Наталья Васильева (Цыгичко)

Потолок

Середина  лета.  Полдень.  Жара.  По  комнате  бегают  солнечные  зайчики,  в  открытое  окно  ветер  доносит  детский  смех  со  двора.  «Спи!»  –  говорит  мама.  «Спи!»  –  шепчет  бабушка,  но  сна  ни  в  одном  глазу.  Тебе  так  хочется  пойти  во  двор  кататься  на  качелях!  Но  надо  лежать  и  пытаться  заснуть  –  тихий  час  никто  не  отменял.  
Ты  снова  и  снова  рассматриваешь  потолок,  и  в  его  трещинах,  пятнах,  причудливых  узорах,  разводах,  которые  время  оставляет  в  отживших  свое  квартирах,  видишь  карту  страны,  только  твоей  страны,  где  есть  горы  и  реки,  долины  и  леса,  и  никто  не  знает  о  ней,  кроме  тебя.  Ты  мечтаешь  о  том,  чтобы  попасть  в  нее,  чтобы  кататься  на  пони,  есть  сладкую  вату  и  делать  все  то,  что  запрещают  взрослые.  Грезы  приносят  на  своих  крыльях  легкий  послеобеденный  сон,  и  ты  засыпаешь.
А  потом  приходят  гости  –  взрослые  дяди  и  тети,  о  чем-то  говорят  так  серьезно,  что  хочется  вмешаться  в  их  разговор.  И  ты  крутишься  между  ними,  пытаясь  привлечь  их  внимание,  перебиваешь,  громко  рассказываешь  им  о  своем,  детском.  Наконец,  все  их  внимание  приковано  к  тебе,  ты  читаешь  стишок,  который  выучила  в  детском  садике,  поешь  песенку.  Гости  хвалят  тебя,  родители  довольны.  Наконец,  гости  спрашивают:  
-  Сонечка,  а  кем  ты  хочешь  стать,  когда  вырастешь?  
-  Арррртисткой!  –  отвечаешь  ты,  да  так  уверенно  и  громко,  что  все  начинают  смеяться,  а  ты  обижаешься  и  дуешься  –  до  первой  конфеты.

В  школе  учителя  в  один  голос  говорят  родителям,  что  ты  способная,  но  растерянная  девочка,  часто  отвлекаешься  на  уроке,  смотришь  в  окно,  рисуешь  картинки  на  полях  тетрадей  (даже  контрольных!),  читаешь  под  столом  книжки.
Ты  часто  опаздываешь  на  уроки  –  долго  лежишь  в  постели,  мечтая  о  чем-нибудь  сказочном,  пока  не  тормошат  родители.  Ты  уже  большая,  но  тебя  до  сих  пор  отводят  в  школу  и  забирают  из  нее.  «Наша  девочка  очень  мечтательная,  вдруг  дорогу  не  в  том  месте  перейдет»,  –  беспокоится  мама.

Так  тянулось  до  семнадцати,  а  там  –  большой  город,  институт.  По  утрам  совсем  не  вставалось.  Первые  пары  придумали  идиоты,  на  них  все  равно  никто  не  ходит.  Ты  лежишь  в  кровати  до  тех  пор,  пока  не  занемеет  спина,  и  мечтаешь  о  том,  что  наденешь  сегодня  красное  платье,  пойдешь  по  улице  и  встретишь  Его,  и  у  вас  будет  большая-пребольшая  любовь.
И  еще:  ты  станешь  известной  актрисой.  Или  певицей.  Или  писательницей  –  не  суть.  Ты  чувствуешь  в  себе  нечто  «этакое»,  но  еще  не  знаешь,  что  именно.
Но  для  того,  чтобы  надеть  платье,  выйти  на  улицу,  чтоб  хотя  бы  дойти  до  института,  нужно  встать.  И  ты  встаешь  –  ближе  к  двенадцати  –  ведь  ты  же  не  лентяйка,  не  лежебока,  а  просто  мечтательница.  Но  полдень  –  это  уже  не  утро,  а  день,  а  где  день,  там  и  вечер,  и  ты  решаешь,  что  пойдешь  на  пары  завтра,  никуда  они  не  денутся!  Как  лунатик  ты  бродишь  по  комнате,  потом  берешь  в  руки  книжку,  но  ей  недолго  остается  занять  тебя:  вот  ты  уже  смотришь  в  окно  и  гадаешь,  на  что  похожи  облака  (ты  знаешь  столько  их  форм  и  цветов,  что  можешь  прочесть  лекцию).  Потом  ты  рассматриваешь  потолок,  качаясь  на  стуле,  выискивая  взглядом  новое  пятно  или  трещину;  но  нет,  все  по-старому.  Ты  можешь  с  закрытыми  глазами  нарисовать  карту  потолка:  из  правого  дальнего  угла  веером  расходятся  пять  трещин,  вокруг  люстры  –  пятно,  похожее  на  кляксу,  а  над  дверным  проемом  какой-то  шутник  оставил  отпечатки  босых  ног:  четыре  следа  правых  и  три  левых,  размер  43-44.  Ты  вспоминаешь  свою  сказочную  страну  из  детства  и  тепло  улыбаешься.
Этот  период  своей  жизни,  голодный  и  беспомощный,  ты  потом  назовешь  самым  счастливым.  В  это  время  ты  писала  стихи  и  чувствовала  себя  великой  поэтессой,  хотя  никто  не  хвалил  и  не  ругал  их  –  ты  никому  не  показывала  заветную  тетрадку.  Ты  писала  статьи  в  студенческую  газету,  иногда  у  тебя  получались  неплохие  рассказы,  и  ты  не  сомневалась,  что  со  временем  станешь  членом  Союза  писателей.  Тебе  давали  первые  роли  в  театральном  кружке,  а  когда  ты  пела  в  душе,  то  всегда  попадала  по  нотам.
Ты  чувствовала  себя  счастливой  (все  получалось!)  не  смотря  на  то,  что  уже  забыла,  сколько  дают  стипендии.  Родители  помогали,  чем  могли,  то  сумку  передадут,  то  денег  подсунут,  а  добрая  мама  всегда  положит  конфет  в  карман  куртки.  Папа  и  мама  никогда  не  ругали  тебя  за  двойки  и  прогулы.  «Молодая  еще,  глупая,  пусть  живет,  пока  живется,  будет  еще  горе  на  ее  веку»,  –  говорили  они.
Незаметно  учеба  подошла  к  концу.  Какое-то  время  ты  ищешь,  и,  наконец,  находишь  несложную  работенку  с  не  очень  нищенским  окладом.  «Это  все  временно,  я  найду  что-нибудь  получше,  поинтересней»,  –  говоришь  ты  всем.  Родители  вздохнули  спокойно  и  ушли  на  пенсию,  а  ты  ходишь  челноком  «дом-работа,  работа-дом»,  и  чувствуешь  себя  сносно.  Твоя  творческая  жизнь  замерла,  но  ты,  устав  фонтанировать  энергией,  радуешься  спокойствию,  как  тебе  тогда  казалось,  недолгому.
Теперь  по  утрам  не  поваляешься,  надо  вставать  и  идти,  вставать  и  идти,  иначе  будет  нечего  есть.  Но  это  обстоятельство  не  мешает  тебе  мечтать  по  пути  на  работу  и  с  нее.  Ты  постоянно  теряешь  зонты,  ключи,  кошельки,  и  разные  мелочи.  На  работе  ты  рассеяна  и  невнимательна,  а  иногда  просто  «выключаешься»,  глядя  в  окно  выпученными,  немигающими  глазами.  Но,  тем  не  менее,  тебя  любят  –  за  доброту  и  широту  души.  Ты  втягиваешься  в  рутину,  осваиваешься  в  болоте,  и  работа  начинает  казаться  тебе  интересной.
Но  самый  главный  ее  плюс  –  монотонность,  поэтому  голова  практически  не  загружена,  и  ты  целиком  и  полностью  уносишься  в  мир  своих  фантазий.  Какие  замечательные  сказки,  истории,  картины  ты  рисуешь  в  воображении!  Сколько  великолепных  идей  теснится  в  твоей  голове!  Иногда  ты  делаешь  попытки  записать  хоть  что-нибудь  из  своих  фантазий,  но  все  твои  истории  столь  тщательно  продуманы  
(герои,  фразы,  начало  и  конец,  мельчайшие  детали),  что  на  бумаге  писать  уже  нечего  и  неинтересно.  Ты  можешь  выдавить  из  себя  пару  строк,  но  это  дается  тебе  таким  трудом,  что  ты  бросаешь  их,  чтобы  больше  никогда  к  ним  не  вернуться.
Ты  разностороння,  как  Леонардо  да  Винчи,  и  чувствуешь  это,  но  не  предпринимаешь  попыток  реализовать  себя,  ведь  гораздо  легче  придумать  историю,  даже  рассказать  ее,  чем  написать  так,  чтобы  все  было  понятно  не  только  тебе,  но  и  другим.  Ты  вышиваешь  гладью  и  крестиком,  шьешь  и  рисуешь,  занимаешься  любыми  поделками,  любишь  петь,  и  конечно  же,  без  конца  придумываешь  сюжеты,  героев,  названия,  кульминации  и  концовки  для  своих  историй.  А  еще  у  тебя  пять  кошек  –  надо  же,  чтобы  кто-то  ждал  дома.  Ты  обожаешь  их,  кормишь  белым  мясом  и  возишь  по  выставкам.  Кошачьих  медалей  у  тебя  больше,  чем  у  олимпийца,  а  пристроенных  в  добрые  руки  котят  на  твоем  счету  еще  больше,  чем  медалей.
Ты  до  сих  пор  ждешь  своего  принца,  но  никому  не  признаешься  в  этом,  даже  себе,  но  Бог  не  наградил  тебя  одиночеством,  хотя  ты  –  единственный  ребенок  своих  родителей.  У  твоих  двоюродных  и  троюродных  братьев  и  сестер  рождаются  дети,  и  ты  становишься  самой  лучшей  теткой.  Племянники  не  чают  в  тебе  души,  ведь  ты  играешь  с  ними  в  игры  без  устали,  читаешь  им  сказки,  а  больше  всего  им  нравиться  разгадывать  с  тобой  облака  –  в  этом  ты  до  сих  пор  непревзойденный  мастер.
Только  дети  очень  быстро  взрослеют  и  сами  становятся  родителями.  Так  ты  волей-неволей  становишься  бабушкой.
Тогда  ты  в  первый  раз  оглядываешься  назад  и  впервые  понимаешь,  что  за  столько  лет  ты  ничего  не  достигла  и  ничего  не  добилась  от  себя.  Ты  даже  не  поменяла  работу,  не  говоря  уже  о  чем-то  большем.  
Жить  стало  тошно.  По  утрам  незачем  вставать  с  постели.  Лежишь,  глядя  в  потолок,  снова,  как  в  детстве,  изучая  пятна,  и  мечтаешь  о  том,  что  могло  бы  быть,  но  уже  не  будет  –  большая  семья,  и  о  том,  что  еще  может  случиться  (выйдут  в  свет  твои  книги,  например,  правда,  ты  до  сих  пор  не  написала  ни  строчки).  Еще  ты  по-прежнему  мечтаешь  стать  певицей.  Или  актрисой.  Но  тот  возраст,  когда  бросаешь  все  и  начинаешь  жить  сначала,  прошел,  и  ты  чувствуешь,  что  упустила  что-то  важное.
Как  раз  в  это  время  пришло  твое  время  уходить  на  пенсию,  и  ты  совсем  приуныла.  Только  кошки  не  дают  тебе  совсем  упасть  духом.
Постепенно  все  входит  в  свою  колею:  утро-день,  вечер-ночь,  и  это  затягивает,  успокаивает,  убаюкивает.  Ты  находишь  преимущества  в  своем  новом  этапе  жизни:  можно  мечтать,  сколько  влезет,  смотреть  в  окно  часами,  фантазировать  бесконечно,  и  никто  не  будет  мешать.
Постепенно  грань  между  реальностью  и  иллюзией  размылась  настолько,  что  совсем  исчезла  –  и  ты  стала  самым  счастливым  человеком  на  свете.
Старость  –  сумма  неисправленных  ошибок.  Осень  сменяет  другую,  проходят  годы,  а  ты  все  не  меняешься:  голубые  детские  глаза  на  старческом  лице  и  улыбка  –  легкая  и  радостная.  Ты  живешь  спокойно  и  тихо,  так  тихо,  что  твое  помешательство  незаметно  никому,  даже  тебе.
А  потом  ты  упала  и  встать  больше  не  смогла.  Но  ты  ни  капельки  не  расстроилась,  только  жалеешь  о  том,  что  теперь  не  можешь  ничего  записать  из  своих  идей,  и  о  том,  что  уже  не  стать  актрисой.  Теперь  перед  тобой  только  потолок  –  карта  твоей,  только  твоей  страны.  Ты  живешь  в  ней,  и  реальные  события  и  фантазия  переплетены  тесно,  как  пальцы  влюбленных.
Если  спросить  у  тебя  об  этой  стране,  ты  охотно  покажешь  Темный  лес  и  реку  Любви,  пещеру  Страхов  и  ущелье  Храбрости.  Ты  исходила  страну  вдоль  и  поперек  и  знаешь  ее  наизусть.  Ты  любишь  встретить  солнце  у  водопада  Лесных  духов  и  проводить  его  на  берегу  моря  Надежд.  Днем  ты  бродишь  в  лесу  Желаний  и  ешь  клубнику  со  сметаной  (она  там  стоит  в  горшочках,  по  всей  клубничной  поляне,  всегда  свежая),  а  спать  любишь  в  уютном  домике  на  берегу  Веселого  ручья.
В  центре  твоей  страны,  там,  где  люстра,  высится  одинокая,  серая  скала  Воспоминаний.  Тебя  всегда  тянет  к  ней,  на  вершину,  и  ты  часто  приходишь  к  ней,  но  не  всегда  решаешься  подняться  вверх  по  извилистой  тропинке.  Когда  ты  все-таки  взбираешься  по  ней,  вокруг  тебя  начинают  кружить  образы  из  твоего  настоящего  и  выдуманного  прошлого.  Ты  слышишь  горным  эхом  предсмертные  стоны  матери  и  видишь  впереди  своего  долгожданного  принца;  он  настоящее,  чем  пальцы  твоей  руки.  Издалека  до  тебя  доносится  плеск  волн  моря  Надежд,  и  в  нем  ты  слышишь  голос  своей  коллеги  по  работе.  Все  так  путанно  и  страшно,  что  ты  убегаешь  оттуда,  не  поднявшись  и  до  середины.  Но  тебя  всегда  тянет  туда,  и  в  каком  бы  месте  сказочной  страны  ты  ни  была,  ты  видишь  ее,  одинокую,  как  перст,  и  загадочную,  как  волшебник,  и  мечтаешь  добраться  до  вершины.
Однажды  на  рассвете  неведомая  сила  потащила  тебя  к  скале  Воспоминаний.  Ты  начинаешь  подниматься  вверх,  но  память  стала  подсовывать  картины  только  из  твоей  реальной  жизни.  Никаких  иллюзий.  Никаких  фантазий.  Только  правда.  Ощущение  реальности  возвращается  к  тебе,  ты  как  будто  выходишь  из  розового  тумана.  25  лет  сидения  в  бумагомарательной  конторе.  Ни  единого  исписанного  твоим  воображением  листа.  Ты  упрямо  поднимаешься  выше,  надеясь,  что  иллюзии  вот-вот  вернуться,  но  они  исчезли  бесследно.
Михаил  Степанович  ухаживал  за  тобой  3  года,  но  ты  не  воспринимала  его  всерьез.
Олег  Петрович  говорил  пышные  комплименты  и  дарил  цветы  –  ты  находила  его  скучным.
Дима  из  параллельной  группы  в  институте  –  ты  посчитала,  что  найдешь  лучше.
Не  нашла.
Никого  нет  и  ничего  нет  –  и  никаких  иллюзий.  Только  это  ждало  тебя  на  долгожданной  вершине.
Не  выдержав,  ты  сбросилась  вниз  со  скалы  Воспоминаний,  и  тихо   умерла  во  сне.
Прощай,  Соня.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=415753
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 04.04.2013

Отпусти меня… (предсемейное)

Отпусти  меня,  мой  хороший
Не  держи  меня,  мой  родной.
Мне  надо  почувствовать  кожей,
Что  после  работы  -  домой,  
И  все  выходные  -  дома,
Кастрюли  на  кухне  -  обед.
Все  станет  до  боли  знакомо,
привычкой.
                             И  много  лет
Мы  будем  ходить  по  кругу.
Но  после  тяжелых  дней
Мы  будем  любить  друг  друга,  
И  станем  друг  другу  родней.
У  нас  впереди  дорога
И  жизнь  нам  наденет  узду.
Отпусти  меня,  ради  Бога
И  я  никуда  не  уйду.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=336525
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 10.05.2012

13 марта

А  завтра  -  две  недели,  как  весна,
Но  в  городе  весна  не  две  недели.
Зима  не  отступает,  но  она
Придет  сквозь  холода.  
                                       На  самом  деле
Есть  две  весны,  хвала  календарю!
Одна  прогонит  зиму  до  апреля
Вторая  в  моем  сердце  (я  люблю)
Цветет  сиренью.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=322517
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 16.03.2012

Новый Год

Снега  не  было,  впрочем,  этим  сейчас  никого  не  удивишь.  Он  остался  в  новогодних  и  рождественских  фильмах,  огромными,  легкими,  сверкающими    сугробами.  
       Ну  что  ж,  от  этого  праздник  не  стал  хуже.  В  Австралии  вот,  например,  январь  –  это  лето,  и  ничего,  празднуют.  Я  не  люблю  ставить  елку  за  неделю  до  Нового  Года  и  ходить  около  нее  кругами,  мне  так  нравится    наряжать  ее  за  несколько  часов  до  курантов!  Все  суетишься  и  поглядываешь  на  часы:  не  прозевать  бы  самую  главную  минуту  в  году.  Елочка  у  меня  искусственная,  пушистенькая,  низенькая,  поэтому  я  всегда  успеваю  распутать  гирлянду,  разобрать  дождики,  перебрать  елочные  игрушки,  с  которыми  не  виделась  целый  год.  Любовно  и  подолгу  держу  их  в  руках,  бережно  сдуваю  пыль,  и  сидя  под  елкой  вспоминаю,  как  было  раньше,  когда  в  доме  для  всех  гостей  не  хватало  стульев,  когда  занимали  у  соседей  вилки  и  рюмки.  Верхнюю  одежду  никто  даже  не  пытался  повесить  в  прихожей  –  темной,  мягкой  и  пушистой  грудой  лежали  на  диване  пальто,  манто  и  шубы,  а  кот  устраивался  в  чьем-то  капюшоне  и  сладко  спал,  пока  в  соседней  комнате  звенели  стаканы  и  шумели  голоса.
Новый  Год  –  мой  самый  любимый  праздник.  Вот  уже  несколько  лет  я  праздную  его  в  одиночестве.  Я  создаю  себе  праздник  сама:  готовлю  оливье,  покупаю  фрукты,  зажигаю  свечи  и  всю  ночь  напролет  смотрю  «Иронию  судьбы»,  «Один  дома»,  и  другие  новогодние  фильмы,  а  ровно  в  полночь  выпиваю  бокал  шампанского.
       Я  прикрыла  плотно  шторы,  и,  нарядив  елку  и  заправив  салат  майонезом,  чтоб  успел  пропитаться,  стала  наряжать  дом:  каждому  кактусу  по  снежинке,  на  шкаф  –  дождик,  на  полку  повесила  маленький  новогодний  шарик  на  ниточке  –  пусть  блестит.  А  потом  я  надела  самое  красивое  платье  и  села  за  стол,  поставив  перед  собой  будильник.
В  оставшееся  до  курантов  время  я  люблю  думать  про  уходящий  год,  каким  он  был,  каким  запомнился,  что  хорошего  принес,  а  что  плохого,  чего  бы  хотелось  в  будущем  году,  где  я  довольна  собой,  а  где  не  очень.  И  –  самое  главное  –  думаю,  что  загадать  в  последние  секунды  уходящего  года  и  пишу  на  бумажке,  чтоб  не  запутаться.  Смотри,  до  Нового  года  осталось  пять  минут!  Верхний  свет  быстро  выключила,  зажгла  свечи,  -  хлоп!  –  говорит  шампанское  и  торопливо,  шипя  от  нетерпения,  льется  в  бокал.  Я  не  свожу  взгляд  со  стрелки  часов:  тридцать  секунд,  (как  медленно  ползет  стрелка!)  пятнадцать,  десять,  пять,  четыре  (торопливо  разворачиваю  бумажку  и  читаю  про  себя  желание  –  чтоб  следующий  год  встречать  не  одной!)  –  два,  один,  урра!  С  Новым  Годом!  С  новым  счастьем!  Радостно  звенит  и  подпрыгивает  будильник  на  столе  будильник.  Я  чокаюсь  с  ним  и  выпиваю  шампанское  до  дна  за  его  здоровье.  
И  на  сердце  становится  легко-легко,  как  будто  оставил  прошлое  позади  и  начал  жить  сначала.  И  так  хорошо-хорошо,  и  радостно,  и  здорово,  что  хочется  выйти  на  балкон  и  заорать:  «С  Новым  Годом!»
       Может,  шампанское  в  этом  году  досталось  мне  какое-то  перебродившее?  Раздвинув  плотные  шторы  я  в  чем  была  вышла  на  балкон  с  бокалом  шампанского.  Я  обернулась  и  посмотрела  в  свои  окна  со  стороны  улицы:  приглушенный  свет,  на  столе  горят  свечи,  в  углу  комнаты  переливается  огоньками  елочка,  шары  блестят  цветными  боками,  а  дождики  сверкают  и  покачиваются  от  свежего  ночного  ветерка,  который  дул  с  балкона.
       На  улице  выключены  фонари,  спят  окошки  домов  –  редко  где  встретишь  свет.  Тишина  бархатная  и  нежная,  только  вдали  гудит  как  шмель  электричка.  Воздух  такой  теплый-теплый,  ветерок  прохладный  и  пахнет  зеленью  травы,  листвой  деревьев,  пахнут  цветы.
       Я  отпила  шампанское.  Вот  уже  несколько  лет  встречаю  Новый  Год  летом,  посреди  июля.  Ну  и  что,  что  не  зимой?  Вот  в  Австралии  на  Новый  Год  вообще  снега  не  бывает.  Я  конечно,  не  австралийка,  но  мне  кажется,  что  сегодня  у  меня  получился  самый  лучший,  самый  настоящий  и  волшебный  Новый  Год,  лучше,  чем  тот,  с  президентом.
       И  улыбаясь  летней  ночи  я  шепчу:
       -  С  Новым  Годом!  С  новым  счастьем!

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=301184
рубрика: Проза, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 20.12.2011

Белибердятина

Я  -  пленница  рифм.  Плывет  корабль  по  суше,
А  старый  моряк  страдает  морской  болезнью.
"Овсянкой  давиться  не  буду!"  -  ворчит  он  и  суши
Слуге  заказал.  -  "Морепродукты  полезней".

"Как  ветер  подует",  -  сказал,  -  "я  съем  бутерброд,
А  если  затихнет  -  на  юг  уплыву,  как  овсянка".
Я  рифмами  брежу.  Уставший  я  стихоплет.
Спасите  меня.  Скажите,  что  я  гениалка.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=292576
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 12.11.2011

Бессонница2

Ах,  если  бы  ты  знал,  как  трудно  до  утра
Уходят  в  темноту  твои  слова  пустые!
Как  на  рассвете  тихо  ночь  вышла  со  двора
На  цыпочках,  оставив  свои  следы  босые.

Она  идет  туда,  где  море,  как  вино,
Где  солнце  всходит  первым  над  пропастью  без  дна
И,  сидя  на  краю,  начнет  плести  венок
Из  страхов  и  кошмаров  моих  ночей  без  сна.

Вплетет  мои  метанья  меж  злостью  и  виной,
И  головную  боль,  все  соберет  в  охапку,
И  выбросит  к  чертям.  Ко  мне  придет  покой.
Под  трели  первых  птиц  мне  сон  приснится  сладкий.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=292333
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 11.11.2011

Бессонница1

За  окном  наступила  полночь
И  тоска  надавила  на  плечи  
Тряпки-тени  бросила  на  пол  ночь
И  бессонницей  сны  мне  калечит

И  полночит  обрывками  снов
И  комкает  мою  простыню
И  холодным  кольцом  железных  оков
Давит  сердце  и  душу  мою.

И  полночи  я  сны  за  крылья  ловлю
На  спине,  на  боку,  сидела,  лежала
Пытаюсь  уснуть,  обняв  простыню,
Игрушку,  подушку  и  край  одеяла.

Но  сон  не  приходит.  Скоро  рассвет.
Он  полночь  прогонит  и  небо  согреет.
Под  утро  мне  снились  коробка  конфет
И  самая  добрая  фея.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=289023
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 27.10.2011

Трое

Нас  было  трое  –  я,  Григорий  Сковорода,  и  Покровский  собор.  Григорий  Саввич  все  порывался  идти  куда-то,  но  я  остановила  его,  попросила  поговорить.  Так  и  застыл  он,  идущий,  а  я  села  рядом.
Покровский  собор  стоял  за  моей  спиной,  белый,  с  золотыми  куполами,  и  двенадцать  раз  поприветствовал  меня  ударами  колокола.
Это  был  первый  весенний  солнечный  и  теплый  день  в  году,  и  небо  было  таким  высоким  и  прозрачным,  что  казалось,  и  воздуха  больше,  и  места  в  городе  больше,  и  все  вокруг  светлое  и  просторное.
В  сквер  пришли  трое  музыкантов  -  двое  мужчин  и  женщина  в  почтенном  возрасте.  Гитара,  скрипка,  аккордеон,  жестяная  коробка  с  прорезью.  Они  стали  играть  одновременно,  не  совещаясь,  как  будто  этот  мини-концерт  был  тщательно  отрепетирован,  много  раз  сыграным  и  даже  слегка  обычным.  
А,  может,  так  оно  и  было.
Они  играли,  и  музыка  возвращала  им  ушедшие  годы,  молодость.  Они  играли  что-то  свое,  незнакомое,  но  такое  красивое  и  простое!..  Их  лица  радовались  и  музыка  лилась  легко  и  свободно,  как  шампанское.  
Недалеко  от  них  сидел  престарелый  хиппи,  как  будто  с  ними  заодно  –  высокий,  хвостатый,  бородатый,  заброшенный.  Голуби  слетались  к  нему,  как  ручные,  и  клевали  хлеб,  который  он  им  крошил.
Сковороде  нравилась  музыка.  Он  решил,  что  не  зря  остался  здесь.  Только  вот  голуби  досаждали  ему  (не  достать  до  фонтана,  не  умыться).  Но  это  было  не  столь  важно,  ведь  для  него  время  идет  быстрее,  чем  для  нас  –  день  за  полдня,  месяц  за  две  недели.
Покровский  собор,  древний  и  большой,  ему  казалось,  что  день  –  это  час,  а  час  –  это  минута.  Но  музыка  старых  музыкантов,  хоть  и  длилась  недолго,  проняла  его  до  самых  глубин.  Он  грелся  в  лучах  солнца  и  был  счастлив,  фырчал  фонтаном,  что  стоял  в  сквере,  (по  старой  памяти  собор  испытывал  к  нему  нежные  чувства),  перебирал  колокола,  блестел  куполами,  и  людям,  которые  молились  в  нем,  стало  настолько  хорошо,  что  к  ним  сошла  Божья  благодать.
А  трое  музыкантов  все  играли  свои  мелодии.  Маленькая  девочка,  трех  или  четырех  лет,  проходила  мимо  них,  но  остановилась,  стала  слушать,  потом  попыталась  танцевать,  но  у  нее  не  очень  получалось.  Тогда  они  прервали  музыку  –  на  полуслове,  на  полувздохе  –  и,  перемигнувшись,  стали  играть  для  девочки  «Танец  маленьких  утят»,  потому  что  ей  хотелось  танцевать.
Сковорода  слушал.
Покровский  собор  прислушался,  затих.
А  девочка  танцевала,  и  ее  бабушка,  стоя  немного  в  отдалении,  смотрела  на  внучку  счастливыми  глазами.  
Я  почему-то  расплакалась.
…А  людям  все  равно.  Они  не  замечают  нас  втроем  и  их  втроем,  музыкантов.  Они  проходят  мимо,  но  нет,  я  не  хочу  ворчать,  им  не  все  равно,  просто  у  них  масса  забот,  это  мне  нечего  делать,  это  я  плачу  на  лавочке  без  причины.
И  это  чистые  слезы,  скорее  радости,  чем  горя,  их  мало,  они  настоящие,  потому  что  не  ищешь  для  них  повода.
Тут  я  увидела,  как  в  сквер  спускаются  трое  молодых,  моложе  меня,  хотя  мне  всего  двадцать.  У  них  дреды,  рюкзаки,  свои  словечки  и  яркие  внешности.  Это  два  парня  и  девушка  (ей  не  было  еще  семнадцати),  худенькая,  бледненькая,  светленькая,  в  штанах-шароварах  и  множестве  браслетов,  с  путаницей  из  дредов  на  голове.  Они  сели  рядом  со  мной  на  лавочку  и  заговорили  громко,  развязно,  но  без  матов.
И  музыка  трех  старых  музыкантов  словно  ушла  на  второй  план.  Она  как-будто  скукожилась  и  уже  не  достает  до  неба,  как  раньше.
Девушка  достала  из  необъятного,  огромного  рюкзака  небольшой  кулечек  с  чем-то,  и  положила  его  к  себе  на  колени.  Я  бы  и  не  обратила  внимания  на  него,  но  мне  показалось,  что  это  какой-то  интересный  чай,  и  я  глянула  с  любопытством  –  какой?
…И  натолкнулась  на  колючий  взгляд  серых  глаз.  Я  отвернулась  поспешно,  но  боковым  зрением  увидела,  как  она  вырывает  из  тетрадки  листик,  от  него  –  кусочек  и  неспешно  скручивает  сигарету.
От  догадки  меня  тряхнуло  током.  Она  смотрела  на  меня  сверху  вниз,  затягиваясь:  «Вот  я  какая!».
Я  встала  и  ушла,  потому  что  оставаться  там  не  было  сил,  не  хватало  воздуха.  
               Трое  старых  музыкантов  играли  «Шербургские  зонтики».  
Я  обернулась.  Сковорода  слушал  музыку  со  счастливым  лицом.  Старый  хиппи  кормил  голубей.  Девочка  докуривала  сигарету.  Музыканты  вдохновенно  играли.  Покровский  собор  купался  в  лучах  солнца,  и  был  похож  на  зеленоглазого  белого  кота  с  рыжими  полосками  на  спине.  
               Но  я  все  равно  ушла,  и  чем  дальше  уходила  оттуда,  тем  больше,  глубже,  необъяснимее  и  обидней  чувствовала  себя  дурой.
               Покровский  собор  за  моей  спиной  радостно  ударил  в  колокола  один  раз.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=285115
рубрика: Проза, Очерк
дата поступления 09.10.2011

Посланница небес

Мой  друг  сошел  с  ума.  Нет-нет,  вы  не  подумайте,  с  головой  у  него  все  в  порядке,  просто  он  решил  создать  свой  мир.  
Вы  скажете:  а  что  здесь  такого?  У  каждого  свои  странности.…  Но  Женька  только  о  своем  мире  и  говорит,  ходит  странный,  как  с  Луны  свалился,  шепчет  что-то  под  нос,  сморит  невидящим  взглядом.  Запустил  учебу,  но  ему  это  прощают:  технический  гений.  
Примерно  раз  в  месяц  он  звонит  мне,  просит  встречи,  приходит,  опаздывая  на  час,  смущенно  просит  денег  и  исчезает.
-  Понимаешь,  я  уже  вот-вот  у  цели,  –  говорил  он  мне  каждый  раз.  –  Осталось  всего  несколько  деталей.…  Вот  увидишь,  я  еще  со  своим  миром  на  весь  мир  прославлюсь.
Я  не  обижалась.  Это  Женька.
А  вообще-то  он  совсем  не  тщеславный  мальчик.  Тихий  такой.  Интеллигентный.
Однажды  он  позвонил  мне  в  два  часа  ночи:
-  У  меня  получилось!  –  орал  он  в  трубку.  –  Приходи,  и  ты  это  увидишь!
Утром  я  уже  была  у  него.  Квартира  Женьки  была  прямо-таки  окутана  проводами  и  прочей  дребеденью.  Повсюду  что-то  мигало,  звенело,  постукивало.  Я  шла  аккуратно,  но  все  же  слышала  Женькино:  «Осторожно»,  «Не  наступи»,  «Обойди»,  «Не  трожь,  шарахнет».
Никогда  не  думала,  что  другой  мир  окажется  черным  пластиковым  кубиком  сантиметр  на  сантиметр.  
-  Почему  он  такой  маленький?  –  спросила  я.
-  Он  огромный,  -  как-то  очень  серьезно  ответил  Женя.
От  кубика  тянулись  какие-то  проводки,  он  был  подключен  к  каким-то  приборам,  и  к  компьютеру  в  том  числе.  
Женька  подвел  меня  к  монитору.
-  Смотри,  -  сказал  он,  -  это  самый  захватывающий  фильм  на  свете!
Сквозь  клубы  чуть  ли  не  черного  дыма  почти  ничего  не  было  видно,  лишь  раскаленная  земля  и  кипящая  лава.  Прямо  на  моих  глазах  рождался  Женькин  мир  –  из  ничего  появлялись  материки  и  острова,  океаны,  моря  и  реки…
Я  отошла  выпить  чаю,  и  за  это  время  «Земля»  разлетелась  на  мелкие  кусочки.  
-  Что  это?  -  ошарашенно  спросила  я.
-  Ты  что,  не  видишь,  -  зло  отозвался  Женя,  -  конец  света.  
-  Как?!
-  Очень  просто.  Бабах  –  и  все  в  мелкие  кусочки.  Конец.
-  Так  быстро?  Что  же  теперь  будет?
-  На  счет  этого  мира  не  беспокойся,  -  он  посмотрел  на  часы,  -  через  9  минут  и  8  секунд  появится  новый.  Не  знаю  пока,  как  замедлить  ход  событий,  но  сделаю  что-нибудь  обязательно,  вот  увидишь.
-  Как  это  –  новый  мир?  –  не  понимала  я.
Он  посмотрел  на  меня,  как  на  маленькую  девочку.
-  Свой  мир  я  создал  на  основе  нашего.  Все  в  нем  циклично.  Там  тоже  Вселенная,  Земля,  Солнце,  Млечный  Путь….  Там  все  повторяется  –  происходит  Большой  Взрыв,  и  появляются  Вселенная,  галактики,  звезды,  планеты,  черные  дыры,  Луна…  А  потом  развитие  достигает  критической  точки  –  и  снова  Большой  Взрыв.  И  так  по  кругу…
-  Откуда  ты  все  это  знаешь?  –  удивилась  я.
-  Сейчас  рождается  20-й,  что  ли  мир,  а  то  и  25-й,  -  пожал  плечами  Женька.  –  А  теперь  не  мешай,  я  постараюсь  как-то  замедлить  время.  Сейчас  скорость  просто  бешенная.
И  он  склонился  над  проводками  и  приборами.
-  А  зачем  это  все?  –  спросила  я  вдруг,  словно  у  самой  себя,  Женьки,  и  всего  человечества  сразу.
-  Спроси  что-нибудь  полегче,  -  бросил  через  плечо  Женя.  –  Ну,  все  вроде  готово.
Я  посмотрела  на  часы  и  спохватилась.
-  Мне  пора.  Опаздываю.  Вечером  еще  зайду,  ладно?  
-  Да,  хорошо.  Заходи,  буду  ждать.  Сама  выйдешь?
Я  кивнула.  
-  Ну,  пока,  -  сказал  Женя.
-  Пока,  -  сказала  я  и  ушла.
***
Весь  день  у  меня  из  головы  не  выходил  Женя  и  его  изобретение.  Я  всё  думала:  удалось  ли  ему  замедлить  время,  а  если  да,  то  что  из  этого  получилось?
Как  только  я  освободилась,  то  сразу  примчалась  к  Женьке.  Он  встретил  меня,  как  всегда,  оживленный:
-  Смотри,  что  я  сделал,  -  сказал  он  мне,  подводя  к  монитору.  –  Я  победил  Время!
Там,  как  в  застывшем  кадре  из  фильма,  замерли  заснеженные  скалы,  вьюга,  и  два  путника,  которые,  видимо,  с  огромным  трудом  прокладывали  себе  путь.  Вроде,  мужчина  средних  лет  и  девушка.  Их  лиц  нельзя  было  рассмотреть,  но  видно  было,  что  они  ужасно  устали,  и  у  них  уже  нет  сил…
Вдруг  за  моей  спиной  Женя  отключил  паузу,  и  все  пришло  в  движение:  и  вьюга,  и  бешеный  ветер,  и  скалы,  казалось,  гудели  им  в  унисон,  а  два  путника  продвигались  дальше.
Прошло  всего  несколько  секунд,  и  у  девушки  подкосились  ноги,  она  упала  и  не  смогла  встать.  Ее  спутник  пошел  дальше,  не  оглядываясь.
Я  посмотрела  на  Женю  в  недоумении.  Тот  нажал  на  какие-то  кнопки,  и  изображение  сместилось  на  девушку.  Мы  как  бы  услышали  то,  что  она  думала:
«Я  лежала  на  снегу,  глотая  слезы.  Вы  уже  давно  ушли,  и  снег  запорошил  Ваши  следы…  Он  и  меня  уже  засыпал,  а  у  меня  нет  уже  сил,  чтоб  подняться  и  идти  дальше.  Наверное,  это  конец.
Я  любила  Вас.  Всю  жизнь  любила.  Я  всегда  была  рядом  с  Вами  –  но  помните  ли  Вы  меня,  знаете  ли  Вы  мое  имя,  заметили  ли  Вы,  что  я  отстала,  упала,  и  не  могу  встать?  
Куда  Вы  ушли?  Что  Вы  ищете?  Славы,  денег,  власти?  Зачем  все  это,  когда  Ваше  сердце  пусто,  когда  Вы  одиноки,  когда  Вы  несчастны?  
Вы  оправились  в  путь  полгода  назад.  Как  Вас  провожали!  Цветы,  речи,  слезы.…Наверное,  потому,  что  надеялись  никогда  больше  Вас  не  увидеть.  Оттуда,  куда  Вы  направляетесь,  никто  никогда  не  возвращался!
Я  ушла  вслед  за  Вами.  Я  хотела  умереть  вместе  с  Вами,  защитить  Вас  собой,  сделать  что-то  такое,  чтобы  Вы  наконец  увидели,  кто  же  рядом  с  Вами.
А  в  итоге?  Я  лежу  в  снегу  и  плачу,  и  слезы  уже  ледышками  скатываются  с  моих  щек.  А  Вы  ушли  –  и  следа  Вашего  не  осталось…Вы  дойдете  до  своей  цели,  я  знаю,  дойдете,  ведь  Вы  же  так  этого  хотите…
Все  бросили  Вас.  Кто  сбежал,  не  выдержав  тягот  пути,  кто  погиб,  никого  не  осталось,  одна  я  шла  за  Вами  следом.  Но  этой  ночью  мне  стало  плохо,  болезнь  окончательно  овладела  мною,  и  я  не  в  силах  больше  продолжать  путь.      
Вы  же  не  заметили,  да-да,  просто  не  заметили  моего  отсутствия,  и  продолжили  свой  путь.  Один.  В  пустыне  льда  и  снега.  Вы  один,  безумный,  одержимый  бредовой  идеей  путник.  Это  кто  еще  из  нас  больной?  Я  ли,  лежащая  в  лихорадке  в  снегу,  или  Вы,  бросивший  родных  и  друзей  на  произвол  судьбы,  слепо  шедший  к  своей  цели  в  прямом  смысле  этих  слов  «по  трупам»?
А  я  ведь  любила  Вас.  Хоть  бы  раз  Вы  оглянулись  бы  на  человека,  дышащего  Вам  в  спину?  Хоть  бы  раз  заговорили  бы  со  мной,  хотя  бы  только  когда  мы  с  Вами  остались  совсем  одни  в  этой  тысячу  раз  проклятой  ледяной  пустыне.  Нет  же!  Вас  нет  здесь,  Вы  все  бормочете  что-то  себе  под  нос,  так  глубоко  погруженный  в  свои  думы,  что  не  заметили  даже  отсутствия  своего  единственного  спутника.
Сердце  мое  становится  все  холоднее,  руки  дрожат,  и  разум  уже  не  вполне  подвластен  мне.…  Прощайте…»
Изображение  плавно  перешло  на  мужчину.  Он  все  шел  дальше,  упрямо  шел,  видимо,  на  одной  силе  воли.  Его  мысли  озвучивались  глубоким,  вибрирующим,  затрагивающим  душу  голосом:
«Я  знаю,  что  где-то  там,  за  горизонтом,  есть  чудесная  страна.  Там  живет  такой  смешной  народец  –  маленькие,  трудолюбивые  человечки.  В  их  мире  царят  спокойствие,  закон,  справедливость.  Они  добывают  чудесные  камни,  великолепные  металлы,  они  мудры,  как  Небо…
Все  это  я  знаю  от  моей  мамы.  С  детства  я  бредил  этой  страной.  Сколько  времени  я  провел,  выслушивая  стариков,  читая  древние  свитки,  изучая  карты!  И  убедился:  эта  страна  –  правда,  не  легенда,  не  вымысел.  Я  даже  почти  знаю,  где  она  –  там,  за  горизонтом,  надо  идти  строго  на  северо-запад,  и  обязательно  попадешь  в  ту  страну…
Я  стремился  туда,  сколько  себя  помню.  Сколько  раз  моя  страна  снилась  мне  по  ночам!  И  я  собрал  отряд  и  ушел.
В  свою  страну.
За  мной  ушли  разные  люди.  Никто  не  верил  в  мою  страну,  но  у  каждого  была  своя  причина  уйти...  Кто-то  искал  легкой  наживы,  кто-то  искал  приключений,  у  кого-то  не  было  больше  причин  оставаться  в  городе.
Они  все  умерли.
Последняя  моя  спутница  оставила  меня  совсем  недавно  –  просто  упала  и  не  поднялась.  Я  не  стал  останавливаться  –  я  уже  ничем  не  могу  ей  помочь,  а  цель  слишком  близка,  и  времени  совсем  нет  –  становится  все  холоднее…Мне  бы  только  дойти.  
Я  остался  один.  Мне  уже  все  равно,  чем  питаться,  что  пить,  в  каких  условиях  идти.  Мне  лишь  бы  дойти.  Еще  чуть-чуть  осталось…
А  она  была  странная  девушка.  Часами  молча  на  меня  смотрела,  ходила  за  мной  всегда  неотступно…Она  была  из  низшей  расы,  из  свиты  моего  отца,  я  даже  имени  ее  не  знаю.  А  я  так  и  не  заговорил  с  ней  ни  разу.…Теперь  вот  жалею  -  наверное,  ей  было,  что  мне  сказать.  
Мне  бы  только  дойти,  только  дойти  в  мою  страну…»
-  Он  не  дойдет,  -  сказал  Женя  за  моей  спиной.  
И  оказался  прав:  минуты  не  прошло,  как  лавина  сорвалась  с  вершины  скалы  и  похоронила  путника  под  собой.
-  Откуда  ты  знал?  –  спросила  я.
Женя  остановил  время  и  вдруг  сказал  с  досадой:
-  Какие  они  все  одинаковые!  Постоянно  хоть  кто-нибудь,  да  попытается  сунуть  сюда  свой  нос.  Но  здесь  ничего  нет!  Южный  полюс!  Легенда  у  них,  видите  ли!  И  каждый  –  фанатик,  и  каждый  думает,  что  он  первый,  исключительный,  лучший…  Ты  думаешь,  мало  таких  идиоток,  как  эта?  Миллион  на  тысячу!  Ну  чего,  скажите  мне  на  милость,  она  поперлась  за  ним  в  этот  снег?  Любовь  у  нее,  видите  ли!  Сидела  б  дома  да  детей  рожала,  нет,  ее  на  подвиги  потянуло!  Эх…
-  Ну,  у  него  все-таки  Идея,  -  возразила  я,  -  а  у  нее  –  Любовь.…  Нельзя  быть  настолько  циничным.  Откуда  ж  им  знать,  что  там  ничего  нет?
-  Вот  ты  целый  день  насмотришься  на  стаю  придурков,  я  на  тебя  посмотрю,  -  пробурчал  Женя,  настраивая  что-то  в  приборе,  -  а  я  вот  уже  6-й  мир  наблюдаю,  и  на  такое  насмотрелся!
Был,  например,  в  одной  стране  один  человек.  Талантливый  был  –  не  то  слово.  Его  предназначением  было  сделать  великое  открытие,  важнейшее  для  своей  цивилизации.  Так  нет!  Уже  6-й  раз  подряд  глупый  король  этой  страны,  узнав  о  таланте  молодого  человека,  запирает  его  у  себя  в  замке,  чтоб  он  делал  ему  то  ли  какие-то  украшения,  то  ли  посуду  какую-то,  черт  его  знает.  И  что  ты  думаешь?  Человек  –  талант,  Человек  с  большой  буквы  горд  тем,  что  сам  Король,  кретин,  каких  свет  не  видывал,  собственноручно  запер  его  в  своем  замке!  Да  что  я  рассказываю,  смотри!
Я  увидела  темницу  в  замке  и  симпатичного  молодого  человека.  Он  смотрел  в  окно  и  …  улыбался.  
«Как  я  счастлив!  Меня  удостоил  вниманием  сам  Король!  Теперь  я  буду  работать  на  Его  Величество.…  Какая  невиданная  честь  для  нашей  бедной  семьи!»
-  Теперь  посмотри  на  него  через  5  лет.  Он  выполнил  желание  короля,  но  тот  все  равно  не    пускает  его,  так  как  этот  человек  много  знает.  
Он  был  все  в  той  же  темнице.  Я  его  едва  узнала  –  так  осунулся  и  постарел  за  это  время.  Вокруг  валялись  пустые  винные  бутылки  (видимо,  в  вине  глушил  он  свое  горе).  Он  потерял  свое  здоровье,  свой  талант,  и  теперь  умирал  никому  не  нужный  и  всеми  забытый:
«Сегодня  мне  снилась  покойная  матушка  и  звала  к  себе.…  Как  отчаянно  мерзко  думать,  что  ничего  не  сумел,  ничего  не  добился,  ничего  не  сделал.  Ну  да,  я  изобрел  фарфор  для  короля.  Но  машину,  которая  могла  бы  летать  и  о  которой  я  мечтаю  с  детства,  я  не  сделал.  А  мог  бы  ей  посвятить  свою  жизнь…»
Его  время  кончилось.  Он  умер.
-  Вот  видишь!  –  сказал  Женя.
Долгое  время  я  молчала,  не  зная,  что  ему  возразить.  
 -  Хорошо  тебе  говорить,  ты  посторонний  наблюдатель,  -  вдруг  сказала  я,  -  а  сделать  ты  что-нибудь  можешь  для  этих  людей?  Или  ты  способен  только  на  то,  чтоб  мотать  время  туда  –  сюда  и  смеяться  над  ошибками  людей,  которые  даже  не  подозревают,  что  их,  в  сущности,  нет?
Женя  задумался.  Он  встал  и  стал  ходить  по  комнате.  Под  нос  он  бормотал  что-то  свое,  техническое,  где  мне  знакомы  только  союзы,  междометия  и  плюс  с  минусом.  
Вдруг  он  остановился  и  хлопнул  себя  по  лбу:
 -  А  это  идея!
Глаза  у  него  лихорадочно  горели,  руки  перебирали  какие-то  проводки,  разноцветные  и  спутанные,  как  нитки  мулине  у  бабушки  в  корзинке.  Я  улыбнулась,  а  Женя  полез  под  стол  что-то  к  чему-то  подсоединять.  
Вскоре  он  вылез  оттуда,  запустил  время,  пробежал  пальцами  по  клавиатуре…  Ничего.  Он  озадаченно  почесал  карандашом  затылок.  
-  Видимо,  мне  придется  провозиться  с  этим  всю  ночь.  Сложная  задачка,  но  тем  и  интересна,  что  сложна!
Видели  бы  вы,  какие  у  него  были  тогда  глаза…  Зеленые,  как  дольки  киви,  они  горели  тем  огоньком,  каким  горят  глаза  у  девушек,  рассказывающих  о  своей  первой  любви…
 -  Приходи  и  завтра,  слышишь?  –  спросил  он  вдруг  тихо.  –  Я  без  тебя  не  начну.  
Мы  договорились,  что  я  зайду  к  нему  после  его  звонка,  не  слишком  рано  и  не  слишком  поздно.  


Я  шла  вечером  домой  по  темной  улице,  слабо  освещенной  фонарями,  и  вспоминала,  как  совсем  недавно,  еще  до  этой  истории  с  искусственным  миром,  Женя  пробовал  себя  в  литературе.  Он  принес  мне  распечатанные  листки,  страшно  смущаясь.  Это  была  любовная  повесть,  простой  сюжет  как  две  копейки.  Но  для  первого  раза  неплохо.  Я  сама  пишу  немного,  и  по  моему  скромному  мнению,  если  б  Женька  серьезнее  занялся  этим,  из  него  получился  бы  неплохой  писатель.  Но  Женька  увлекся  своим  миром  и  забыл  про  все  на  свете…
Помню,  прочитав  тогда  Женькину  повесть,  я  задремала,  и  листки  выпали  из  моих  рук.  Собирая  их,  я  увидела,  что  на  обратной  стороне  Женькиного  творения  что-то  напечатано…Я  не  удержалась,  и,  разобрав  листки  в  нужном  порядке,  с  головой  окунулась  в  электронную  Женькину  переписку  с  каким-то  виртуальным  и,  видимо,  близким  другом.
Я  узнала  многое  о  нем.  О  его  глубоком  внутреннем  мире,  который,  оказывается,  не  ограничивается  только  лишь  проводками  и  лампочками.  О  его  безумной  любви  к  одной  девчонке,    которую  мы  оба  знали.  О  попытке  самоубийства  из-за  этой  безумной  любви…
Я  вспомнила  то  лето:  в  тот  момент  я  пасла  коров  в  деревне  у  бабушки,  а  Женька  сидел  в  тихом  дворике  в  центре  города  и  ждал  конца,  который  должен  был  наступить…
Спасибо  друзьям:  вместо  яда  они  ему  дали    что-то  совсем  безобидное  –  соду.  Или  слабительное,  чтоб  запомнил  надолго.  А  я  уверена,  что  он  и  так  все  помнит:  такие  минуты  никогда  не  забыть…
Эта  переписка  была  словно  Женькиной  исповедью.  Я  читала  ее  и  понимала,  что,  оказывается,  ничего  не  знаю  о  человеке,  с  которым  дружу  семь  лет.  Долго  потом  я  не  решалась  отдать  Жене  его  опус,  мотивируя  это  тем,  что  редактирую  его.  Когда  я  возвращала  рукопись,  казалось,  сердце  свое  отдавала.  Тяжело  было  не  сказать  ему,  что  он  по  своей  гениальной  рассеянности  распечатал  повесть  на  своей  переписке,  которая  оказалась  в  стократ  интересней  повести.
Прошло  несколько  лет,  а  я  все  молчу,  но  иногда,  глядя  в  Женькины  глаза  цвета  киви,  я  вспоминаю  его  прощальные  слова  той  девчонке:
«Дорогая  Наташенька,  мое  Солнышко!  Я  тебя  предал,  и  больше  жить  с  этим  не  могу…»

***
Звонок  раздался,  как  всегда,  не  вовремя:  я  плескалась  в  душе  и  пела  какую-то  дурацкую  утреннюю  песенку.  По  утрам  жизнь  мне  кажется  определенно  прекрасной…
 -  Не  разбудил?  –  спросил  Женя,  -  Приходи,  все  готово.
Домой  к  нему  я  бежала  чуть  ли  не  вприпрыжку.  Даже  волос  до  конца  не  высушила,  так  интересно  было,  что  же  получилось  у  Жени.  
Дверь  он  открыл  быстро,  словно  сидел  под  ней  и  ждал  меня.  Видимо,  он,  как  и  я  сгорал  от  нетерпения,  так  быстро  он  поздоровался  со  мной  и,  не  дав  даже  разуться,  провел  в  комнату.  
Возле  кубика  проводков  прибавилось,  загорелось  возле  приборов  еще  несколько  лампочек,  все  так  же  гудел  включенный  компьютер  и  мерцал  застывшей  картинкой  монитор.  
-  Смотри,  -  сказал  Женя,  -  и  включил  время.  
Возле  костра  ютилось  небольшое  племя  пралюдей.  Женя  хитро  улыбнулся  и  набрал  на  клавиатуре  какое-то  слово.  Раздался  треск,  молния,  и  полил  ливень  как  из  ведра…  Люди  убежали  в  укрытие,  и  со  страхом  смотрели,  как  дождь  тушит  их  костер.
-  Что  ты  сделал!  –  закричала  я,  -  без  огня  они  погибнут!
Люди  встали  на  колени  и,  смотря  на  небо,  стали  что-то  бормотать.  
 -  Богу  молятся,  –  сказала  я.
 -  Мне,  -  сказал  Женя,  и,  набрав  слово,  нажал  Enter,  -  Я  их  Бог.
Загрохотало,  яркая  молния  ударила  в  дерево.  Дождь  перестал  так  же  неожиданно,  как  и  начался.  Люди  вышли  из  укрытия  и  снова  развели  огонь.  Костер  был  еще  больше  прежнего.  На  камень  положили  ягненка  –  миг  –  и  потекла  его  кровь,  а  сердце  дрожало  в  руке  у  жреца.  
 -  Жертвоприношение,  –  сказал  Женя,  –  Мне.
Это  было  увлекательной  игрой  для  него.  Он  весь  день  не  отходил  от  компьютера,  ни  на  что  и  ни  на  кого  не  обращая  внимания.  Я  смотрела  через  его  плечо  на  монитор.  
 -  У  меня  ничего  не  получается!  –  сказал  Женя  и  встал,  наконец,  из-за  компьютера.  –  Они  не  слушаются  меня!  Они  не  выполняют  моих  требований  и  моих  законов.  Ну,  что  ж,  я  знаю,  как  их  наказать.  –  Женя  подскочил  к  компьютеру  и  стал  набирать  команды.  –  Я  знаю,  что  с  ними  делать.  Я  слишком  хорошо  помню  Ветхий  Завет.…  У  меня  будет  свой  Ной  и  свой  Ковчег.
И  он  устроил  свой  потоп  на  40  дней  и  ночей,  таким  образом  уничтожая  свои  ошибки  неумелого  творца  –  людей.
Пока  убывала  вода,  он  курил,  и  думал,  что  делать  дальше  со  своим  миром.  (Никогда  раньше  не  видела,  чтоб  он  курил!)
 -  Пойду  я,  наверное,  -  сказала  я.  Он  не  обратил  на  меня  внимания,  погруженный  в  свои  раздумья.  
Я  ушла,  а  вечером  он  пришел  и  извинился.  Сказал,  что  увлекся  и  что  такого  больше  не  повторится.  Сразу  после  моего  ухода  он  погрузил  свой  мир  и  компьютер  в  ждущий  режим  и  до  сих  пор  не  включал,  думая,  что  делать.
Звал  меня  завтра  к  себе,  говорил,  что  без    меня  ничего  делать  не  будет…
***
Звонок  раздался  очень  рано,  я  и  выспаться    толком  не  успела.  Женя  встретил  меня  замученный,  с  синими  кругами  под  глазами.  Обещания    своего  он  не  сдержал:  видимо,  он  сидел  за  компьютером  всю  ночь.  И  сейчас,  даже  не  поздоровавшись  со  мной  толком,  сразу  сел  за  компьютер.
Теперь  среди  проводов  кубика  почти  не  было  видно.  Посреди  комнаты  стояло  что-то  очень  похожее  на  вешалку,  мигало  и  переливалось,  как  елка.  
На  экране  я  увидела  большой  блочный  дом,  этажей,  наверное,  в  девять.  Уже  вечерело,  и  окна  светились.  
Женя  всматривался  в  каждое  из  окон.  У  меня  почему-то  не  возникало  ощущения,  будто  мы  копаемся  в  чужом  белье:  все-таки  это  Женькин  выдуманный  мир,  и  он  его  создатель…
В  одно  из  окон  второго  этажа  высунулась  женщина  более  чем  средних  лет.  В  руках  у  нее  был  самый  настоящий  полевой  бинокль.  Она  внимательно  смотрела,  похоже,  в  окна  дома  напротив  и  от  интереса  и  любопытства  чуть  не  выпадала  из  своего  окна.
 -  Черт,  они  свет  потушили,  -  сказала  вдруг  она  и  слезла  с  подоконника.  
Потом  она  долго  пила  кофе  и  бормотала  себе  под  нос:
«Ах,  эта  проклятая  видимость  –  слышимость!  Нет,  ну  с  одной  стороны,  жить  так  интересней.  В  окно  выглянешь  –  чистая  «Санта-Барбара»!  Помню,  когда  Щуковы  разводились  из  8-ой  квартиры,  я  вообще  от  дверного  глазка  не  отлипала!  Видели  бы  вы,  как  она,  при  людях  такая  интеллигентная  женщина,  ругалась  матом  и  бегала  в  бигудях  и  халате  по  подъезду!  Только  ради  этого  стоило  поставить  раскладушку  в  прихожей.  А  он,  такой  сильный  и  мужественный  мужчина,  бегал  за    ней  и  приговаривал:  «Мусечка,  успокойся,  Мусечка,  тебе  вредно».  Ничего,  развелись.  Она  отвоевала  у  него  квартиру,  и  теперь  ухажеры  меняются  у  нее  каждую  неделю.  А  он  уехал  на  заработки  (так  говорит  Марья  Константиновна  с  3-его  этажа).  А  я  вот  думаю,  что  никуда  он  не  уехал,  где-то  здесь  живет,  уж  слишком  сильно  он  свою  жену  любил…
А  с  другой  стороны,  очередную  серию  «Санта-Барбары»  досмотришь,  телевизор  выключишь,  шторки  зашторишь,  и  спать.  Но  эта  видимость  –  слышимость!..
Вот  вчера,  например,  легла  я  спать.  А  наверху  соседи  решают,  какого  цвета  будет  их  новый  кухонный  гарнитур:
-  Синий!
-  Красный!
-  Синий!
-  Красный!
А  тут  заплакала  внизу  малая  Станислава,  у  нее  зубки  режутся:
-  А-а-а-а!  
-  Красный!
-  Синий!
Бабушка  Степановна  глуха,  как  пень  трухлявый,  потому  очередную  серию  «Мексиканского  залива»  слышит  весь  подъезд:
-  «..Педро!  Скажи  мне  правду!»    
Ритка,  соседка  моя  справа,  пришла  домой  и  поставила  свой  любимый  диск:
-  «…Муси-пуси,  трали-вали,  мы  трамваем  торговали!..»
-  «  Я  тебе  врал,  Хуанита!»
-  А-а-а-а!
-  Синий!
-  Красный!
-«..Полюби  меня  скорей,  я  ведь  взрослая  уже!..»
-«Прости  меня,  любимая!»
-А-а-а-а-а!
-Синий!
-Красный!
А  я  пытаюсь  уснуть!  Вы  думаете,  завтра  что-то  изменится?  Увы,  нет…
Ах,  эта  проклятая  видимость  -  слышимость!  И  никому  ничего  не  скажешь,  кто  ж  виноват,  что  стены  картонные  и  дома  строят  нос  к  носу?  Я  вот,  например,  выглядывая  в  окно,  отлично  вижу,  какая  грязная  плита  в  одной  из  квартир  дома  №47,  и  как  сбежало  кофе,  и  как  каждое  утро  по  квартире  бегает,  собираясь  куда-то,  девушка  в  одном  нижнем  белье.  
А  вообще  девка  красивая.  Нет,  Ритка,  соседка  моя,  тоже  красавица.  Только  силиконовая.  Ресницы,  ногти  и  волосы  нарощены,  килограмм  косметики.…  А  эта.…  Будь  у  меня  такая  фигура,  я  б  голая  окна  мыла  на  первом  этаже.  А  что?  Такую  фигуру  прятать  грех.  Мужикам  на  радость,  бабам  на  зависть…»
 -  Ничего  себе!  –  поразилась  я.  –  Тоже  мне,  шпион  в  юбке!
 -  Да  это  еще  не  самый  интересный  кадр,  -  сказал  Женя.  –  За  этим  домом  я  уже  наблюдаю  давно.  У  этой  старушки,  как  тебе  кажется,  взбалмошной,  жил  да  был  сосед.  Тихий  такой,  сухонький  старичок,  страшно  умный,  один  раз  академик  и  сто  раз  лауреат.  Родни  у  него  было  меряно-немеряно,  так  что  одиноким  и  несчастным  он  не  был….
И  вот  он,  ни  с  того  ни  сего,  стал  о  смерти  думать  и  к  ней  готовится.  Долго  так  готовился,  с  год,  наверное,  и  постоянно  говорил:  «Вот,  когда  я  умру…»,  «А  когда  я  окажусь  на  том  свете…».  Все  привыкли  к  его  разговорам,  спятил  старик,  и  все  тут.  А  он  серьезно  за  свое  дело  взялся.  Костюм  купил  новый,  радовался,  как  ребенок,  что  сидел  на  нем  хорошо…  Туфли  себе  купил  красивые,  говорил,  всю  жизнь  в  чем  попало  ходил,  так  хоть  в  гробу  покрасуюсь.  
Вот  уж  и  доски  какие-то  тащит.  Это  он,  оказывается,  гроб  себе  решил  делать.  
Женя  замолчал,  задумавшись.
-  И  что  дальше  было?  -  не  удержалась  я.
-  А  ничего.  Сделал  он  себе  гроб.
-  И  что?
-  Лег  в  него  и  умер,  -  Женя  еще  немножко  помолчал  и  добавил.  –  А  ему  еще  и  70-и  не  было.
-  Да…  -  протянула  я,  чтоб  сказать  хоть  что-то.  
-  Странные  они  какие-то,  люди  эти,  -  сказал  Женя,  вставая  и  подходя  к  окну.  –  Не  думают  ни  о  прошедшем  дне,  ни  о  грядущем.…  Сколько  раз  я  поправлял  их,  направлял  на  путь  истинный,  все  без  толку,  как  бараны,  упрямо  делают  то,  что,  им  в  голову  взбредет,  ни  о  чем  не  задумываясь.…  Вот,  например,  смотри!
Он  ввел  какие-то  команды,  и  я  увидела  городскую  площадь.  Посредине  ее  стояла  какая-то  фигура  на  постаменте.  
Под  звуки  марша  и  аплодисменты  толпы  покрывало  соскользнуло,  и  показался  на  редкость  уродливый  памятник.  Конь  его  застыл  в  неестественной  позе,  у  него  была  скособоченная  озадаченная  морда  и  хвост  трубой.  В  гриву  коня  вцепился  всадник.  Сидел  он  словно  мешок  с  мукой,  но  лицо  его  сохраняло  горделивое  выражение.  Вобщем,  скульптор  отличался  фантазией.  На  высоком  постаменте  золотились  буквы:  ОСНОВАТЕЛЮ  ГОРОДА.
Имени  не  было.  Видимо,  буквы  в  пути  задержались.  
Ветер  был  сильный,  и  были  слышны  только  обрывки  фраз:
-  И  сегодня  …  в  честь…  летия  нашего  города…  мы…нашему  основа…  Ура!  Ура!  Ура!
А  толпе  лишь  бы  поорать.  Ура  так  ура.  Ветер  затих,  и  последние  слова  были  слышны  уже  всем:
-  В  основание  памятника  мы  закладываем  Капсулу  времени,  в  которой  будут  ценности  и  Письмо  в  будущее.  Честь  закладывания  Капсулы  предоставляется  нашему  дорогому…
Ветер  своим  сильным  порывом  украл  имя.
Отметив  открытие  памятника  возлиянием,  народ  расползся  по  домам.  
Уже  ночью  Капсулу  вскрыли,  а  письмо  в  будущее  шутки  ради  заменили  запиской  с  ругательствами.  
-  Никто  не  верил,  -  сказал  Женя,  остановив  время,  -  что  через  много  лет  мальчишки  наткнутся  на  остатки  памятника.  Ни  следа  уже  не  останется  ни  от  гордого  всадника,  ни  от  его  удивленного  коня.  Зато  отлично  сохранится  фундамент  и  Капсула  времени  в  нем.  А  записку  с    нецензурщиной  в  красивой  рамочке  повесят  на  видном  месте  в  музее  на  главной  площади  городка…
Я  засобиралась  домой.  
В  троллейбусе  мне  попался  счастливый  билет.  Я  улыбнулась,  запрятала  его  подальше  в  кошелек  и  вспомнила  Женьку  с  его  патологическим  везением.  
…Он,  как  всегда,  опаздывал  на  важный  экзамен,  по  которому  ничегошеньки  не  знал.  Получив  билетик  в  троллейбусе,  он  машинально  пересчитал  цифры,  и  у  него  он  вышел  счастливым.  Страшно  обрадовавшись  (а  надеяться  ему  оставалось  только  на  приметы),  он  воспрял  духом  и  успел-таки  вовремя  на  экзамен.  В  приступе  храбрости,  он  пошел  первым  и  сказал,  что  идет  без  подготовки,  потому,  что  в  билете  не  было  ни  единого  знакомого  ему  слова.  
Какие  сказки  он  рассказывал  преподавателю,  не  знаю,  но  Женька  говорил,  что  он  с  таким  вдохновением  нес  чепуху,  что  пятерку  ему  были  просто  обязаны  поставить.  И  что  бы  вы  думали?  Поставили.  На  радостях  Женя  прилетел  домой,    приклеил  суперсчастливый  билет  так,  чтоб  враг  не  похитил,  и  пересчитал  заново  цифры.  Раз  считает,  два  считает  –  не  сходятся.  Не  счастливый  это  был  билет.  Единички  не  хватило.  Но  все  равно  билетик  красуется  на  Женькином  столе,  как  принесший  удачу,  только  пересчитывать  цифры  на  нем  он  не  любит.

Утром  Женька  позвонил,  как  ни  странно,  вовремя.  Дверь  он  открыл  отдохнувшим  и  посвежевшим.  
Я  сразу  спросила:
-  А  что  потом  будет  с  ними?
Женя  равнодушно  пожал  плечами:
-  Смотри,  если  тебе  интересно.
Камера  была  высоко-высоко,  и  было  видно  почти  всю  страну.  Городов  осталось  совсем  мало.  Они  стали  самостоятельными  и  накрылись  колпаками  от  вредной  окружающей  среды  и  стали  производить  свой  воздух.  
-  Они  совершенно  уверены,  что  воздух  есть  только  под  колпаками,  -  сказал  Женя,  –  а  на  самом  деле,  -  он  хитро  прищурился,  -  за  столько  лет  природа  восстановилась,  разрослись  леса,  появились  степи…
Мы  присмотрелись  к  одному  из  городов  и  оказались  на  вокзале.  На  перроне  стоял  состав,  готовый  к  отправке.  
Поезд  тронулся.  Сначала  медленно  -  медленно,  а  потом  все  быстрее  и  быстрее  замелькали  за  окном  дома.  Город  быстро  кончился,  и  в  заоконье  раскинулась  степь  от  края  до  края,  лишь  на  горизонте  тонкой  полоской  виднелся  лес…
Он  был  один.  Сидел  в  первом  купе  и  смотрел  в  окно.  Думал  о  том,  что  удачно  съездил  в  Столицу:  подписал  все  нужные  договоры  и  теперь  ему  положена  премия.  Он  уже  начал  засыпать  под  убаюкивающий  перестук  колес,  как  вдруг  –  толчок  –  поезд  встряхнуло  и  он  замер.  
Анатолий  удивился.    Что  могло  случиться?  Может,  авария  какая-то…
Тонкий  свист  –  разгерметизация.
Им  овладела  паника.  Это  же  верная  смерть!  Здесь  нет  воздуха,  нечем  дышать!  У  него  начала  кружится  голова,  и  он  подумал,  что  страшно  глупо  вот  так  вот  умереть…
И  в  этот  момент  понял,  что  дышит.  
Воздух  есть.
Полон  незнакомых  ароматов,  пробуждающих  в  душе  неведомые  чувства.  Казалось,  аромат  этот  можно  услышать,  увидеть,  ощутить…
Анатолий  вышел  в  тамбур,  словно  на  ниточке  притянутый.  
Открыл  дверь  вагона.  Сел  на  ступеньки,  потому,  что  не  в  силах  был  стоять.
Здесь  так  тихо  идет  время…  Тишина  бархатная…  А  в  городе  даже  ночи  шумные…
Как  легко  здесь  дышалось!  Он  даже  сказал  бы:  вкусно.
Куда  ни  глянь  –  трава  по  пояс  всех  оттенков  зеленого  цвета  и  множество  цветов,  светило  солнце,  стрекотали  какие-то  насекомые,  влажно  пахла  земля.  
Вдруг  он  спрыгнул  вниз,  на  землю.  Улыбнулся,  рассмеялся,  разулся,  и…  пошел.
Шел,  раздвигая  руками  траву,  и  не  чувствовал  колючек  под  ногами,  ступавших  раньше  только  по  коврам…
От  ощущения  счастья,  переполнявшего  грудь,  хотелось  петь.  
Он  шел  все  дальше,  не  оборачиваясь,  пел  какую-то  старую  песню,  которую  раньше,  казалось,  не  помнил…
А  поезд  тронулся.      
Я  молчала,  зачарованная.  
Женя  ввел  команду,  и  мы  снова  оказалась  в  городе.  Спустилась  ночь,  сквозь  колпак  звезд  почти  не  было  видно,  зато  что-то  ярко  светилось  по  его  краям.  Улицы  опустели.  Ночь  тихо  проходила  мимо.  Уже  светало,  когда  я  увидела  на  улице  человека.  Он  был  оборван,  и  взгляд  его  был  голоден.  Он  крался,  словно  боялся  быть  замеченным.  Наконец,  когда  он  думал,  что  его  никто  не  видит,  он  жадно  припал  к  луже  и  напился.
-  Человек,  -  сказал  Женя,  и  в  его  интонации  проскользнуло  восхищение.
Утро  быстро  вступало  в  свои  права,  и  вот  снова  люди  заполонили  улицы.  Что-то  в  них  мне  показалось  странным,  и  я  не  могла  понять,  что  именно:  я  не  могла  разобрать  их  лиц.  
-  Смотри,  -  сказал  Женя,  -  видишь,  каждый  идет  с  чем-то?  С  изящной  сумочкой,  с  огромным  чемоданом,  с  пыльным  мешком?  Так  же,  как  они  тащат  за  собой,  в  сущности,  не  нужные  им  вещи,  они  таскают  за  собой  ненужные  мысли,  воспоминания.  И  не  могут  с  ними  расстаться,  они  не  могут  понять,  как  это  –  идти  налегке…
Они  не  могут  справиться  с  Прошлым,  они  безумно  боятся  Будущего,  они  избегают  Настоящее….  
Ты  видишь,  что  кто-то  идет  без  глаз,  без  носа,  без  ушей?
Я  присмотрелась  и  поняла,  что  мне  казалось  не  так:  и  вправду,  вот  идет  мужчина  без  глаз  (вместо  них  просто  кожа),  а  вот  женщина  без  ушей,  а  вот  ребенок  без  губ…
-  Что  это  с  ними?  –  спросила  я.
-  Да  все  в  порядке,  -  сказал  Женя,-  Просто  они  оставляют  дома,  как  твой  дедушка  фарфоровую  челюсть,  в  стакане  то,  что  им  кажется  ненужным:  глаза,  уши  или  рот.  Не  хотят  они  видеть,  что  происходит  вокруг,  вот  и  оставляют  глаза  дома.  Конечно,  не  все  этим  занимаются,  и  не  всегда.  На  работу,  серьезные  встречи,  праздники,  они  являются  с  полным  комплектом  чувств.  А  в  будние  дни  позволяют  себе  такое…
Мы  еще  не  дожили  до  такого  прогресса.  Если  мы  не  хотим  видеть,  то  просто  слепнем,  если  не  хотим  говорить  –  немеем…-  Он  горько  усмехнулся,  -  У  нас  этот  механизм  еще  не  отлажен…
Мне  было  нечего  ему  сказать.  У  меня  самой  сильная  близорукость…
-  Жень,  а  что  это  за  точки  были  по  краям  купола?  –  вспомнила  я.
-  Вышки  Наблюдения.  Человек  туда  поднимается  на  смену,  на  месяц,  например,  и  контролирует  там  состояние  купола,  и  все  такое.  А  бывает,  что  человека  там  просто  забывают  (а  оттуда  без  посторонней  помощи  не  выберешься).  Это  когда  у  них  анархия,  например.  Сейчас,  -  сказал  он,  набирая  команды,  -  я  тебе  кое-что  покажу.
Вышка.  Вид  оттуда  открывался  потрясающий.…  Возле  одного  из  окон  во  всю  стену  стоял  человек.…  В  глазах  его  была  тоска…
Звонок.  Звонок  телефона.  Сначала  он  думал,  что  ослышался,  что  ему  показалось,  как  казалось  много-много  раз.…  Но  телефон  звенел,  требовал  внимания,  на  самом  деле.  
Он  схватил  трубку,  не  надеясь  услышать  там  голоса.
-  Помогите!
-  Что  случилось?  –  спросил  он.  Его  вдруг  проняла  дрожь  от  этого  мелодичного  девичьего  голоска…
-  Меня  бросили!  –  Девушка  рыдала,  -  это  ведь  телефон  доверия,  да?
В  голосе  было  столько  надежды  и  веры,  что  он  сказал  со  вздохом:
-  Да.
-  А  я  уже  подумала,  что  не  туда  попала.  Знаете,  я  никому  не  смогла  бы  сказать,  что  со  мной  случилось.
-  А  что  случилось?
-  Меня  бросили!  –  девушка  опять  заплакала.  –  Он  говорил,  что  любит  меня,  обещал  жениться,  и  бросил  меня!  Сказал,  что  он  меня  недостоин!  А  я  реву,  как  дура,  целыми  днями,  поделать  с  собой  ничего  не  могу!  Света  белого  не  вижу!  Я  его  так  люблю,  так  люблю!
Девушка  заплакала,  зарыдала,  забилась  в  истерике.  
Это  был  первый  звонок  за  год  молчания.  Казалось,  его  уже  давно  забыли  на  этой  вышке,  где  только  лампочки  горят,  да  молчит  телефон.  И  вот  –  звонок.  И  плачет  девушка.
-  Ну  успокойся,  сказал  он,  -  ну  хватит  плакать.  
Рыдания  утихли.
-  И  что  мне  делать?
Он  представил  вдруг  себе  девушку  лет  двадцати  с  голубыми  глазами.  У  нее  обязательно  тонкая  талия,  длинные  белокурые  волосы  и  пухлые  губки…
Только  бы  слышать  ее  тихий  голос,  так  громко  звенящий  в  окружающей  его  тишине…
-  Забудьте.  Постарайтесь  забыть.  Ведь  жизнь  прекрасна!  Поменяйте  круг  общения.  Запишитесь  куда-нибудь.  Забудьте.  Время  все  лечит.
-  Вы  думаете,  я  смогу  когда-нибудь  его  забыть?
-  Может  быть,  уже  через  год  вы  и  не  вспомните  его  имя…  Лучше  расскажите  мне  о  себе.  
-  А  зачем  вам?  
-  Просто  так.  Представьте,  что  вы  позвонили  не  по  телефону  доверия,  а  на  забытую  всеми  Вышку,  где  голос  человеческий  не  звучал  уже  год…
-  Так  это…  не  телефон  доверия?
Он  подумал,  вздохнул,  и  сказал:
-  Да.
-  А  вы  один-один  на  Вышке?
-Да.
-  Бедненький!
Он  улыбнулся,  не  мог  не  улыбнуться.  
-  Ой,  мне  пора.  Как  вы  думаете,  а  вдруг  он  вернется?  Вдруг?  Мне  пора!  Кто-то  звонит  мне  на  мобильный…Я  вам  позвоню  еще,  ладно?
-  Конечно,  звоните.  Я  буду  ждать.  
-  До  свидания!  Спасибо  вам!  Извините,  что  побеспокоила  вас  своими  проблемами…
-  Ничего.  Все  равно  звоните.  Почаще.  Я  буду  ждать.
-  До  свидания.
-  До  свидания.
Трубка  положена  с  сухим  треском  на  рычаг.  Когда  же  телефон  зазвонит  еще  раз?  Тишина…
***
-  Скоро  им  придет  конец,  -  пророческим  тоном  сказал  Женя.  
-  Почему?  –  спросила  я,  -  Разве  они  уже  достигли  высшей  точки  своего  развития?
-  Никто  не  знает  час  конца,  -  сказал  Женя,  -  и,  по  сути,  высшей  точки  развития  быть  не  может  –  всегда  есть  к  чему  расти,  к  чему  стремится,  чего  желать.  Все  это  так,  условности.  
-  Но  откуда  тогда  ты  знаешь,  что  скоро  конец?
-  Я  их  Бог,  -  сказал  Женя.  –  Смотри.
И  я  смотрела.  Был  обыкновенный  летний  день,  и  ничего  не  предвещало  перемен.  
-  Прошло  время  войн  и  восстаний,  человечество  переживает  период  мира  и  покоя.  Уже  несколько  столетий  люди  не  знают  бед,  их  жизнь,  хоть  и  может  показаться  однообразной,  но  все-таки  по-своему  счастлива.  
На  розовом  от  рассвета  небе  их  никто  не  замечал.  Когда  солнце  уже  поднялось  над  горизонтом  и  люди  заспешили  на  работу,  то  при  виде  их  они  лишь  пожимали  плечами  да  спешили  себе  дальше:  им  не  было  дела  до  маленьких  желтых  точек  в  небе.  
А  они  опускались  все  ниже.  К  полудню  они  зависли  в  полуметре  от  земли.  Взрослые  обходили  их,  пытались  не  замечать.  Но  вдруг  малыш,  воспользовавшись  тем,  что  его  мама  заболталась  с  подругой,  подошел  близко  –  близко,  и  …  дотронулся.  
Это  был  прозрачный  шар  сантиметров  двадцать  в  диаметре.  Внутри  его  было  маленькое  солнышко,  но  свет  его  не  слепил,  не  ранил  глаз,  лучики  свои  оно  тянуло  к  держащему  его  в  руках  человеку.  Малыш  стоял,  зачарованный,  и  держал  этот  маленький,  теплый  невесомый  шарик  на  ладонях.  Тут  его  мать  оглянулась,  увидела  эту  картину,  и,  вскрикнув,  забрала  малыша.  Она  волочила  его  за  собой,  а  малыш  все  оглядывался  на  свое  маленькое  солнышко,  и  слезы  катились  по  его  щекам…
Но  малыш  был  не  единственным  в  своем  любопытстве.  Вскоре  у  каждого  на  ладонях  подпрыгивало  маленькое  солнышко:  вот  сидит  девушка  с  ним  на  коленях,  вот  мальчишки  играют  ним  в  баскетбол,  вот  такое  же  солнышко  летит  вслед  за  стариком,  а  вот  при  его  свете  старушка  читает  газету.  С  человеческих  лиц  исчезла  скука,  дремота  и  вялость,  в  их  глазах  заблестел  интерес....  Может  быть,  именно  в  этот  момент  кто-то  обрел  смысл  жизни,  а  кто-то,  наконец,  понял,  что  такое  теплота  в  душе.  
Уже  смеркалось,  когда  вдруг  шарики  стали  медленно  подниматься  вверх.  Вырываться  из  рук,  выплывать  из  квартир  и  домов,  просится  на  волю.  Их  было  не  остановить,  этих  маленьких  посланников  Солнца…  Они  уходили,  а  внизу  стояли  люди,  и  им  казалось,  что  вместе  с  этими  шариками  уходят  в  Неизвестное  частички  их  душ.  Всю  ночь  наравне  со  звездами  горели  в  небе  желтые  огонечки,  и  исчезли  только  с  началом  нового  дня.  
-  И  что  это  было?  –  спросила  я  у  Жени  уже  в  дверях.
-  Завтра  расскажу  и  покажу,  -  хитро  улыбнулся  он,  -  Придешь?
-  Ох,  зачастила  я  к  тебе…
-  Ничего.  Разве  дело  того  не  стоит?  
-  Стоит,  конечно,  -  сказала  я,  -  Женька,  ты  гений!
-  Вот  и  прекрасно,  -  ничуть  не  смутился  он,  -  Давай,  до  завтра.  
-  До  завтра.  
***
Вечером  Женя  позвонил  и  спросил:
-  Я  вот  думаю,  может  сделать  как-нибудь  так,  чтоб  этот  мир  не  погибал?  Как  подумаю,  что  скоро  снова  начинать  все  сначала,  аж  колики  в  животе  начинаются.
-  Что  я  могу  тебе  посоветовать?  Делай,  как  знаешь.  Это  твой  мир,  -  сказала  я.  
-  В  том-то  и  дело,  что  мой…  -  Сказал  Женя.  -  Ну,  ничего,  я  что-нибудь  придумаю.  
                                                                                                             ***
Утром,  проснувшись,  я  поняла,  что  так  привыкла  ходить  в  Жене  каждый  день,  что  не  знаю,  что  буду  делать  без  него,  если  вдруг  что-то  произойдет  с  его  миром,  и  я  там  буду  не  нужна.  
И  мне  стало  страшно.  
Но  страх  я  отогнала,  и  в  Женькины  двери  звонила  в  настроении  даже  выше  среднего.  
Открывший  дверь  Женя  был  страшен.  Черные  круги  под  глазами,  сами  глаза  полубезумные,  прокуренный  насквозь.  
-  Слушай,  я  знаю,  как  сделать  так,  чтоб  они  не  погибли!  Я  САМ  к  ним  явлюсь!  Представляешь?  Второе  пришествие  Христа!  
Он  еще  что-то  говорил,  мечтая,  как  он  явится  к  ним  и  поразит  всех  божественной  силой,  не  пуская  меня  в  квартиру,  и  сам  стоя  на  пороге.  
Наконец,  он  очнулся,  и,  смутившись,  пригласил  меня  войти.
Посреди  комнаты  стояло  нечто.  Вешалка  для  одежды,  увешанная  лампочками,  как  елка  новогодняя.
-  С  помощью  этого  я  перенесусь  в  свой  мир,  -  сказал  Женя.
-  Но  ты  же  сам  хотел,  чтоб  твой  мир  развивался  ТАК!
Женя  не  ответил.  Он  торопился.
Ну  зачем  ему  туда?!  Я  не  справлюсь  сама  со  всем  этим!  
Но  он  меня  не  спрашивал.  Набрал  какие-то  команды  и  исчез.  
Я  уселась  перед  компьютером,  боясь  тронуть  хоть  что-то  и  навредить  этим  Женьке.  
Он  там  чудил…  Творил  чудеса  направо  и  налево,  собирал  тучи  поклонников,  потревожил  свой  мирный  народ  сильнее,  чем  странные  желтые  шарики.  Но  был  он  там  недолго:  не  все  его  правильно  поняли  и  хорошо  приняли.  Уже  к  вечеру  он  вернулся.  Вид  его  был  незабываем:  лавровый  венок  на  лохматой  голове,  джинсы  изорваны  в  клочья,  фингал  под  глазом.  Лицо  его  все  еще  сохраняло  выражение  лица  избранника,  смертельно  уставшего  от  своей  миссии.  
-  Лицо  попроще  сделай,  -  сказала  я.  –  Дома  уже.  
Женя  устало  отмахнулся  и  рухнул  в  кресло.
-  Насколько  люди  несовершенны!  –  Сказал  он.  –  С  такими  глупыми  просьбами  приставали,  ты  бы  знала.…  Например,  пристала  одна  ко  мне,  в  ноги  упала:  «Спаситель,  говорит,  помоги,  спаси  мужа  от  злой  болезни».  А  зачем  его  от  болезни  спасать,  если  он  уже  в  который  раз,  скоро  в  речке  утонет?  Только  потратить  свои  силы.  Как  трудно  быть  богом!
-  Вижу  я,  у  тебя  окончательно    крышу  сорвало.  Ты  смотри,  что  ты  натворил!
Женя  подошел  к  монитору,  и  я  показала  ему  то,  что  он  оставил  после  себя.  Люди  целовали  дорогу,  по  которой  Его  Святейшество  Женька  ходил,  храм  около  нее  построили,  из  рук  в  руки  передавали  вещи,  к  которым  он  прикасался….Например,  футболку  его,  которую  он  там  оставил,  расхватали  буквально  по  ниточке  и  молились  на  нее.
На  месте,  с  которого  Женька  вернулся  в  наш  мир,  построили  красивейший  памятник,  и  он  стал  центром  паломничества.  
Я  обернулась  и  посмотрела  на  Женьку,  а  тот  едва  успел  стереть  с  лица  торжествующую  улыбку.  Глаза  его  блестели…
Я  вздохнула  и  уступила  ему  место  за  компьютером.  Он  начал  вводить  какие-то  команды.  
-  Ты  все-таки  хочешь  оставить  этот  мир?  –  спросила  я.
-  Да,  скоро  Большой  Взрыв,  и  я  попробую  его  остановить.  У  меня  есть  план.
-  Но  зачем?  Исчезнет  эта  цивилизация,  но  следующая  будет  лучше  нее.  Зачем  ты  останавливаешь  эволюцию?  Этот  твой  мир  все  равно  рано  или  поздно  выродится,  вымрет…
-  Слушай,  отстань,  а?  –  закричал  Женя,  -  Ты  ничего  не  понимаешь!  Я  лучше  знаю,  что  делать!  Это  не  твое  дело,  чего  ты  вмешиваешься!  Кто  ты  такая  вообще,  чтоб  моим  миром  командовать?
Я  вспыхнула.  Я  готова  была  заплакать  от  обиды.  Зачем  тогда  это…  все?  Я  отступала  назад,  пока  не  оказалась  в  шаге  от  Женькиного  прибора.  Тот  смотрел  на  меня  зло  и  продолжал  что-то  говорить.  Я  набралась  смелости,  зажмурилась,  и  шагнула  назад…
***
Открыть  глаза  я  решилась  не  сразу.  Страшно  было.  Но  любопытство  брало  свое.  Открыв  сначала  один  глаз,  а  потом  второй,  я  убедилась,  что  Женькин  мир  совсем  недурен:  солнышко,  деревья,  птички  поют…  Никогда  не  думала,  что  под  колпаком  может  быть  так.  
Не  долго  пришлось  любоваться  мне  тишиной  и  природой  –  там,  на  горизонте,  я  увидела  людей,  которые  шли  ко  мне.  Сначала  я  очень  испугалась,  но  оказалось,  что  зря:  не  дойдя  до  меня  нескольких  метров,  они  бухнулись  на  колени.  
И  я  все  поняла.  Мне  еще  Женька  рассказывал,  страшно  гордый  собой  и  своей  выдумкой.  
Он  провел  им  агитацию  идей  о  вечной  жизни  и  о  прочей  чепухе.  Люди  эти,  увидев  мое  явление,  решили,  что  я  Женькина  посланница,  и  что  я  должна  спасти  их  мир  в  критический  момент.
Великолепно!  Просто  очаровательно!  Как  же  мне  не  улыбается  эта  миссия!  Женька,  конечно,  рассчитывал  на  себя.  Он  думал,  что  явится  к  ним,  спасет  их  (ума  не  приложу,  как  он  собрался  это  сделать!)  и,  когда  ему  надоедят  почет  и  слава,  (в  чем  я  сомневаюсь)  вернулся  бы  обратно.
Но  скажите  мне  на  милость,  как  я  их  спасу,  и  как  я  вернусь  домой?  Вернуть  меня  может  только  Женя,  а  это  значит,  что  я  должна  обмануть  всех  этих  людей.  
«Надо  всего  лишь  почаще  твердить  себе,  что  они  не  настоящие,  и  что  на  самом  деле  их  нет»  подумала  я,  и  мило  улыбнулась  окружающим  меня  людям.  
Жаловаться  мне  было  грех:  они  меня  окружили  почетом  и  роскошью.  Жила  я  в  шикарных  покоях.  Иногда  мне  все  надоедало,  и  я  сбегала  на  целый  день  в  лес.  Но  меня  не  сильно  ругали,  помня  о  моем  «внеземном»  происхождении.
Часто  мне  казалось,  что  время  тянется  слишком  долго.  Тогда  я  думала:  а  что,  если  еще  до  моего  перемещения  сюда,  Женя  успел  сделать  свой  мир  вечным?  Что  тогда?  Это  ведь  только  сейчас  он  не  дотрагивается  до  клавиатуры.  Оно  и  заметно:  вера  в  Женьку  увядала,  среди  людей  нашлись  проповедники  других  учений…    Например,  о  том,  что  Женьки  не  существует.  
Рано  утром  взревела  тревога.  Я  выскочила  на  улицу,  не  зная,  что  делать,  не  зная,  откуда  идет  опасность.  Все  было  тихо,  мирно,  спокойно,  если  не  считать  плачущей  сирены.  На  улицах  –  ни  души,  одна  я,  как  дура,  стою  в  ночной  рубашке.  
Ко  мне  подошел  один  из  жрецов:
-  Ложитесь  спать,  рано  еще,  -  сказал  он.  
-  Но  тревога!..  Почему  все  спят?
-  Это  учебная.  Люди  привыкли  и  уже  не  реагируют.  Ваша  реакция  говорит  о  вашем  желании  спасти  нас.  Благодарю  вас,  Посланница  Небес.
И  он,  поклонившись,  ушел,  да  и  я,  махнув  рукой,  побрела  обратно.
В  тот  день  тревога  звенела  еще  несколько  раз,  но  это,  как  говорили  все,  всего  лишь  учения.  
Учения  так  учения.  Мне  как-то  все  равно.  Мне  бы  вернуться  скорее  к  Женьке…
Однажды  ночью  я  проснулась  с  таким  чувством,  будто  что-то  должно  произойти,  и  до  утра  ворочалась,  пытаясь  загнать  это  чувство  куда-нибудь  подальше,  например,  в  пятки.  
Утренняя  тревога  показалась  мне  какой-то  особенно  тревожной.  Но  на  нее  никто  не  обратил  внимания.  Предчувствие  гнало  меня  из  покоев,  и  вот  я  уже  на  холме,  смотрю  на  начало  конца…
Я  смотрела  вниз,  на  людей,  которые  спохватились  слишком  поздно.  Хотя,  по  правде,  их  ничто  уже  не  спасет.  
На  небе,  на  западной  его  части,  что-то  происходило.  Привычная  голубизна  неба  сменялась  чернотой  Вселенной.  Никогда  не  видела  таких  огромных,  величиной  с  яблоко,  звезд,  и  Солнце  с  Луной,  как  сестры,  на  небе.  Становилось  все  жарче,  все  труднее  становилось  дышать…
Внизу  столпились  люди.  Они  верили  мне.  Никогда  не  забуду  отчаянье  в  глазах  детей,  слезы  их  матерей.  Я  их  предавала,  чтобы  спастись  самой.  На  небе  раскрылся  невиданной  красоты  огненный  цветок,  еще  секунда,  и…

Я  открыла  глаза.  Приборы.  Проводки.  Лампочки.  Женька.  Он  обнял  меня,  и  зашептал:
-  Прости,  я  сорвался,  я  все  обдумал,  я  все  понял,  прости…
За  его  спиной  рождался  новый  мир.
Я  прижалась  покрепче  к  Женьке.  Он  прошептал  вдруг:
-  Я  тебя…
Я  закрыла  ему  рот  ладошкой:
-  Не  надо.  Не  надо  слов.  Я  знаю.  Я  вижу.  По  глазам.  
И  тут  погас  свет.  В  темноте  мне  показалось,  что  я  вижу  Женькины  глаза  цвета  киви.  Он  посмотрел  наверх,  и  сказал:
-  А  вдруг  и  там  свет  выключат?

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=280137
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 12.09.2011

Рояль для табуретки

Жил-был  стул.  Самый  обыкновенный  стул  –  четыре  ножки,  мягкое  сиденье,  изящная  спинка.  Он  был  старый,  но  делал  вид,  что  древний,  потому  что  стоял  не  где-нибудь,  а  в  музее  имени  Великого  Писателя.  
На  самом  деле  стул  достался  директору  музея  вместе  с  дряхлой  дачей.  Он  стоял  там  на  чердаке  и  чихал,  когда  пыль  набивалась  ему  в  нос.  Стул  смотрел  в  окно,  где  по  ночам  сияли  звезды,  а  днем  летали  наперегонки  птицы.  
Директору  стул  понравился,  и  было  решено,  что  он  достаточно  стар  для  того,  чтобы  заменить  тот,  от  которого  после  неудачной  реставрации  остались  рожки  да  ножки.  
Так  стул  стал  экспонатом  музея  и  встретил  свою  любовь.  Она  была  прекрасна:  табуретка  и  красного  дерева,  на  трех  изогнутых  ножках,  с  сиденьем,  вогнутым,  как  обеденная  тарелка  и  покрытая  четырьмя  слоями  восхитительного  лака.  Она  стояла  у  зеркала  и  бесконечно  любовалась  собой,  заботливо  сдувая  пылинки  со  своих  бесчисленных  завитушек.  
Стулу  лишь  оставалось  стоять  в  сторонке  и  вздыхать.  От  безответности  своего  глубокого  чувства,  он  начал  писать  стихи.  Директор  музея  очень  удивился  бы,  если  узнал,  что  стул  обладает  неплохим  чувством  ритма  и  искусно  подбирает  рифмы.  
Все  забыли  о  нем.  Только  сторож,  знавший  настоящую  его  цену  и  возраст,  вставал  иногда  на  него,  заботливо  подстелив  газетку,  чтобы  вкрутить  лампочку,  но  это  случалось  редко.
Единственное,  что  грело  душу  стулу  в  эти  дни  –  мечта.  Он  хотел  быть  креслом.  Мягким,  шикарным,  с  кожаной  обивкой…  Вот  тогда  бы  табуретка  точно  обратила  на  него  внимание!
А  тем  временем  ей  искали  мужа  –  по  всем  городам  и  весям.  Табуретка  очень  гордилась  этим  –  чуть  меньше,  чем  своей  красотой.  Искали  долго-долго,  и,  наконец,  нашли.  Это  был  огромный,  горделивый,  великолепный  рояль,  и  как  нельзя  лучше  подходил  табуретке  своими  завитушками,  лаком  и  красным  деревом.  
Шумно  сыграли  свадьбу  (прибытие  рояля  в  музей);  табуретка  сияла  от  счастья,  а  рояль  деловито,  как  певец  цветы  на  концерте,  забирал  себе  блики  вспышек,  восхищенные  улыбки  и  лучи  солнца.  
Стул  в  это  время  переживал  страшную  любовную  драму.  От  стресса  у  него  расшатались  нервы  и  ножки,  выскочила  пружина  из  сиденья.  Стул  отдали  реставратору,  и  когда  он  вернулся,  посвежевший  и  отдохнувший,  о  табуретке  давно  уже  все  забыли.  Ее  просто  задвинули  под  рояль,  но  никто  не  выдвигал  ее,  чтобы  сыграть  на  нем,  потому  что  внутри  рояль  был  пуст,  как  карман  нищего.  Так  и  состарилась  она,  рассохлась  и  скрипела  ворчливо,  когда  с  нее  вытирали  пыль.  Но  самым  страшным  было  то,  что  если  вот  так  повернуться,  да  вот  эдак  вывернуть  шею,  то  можно,  по  давней  своей  привычке,  посмотреться  в  зеркало,  но  не  видела  она  там  своей  былой  красоты.
Даже  стул  забыл  о  ней.  Он  неожиданно  стал  известным  –  экскурсоводы  показывали  на  него  пальцем  и  говорили,  что  именно  на  этом  стуле  Великий  Писатель  написал  свой  самый  главный  роман.  Фотография  стула  красовалась  в  каталоге  музея,  но  ничего  не  радовало  его.  Он  все  еще  мечтал  стать  креслом,  грустил  и  писал  стихи,  и  как-то  незаметно  состарился.
И  однажды,  когда  сторож  вытащил  стул  на  середину  выставочного  зала,  заботливо  постелил  газетку,  оперся  рукой  на  его  спинку,  что  встать  на  него  и  вкрутить  лампочку,  стул  вздохнул…  и  рассыпался.  Горько  вздохнув  ему  в  ответ,  сторож  заботливо  собрал  обломки  и  отнес  их  в  кладовку.  Скоро  к  ним  присоединились  останки  табуретки,  и  долго-долго  лежали  они  и  пылились.  И  однажды,  когда  все  уже  перемешалось  и  забылось,  в  один  из  свободных  вечеров  сторож  повертел  в  руках  обломки  стула  и  табуретки  и  создал  из  них…  новый  стул.
И  он  скрипел,  как  табуретка,  и  писал  стихи,  как  старый  стул.  Он  стоял  на  крыльце  дачи  и  долгими  тихими  летними  вечерами  на  нем  сидел  сторож  и  смотрел  на  небо  до  тех  пор,  пока  не  улягутся  спать  птицы  и  не  зажгутся  звезды.  
К  нему  в  голову  приходили  прекрасные  мысли,  мечты  и  видения,  и  однажды  сторож  написал  для  своих  внуков  сказку  об  одном  стуле,  который  стоял  в  музее,  писал  стихи  табуретке  и  больше  всего  на  свете  мечтал  стать  креслом.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=273739
рубрика: Проза, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 05.08.2011

Белое платье

Расшиваю  платье  бисером  и  кружевом
Белое-пребелое,  словно  облака
Где  ты  пропадаешь,  ряженый  мой,  суженый
Приезжай  скорей  ко  мне  издалека.

Чтоб  собрались  гости  и  кричали:  "Горько!"
За  столом  -  веселье,  смех  и  суета.
Только  платье  белое,  белое  -  и  только
Но  у  каждой  девушки  сбудется  мечта.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=266499
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 22.06.2011

А тебе все не нравится….

А  тебе  все  не  нравится:  голос,  походка,  фигура
Звонок  телефона,  цветы  и  подарки  его
Ты  мне  говоришь,  что  я  просто  влюбленная  дура
В  любви,  молодая,  не  смыслю  еще  ничего.

Пыталась  тебе  доказать,  что  ты  не  права
Но  голос  охрип  -  мои  непонятны  идеи
Всему  вопреки  в  душе  зеленеет  трава
И  в  солнце  любви  сияют  цветы-орхидеи.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=266498
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 22.06.2011

Хорошие новости

Хорошие  новости
Я  стою  на  автостанции,  и  мне  страааашно  так…  Коленки  дрожат.  Звонит  телефон.
-  Ты  где?  Скоро?  –  спрашивает  обеспокоенно  он.
-  Маршрутку  жду,  –  говорю  я.
-  Ты  на  шестой  платформе?  
-  На  шестой,  -  мое  терпение  неистощимо  сегодня.
-  Номер  –  2023.  –  напоминает  он.
-  Я  помню.  Не  переживай.  –  я  стараюсь  быть  спокойной.  Он  нервничает.  Я  тоже.
А  как  там?  Не  знаю.  И  никогда  не  была  в  деревне.  Почему-то  представляются  дома  и  заборы.  И  небо.  Все.
Маршрутка  раскрывает  свое  нутро  и  зовет  меня  внутрь,  в  душную  полутемноту.  Я  захожу  –  все  одиночные  места  заняты.  Села  у  окна,  прижалась  к  стеклу,  спряталась  от  чужих  взглядов.  
Ехать  долго,    значит,  можно  ехать  и  не  нервничать  хотя  бы  час.  
Мы  проезжали  села.  Одно  за  другим.  Чем  дальше  от  города  –  тем  больше  заброшенных  домов,  заколоченных  ставней,  проваленных  крыш,  зияющих  дыр  в  стенах  и  высокого  сорняка  во  дворах.
Некоторые  дома  словно  стоят  перед  улицей  на  коленях,  и  в  окнах,  низко  нависших  над  дорогой,  при  желании  можно  увидеть  все.
Чем  дальше  в  область  –  тем  страшнее  мне.  Как  меня  там  примут?  Я  совсем  другая.  А  как  там?  Так  же,  как  здесь,  или  совсем  по-другому?
Въехали  в  небольшой  городок,  и,  распахнув  двери  и  люки  выпустили  из  себя  людей  и  воздух,  надушенный  чужими  запахами  до  невозможности.
Место  около  меня  осовободилось  (молодой  парень  в  наушниках  спал  всю  дорогу).  Рядом  со  мной  села  немолодая  женщина.
Из  города  мы  выехали  удачно.  Она  молчала.
-  День  чудовий  сьогодні!  Сонечко!
Мне  не  хотелось  ни  с  кем  говорить.  Рот  откроешь  –  потом  не  закроешь.  Я,  конечно,  вежливая,  но  трепаться  не  в  настроении.
Смотрю  искоса  на  нее.  Она  сидит,  смотрит  вдаль,  и  кажеться,  что  она  не  здесь,  а  в  прошлом.  
Сколько  ей?  60?  70?  «Бабуля»  -  определила  я  для  себя  и  больше  не  думала  о  ней.
Она  помолчала  еще  немного,  а  потом  сказала:  
-  Земля  ворушиться.
Все,  я  думаю.  Приехали.  Пітаюсь  незаметно  от  нее  отодвинуться,  но  некуда.  С  тоской  смотрю  на  часы.  Еще  долго.  Вздыхаю.
Бабуля  улыбнулась.  Так  неожиданно-молодо.  И  я  тоже.  Она  сказала:
-  Так  справді  ж!  Ворушиться!  Вам,  у  городі,  це  непомітно,  а  у  селі  знаєш  як!  У  мене  в  сараї  дах  провис,  прогнувся.
-  Ну,  может,  балка  прогнила  или  еще  что-то  –  говорю  неуверенно  я.
-  Та  ні,  то  стіни  сіли.  І  дім  мій  сів.  Раніше  підвіконня  мені  отут  були  –  проводит  рукой  по  груди,  -  а  тепер  тут,  -  проводит  по  поясу  юбки,  -  бачиш  різницю?
Она  говорит  по-украински,  пестрящем  непонятными  мне  словами.  Я  пытаюсь  отвечать  ей  тоже  по-украински,  но  слова  словно  чужие  и  язык  деревенеет.  
-  А  чому  так?  –  спрашиваю  я  и  словно  перехожу  на  русский,  потому,  что  не  могу  подобрать  слова.  –  Оползни?
Она,  как  и  я,  пытается  говорить  на  одном  со  мной  языке:
-  Земля  двигается!  Ворочается.  –  потом  запинается,  и  снова  переходит  на  свой,  родной:
-  Ворушиться!  Буває,  лежиш  собі  у  ліжку  вночі,  і  здається,  що  тебе,  немов  у  люльці,  качає.
-  А  у  вас  дом  большой?  –  посему-то  меня  разбирает  любопытство.  Я  всматриваюсь  в  нее  внимательней.
Маленького  роста,  с  загорелым  лицом  и  голубыми  глазами,  одновременно  молодая  и  старая.  Она  была  одета  парадно-деревенски,  такой  обуви,  как  у  нее,  лет  тридцать  как  нет  в  продаже.  От  нее  пахло  старыми,  сладкими  духами,  чуть  сильнее,  чем  нужно.
-  Катерина  Іванівна,  -  прерывает  она  паузу.
-  Наташа,  -  отвечаю  я.  Она  мне  уже  нравится.
-  Дім…  -  отвечает  она  на  мой  вопрос,  -  старий,  ще  батько  будував.  Дерев’яний.  Курей  держу,  коровка  в  мене,  качечки.  Якщо  б  ще  дід  не  пив…
-  Муж?  –  уточняю  я.
-  В  разводі,  -  говорит  хмуро.
-  А  почему  ж  вместе  живете?  
-  Село,  -  говорит  она,  пожимая  плечами.  –  Куди  ж  йому  подітися?
Я  молчу.  Я  не  знаю.  Я  в  первый  раз  в  деревню  еду,  и  поэтому  я  пытаюсь  побольше  узнать  от  нее,  чтоб  хоть  представить,  как  там.  
-  Як  прийде  п'яним,  так  хоч  ховайся…  Може  і  на  мене  з  кулаками,  добре  коли  не  одна  з  ним,  діти  в  хаті.  Одного  разу  я  зачинилася  від  нього,  так  він  двері  бензопилкою  вирізав,  а  вдруге  і  хату  підпалив.  
-  Как  же  так?  –  удивляюсь  я  и  не  верю  одновременно.  
-  Так  воно  ж  п’яне,  що  ж  воно  розуміє…  Заради  дітей  живу.  В  мене  два  сини  і  донька,  -  улыбается,  -  меншому  двадцять…  А  ті  вже  великі,  свої  сім’ї…  Троє  онуків.  
Она  улыбается.  
Я  смотрю  на  нее,  любуюсь.  Так  сколько  же  ей?  Спросить  неловко.
-  Тобі  скільки?  –  спрашивает  она
-  Двадцать,  -  отвечаю  я.
-  Коли  мені  було  стількі  ж,  моїй  доньці  вже  було  два  роки…Тяжка  в  мене  доля,  -  говорит  она  тихо,  -  і  життя  в  селі  ох  і  важке…  Я  песіонерка,  працюю  на  двох  ставках.  Хочу,  щоб  син  вивчився.  Я  все  життя  працювала  в  больниці,  медсестрою  у  фізіотерапії.  До  мене  йшли  зі  всіма  хворобам…  А  потім    мене  сократили,  –  она  вздыхает.  –  А  тепер  працюю  у  територіальному  цетрі,  їзжу  по  старих,  вони  у  мене  майже  все  лежачі…
А  батько  мій  пив,  бив  нас  із  мамою,  ми  від  нього  ховалися…
О  своих  бедах  рассказывала  легко  и  спокойно,  с  юмором,  как-будто  не  о  себе,  а  о  ком-то  другом.  А  ведь  ей  и  вправду  от  жизни  досталось.  И  позвоночник  больной,  и  муж  непутевый,  и  у  сына  жена  не  такая,  и  корова  не  доится…  
И  не  вызывала  она  во  мне  жалости.  Потрясающая  женщина.  С  большой  буквы.
-  Хороші  новини,  -  говорит  она,  -  молодший  син  сьогодні  невістку  привезе.  
В  сердце  тревожно  кольнуло.  Спешу  переменить  тему:
-  А  где  вам  выходить?
-  У  Катериновці,  -  отвечает  она.
-  И  мне  тоже.  С  вами  выйду,  а  то  заблудиться  боюсь,  в  первый  раз  в  деревню  еду.
Она  посмотерела  на  меня,  как  в  первый  раз,  и,  похоже,  в  ее  сердце  кольнуло.  И  она  снова  улыбнулась  мне.
Я  смотрю  на  ее  руки.  Они  натружены,  в  мозолях,  пальцы  искривлены  болезнью.  Я  кладу  свою  ладонь  ее.  Так  и  едем.  Молчим.
У  нее  звонит  телефон.  Находит  его  не  сразу,  прижимает  к  уху.
-  Так!  Я  у  автобусі.  Скоро  буду.  Купила  все,  що  ти  просив.  Ні.  А  яка  вона?  Не  бачу.  Та  я  без  окулярів,  сину.
Звонит  телефон  у  меня.
- Где  ты?  –  Спрашивает  он  у  меня  тревожно.
- В  автобусе.
- Я  жду  тебя  на  остановке,  -  дрожь  в  его  голосе  немного  унялась.  –  Ты  скоро?
- Да,  я  с  женщиной  выйду,  -  ответила  я.
- Ну  хорошо,  приезжай  скорее,  жду.
Мы  въезжаем  в  село,  большое,  раскидистое,  зеленое,  с  маленькими,  после  города,  домиками.  У  меня  колотится  сердце.  Страшно.
А  она  смотрит  на  меня  и  улыбается.  
Мы  выходим  из  автобуса  в  центре  деревни,  где  остановка,  дом  культуры,  школа,  детский  садик,  клуб,  кафешки,  палаточки  –  все  прижимается  друг  к  другу  тесно,  съежившись.
Она  отходит  немного  в  сторону,  а  я  стою,  как  испуганный  попугай,  взъерошенная.  
Он  встречает  меня  радостно,  обнимает,  целует.
-  Как  доехала?  
-  Нормально.  –  на  душе  моей  становится  легче  и  теплее.
-  Тут  должна  была  с  тобой  моя  мама  ехать…-  его  взгляд  блуждает  в  толпе  приезжих.  –  Мама!
Он  идет  к  ней,  приводит  ко  мне  и  представляет:
-  Мама,  это  Наташа.  Наташа,  это  мама  –  Катерина  Ивановна.  
Она  подмигивает  мне  озорно  и  улыбается.
-  Очень  приятно,  -  говорю  я.
-  И  мне,  -  она  говорит  уже  по-русски.
И  мы  идем  потихоньку  домой,  и  я  еще  не  знаю  куда,  но  верю,  что  там  хорошо.  У  нее  звонит  телефон,  она  отстает  немного  и  говорит  с  кем-то,  и  я  не  могу  ничего  разобрать,  только  слышу:
-  Хороші  новини.  Син  невістку  привіз.  Наташа…

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=262631
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 31.05.2011

Трамвайчик

Ходить  и  показывать  всем  свой  язык  –  это  здорово.  Какая-то  радость  переполняет  тебя,  как  желтый  воздушный  шарик.  Вот  вам  –  язык!  И  не  грустите  больше,  и  не  думайте  больше  о  том,  что  под  ногами  лед,  а  в  кармане  звенят  монеты.  
Дым  от  котельной  устало  ложится  на  город.  В  ярком  голубом  небе  взлетают  птицы.  В  звенящем  от  холода  ветре  носятся  кульки  по  дороге  и  обгоняют  машины.
Трамвайчик,  набегавшись,  по  городу,    подползает  к  остановке.  Туктук-туктук,  туктук-туктук.  Люди  лезут  туда  –  пенсионеры  бесплатно,  другие  за  рубль.  Я  сдавилась  в  лепешку,  прилипла  к  двери  и  трясусь  по  улице.  Я  молодая,  но  еду  пенсионерно.  Туктук-туктук.  Все  молчат,  сопят,  пихаются.
-  Мужчина!  Уберите  ваше  между  ног  и  моего  между  ног!  Мне  больно!  –  раздается  возмущенный  женский  голос.
Секундная  тишина  –  в  салоне  раздается  сдержанный  смех.
Женщина  уточняет:
-  Ведро,  говорю,  уберите!
Я  еду  дальше  и  думаю:  а  зачем  ему  зимой  ведро?  Вот  бы  он  запихнул  туда  колючий  ветер  и  отвез  его  в  пустыню  Сахару,  и  нам  хорошо,  и  им  неплохо.  
На  остановке  трамвайчик  остановился.  Отдыхает  на  светофоре.  Я  смотрю  на  молодого  человека,  который  мерзнет  и  ждет  другого  трамвая.  Он  не  знает,  сердешный,  что  мерзнуть  ему  до  утра  второго  пришествия.  Я  бы  показала  ему  язык,  но  облизывать  стекло  мне  не  хочется.  И  я  подмигнула  ему  правым  глазом.  Он  улыбнулся  и  тоже  подмигнул.  И  тоже  правым.  И  я  ему  снова  подмигиваю,  а  он  в  ответ  начинает  подмигивать  то  правым,  то  левым,  то  правым,  то  левым.
А  я  левым  подмигивать  не  умею!  И  поэтому  показала  ему  язык.  
Трамвайчик  тронулся:  туктук-туктук,  туктук-туктук,  туктук-туктук.  
А  он  подмигнул  мне  вслед  левым  глазом,  улыбнулся  и  тоже  язык  показал.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=243646
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 26.02.2011

Я буду слушать дождь и вышивать…

Я  буду  слушать  дождь  и  вышивать.
Пусть  там  гремит  и  пусть  там  небо  плачет!
Пусть  будет  так,  пусть  будет  не  иначе
А  я  хочу  закрыться  и  молчать.

Я  так  хочу  забыться  в  тишине!
Не  знаю,  как  быть  дальше  –  жизнь  подскажет…
Я  буду  дальше  жить!  Забудьте  обо  мне!
Война  начнется  вдруг  –  и  мне  расскажут.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=242559
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 21.02.2011

Юлит февральская метель…

Юлит  февральская  метель
Огни  давно  уже  горят
И  тихо-тихо  тает  день…
Полоской  тянется  закат.

Юлит  февральская  метель
Снежинки  тают  в  фонарях
И  ловко  прыгает  малыш
На  костылях.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=242558
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 21.02.2011

Мой живот полон чаем…

Полнит  живот  вода.
А  ты  говоришь:  «Выпила  много  чая».
Екатерина  Ус.

Мой  живот  полон  чаем  и  сладким-пресладким  сиропом
Я  чувствую  это  и  думаю:  нас  теперь  двое
Теперь  я  займусь,  наконец,  своим  гардеробом,
И  на  работе  меня  оставят  в  покое

Мы  будем  по  паркам  гулять.  Ходить  по  врачам.
Ты  будешь  толкаться,  но  мне  обижаться  нет  смысла...
Когда  ты  родишься,  назову  тебя  просто  Иван.
Ты  будешь  красивым,  на  тебе  все  девчонки  повиснут...

А  пока  ты  малыш,  то  буду  носить  на  руках
Мы  будем  учиться  ходить  и  читать  по  слогам
Твое  слово  "мама"  важнее  признаний  в  стихах
И  я  никому,  никогда  тебя  не  отдам...

...Но  время  прошло,  и  я  снова  легка  и  пуста
И  полоска  одна,  усмехается  наглой  рожей
Без  тебя  мне  одной  такая  печаль  и  тоска...
Ты  родился  б  в  апреле,  но  теперь  появишься  позже.

И  в  отчаяньи  снова  я  чай  себе  наливаю.
Муж  приходит  с  работы  уставший  и  кислый.
Вот  бы  лечь  и  поспать!  Он  совсем  меня  не  желает.
Может  быть,  чая  мало,  чтобы  ты  у  меня  появился?

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=240994
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 14.02.2011

Чердак

посвящается  "Нечисти"  Рея  Бредбери

Дом  был  пустым  и  холодным,  как-будто  совсем  не  соскучился  по  мне  и  не  ждал.  Он  был  крошечным  –  комната  и  кухня,  над  ними  –  чердак.  Я  поспешно  включила  всюду  свет.
Наверх  вела  винтовая  лестница  –  ровно  девять  ступенек  –  с  одной  стороны  закрепленных  на  железной  трубе,  с  другой  стороны  они  упирались  в  стены.  
А  я  и  не  подозревала,  как  соскучилась  по  дому.  Мне  бы  раскинуть  руки,  да  обнять  бы  стены,  и  унести  с  собой!  В  сердце  щемит  тоска  и  кажется,  что  вот  сейчас  войдешь  в  комнату  и  увидишь  тех,  кого  уже  нет,  на  привычных  местах,  занимающихся  обычными  делами.
На  улице  –  осенний  вечер,  холодно,  я  в  доме  одна,  да  и,  наверное,  на  всем  дачном  кооперативе  таких,  как  я,  не  наберется  и  десяток.  Страшно  одиноко;  брата  не  отпустили  с  работы,  он  должен  приехать  ближе  к  ночи,  а  я  –  принципиальная,  упрямая!  –  решилась  ехать  в  одиночку,  раз  уж  мы  собрались,  наконец,  приехать  сюда.
А  к  чердаку  ведут  девять  ступеней  –  как  круги  ада  у  Данте.  Он  заперт  массивной  дверью  на  сердитом  замке.  Наверное,  эта  дверь  –  самое  добротное,  что  есть  в  доме,  построенном  кое-как  и  из  чего  попало.  
Нам  запрещали  лазить  на  чердак.  Но  я  выжидала,  пока  дедушка  заснет  после  обеда,  а  бабушка  с  мамой  уйдут  в  беседку,  и  тихонько  –  еще  тише!  –  затаив  дыхание,  чтоб  не  скрипели  ступени,  кралась  наверх,  добиралась  до  заветной  двери  и  дергала  за  ручку,  надеясь,  что  она  открыта.  Но  было  заперто,  и  тогда  я  прижималась  лбом  к  холодному  сердитому  замку  и  стояла  так,  пока  он  не  согревался.  А  потом  я  пулей  слетала  вниз  и  выбегала  на  улицу  –  жаркую,  светлую,  где  пахло  цветами  и  пели  птицы,  что  сидели  на  вишне  и  нагло  клевали  ягоды  прямо  у  нас  на  глазах…
Ступенька  РАЗ.  Я  стою  на  ней  –  захламленной  и  низкой  и  ругаю  себя  на  все  корки.  Ну  что  я  нашла  на  том  чердаке!  Ведь  большая  уже  тетенька,  ну  что  я  там  забыла?  Ну  ничего  не  могу  с  собой  сделать,  ну  тянет  меня  туда,  как  на  ниточке,  и,  в  конце  концов,  никто  же  не  видит!  
И  я  решительно  сделала  шаг  вперед.
Ступенька  ДВА.  А  они  скрипят  сильнее,  чем  мне  помнится.  Может,  это  время  скакало  по  ним,  пока  нас  не  было,  и  бессовестно  расшатало  их?  На  этой  ступеньке  хлама  меньше,  но  перед  носом  развевается  половая  тряпка.  Старая:  пальцем  тронешь  –  в  пыль  рассыпется.  Ключ  от  чердака  лежит  у  меня  в  кармане.  Я  схожу  туда,  всего  на  минутку  загляну,  и  сойду  вниз  –  у  меня  в  доме  дел  по  горло.  На  стене  висел  выключатель.  Странно,  я  совсем  его  не  помню.  Я  нажала  кнопку,  из  чистого  любопытства,  но  ничего  нигде  не  зажглось  –  наверное,  это  перегорела  лампочка  у  входа,  ее  давно  никто  не  менял.  
Ступенька  ТРИ.  Поднимаясь,  я  задела  ногой  старую  кастрюлю  с  какой-то  землей,  она  накренилась,  подумала  немного,  и  с  ужасающим  грохотом  скатилась  вниз.  Я  вздрогнула  испуганно,  как-будто  снова  боялась  кого-то  разбудить,  но  в  доме  никого  нет  –  снова  напоминаю  себе!  –  никого  нет…
Вдруг  мне  стало  страшно.  Послышался  шорох  на  кухне.  Кто  там?  Да  нет,  глупости  это  все,  мерещится.  Опять  шорохи…  Еще  чуть-чуть,  и  я  буду  готова  сойти  с  дистанции!  Так,  надо  срочно  зажмурить  глаза  и  вспомнить  что-то  хорошее…
…  Когда-то  в  детстве,  когда  мы  приезжали  сюда,  я  делала  кораблики  из  деревяшки,  огромного  гвоздя,  и  листика  ореха.  Они  были  разными,  стояли  в  ряд  на  лавочке  и  грелись  на  солнышке,  да  только  ни  один  из  них  так  и  не  увидел  воды  –  не  помню,  почему…
Не  открывая  глаз,  я  сделала  еще  шаг.
Ступенька  ЧЕТЫРЕ.  
…  Мы  гуляли  по  окрестностям  и  собирали  цветы  –  сорняк,  который  рос  и  у  нас  на  участке.  А  еще  мы  делали  «круг  почета»  по  дачному  кооперативу,  и  это  казалось  нам  далеким  путешествием,  а  лесопосадка  вдалеке  –  страшным  темным  лесом,  в  котором  живут  волки.
Открываю  глаза.  Стою,  прижавшись  к  стене,  и  дрожу,  как  самая  последняя  трусиха.  И  опять  ругаю  себя  последними  словами.  Надо  же,  приключение  выдумала!
Может,  вниз?
Ступенька  ПЯТЬ.  Не  на  ту  напали!  Вот,  я  уже  посредине,  внизу  остались  четыре  и  вверху  –  четыре,  я  упрямая,  сильная,  я  все  смогу!
А  там,  вверху  –  темно,  хоть  глаза  выколи.  А  в  темноте  мне  всегда  кажутся  какие-то  тени  и  чудища.  Стыдно  признаться,  но  я,  похоже,  до  сих  пор  боюсь  темноты.  
А  я  не  помню,  чтоб  на  чердаке  был  свет!  Там  нет  лампочки!  А-а-а!
Так,  взяла  себя  в  руки!
Ступенька  ШЕСТЬ.  Поспешно  переступила,  нога  зацепилась  за  пятую  ступеньку,  и  я  чуть  не  упала.  Теперь  сижу  на  шестой  и  обнимаю  больную  ногу,  тихо  хнычу,  поскуливаю,  глотаю  слезы,  и  очень,  очень,  очень  жалею  себя.  Бедненькая  я,  несчастненькая!
И  тут  меня  осенила  мысль  –  а  что,  если  ступенька  провалится  подо  мной?  Я  глянула  вниз  –  высота  около  метра,  внизу  хлам,  но  с  моим-то  везением  (вон,  как  нога  болит!)  мне  грозит  инвалидность.
Я  разозлилась  на  саму  себя,  встала,  и  злобно  уставилась  на  дверь  чердака.  Ну,  все!  Берегись!  Я  иду!
Ступенька  СЕМЬ.  Почти  весь  свет  остался  внизу.  Вдруг  я  совершенно  отчетливо  услышала  чьи-то  голоса.  Слов  не  разобрать…
-  Кто  здесь?  –  громко  спросила  я,  прижимаясь  к  стене,  и  готовясь  бороться  до  последнего.
В  ответ  –  тишина.  Голоса  удалялись.  Похоже,  это  просто  кто-то  гуляет  по  дачному  кооперативу.
-  Разгулялись  тут  всякие,  -  проворчала  я.
Я  была  уже  готова  перейти  на  восьмую  ступеньку,  как  вдруг  услышала  прямо  над  своей  головой,  на  чердаке,  мелкие-мелкие  шаги  и  шорохи.  
Мыши?  Жуки?  Или  все  кажется?  Мурашки  поползли  по  спине.  Я  снова  занялась  самовнушением:  здесь  никого  нет,  только  я,  это  все  глупости,  эти  страхи;  а  если  мыши  –  ну  так  что  же,  это  всего  лишь  маленькие  серые  существа.
О  крысах  даже  не  хотелось  думать.  Крышка  погреба  плотно  закрыта,  но…  нет,  лучше  не  думать.
Ступенька  под  ногами  заскрипела,  и  я  быстро,  чтоб  не  дать  себе  еще  посомневаться,  шагнула  вперед.
Ступенька  ВОСЕМЬ.  Ну  вот.  Остался  еще  шаг,  еще  ма-а-аленький  такой  шажочек.  Если  я  сделаю  это,  то  покормлю  себя  шоколадкой,  (она  в  сумке  припрятана),  а  в  пакете  лежит  печенье.  
Я  закрыла  глаза  и  решила  собраться  с  духом,  чтоб  сделать  последний  шаг,  но  тут…
Я  четко  представила,  как  открываю  эту  треклятую  дверь,  а  там  все-все  заросло  паутиной,  и  в  окошко  почти  не  падает  свет,  там  темно-темно,  а  по  полу  бегают  мыши  и  противно  пищат…
И  тут  я  запаниковала.  Сердце  стучало  так,  будто  хотела  первым  сбежать  с  этой  лестницы,  пульс  гулко  звенел  в  ушах,  в  висках,  на  затылке,  в  горле,  груди  и  животе,  я  стала  задыхаться,  и  непонятно  какими  силами  схватилась  одной  рукой  за  железную  трубу,  а  другой  –  за  стену,  и  сделала  этот  сумасшедший,  отчаянный,  последний  шаг.
Ступенька  ДЕВЯТЬ.  Теперь  замок  находился  на  уровне  груди,  а  не  лба,  как  раньше,  в  детстве.  Задыхаясь,  сходя  с  ума  от  страха,  дрожащими  руками  я  достала  из  кармана  ключ  и  попыталась  вставить  его  в  скважину  замка,  но  тут…  ключ  выскользнул  из  моих  мокрых  от  пота  рук  и  упал  вниз.
В  отчаянии  я  села  на  ступеньку,  и  прижавшись  лбом  к  все  так  же  холодному  и  сердитому,  как  в  детстве,  замку,  горько  зарыдала.
Так  плачут  маленькие  дети,  разбив  коленку:  громко,  выводя  рулады,  произнося  немыслимые  звуки,  покачиваясь  из  стороны  в  сторону  и  заливаясь  слезами.  
Как  я  давно  так  не  плакала!
Мне  было  жалко  всех.  Себя,  потому  что  болела  нога,  и  было  очень  страшно,  и  потому  что  некому  пожалеть  и  утешить.  Мне  было  жалко  брата,  потому,  что  его  не  отпустили  с  работы,  и  ему  придется  идти  по  темному  лесу  сюда.  Мне  было  жаль  дачу,  потому  что  на  ней  некому  жить,  и  жалко  чердак,  на  который  никто  не  поднимался  добрых  пять  лет.  Меня  охватило  такое  огромное  чувство  нежности  ко  всему,  что  я  не  выдержала,  и…  улыбнулась.
И  действительно,  зачем  плакать,  если  утешить  некому?  Вытерев  слезы,  я  осторожно,  считая  ступени  и  стараясь  реже  наступать  на  больную  ногу,  спустилась  вниз  и  вошла  в  комнату.
Здесь,  при  ярком  свете  люстры,  в  знакомой  до  мелочей  и  такой  родной  обстановке,  вся  эта  история  с  чердаком  казалась  смешной.  Я  вытерла  остатки  слез  и  села  на  кровать,  собираясь  с  мыслями.  Рука  потянулась  за  сумкой,  той  самой,  в  которой  шоколадка,  но  я  остановила  себя:  я  преодолела  всего  девять  ступеней,  и  ничего  больше.  
И  все-таки  я  поднимусь  на  чердак.  До  приезда  брата  еще  два  часа,  не  меньше.  Никто  не  узнает!  Перед  глазами  снова  промелькнули  страшные  картины,  и  страх  начал  снова  меня  наполнять.
Надо  просто  открыто  признать:  мне  страшно,  я  боюсь,  очень  боюсь  (и  сразу  легче  стало!)  Да,  я  боюсь!  Но  в  этом  ничего  плохого  нет!  И,  в  конце  концов,  что  мешает  мне  взять  фонарь?
Ведь  на  самом  деле,  страшно  –  это  мертвецки  пьяный  мальчишка,  лежавший  прямо  на  асфальте  за  пунктом  приема  стеклотары.  Страшно  –  это  когда  родители  за  капюшон    ведут  домой  ничего  не  соображующую  –  то  ли  от  алкоголя,  то  ли  от  наркотиков  –  девочку  лет  двенадцати.  
Страшно,  когда  теряют  отца  в  детстве.  Страшно,  когда  мать  пьет,  а  у  нее  диабет.  Страшно  –  война,  голод,  холод,  засуха,  наводнение,  землетрясение,  ураган.  Вот  это  –  страшно,  а  все  остальное  –  глупости  и  бабьи  выдумки.
Я  бодро  вскочила,  и,  решив  наплевать  на  боль  в  ноге,  схватила  фонарь  (ура,  работает!)  и  отправилась  к  лестнице.  
Первым  делом  осветила  ее  темную  часть.  Ни-че-го.  Дверь,  замок  (или  мне  кажеться,  или  он  подобрел),  ступени.  Потом  я  посветила  под  лестницей  и  нашла  в  куче  хлама  ключ.
Кстати,  я  нашла  там,  кроме  ключа,  еще  две  вещи.  Первая  –  утка,  пластмассовая  такая,  желтая,  на  красных  колесиках,  (смешная!  помню,  как  мы  играли  ей).  Вторая  –  один  из  своих  кораблей:  деревяшка,  криво  вколоченный  гвоздь,  и  прозрачный  от  старости  лист  ореха  (да  простит  меня  несчастное,  почти  лысое  дерево).  
Глупо,  но  я  стояла,  прижав  к  груди  утку  и  корабль,  несколько  минут  и  дурацки  улыбалась.
А  потом,  отложив  находки,  я  с  фонарем  в  одной  руке  и  ключом  в  другой,  взбежала  наверх:  РАЗ,  ДВА,  ТРИ,  ЧЕТЫРЕ,  ПЯТЬ,  ШЕСТЬ,  СЕМЬ,  ВОСЕМЬ,  ДЕВЯТЬ!  И  как-то  плевать  было,  как  скрипят  и  шатаются  ступени,  и  что  на  чердаке  могут  быть  мыши!  
Я  вставила  ключ  в  улыбающийся  замок  и  провернула  до  конца.  Щелчок.  Можно  открывать.  Я  была  решительна,  но...  Все-таки  постояла  минуту,  собираясь  с  духом.  Пять  лет…  Может,  там  крыша  протекла,  все  мокрое  и  противное?
Вдох.  Выдох.  Я  рванула  дверь  на  себя.  Не  поддавалась.  Разбухла,  рассохлась  и  упрямилась.  Тогда  еще  раз.  Зажмурив  глаза,  снова  вдох,  выдох.  Ну!  Раз!  Два!  Три!  Дверь  распахнулась,  больно  ударив  меня  в  грудь.
Секунды  две  стояла,  зажмурив  глаза,  а  потом…
Там  было  светло,  и  так  ярко,  что  из  глаз  побежали  слезы,  завертелись  цветные  круги,  заболела  голова.
Сверху  свисала  лампочка  на  длинном  пыльном  проводе,  как  яблоко  на  ветке  поздней  осенью,  и  освещала  паутину,  что  висела  всюду,  как  парики,  седые  от  пыли.
Я  проследила  взглядом,  куда  ведет  провод  от  лампочки  –  и  он  пришел  к  тому  самому  выключателю  на  лестнице.  На  душе  стало  легко-легко,  и  я  рассмеялась  от  всей  души  над  своими  страхами.  В  одном  углу  стоял  кособокий  голубой  стол,  в  другом  –  пружинистая  кровать,  под  ногами  шуршали  опилки  (интересно,  откуда?)  и  всюду  –  пыль  и  паутина.  Из  маленького  окошка  открывался  чудесный  вид  на  сказочный  лес  с  волками,  волшебный  пруд,  и  дорогу,  ведущую  через  поле  в  деревню.  Где-то  далеко  проехала,  низко  и  сердито  гудя,  электричка.  Зажглись  первые  звезды.  
Телефон  зазвонил  неожиданно  громко  и  нагло.  Это  был  брат,  и  он  сказал,  что  будет  здесь  минут  через  пятнадцать.  Я  бросила  прощальный  взор  на  все  вокруг  и,  скрепя  сердце,  ушла.  Когда  я  закрывала  дверь,  то  мне  снова  послышались  быстрые  шаги  и  писк.  Мыши?  Я  поспешила  быстрее  запереть  дверь  за  собой.  
В  мгновение  ока  я  спустилась  вниз,  подняла  кастрюлю,  подмела  рассыпавшуюся  землю,  поставила  чайник  и  вычесала  из  волос  паутину.  Не  знаю,  почему,  но  я  решила  не  говорить  брату  о  чердаке.  Мне  казалось,  что  он  меня  не  одобрит,  поднимет  на  смех.  
Вскоре  на  улице  раздались  знакомые  шаги,  и  в  дом  вошел  брат.  Я  радостно  обняла  его  и  спросила:
-  Чай  будешь?  С  шоколадкой?
Он  кивнул,  разуваясь,  и  я  пошла  на  кухню.
-  А  что  с  ногой?  –  спросил  он.
-  Да  это…  на  лестнице,  -  махнула  я  рукой.
Он  зашел  на  кухню,  уютно  взял  чашку  сразу  двумя  руками,  и  спросил:
-  А  что  же  ты  делала  все  это  время  одна?
-  Ты  знаешь,  спала.  Устала  с  дороги,  прилегла  на  минутку,  вот  и  вырубилась.  А  потом  по  дому  завертелась…  Дел  много.
-  Ну-ну.  Слушай,  а  ты  на  чердаке  была?
-  Я?  Нет,  что  ты.  Что  я  там  забыла?  –  как  можно  уверенней  спросила  я.
-  Странно,  а  я  вот  шел  и  почему-то  думал,  что  ты  на  чердаке  сидишь.
-  Да  нет,  мне  страшно  было,  честно.  Я  темноты  боюсь,  и  потом  –  я  снизила  голос  до  шепота  –  мне  кажеться,  там  мыши…  Шорохи,  скрипы…  Я  боюсь.
-  Глупенькая,  -  он  приобнял  меня  за  плечи.  –  Слушай,  а  давай  вдвоем  туда  полезем?  Со  мной  тебе  не  страшно  будет.  
-  Хорошо,  -  обрадовалась  я.  –  Только  есть  одно  условие.  Мы  возьмем  с  собой  фонарь.

Ступенька  РАЗ…
«Черт,  где  же  этот  выключатель?!»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=236374
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 22.01.2011

Притормозите Землю!

Притормозите  Землю,  я  сойду!
Все,  хватит,  надоело,  стоп!
Остановите,  слышите?  Уйду!
Куда  угодно!  Или  на  восток…

Мне  надоело  солнце  по  утрам
И  ветер-озорник  мне  дует  в  спину
Мне  надоело  Время  –  все  к  чертям!
Опаздывать  и  мне  уже  постыло!

С  меня  довольно!  Подождите,  но
Любимый  кактус…  Я  его  забыла….
Полить  его  забудут.  Решено!
Я  остаюсь!  Земля,  верни  удила!

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=235888
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 20.01.2011

Я жить хочу, а не страдать!

Я  жить  хочу,  а  не  страдать!
Я  так  хочу  любить,  мечтать.
Поэтом  быть,  чтоб  птицей  стать
Чтобы  над  городом  летать
В  котором  люди  помолчать
Предпочитают,  чем  кричать
На  всех  углах.  Им  бы  ворчать,
Храпеть,  скрипеть,  сопеть,  бурчать
И  никого  не  замечать
Кроме  себя.  И  умирать.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=235712
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 19.01.2011

На улице нет никого – только ветер и ночь…

На  улице  нет  никого  –  только  ветер  и  ночь.
Я  сжалась  в  комок  и  иду,  не  зная  куда
Холод  пробрался  под  куртку  и  гонит  прочь.
Нет,  я  домой  не  вернусь.  Никогда.

И  хочется  волком  выть  на  большую  луну
И  криком  кричать  от  тоски,  прогоняя  страх.
Только  нет  никого  на  улице  в  такую  тьму
И  слезы  мерзнут,  горят  и  болят  на  щеках.

Небо  молчит,  лишь  луна  освещает  мне  путь
Ветер  утих  и  больше  не  бьет  по  ногам.
Вы  простите  меня,  я  вернусь  когда-нибудь
А  сейчас  ухожу,  и  свободу  свою  не  отдам…

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=235709
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 19.01.2011

Посвящение В. Маяковскому

Ваша  поэзия  –  стук  барабанов  –  
Гремит  в  ушах.
Вы  –  обличитель  грехов  и  изъянов
В  богатых  сердцах.
Дай  только  волю  –  все  бы  раскрасили  
В  красный  цвет.
«Нет  ни  царя,  ни  отечества,
Бога  нет!»
Счастье  ли  вам  в  заблужденьи  своем  
Писателем  быть?
Ведь  мы  –  дети  времени,  в  нем
Обязаны  жить…
Вы,  Маяковский,  единственный,
С  кем  я  хочу  говорить.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=235643
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 18.01.2011

Уставший, старый человек

Уставший,  старый  человек
От  нас  уходит  –  жить  устал.
Ты  не  поможешь  –  жизни  бег
Его  и  под  себя  подмял.

Уставший,  старый  человек…
Что,  думаешь,  он  сдался,  да?
А  ты?  Ты  смог  бы  прожить  век
Себя  оставив  навсегда?

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=235641
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 18.01.2011

На море темнело - солнце катилось на запад…

На  море  темнело  –  солнце  катилось  на  запад
В  порту  корабли  отдавали  швартовы,  и  на  борт
Летели  канаты,  и  с  ними  прощалась  земля
Оставив  на  память  жару  уходящего  дня.

Они  уходили.  И  черные  небо  и  море
Любовно  тебя  оградят  от  страданий  и  горя,
Волной  унесут  от  печали,  обид  и  разлук
Дрожат  на  воде  огоньки  от  окошек  кают…

Луна  распустила  над  морем  белые  косы
В  порту  и  на  пляжах  зажгли  фонари-абрикосы
На  лунной  дорожке  танцуют,  качаясь,  буйки,
На  пирсе  стою  я,  чтоб  встретить  твои  корабли…

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=234968
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 15.01.2011

Он играл бесподобно вальсы…

Он  играл  бесподобно  вальсы
И  женщин  сводил  с  ума
Он  прекрасно  владел  сальсой
И  умел  говорить  слова…

Был  прекрасен,  как  Бог,  и  танцуя,
Миллионы  сердец  покорил,
Но  всех  к  славе  своей  ревнуя,
Бросил  все,  закурил  и  запил…

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=234967
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 15.01.2011

Балкон

Она  любила  балкон.  Оттуда  видно  полгорода,  дома  до  самого  горизонта.  Под  ее  домом  резко  заканчивался  холм,  у  подножья  его  шумела  трасса.  И  поэтому  ты  на  своем  балконе,  обдуваемом  всеми  ветрами,  как  в  ложе  Оперного  театра,  как  на  носу  большого  корабля.  
Ей  нравилось,  что  жила  она  на  девятом  этаже.  Золотая  середина.  Но  с  детства  хотелось  попасть  на  балкон  квартиры  на  шестнадцатом,  он  даже  по  ночам  ей  снился….  Но  это  так,  между  нами.
Она  смотрела  на  безупречно  голубое  небо.  Между  домами  натянуты  провода,  которые  передают  от  дома  к  дому  большую  Тайну.  Наверное,  Тайна  эта  по  проводам  облетает  весь  мир  и  снова  возвращается  сюда.
Она  любила  молчать,  потому  что  боялась  расплескать  душевную  гармонию,  которая  достается  с  таким  трудом.  «Мысль  изреченная  есть  ложь»  -  Тютчев,  не  так  ли?
Ей  нравилось  ходить  по  городу  одной.  Идти  и  разговаривать  с  ним  как  со  старым  другом,  спрашивать  совета,  смеяться  и  плакать  вдруг,  если  захочется.  
И  ни  в  коем  случае  –  повторяю  –  ни  в  коем  случае  –  она  не  была  дикаркой,  у  нее  были  семья  и  друзья,  родные  и  близкие.  Она  сама  закрылась  на  замок,  когда  стало  так  больно,  хоть  прыгай  вниз  со  своей  театральной  ложи,  и  очень,  очень,  страдала  взаперти,  но  ничего  никому  никогда  не  говорила.  
Она  похоронила  свое  горе  в  себе,  стала  его  оболочкой.  Теперь  горе  для  нее  или  она  для  горя?  
Она  любила  балкон  на  девятом  этаже,  любила  дома,  солнце,  небо,  любила  ночь  и  звезды,  свой  город  и  людей  в  нем,  но,  видимо,  себя  не  любила…

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=234837
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 14.01.2011

Война (НЕ О ВОЙНЕ)

Горло  сжато  страхом,  гулко  бьется  сердце  в  груди.  А  там,  над  окопом,  грохот  выстрелов,  крики,  дрожит  земля.  Трясутся  руки,  автомат  падает  на  землю  с  глухим  стуком.
Закрываю  лицо  руками.
-  Нет,  я  не  могу  убивать  их.  
Капитан  смотрит  на  меня  зло,  толкает  меня  в  плечо,  поднимает  автомат  (в  его  руках  он  легкий  как  пушинка).  Он  целится  в  бегущего  человека  во  вражеской  форме  и  кладет  мой  палец  на  курок.  
-  Видишь  цель?  Стреляй!
-  Не  могу…  У  него  тоже  есть…  мама…
Капитан  жмет  на  курок.  Человек  падает.  Я  надеюсь,  что  он  не  умер.
Я  снова  сажусь  на  землю.
Мама…
Он  хватает  меня  за  грудки  и  рывком  ставит  на  землю.  У  него  багровое  грязное  лицо  в  морщинах  и  шрамах.  Он  страшно  зол.
-  Это  цели!  -  рычит  мне  он  прямо  в  лицо.  –  У  них  нет  матерей!  Цель!  Цель!  Запомни,  цель!  Стреляй  или  сдохнешь!
От  него  пахнет  потом  и  усталостью.  
-  Сколько  тебе?
-  Восемнадцать…  Почти.
-  Набрали  сосунков…  -  бормочет  он  и  вытирает  ладонью  пот  с  лица,  оставляя  при  этом  грязные  полосы.
-  Давай  еще  раз.
Я  покорно  беру  тяжеленный  автомат  и  прижимаюсь  щекой  к  прикладу.  Капитан  своей  рукой  кладет  мою  на  курок  и  снова  наводит  мушку.
-  Видишь  цель?
-  Вижу…
Я  закрываю  глаза  и  покорно  жму  на  курок.  
Капитан  хлопает  меня  по  плечу.  Он  доволен.  «Молодец,  парень»  говорит  он  и  уходит.
Мама…
«Сынок,  вынеси  мусор»
Они  убьют  ее!  Остервенело  хватаю  автомат  и  с  широко  открытыми  глазами  от  ненависти  и  страха  стреляю,  стреляю,  стреляю…
«Сынок,  ну  вынеси  мусор,  сколько  можно  тебя  просить?»
Не  чувствуя  тяжести  автомата,  выпрыгиваю  из  окопа,  несусь  сломя  голову,  ничего  не  вижу  кроме  цели,  не  чувствую  боли,  и  опять  стреляю,  стреляю,  стреляю…
«Вынеси  мусор  и  сходи  за  хлебом,  в  доме  нет  ни  крошки»
Взрыв  справа,  земля  сыпется  на  землю  дождем,  но  бегу  и  стреляю.  «Молодец,  парень!»  -  сзади  кричит  капитан.
Не  чувствуя  боли,  приваливаюсь  к  дереву.  Враг  бежит  на  меня,  злобный,  весь  в  крови.  Из  последних  сил  –  контрольный  в  голову.  Готов.
Из-за  угла  –  серия  выстрелов,  а  у  меня  уже  нет  сил  бороться.  Последнее,  что  я  вижу  –  кровавый  экран  и  на  нем  надпись:
«Самая  сладкая  месть  –  счастливо  прожить  свою  жизнь.  Талмуд».
Миссия  провалена.  Закрываю  лицо  руками.  Мама  переходит  на  крик:
-  Мусор!  Вынеси!  Ты  меня  слышишь?!
-  Я  все  слышу,  мама.  Уже  иду.
GAME  OVER

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=234836
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 14.01.2011

Зубные щетки поселились вместе…

Зубные  щетки  поселились  вместе.
Сидят  в  стакане.  Нежно  обнимаясь,  
Они  друг  другу  шепчут  наши  песни,
Зубную  пасту  дружно  выжимают.

Твое  –  мое.  И  отдыхают  тапки
На  коврике  у  нашего  порога.
В  твоем  шкафу  –  мои  комками  тряпки,
Твоих  вещей  осталось  в  нем  немного.

Мое  –  твое.  И  сохнет  полотенце
А  над  столом  –  уютный  пар  от  чашек.
Как  хорошо  под  одеялом  греться,
Когда  оно  мое,  твое  и  наше!..

Зубная  щетка  у  другой  гостила.
Растезан  шкаф  –  и  ей  опять  в  дорогу.
Торчат  из  сумки  тапочки  и  мыло,
Но  я  вернусь,  ты  подожди  немного.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=234369
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 12.01.2011

Дождаться темноты и лечь с тобой кровать…

Дождаться  темноты  и  лечь  с  тобой  в  кровать
Смотреть,  как  фонари  сверкают  нам,  и  звезды
С  небес  сверкают.  Просто  лежать  и  не  вставать
Как  жаль,  что  не  могу  домой  вернуться  поздно…

И  снова  –  сапоги  и  теплое  пальто,
И  улиц  пустота,  и  перестук  трамвая,
Судьба  моя,  наверно,  сошла  с  ума,  зато
Исправить  все  могу,  но  вот  решусь?  Едва  ли.

Казалось  бы,  все  просто:  не  обувать  сапог,
Пальто  не  одевать  с  ключами  под  подкладкой
И  ты  тогда  не  будешь  ночами  одинок,
Я  кошечкой  свернусь  и  замурлычу  сладко…

Для  этого  мне  нужен  всего  один  звонок
Чтоб  просто  сообщить,  что  не  вернусь  домой.
Прости,  что  не  звоню,  и  снова  –  за  порог
Боюсь  и  не  могу  пока  играть  с  судьбой.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=234367
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 12.01.2011

Ты шутишь и пыташься быть клоуном…

Ты  шутишь  и  пытаешься  быть  клоуном
Но  клоун  из  тебя,  как  из  меня  -  доярка
Любовь  моя,  как  тыква  на  Хелоуин
Горит  во  мне  таинственно  и  ярко…

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233979
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 10.01.2011

Мы уже не играем в праздники…

Мы  уже  не  играем  в  праздники  
И  на  людях  теперь  не  целуемся
Мы  готовим  на  кухне  дранники,
О  работе  и  детях  волнуемся.

И  мы  любим  друг  друга,  наверное,
По  отдельности  жить  не  смогли…
На  обед  –  второе  и  первое
И  столовая  ложка  любви.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233978
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 10.01.2011

Осень закрашена…

Осень  закрашена  черным  и  серым
   Кроны  деревьев  сбросили  листья
   Голые  ветки  замерзнув,  несмело,
   Просят  у  неба  тепла  и  укрытья.

   Тучи  и  ветер  в  обнимку  танцуют,
   Я  по  парку  брожу,  как  пони,  по  кругу
   Снежные  хлопья,  кружась  и  ликуя,
   Черным  и  белым  красят  округу.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233807
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 09.01.2011

Прости, я закрываю дверь

Прости,  я  закрываю  дверь,  
Я  удержать  ее  не  в  силах
Но  если  б  захотела  –  верь
Я  бы  сама  ее  открыла.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233806
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 09.01.2011

Там осталась чашка чая…

Там  осталась  чашка  чая
Как  налитая  душа
Мне  бы  выпить  -  и  сначала
Жизнь  попробовать  начать

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233642
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 08.01.2011

Я не могу…

Я  не  могу
Смотреть  на  небо
Я  плачу  от  солнца
Я  не  могу  смотреть  на  тебя
Я  просто  плачу
Ты  один  как  солнце  на  небе  
И  сверху  смотришь
Как  я  
Закрывая  глаза
Чтоб  не  видеть  тебя
Плачу.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233641
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 08.01.2011

Яблоко

Оно  приехало  из  далекой  страны,  большое,  зелено-красное,  вкусно  пахнущее.  Оно  лежало  в  супермаркете  на  полке  под  светом  бледных  ламп  с  астрономической  ценой.  Мимо  него  проходили,  жадно  окидывая  взглядом.    Наконец,  яблоко  вместе  с  несколькими  своими  сестрами,  попало  в  корзину  к  молодому  парню.  Надо  было  загладить  утренний  скандал,  поэтому  скоро  к  яблокам  присоединилась  бутылка  недорого,  но  вкусного  и  сладкого  вина.  
На  выходе  из  супермаркета  молодой  человек  встретился  со  своим  другом.  Они  спустились  в  метро.  В  поезде  они  сели  рядом  с  красивой  девушкой  во  всем  белом;  первый  парень  оказался  рядом  с  ней.  Он  грустно  уставился  в  пол,  задумавшись  о  чем-то  своем,  а  друг  из-за  его  спины  стал  флиртовать  с  девушкой.  Вскоре  второй  парень  поменялся  со  своим  другом  местами,  и,  приняв  позу,  заговорил  с  девушкой  о  погоде.  Первый  парень  молча  открыл  пакет,  достал  яблоко  и  дал  его  другу.  Тот  приложил  к  нему  визитку  и  отдал  девушке.  Та,  мило  улыбнувшись,  приняла  подарок,  и  большое,  красивое  и  ароматное  яблоко  оказалось  у  нее  в  ладонях.
Молодые  люди  вышли  на  своей  остановке,  а  девушка  положила  яблоко  в  сумочку  и  вышла  на  следующей.  Она  отправилась  в  театр,  там  в  фойе  она  встретилась  с  подругой  и  заговорила  с  ней,    напрочь  забыв  о  замечательном  подарке.  
А  потом,  спустя  несколько  дней,  она  ходила  уже  с  другой  подругой  по  магазинам  и  в  поисках  кошелька  наткнулась  в  сумке  на  яблоко  –  все  еще  свежее  и  не  потерявшее  свой  аппетитный  вид.  Долго  не  могла  вспомнить,  откуда  оно  взялось,  а  потом  взяла  и  подарила  его  своей  подруге.
А  подруга  эта  работала  секретаршей  у  очень  суровой  начальницы.  Вспомнив,  что  сегодня  ей  надо  было  выйти  на  работу  к  десяти,  она  спохватилась  и  убежала.  Начальница  сделала  ей  выговор  за  опоздание,  и  девушка,  чтоб  загладить  вину,  подарила  ей  яблоко.  По  суровому  лицу  начальницы  пробежала  улыбка,  и  секретарша  была  прощена.
Суровая  начальница,  на  самом  деле  просто  смертельно  уставшая  мать-одиночка,  положила  изумительное  яблоко  в  стол  и  решила  перекусить  им  во  время  обеда.  Но  в  течение  рабочего  дня  яблоко  было  завалено  какими-то  бумагами  и  оно  было  в  очередной  раз  благополучно  забыто.
Так  бы  оно  и  лежало,  крупное  сочное  зелено-красное  яблоко,  если  бы  в  гости  к  начальнице  не  пришла  ее  дочка  лет  пяти.  Она  маялась  от  скуки  и  шаталась  по  кабинету,  чем  раздражала  свою  мать.  Девочка  всюду  совала  свой  любопытный  носик,  и,  наконец,  добралась  и  до  яблока.
-  Можно,  мама?
-  Бери,  -  ответила  начальница,  не  отрываясь  от  изучения  документов.
Девочка  взяла  аппетитное  яблоко  в  обе  ручонки,  с  наслаждением  откусила  большой  кусок  и…  горько  заплакала.
Внутри  оно  было  гнилым.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233433
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 07.01.2011

Київський торт

Мені  бабуся  розповіла  про  це.  Вона  все  бачила  на  власні  очі,  якщо  б  хтось  інший  розповів  –  не  повірила  б!  Їхала  вона  в  трамваї  кудись  у  справах,  людей  повно-повнісенько.  Моя  бабуся  сиділа  біля  вікна,  а  поруч  із  нею  –  літня  жіночка,  а  в  неї  на  колінах  здоровезний  «Київський  торт»  -  гарна  коробка,  перев’язана  рожевою  стрічечкою.  «Напевно,  на  День  народження  комусь  везе»,  -  ще  подумала  бабуся.  Та  ось  на  зупинці  в  трамвай  заходять  троє  молодих  хлопців  –  студенти.  У  них  теж  тортик  –  такий  собі  невеличкий  «Сюрприз».  У  пакеті  у  них  щось  брязкотить  –  теж,  мабуть,  на  День  народження  їдуть.  Жіночка  так  замріяно  у  вікно  задивилась,  замислилась…    Доки  трамвай  стояв  на  світлофорі,  хлопці  швидко  зорієнтувались,  миттю  поміняли  її  величезний  торт  та  зникли.  Люди  загомоніли,  хтось  крикнув:  «Тримайте  їх!».  Жінка,  побачивши  новий  торт  на  своїх  колінах,  почала  плакати,  говорячи:  «Бідолашне  моє  кошеня!  Що  з  ним  тепер  буде?  Бідолашне  моє  кошеня!».  Бабуся  кинулася  її  втішати,  а  та,  трохи  заспокоївшись,  розповіла,  що  їхала  за  місто  ховати  своє  кошеня,  що  вчора  померло,  у  коробці  з-під  торту.  Трамвай  поліг  від  сміху,  жіночка  плаче  і  водночас  сміється…  А  я  все  думаю:  які  ж  це  були  обличчя  у  хлопців,  що  відкрили  «Київський  торт»  посеред  святкового  столу?

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233432
рубрика: Проза, Лірика
дата поступления 07.01.2011

Летнее приключение

Стояло  раннее  лето.  Оно  мстило  за  холодную  зиму  и  весну,  и  поэтому  жарило  вовсю.  Люди  на  пляже  лежали,  как  овощи.  Заходить  в  воду  было  страшно  –  вода  зеленая-зеленая,  как  болото.  Колосились  камыши,  гулял  ветер  и  носил  слухи,  что  на  той  стороне  водохранилища  в  воде  видели  пятно  зеленой  краски.  Жуть.
А  там,  вдали,  где  вода  вроде  почище,  мальчишки  прыгали  с  моста  в  воду.  Там  вроде  невысоко,  не  больше  пяти  метров,  а  все  равно  страшно.
Так  вот  я  о  чем.  Они-то  прыгают,  а  мне  страшно.  Я  по  пляжу  хожу,  флору-фауну  разглядываю.  И  тут  из-за  камышей  выглядывает  лягушка.  И  молчит.  Я  ей  говорю:
-  Привет,  лягушка.
А  она  говорит:
-  Я  не  лягушка,  а  лягушк.
-  Это  как?
-  Я  он.
Я  молчу.  Смотрю  на  лягушка.  Он  на  меня.  
-  Чего  надо?  –  говорит.
-  Известно  чего.  Женского  счастья.
Молчит  лягушк.  Думает.  Говорит  вдруг:
-  Не  люблю  я  гусей.
-  Почему?
-  Щиплются  больно.
-  А  я  не  щипаюсь.  Я  счастья  хочу.  
Лягушк  закрывает  глаза.  
-  Да  будет  тебе  счастье.  –  Шепчет  что-то  магическое.  –  Все.  Иди.  И  никому  не  рассказывай,  а  то  просьбами  достанут.  Иди-иди.
И  прыгнул  в  свое  болото.
Он  сказал  «иди»  -  я  и  пошла.  Пришла  к  своим  мальчишкам.  Они  с  моста  напрыгались,  сидят  довольные.  
Один  подходит  ко  мне  и  говорит:
-  Где  ты  была?  Я  волновался.
Целует  в  лоб.  
–  Ого,  какая  ты  горячая!
-  Я  с  лягушкой  разговаривала.
-  Точно  перегрелась.  Голова  болит?
Он  обнимает  меня  и  прижимает  мою  горячую  голову  к  своей  прохладной  от  воды  груди.  А  я  лежу  на  пляже  овощем  и  думаю:
«Прав  был  лягушк.  Вот  оно,  мое  женское  счастье».

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233203
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 06.01.2011

Я - знаю! Эти люди - врут!

Я  –  знаю!  Эти  люди  врут!  
А  мы  им  верим  в  неведенье!
Свое  кривляя  отраженье
Признанья  и  удачи  ждут.
Шелка  и  маски  им  не  трут,
А  мы  так  любим  представленье…
Я  знаю:  эти  люди  врут.
А  мы  им  верим…  В  неведенье?
Купив  билет  (нелегкий  труд!)
Поверив  в  ложь  хоть  на  мгновенье
Мы  получаем  наслажденье
Мы  сами,  как  неверный  Брут…
Я…  знаю?  Эти  люди…  Врут?

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233202
рубрика: Поезія, Рондель
дата поступления 06.01.2011

А я перед тобой как дом без крыши…

А  я  перед  тобой  –  как  дом  без  крыши
Мой  сад  цветет,  а  огород  –  заброшенный.
Я  ставни  распахнула,  но  ты  меня  не  слышишь
Я  для  тебя  татарин  –  гость  не  прошеный.

Но  бросить  камень  в  чей-то  огород  
Намного  проще,  чем  в  парник  соседский.
Зачем  тебе  моих  страстей  водоворот.
Когда  нет  денег  и  ремонта  в  детской?

Зачем  меня  воспринимать  всерьез?
Твой  камень  зарастет  густыми  травами
Я  буду  с  крышей,  нахлобученной  на  нос
Молчать,  как  дом  с  захлопнутыми  ставнями.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233024
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 05.01.2011

Ab ovo (по лат. -

Когда  ты  устаешь  (ни  вдохнуть,  ни  вздохнуть)
И  усталость  твою  не  опишешь  словами,
Я  тебе  предлагаю  вот  так  отдохнуть:
Поменяйся  со  мною  местами.

Там  где  я,  там  природа  часами  молчит,
Только  песни  цикад,  что  засели  в  траву.
Небо  куполом  –  ввысь!  Грудь  от  ветра  щемит,
Поменяемся,  слышишь?  Я  помогу!

Там  дороги  песчаные,  реки,  мосты
Степь  раскинулась  всюду  от  края  до  края
И  кресты  придорожные:  ленты,  цветы
Там  люди  другие,  и  жизнь  там  другая

И  мы  не  ab  ovo,  мы  есть  от  земли
Ты  почувствуешь  это,  домой  возвращаясь
На  столбах  с  проводами  сидят  журавли
И  в  дорогу  тебя  провожают…

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=233023
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 05.01.2011

Я хочу быть мужчиной…

Нерешительным  мужчинам  посвящается...


Я  хочу  быть  мужчиной,
Чтоб  уметь  любоваться  глазами
Целовать  твои  губы
Серенады  под  окнами  петь

Я  хочу  быть  мужчиной,  
Чтоб  уметь  просыпаться  ночами,
Если  ты  вдруг  заплачешь
И  обнять,  и  утешить,  согреть…

Я  хочу  быть  мужчиной,  
Быть  надежным,  как  горы  Тибета
Я  дарил  бы  цветы,
Ты  б  пришла  и  со  мною  осталась.

Я  хочу  быть  мужчиной,
Чтоб  ты  пела  фальшиво  куплеты,  
Когда  греешь  мне  ужин,
Чтобы  мне  одному  улыбалась.

Я  хочу  быть  мужчиной,  
Чтобы  ты  мне  обеды  варила
Уходить  на  работу,  
Целовать  на  прощанье  в  щеку.

Я  хочу  быть  мужчиной,  
Чтобы  ждала  и  терпела,  любила
Не  смотря  ни  на  что
Как  мне  жаль  –  я  так  не  могу.

Я  хочу  быть  мужчиной,
Но  быть  женщиной  –  ноша  моя.
Всем  сердцем  я  буду
верить,  любить  и  ждать.
Только  ты…
Ты  приди,  успокой  и  утешь  меня,
Если  буду  тебя  звать.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=232910
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 04.01.2011