«Я уже давно не помню, как это – любить. Не помню, как греет изнутри нарастающее чувство и как рвется наружу беснующееся сердце. Знаю только, как согревает внутренности жидкость сорокоградусной крепости. Помню, как кто-то касается своими губами моих губ, и это механическое действие ничем не отзывается внутри. А внутри по жилам растекается жидкость сорокоградусной крепости, и становится так…» - Она пишет мелким убористым почерком с завитками в старой пожелтевшей тетрадке.
Она хочет написать еще что-то, но мысль плутает и теряется. Она откладывает перо и выглядывает в окно. За окном темно-синее небо уже готово поглотить остатки света, но свет, будто не желая уходить так быстро и нелепо, еще прячется в складках горизонта. На небе сгущаются облака: они стягивают весеннюю сырость, как огромные губки, и набухают.
«Сегодня пойдет дождь» - думает Она. Она не любит дождь. Худая крыша Ее башни тоже не любит дождь и всегда плачет в подставленные миски, когда ему вздумается обрушиться на ее ребристое тельце. А особенно дождь не любит Ее домашняя кицунэ Мартышка. Когда идет дождь, Мартышка поджимает пушистый хвост, дрожит и фыркает, проклиная непогоду. «Хорошо, что Мартышка спит на кресле и не знает, что сегодня пойдет дождь» - думает Она.
Она вздыхает и садится за печатную машинку – сочинять слащавую статью о волшебных палочках «Питерсон и Патерсон». Эти палочки, надо признаться, совершенно ничем не выделяются. Но по слухам, сам господин Питерсон (или Патерсон, поди, разбери, кто из них кто) заплатил Ее газете неприлично большую сумму, так что Шеф сегодня скакал по редакции, как бешенный пикси, потирал руки и напевал что-то из Флойда, особенно подчеркивая строку «We call it Riding the Gravy Train», а потом поручил ей блеснуть талантом ради «господинов с волшебными палочками».
Ей противно.
Часовая стрелка скользит по циферблату, приближаясь к восьмерке. В восемь всегда приходит Принц. Принц большой и мягкий. Он всегда был большим и мягким, а после частых посиделок с элем в Королевском баре на Мятной улице стал еще больше и мягче. У него слегка редеют волосы, и чтобы скрыть постыдный недостаток, он всегда зачесывает их набок, и решительно все при виде такой прически понимают, что у Принца редеют волосы.
Принц всегда приносит коньяк и розы. Она ненавидит розы. Она пьет коньяк, чтобы не помнить, что она ненавидит розы. Принц говорит о делах. Он так любит говорить о делах, будто действительно считает, что дела хоть как-то от него зависят. Она приучила себя каждые 10 секунд вставлять в разговор сосредоточенное «угу», и Принц до сих пор считает, что Ей с ним интересно.
После двух-трех бокалов Принц елейно смотрит в Ее глаза и говорит какую-нибудь шаблонную глупость. Она знает, что будет дальше. Ей противно. Она ссылается на работу, насморк и нарушенные биоритмы и просит его уйти. Принц забывает на столе недопитый коньяк и трусит к выходу. Сейчас он и вовсе кажется большим и мягким.
Дверь со стуком закрывается, и Она считает ступеньки под его грузными шагами. Во сне дрожит Мартышка. За окном небо полностью затянуто набухшими тучами и похоже на махровое полотенце. «Сегодня пойдет дождь, - думает Она. – А завтра зацветут нарциссы». Она гасит свет и ложится спать. Она очень любит нарциссы.
март 2009
