённый смерч вздымался к потолку и огненный дождь обрушивался вниз тысячами капель. Горе тому, кто не успевал спрятаться. Люди привычно бросались врассыпную под козырьки и ниши. Лайма пугалась вместе с ними, но скорее за компанию. Ей нужна была еда. Как воздух. Восемь балбесов - абсолютно разных, но одинаково постоянно голодных. О, эта особенность сук приносить в одном помете потомство от разных кобелей не интересовала двуногих, но они знали, что щенки где-то есть. Лайма судорожно заглатывала еду и мчалась в логово. Пара-тройка спазмов и содержимое её желудка оказывалось на полу и исчезало в весёлой кутерьме из хвостов, ушей, мордашек и ещё черт-те чего. Ну а Лайма... Она уже спешила назад, в литейный, за своим, собачьим счастьем под названием Жизнь.
