Antoshka

Поэтесса

Я  в  твоём  сердце  непонятый  шум.
Я  в  твоих  письмах  зазнавшийся  шут.
Твоим  килогерцам  словесный  маршрут.
Тобой  в  интернете  дышу.

Я  в  твоих  мыслях  угаснувший  фон.
Я  в  твоей  жизни  пара́личный  сон.
Тот  эфемерный  анти-уклон.
Твой  раздражительный  тон.

Тебе  –  твоя  ментальная  родня.
Контакт  –  как  платона  броня.
Тенью  брожу  в  тени  ото  дня.
Ты  не  забывай  меня.

Астралы,  стрессы,  безликое  я
Снова  в  биполярке  рисую  себя
Любовь  –  это  кто-то,  я,  опять  я
Эгоистичный  геном  у  меня.

По  разлучным  поэмам  горько  тужим.
По  твоим  дилеммам  легко  одержим.
Потоком  букв  бесконечный  режим
Под  небом  б/у-шным  лежим.

Живой,  депрессивный  из  дерева  грут
Ветвями  распластан  по  берегу  тут
Все,  кто  балагурят  –  врут.
Все,  кто  все  –  умрут.

Ты  –  мой  восторг,  шоколад  и  зефирка.
Мой  променад  в  прожекторе  фильма.
По  скидке  огромная  с  орехами  милка.
Я  словно  объевшийся  Бильбо.

Ты  –  поэтесса  расколотых  льдин.
Литературный  деспот  в  мире  руин.
Аутентичный  аскорбиновый  С-витамин.
Мой  кровоток-героин.

Стихотворная  форма  айфоновских  грёз
Молчание  –  за  гранью  метаморфоз
Босиком  замедляешь  фригидный  невроз.
Иллюзия  не  сфотканных  слёз.

Субтитром  мечты  в  дистанции  танца
Смс  разрывает  сухое  пространство
Ты  –  моя  поэтесса,  моё  хулиганство.
Эмоция  непостоянства.

Все  –  кто  не  в  числа,  тот  в  листопад.
Все,  кто  с  нами  –  тот  наугад.
Ты  –  словно  бурный  густой  звездопад.
Слабокислый  мой  виноград.

Ведь  я  в  твоём  сердце  непонятый  шум.
Ты  в  моём  сердце  венозный  маршрут.
Иначе  без  смысла  поэтессе  пишу.
Но  всё-таки  ею  дышу.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=850617
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 06.10.2019

Инфантильные танцы

Мысли  кружат  характерные  инфантильные  танцы.  
Чувства  на  ощупь  сквозят  в  темноте.  
Путешественники  неохотно  разбирают  ранцы.  
Я  делю  координаты  навстречу  к  тебе.  

Душа,  хаотично,  выбирает  гармонию.
Мир,  систематично,  предпочитает  хаос.  
Глухой  сочиняет  грандиозную  симфонию.  
Бездарь  снимает  на  телефон  арт-хаус.  

Я  чувствую  родство  с  твоим  одиночеством.  
Мне  бремя  фольклора  подменяет  все  смыслы.  
Не  сказанные  слова  обладают  пророчеством.  
Не  прожитые  дни  превращаются  в  числа.

Мимолётные  впечатления  образуют  привязанность.  
Сердце,  за  имением,  не  выбирает  хранителя.  
Имя  искренности  –  безнаказанность.  
Я  плачу  в  ромкомах  за  отсутствием  зрителей.  

Мысли  вальсируют  амбивалент  экстраверсии.  
Чувства  на  ощупь  танцуют  в  темноте.  
Градус  инфантильности  холоден  Цельсию.  
Любовь  интроверта  стремится  к  тебе.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=810188
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 16.10.2018

Фабрика игрушек Ч. 2

VII

Соседние  дома  плотно  прижимались  друг  к  дружке.  От  подобной  близости  зимой  создавался  доброжелательный  уют,  а  вот  в  летний  зной  становилось  ещё  жарче  от  невозможности  глотнуть  свежего  воздуха.  На  помощь  приходила  прохладная  река  и  густой  лес.  Последний,  если  присмотреться,  был  повсюду  –  на  территории  фабрики,  за  её  пределами  и  скорей  всего  вся  планета  была  сплошным  зелёным  лесом.  По  крайне  мере,  я  так  фантазировал.

Мы  вместе  с  Уильямом  забрались  на  крутую  лестницу  дедовой  избушки,  вокруг  которой  то  и  дело  резвились  дети.  Уильям  не  выдержал  и  раскрыл  мешок  с  подарками.

-  Налетай,  детвора!
Маленькая  девочка  в  розовом  платье  не  могла  сдержать  своего  восторга,  и,  ухватившись  за  свои  пухлые  щёчки,  радостно  произнесла:

-  Сморите,  какие  хорошие  дяди!

Дедушка  М.  не  любил  слово  «территория».  Хотя  сам  грешил  мыслями  на  счёт  границ  и  их  отсутствия.

-  Тебе  придётся  покинуть  фабрику,  чтобы  найти  Николая,  -  сказал  он,  когда  я  как  раз  отправлялся  в  путешествие.
-  Песочный  человек  говорил,  что  фабрика  будет  для  меня  повсюду,  куда  бы  я  ни  направлялся.  
-  Ты  задумывался,  почему  здесь  нет  крыши?  
-  Потому  что  мы  любим  дождь?
-  И  всякий  раз  ждём,  когда  к  нам  вернётся  солнце.
-  С  погодой  здесь  ничего  не  ясно.

Дедушка  М.  улыбался,  вытирая  пыль  на  столе.
-  Фабрика  настолько  убога,  насколько  ты  её  можешь  представить.  Закрой  глаза  –  всё,  что  ты  видишь  и  есть  твоё  воображение.  Это  твой  собственный  мир.

-  Я  слышал  это  несколько  раз.  Ты  всегда  был  великим  шутником.
-  Значит,  вообразишь  лучшую  действительность,  а?  Как  в  той  книге.
-  Непременно.  И  без  всякой  магии  и  волшебства.

Уильям,  к  этому  времени  успевший  задремать  в  мягком  кресле,  определённо  был  доволен  подобными  высказываниями.

-  Смейся,  смейся,  потом  прочтёшь  о  себе  в  моей  книге!  –  гордо  предупредил  я  маленького  эльфа.

Уильям  расхохотался  ещё  сильнее,  будто  получил  на  это  разрешение.

-  Кстати,  книга,  -  внезапно  мне  вспомнилось.  –  Ты  мне  обещал  рассказ.  
-  Ну,  раз  ты  собрался  в  путь,  тогда  напоследок  услышишь  историю  про  одного  путешественника.  

Жил-был  на  свете  один  мальчик.  Он  был  мечтательным  и  очень  весёлым,  ну  прям,  как  и  все  остальные  дети.  Он  очень  любил  читать  книги  о  путешественниках  и    играть  с  друзьями  в  футбол.  А  ещё  мальчик  никак  не  хотел  взрослеть.    Однажды  мальчик,  после  дневного  чтения  очередной  увлекательной  книги,  отправился  на  прогулку.  Он  проходил  мимо  знакомого  сада,  около  которого  с  друзьями  ежедневно  играл.  Но  их  там  не  было.  Тогда  мальчик  подумал,  что  сегодня  друзья  просто  решили  отдохнуть  и  не  вышли  играть.

На  следующий  день  мальчик  снова  прочитал  книгу  и  отправился  во  двор,  в  надежде  сыграть  с  друзьями.  К  сожалению,  ни  друзей,  ни  футбольного  мяча  мальчик  не  обнаружил.  С  грустью  он  покинул  сад,  надеясь  возвратиться  позже.

Шли  дни,  недели,  месяца.  Мальчик  до  сих  пор  читал  книги,  искал  друзей  около  сада  и  никак  не  хотел  взрослеть.  Как-то  раз  он  встретил  давнего  друга,  который  не  признал  мальчика.  Тот  объяснился,  но  друг  никак  не  вспоминал.  Тогда  мальчик  спросил  его,  почему  он  не  играет  в  саду  в  футбол,  на  что  друг  ответил,  что  не  знает  даже,  что  такое  футбол.  Каково  было  удивление  мальчика!  Они  столько  дней  провели  вместе,  а  теперь  его  друг  ничего  не  помнил!

Тогда  мальчик  отправился  домой  дальше  читать  книги.
Время  шло,  и  мальчик  до  сих  пор  не  хотел  взрослеть.  Он  перечитал  множество  книг,  видел  столько  приключений  в  своих  снах,  что  любой  моряк  бы  позавидовал.  Мальчик  встретил  около  сада  ещё  одного  знакомого,  с  которым  раньше  играл  в  футбол  и  также  спросил  его,  почему  друзья  больше  не  играют  вместе.  На  что  тот  ему  ответил,  что  пора  бы  повзрослеть  и  понять,  что  игры  давно  закончились.  Что  все  его  друзья  уже  давно  разбрелись  по  миру  и  делают  все,  что  подобает  взрослым.  Мальчик  не  понял,  что  имел  в  виду  его  знакомый,  но  твёрдо  решил  отправиться  в  путешествие  по  миру.

Шли  года  и  мальчик  сам  того  не  заметил,  как  начал  взрослеть  и  стал  мужчиной.  Он  давно  уже  перестал  читать  книги  и  понял,  что  значит  быть  взрослым.  Осознав  это,  мужчина  испугался,  и  решил  вернуться  домой,  в  надежде,  что  он  снова  станет  тем  самым  мальчиком.  

Дома  всё  было  так  же,    как  и  раньше.  Мать  и  отец  были  очень  рады  увидеть  сына.  Книги  стояли  на  полках  в  том  же  порядке,  что  и  раньше.  Мальчик  остался  жить  в  своей  комнатушке,  но  всё  равно  оставался  мужчиной.  Он  отправился  в  дано  забытый  сад  и  обнаружил  там  детей,  играющих  в  футбол.  Но  это  были  совсем  другие  мальчики,  которые  точно  также  резвились  и  забавлялись.

Спустя  ещё  немного  времени  мужчина,  раздосадованный  и  опечаленный,  тепло  распрощался  с  родителями  и  отправился  дальше  странствовать  по  миру  в  надежде  на  то,  что  мальчик  когда-нибудь  вернётся.
Мужчина  путешествовал  всю  свою  жизнь.  И  сколько  бы  он  не  искал  себя  в  других  местах,  отражениях,  океанах  и  звёздах,  он  непременно  возвращался  домой,  потому  что  знал:  там  есть  и  родной  океан,  и  тёплая  сердцу  звезда.
-  Эта  история  напомнила  мне  про  Питера  Пэна,  -  заметил  Уильям.
-    Когда  мне  было  35  лет,  и  я  перечитывал  Пэна,  то  он  не  был  для  меня  ребёнком.  Ему  тоже  было  за  тридцать,  -  рассматривая  книги  на  полке,  ответил  дедушка  М.

По  двору  взад-вперёд  бегал  Дарси  –  мохнатый  пёс,  который  был  нянькой  для  живущих  в  округе  детей.  В  эту  пору  он  чаще  гонял  бабочек,  чем  внушал  образ  серьёзной  собаки.  Глядя  на  его  болтающийся  язык  не  трудно  догадаться,  что  собачья  старость  также  беззаботна,  как  и  человеческая  молодость.

Ванька  сидел  на  крыльце  и  что-то  бурчал  себе  под  нос,  попутно  записывая  в  тетрадь.

Ветхая  избушка  вся  в  снегу  стоит…

-  Привет,  Иван!  Неужели  стихи  пишешь?

Мимо  с  футбольным  мячом  промелькнул  Василий.

-  Да  какой  там  пишет!  Переписывает!
-  Спокойно,  -  отвлёкся  Иван  от  работы.  –  Делом  занят  настоящий  профессионал!  Продолжим!

Ветхая  избушка  вся  в  снегу  стоит…

Из  окна  кухни  показалась  бабушка  в  зелёном  платке  и  с  уставшим,  но  довольным  видом.

-  Пирожки  готовы,  бегом  за  стол!
Бабушка-старушка  из  окна  глядит…

-  Это  кто  ещё  старушка?  –  заправив  руки  в  бока  и  нахмурив  брови,  спросила  бабушка.

-  Да  это  не  ты,  а  Блок!  –  ответил  Ванька.
Внукам-шалунишкам  по  колено  снег.

Весел  ребятишкам  быстрых  санок  бег…

-  Понятно?  Это  же  великий  классик!
-  Твой  классик,  небось,  пирожки  уплетал  пуще  тебя,  -  улыбнувшись,  заметила  бабушка.

-  Он  же  поэт!  От  набитого  желудка  стихотворение  не  создать!
-  Как  хочешь.  В  большой  семье  бабушкины  пирожки  не  пропадут.
-  Что  там  пахнет?  –  бросив  мяч,  подбежал  Василий.
Иван  оставил  тетрадь  и  молнией  побежал  в  дом.

-  А  как  же  Блок?  –  вдогонку  бросил  я  ребятам.
 
Иван  остановился,  почесал  затылок  и  ответил:

-  Эх,  ты!  Чем  жарче  день,  тем  сладостней  в  бору!
-  Что  говоришь?
-  Ай,  не  важно!

VIII

Все  фантастически  наивные  образы,  овеянные  вдохновлённым  воображением,  в  перспективе  развития  и  эволюции  мира  выглядят  не  более  чем  скудной  на  реальность  сказкой,  а  волшебные  персонажи,  идентичность  с  которыми  ты  испытываешь,  всего  лишь  клоуны  детского  бытия.

Питер  сделал  осознанный  выбор,  диктуемый  извне.  Он  перестал  быть  мечтательным,  отчаянно  боровшимся  с  взрослением  юнцом  и  наконец,  стал  мужчиной.  Его  понесло  течением  жизни  вперёд,  и  никакие  костюмы,  друзья-индейцы  или  пыльца  феи  динь-динь  не  могли  ему  помочь.  Капитан  Крюк  уже  давно  не  капитан,  а  старый  седовласый  дедушка,  бесконечно  воркующий  о  романтике  давно  прошедших  времён.  Венди  теперь  мать  троих  детей  и  бухгалтер  на  фабрике.  Сказка  перестала  быть  явью,  столкнувшись  с  реальностью.  Но  не  перестала  сказываться,  потому  что  люди  до  сих  пор  верят  в  волшебство.  

-  Питер,  проверь  счета!  –  развешивая  у  крыльца  только  постиранное  бельё,  вспомнила  Венди.  

-  А  что  с  ними  не  так?

Дочка  дёргала  папу  за  широкие  штаны,  пока  тот  читал  газету.
-  Папа,  почему  тот  дядя  стоит  около  нашего  забора?  

-  Какой  ещё  дядя?!  –  Питер  взглянул  в  окно.  -  О,  Господи,  это  же  тот  назойливый  электрик.

-  Если  не  покажем  счётчик,  получим  штраф,  -  войдя  в  дом,  заметила  Венди.
-  А  если  покажем,  то  получим  штраф  вдвое  больший.  Милая,  -  обратился  Питер  к  дочери,  -  можешь  сходить  к  дяде  и  сказать  что  ты  сама  дома,  а  незнакомцев  велено  не  впускать.  И  ещё.  Если  спросит  про  родителей,  скажи  что  они  уехали,  и  ты  не  знаешь,  когда  вернутся.
Дочка  на  радостях  понеслась  во  двор.  

-  Ну  что  там?
-  Тот  дядя  сказал,  что  придёт  завтра.
-  Нужно  исправить  счётчик.
-  Нужно  перестать  экономить.  Нам  есть  чем  оплатить  за  электричество,  -  твёрдо  ответила  Венди.
-  Денег  лишних  не  бывает.  А  если  и  бывают,  то,  как  правило,  у  соседа.
-  И  когда  ты  успел  стать  таким  меркантильным,  Питер?
-  Папа,  папа!  Отгадай  загадку!  –  дочь  вновь  дёргала  отца  за  штаны.
-  Ну  что  там?  Давай  свои  загадки!
-  Папа,  папа,  почему  у  песочного  человека  механические  часы?!  –  дочурка  смеялась  сквозь  слёзы.
-  И  где  ты  такое  услышала?  Потому  что  в  магазине  других  не  было?
-  Нет!  Потому  что  песочных  часиков  ему  не  понять!  –  довольно  восклицало  маленькое  чудо.
-  Венди,  по-моему,  наши  дети  взрослые  не  по  годам.
-  Ты  самый  большой  и  неуклюжий  ребёнок.

Питер  собственными  силами  (не  без  поддержки  любящей  жены)  недавно  выстроил  огромный  трёхэтажный  дом,  который  вот-вот  на  днях  приютил  первых  сирот.  Да,  Питер  делал  хорошее  дело,  и  все  дети,  так  или  иначе  затерявшиеся  на  просторах  фабрики,  имели  возможность  обрести  свой  новый  крохотный  дом.  Свой  родной  уголок,  где  тебя  не  оттолкнут  и  не  прогонят.

Дети,  в  свою  очередь,  не  бездельничали.  Они  учились  рисовать,  петь,  танцевать,  лепить  из  пластилина  фигурки  и,  конечно  же,  помогали  на  огороде.  Питер  растил  шикарный  виноград,  кусты  которого  уходили  в  горизонт.  Летом  он  целыми  днями  пропадал  в  зарослях  и  листьях,  и  забывал  обо  всём  на  свете.  Но  это  было  замечательно.  И  виноград  был  очень  сладким.

-  Питер,  ты  покормил  Дарси?  –  поинтересовалась  Венди.
-  Нет,  я  постоянно  забываю,  что  у  нас  есть  пёс.
-  Как  некстати!  Ладно,  я  отнесу  ему  кастрюльку  каши.
-  Не  забудь  про  доску.  Я  прибил,  чтобы  он  не  выпрыгивал  из  вольера.

 Венди  возвращается  через  минуту  с  прижатой  рукой  ко  лбу  и  в  слезах.

-  Боже!  Её  совсем  не  видно  ночью.
-  Я  же  говорил,  аккуратнее!  –  Питер  разозлился,  схватил  кастрюлю  и  сам  пошёл  кормить  пса.

Питер  вернулся  мгновенно.  Он  смеялся,  а  со  лба  текла  кровь.

-  Вот  уж  анекдот!  Её  и  впрямь  не  видно.

Питер  сел  на  крыльце  и  обнял  Венди.  У  них  обоих  были  разбиты  лбы.  И  они  оба  смеялись.

-  Так  ты  покормил  его?  –  смотря  на  звёзды,  спросила  Венди.

-  Похоже,  он  будет  сегодня  голоден,  -  произнёс  Питер,  разыскивая  те  самые  звёзды  в  небе.

Утром  детишки  резвились,  птицы  пели,  а  Питер  только  собирался  пройти  по  своим  виноградным  владениям,  как  вдруг  его  окликнула  дочь.

-  Папа,  папа,  посмотри!
-  Что  там?
-  Дарси  перегрыз  доску,  которую  ты  прибил  вчера!

IX

В  очередной  пасмурный  день  Клаус  неожиданно  ворвался  в  главный  зал  и  громко  заявил  всем  эльфам,  что  производство  игрушек  прекращается.  Отныне  завод  будет  разрабатывать  так  называемые  “новые  технологии”,  которые,  в  отличие  от  устаревших  игрушек,  будут  приносить  радость  потребителям.

Что  подразумевалось  конкретно  под  «новыми  технологиями»  и  «потребителями»,  как  и  прочее,  не  оговаривалось.  На  следующий  день  на  фабрике  гномы  устроили  проверку  для  каждого  рабочего  на  фабрике  и,  увы,  не  всем  посчастливилось  остаться  на  прежнем,  излюбленном,  рабочем  месте.  

Кто-то  из  эльфов  явно  скрывал  проблемы  со  здоровьем  –  либо  попросту  перестал  их  замечать.  Другие  и  вовсе  отлынивали  от  работы  (само  принуждение  не  идёт  на  пользу  ни  хозяину,  ни  подчинённому),  третьи  слишком  много  болтали  и  жаловались  на  высшее  руководство  (так  гномы  приказали  их  называть).  В  общем,  Клаус,  как  властелин  жизни  для  рабочих  на  фабрике  естественно  был  осведомлён,  что  работа  как  таковая  не  знакома  эльфам  и  вряд  ли  есть  хоть  малая  возможность  добиться  хорошего  результата.  Но  у  него  были  свои  методы.

Первое  нововведение,  шокировавшее  не  только  заботливых  мам,  но  и  прислуживающих  бедняков-гномов  –  отныне  дети  обязаны  работать  наравне  с  взрослыми.  Развлечения,  песочные  дома,  игры  в  мяч  или  чтения  стишков  в  будние  дни  запрещались.  Предоставлялось  лишь  два  выходных  в  неделю  (да  и  те,  со  временем,  опускались  по  требованию  высшего  руководства).
 Также  запрещалась  любая  самостоятельная  деятельность  –  будь  то  выращивание  огурцов  на  огороде  или  письмо  пейзажных  портретов.  Продукты,  что  прямиком  с  огорода  отправлялись  на  семейный  стол,  отныне  заменялись  заморской  продукцией,  за  которую  Клаус  платил  немалые  деньги,  и  которые,  в  частности,  изымались  из  ставки  рабочих
.
Ставка  рабочих  представляла  собой  определённую  сумму  заработной  платы  (денег),  которую  получал  рабочий  за  определённый  период  (месяц,  день)  независимо  от  обстоятельств  (рабочих  поломок,  недовыполнения  плана  продукции  и  т.д.).  Деньги  вошли  в  обиход  семейной  атмосферы  на  фабрике  также  внезапно,  как  новые  законы  в  распорядок  дня.  Никто  толком  не  понимал,  зачем  ему  деньги,  тогда  как  старина  Рудольф  объяснял  просто  и  спокойно:

-  Одинокие  люди  менялись  орехами  и  ягодами  на  краю  леса.  Теперь  они  меняются  посредством  денег,  и  тех  самых  ягод  им  будет  недостаточно
.
Деньги  представляли  собой  кусочки  металла,  сверкающие  под  лучами  солнца.  Бестолковая  субстанция,  как  говорил  близорукий  эльф  Гораций,  что  принесла  с  собой  лишь  горе.  Теперь  эльфы  работали  и  получали  за  это  вознаграждение,  на  которое  могли  обменять  условные  огурцы,  что  раньше  росли  на  собственном  огороде,  но  теперь,  за  нехваткой  времени  и  запретом  руководства,  уже  там  не  растут.

Следующим  подарком  для  жителей  фабрики  была  чудо-машина.  Она  представляла  собой  огромный  и  громоздкий  механизм,  что  располагался  практически  по  всему  главному  цеху  и  ежедневно  требовал  ухода.
 Большинству  пришлось  обучаться  новой  технике,  а  тот,  кто  не  приловчился,  остался  без  работы.  Это  железное  чудо  позволяло  в  пять  раз  больше  штамповать  игрушек  и  намного  меньше  задействовать  эльфийских  рук.  С  виду  новое  сооружение  было  сверхъестественным,  и  поэтому  поначалу  вызывало  интерес.  Но  истинное  предназначение  и  большинство  последствий,  связанных  с  машиной  не  переубеждали  жителей  в  обретении  веры  в  мировой  прогресс.  Жители,  не  смотря  на  препоны,  продолжали  мечтать  и  философствовать,  верить  в  прежние  идеалы  и  ждать  новой  главы  в  их  книге  судеб.

-  Почему  время  настолько  ужасное?  –  Снеговик  подметал  с  пола  опилки  и  оглядывался  вокруг.  -  Никто  не  слушает  музыку  Шнитке,  никто  не  читает  стихи  Набокова,  никто  не  знает  о  сказке  странствий,  о  небе,  о  звёздах...  Они  перестали  мечтать,  перестали  быть  детьми.  Одна  лишь  глупость,  фарс.
 Почему  нам  предмет  дороже  человека?  Почему  человек  дешевле  денег?  

-  Всегда  найдутся  те,  кто  слушает  Шнитке  и  читает  Набокова,  -  не  веря  своим  словам,  утвердительно  заявил  Антошка.

-  Перестань.  Они  так  же,  как  и  мы  будут  ныть  о  загубленном  времени.  Ничего  не  исправить.  Согласно  музыке  флейты  или  грустной  скрипке  мы  существуем  день  за  днём.  Знать  бы,  кто  играет  на  ней,  чтобы  у  него  научиться.

Снеговик  продолжал  убирать  после  рабочего  дня.  Эльфы  покидали  свои  посты,  старина  Рудольф  скрипел  в  углу  зубами,  пытаясь  отужинать  сырыми  орехами.  Гномы  переносили  готовые  игрушки  в  мешках  на  склад,  а  неизвестный  старик,  облачённый  в  тёмное  пальто  и  постоянно  придерживающий  одной  рукой  клок  волос  на  голове,  а  другой  трость,  продолжал  кричать  на  весь  цех:

-  Обезьяны,  обезьяны!  
Бедняга,  -  думал  Антошка,  -  хоть  бы  стариков  избавили  от  навязчивых  перемен.    

-  Как  же  вокруг  все  ограничено!  –  бросив  совок,  закричал  Снеговик.  -  Люди,  хватит  строить  заборы  мысли  и  стены  абсурда!  Наш  фундамент  скоро  сгрызут  термиты  пустой  головы.  Вот  ты,  гном,  что  ты  здесь  делаешь?  –  дёрнув  мимо  проходящего  уставшего  гнома,  спросил  Снеговик.

-  Гном  должен  работать.  Гном  должен  слушать  хозяина.  Гном  должен  выполнять  задание  в  срок.  Гном  должен  помнить…  -  малыш  постепенно  уходил  из  цеха,  продолжая  нервно  жестикулировать.

Прекрасные  планы  гномов  относительно  побега  с  фабрики  и  обретения  новой  жизни  канули  в  лету,  когда  Клаус  узнал  об  этом  маленьком  заговоре.  Ходили  слухи,  что  подобное  действо  не  осталось  безнаказанным,  а  гномы  очень  изменились  с  той  поры  –  если  раньше  они  выглядели  возмущёнными  и  недовольными,  то  сейчас  они  проявляли  лишь  безразличие.

-  Тьма  вселенной  породила  меня  так  же,  как  и  я  порождаю  тьму,  -  открывая  холодильник,  громко  произнёс  Снеговик.  -    Я  –  бесконечный  свет  в  глазах  умирающей  звезды.  Мы  –  адепты  космической  закономерности.  Мы  –  люди  одиноких  Галактик.  Мы  –  взаимозаменяемое  ничто,  –  он  поместил  своё  снежное  тело  на  полку,  словно  в  маленьком  домике  и,  не  закрывая  дверь,  смотрел  вдаль.  

-  Ну,  началось,  -  улёгшись  на  сено,  негодовал  Рудольф.

-  Чтобы  изменить  людей,  нужно  изменить  обстоятельства,  порождающие  общество  для  этих  людей.  Но  чтобы  изменить  обстоятельства,  нужно  создать  благоприятную  среду  для  общества  или  создать  само  общество  каким  его  представляешь,  -  продолжал  рассуждать  Снеговик.

-  Современный  человек  -  это  результат  впитанной  в  него  информации,  что  была  доступна  ему  до  сейчас,  -  попытался  поддержать  разговор  Антошка.
-  Вселенная  появилась  так  же,  как  и  ты.  В  какой-то  момент  она  раскрыла  глаза  и  осознала,  что  есть  жизнь  вокруг  неё  и  есть  жизнь  в  ней.  Она  почувствовала  тяжесть  и  лёгкость  возникновения  себя  самой  и  продолжила  жить.  –  Снеговик  вздохнул  и  продолжил.  -  Здесь  не  о  чем  говорить.  Пускай  Богом  окажется  мать,  и  будет  она  Вселенной!  

Антошка  уже  собирался  уходить  к  себе  в  комнату,  как  вдруг  Рудольф  спросил:

-  Тебе  нравится  жить  на  фабрике?
-  Что  ты  хочешь  услышать?
-  Что  с  нашими  жизнями!  –  громко  выдал  Снеговик  и  захлопнул  дверь  холодильника.  

-  Я  не  представляю  своей  жизни  вне  фабрики,  как  и  не  могу  представить,  что  бы  случилось,  если  б  не  было  Николая,  -  продолжил  Антошка.  -  Вместе  с  этим,  я  прекрасно  понимаю,  что  повзрослев,  я  стал  заложником  своей  собственной  жизни  на  фабрике,  потому  что  отверженность  от  внешнего  мира  и  длительное  одиночество  воспитали  во  мне  безразличие  ко  всему  в  мире  происходящему.  Следовательно,  фабрика  стала  для  меня  не  только  родным  домом,  но  и  каторгой,  ведь  я  точно  знаю,  что  буду  жить  здесь  до  самой  смерти.  Как  видишь,  жизнь  –  это  противоречие,  и  я  не  могу  радоваться  одним  вещам,  закрывая  глаза  на  другие.

-  Ты  не  слушай  Снеговика,  он  очень  расстроен.
-  Я  его  прекрасно  понимаю.

X

Мой  друг  малыш  Уильям  был  одним  из  тех,  кто  любит  прогуливаться  в  лунном  свете  у  берега  реки.  Уильям  родился  на  фабрике,  но  сам  говорил,  что  настоящим  родным  домом  для  него  является  лес.  Дремучий,  угрюмый,  и  в  тоже  время  тёплый  и  отрезвляющий.  Именно  здесь  мы  живём  всю  свою  жизнь.  Только  любим  чаще  рассказывать  о  фабрике,  которая  была  больше  иллюзией,  чем  явью.  И  всё-таки  Уильям  верил  в  фабрику.

Спустя  шестнадцать  лет  после  нашего  знакомства  он  ушёл.  С  появлением  Клауса  мало  что  вдохновляло  эльфа  на  дальнейшую  жизнь.  Тускло,  мрачно  и  грустно  сидеть  вечером  в  комнате  за  ложкой  холодного  супа,  а  рано  утром  отправляться  на  ненавистную  работу.  Может  быть,  Уильям  просто  повзрослел.  Он  знал,  какой  громадный  и  невероятный  мир  скрывается  за  вереницей  сосен  и  елей.  Что  прячется  в  тяжёлом  луче,  проскальзывающем  вдоль  прищуренного  зрачка.  Там,  вдали  от  картона  и  хлопка,  вдали  от  фальшивых  улыбок  и  искусственных  игрушек.

Родители  Уильяма  разошлись,  когда  ему  было  шесть  лет.  Отца  он  не  помнил,  а  в  десять  и  вовсе  сбежал  от  матери.  Она  ему  рассказывала  историю  о  том,  как  отец  посадил  их  на  корабль  и  отправил  на  поиски  счастья,  но  это  было  неправдой.  Маленький  эльф  ежедневно  приходил  на  фабрику  и  уходил  в  полдень.  И  вот  однажды  он  пришёл  и  больше  не  возвращался  домой.  Уильям  не  рассказывал  ничего  о  родном  доме,  только  о  снах,  в  которых  видит  мать  и  слышит  дробительные  звуки  взрывов.

История  Уильяма  не  представляется  необычной.  Эльф,  который  только  о  том  и  мечтал,  чтобы  стать  эльфом.  Он  покинул  свой  дом  не  по  собственному  желанию,  а  потому,  что  жить  было  негде.  В  его  родной  край  пришли  герои  из  книг  по  истории,  герои,  которых,  поклоняясь  лжи,  называли  новыми  завоевателями.  Люди  держали  в  руках  оружие,  а  в  сердце  –  злость,  и  Уильям  до  сих  пор  не  может  понять  этих  людей.  Он  не  в  силах  найти  разумное  объяснение  всему,  что  случилось  в  его  жизни.

Дети  бежали  из  домов,  скрываясь  на  фабрике.  Многим  родителям  удалось  бежать  вслед  за  ними,  оставляя  всё  накопленное  временем  в  руки  неизвестности.  Кто  знает,  что  сейчас  происходит  в  родном  городе  Уильяма,  быть  может,  ему  все  ещё  удастся  найти  свою  мать.

Уильям  был  таким  же  хорошим  эльфом,  как  и  остальные.  Может  быть,  мы  снова  встретимся  на  фабрике.  А  может,  и  за  её  пределами.  Для  меня  он  навсегда  останется  мальчиком,  гуляющим  в  лунном  свете  и  мечтающим  о  далёких  Галактиках.    

XI

Совсем  недавно  у  входа  на  фабрику  Клаус  открыл  собственный  магазин.  Теперь  все  желающие  приобрести  новенькие  игрушки  для  своих  детей  могли  сделать  это  прямиком  на  опушке  волшебного  леса.  Мамы  и  папы  со  своими  детьми  приходили  на  ежедневные  экскурсии  по  рабочим  цехам  и  другим  одухотворённым  местам.  С  виду  туристы  представлялись  жителям  фабрики  простыми  зеваками,  которые  то  и  делают,  что  тешат  своё  любопытство.  И  детей  радуют,  покупая  новые  игрушки.  

Вот  и  Пухляш  Ольссен,  один  из  многих  жителей  фабрики,  на  ком  новые  перемены  отразились  плачевно,  устроился  в  этот  магазин  менеджером  (продавцом,  как  принято).  Этот  полненький  мальчик  всё  ещё  живёт  на  крыше,  но  теперь  занимается  спортом,  чтобы  похудеть  к  летнему  сезону.  Ольссен  не  разлюбил  варенье,  печенье  и  прочие  сладости,  но  заставил  себя  быть  более  дисциплинированным.  Всё-таки  круглое  отражение  в  зеркале,  хоть  и  украшенное  искренней  улыбкой,  оставляет  неприятный  осадок  внутри,  порождающий  ненужные  комплексы  и  стеснения.  Пухляш  и  без  того  чувствовал  себя  очень  вяло,  а  тут  ещё  Клаус  со  своими  новостями  объявился.  Вот  Ольссен  и  решил,  так  сказать,  вернуть  себе  радость  от  жизни,  озадачив  её  новой  целью.

Пара  лишних  килограммов  улетучилась,  словно  бабушкин  торт  на  дне  рождения  любимого  внука.  Что  касается  работы,  то  Пухляш  не  был  от  неё  в  восторге,  но  это  не  мешало  ему  радоваться  другим  положительным  моментам.

Целый  день  напролёт  Ольссен  импровизировал  у  прилавка,  пытаясь  привлечь  внимание  покупателей.

-  Игрушки  красивые,  игрушки  плаксивые!  Друзья  и  родные,  пушистые,  большие!  Детям  радость,  родителям  спокойствие!

Ещё  он  раздавал  маленькие  листовки  с  рекламой  мимо  проходящим  туристам.  А  иногда  даже  танцевал  –  чего  только  не  сделаешь  ради  выполнения  плана  продаж.

-  Весёлый  арлекин,  грустный  Пьеро,  а  также  пропеллер  Карлссона,  который  давно  не  прилетал  на  крышу!

Главным  для  гномов,  которые  вечером  собирали  выручку  от  продаж,  было  не  отсутствие  большого  количества  игрушек,  а  присутствие  необходимой  суммы  денег.

-  Фея  динь-динь,  крюк  капитана,  Незнайка-супергерой  и  часы  из  банана!
Если  суммы  было  недостаточно,  то  у  Пухляша  Ольссена  было  два  варианта  решения  проблемы  (потому  что,  как  говорил  Клаус,  это  его  проблема):  первый  –  Ольссен  добавлял  деньги  из  собственного  кармана,  второй  –  брал  в  долг.  Это  осуществлялось  при  том,  что  фактически  в  долг  он  ничего  не  брал,  а  нехватка  суммы  автоматически  списывалась  на  его  карман,  который  тоже  был  пуст.  В  общем  Пухляш  брал  в  долг  деньги,  которых  не  было,  и,  учитывая  беспросветность  бизнеса,  могло  и  не  быть.

Ольссену  приходилось  выкручиваться  всеми  частями  тела,  потому  что  оставить  работу  он  не  мог,  так  как  других  вакансий  для  него  и  вовсе  не  было,  разве  что  пол  мести  в  цеху,  но  и  там  есть  свои  рабочие  нюансы.  Поэтому  Пухляш,  с  помощью  своей  бесценной  бабушки,  воплотил  в  жизнь  одну  интересную  идею,  за  счёт  которой  смог  и  дальше  беспечно  танцевать  у  прилавка.

-  Бородатый  Клаус  летней  порой!  Снеговики  тают  в  невыносимый  зной!
К  магазину  тихо  и  оглядываясь,  подкрались  несколько  гномов.

 -  Эй,  пухлый.  Слышишь?
-  Да-да,  малыши,  чего  вам  сегодня?
-  Нам  бы  малинового.  Полкило.  И  Хромой  просил  яблочного  сиропа.
-  Только  без  мякоти,  -  выкрикивая  где-то  сзади,  уточнил  Хромой.
-  Мой  сироп  всегда  без  мякоти,  -  Ольссен  шарил  под  прилавком,  -  с  мякотью  только  сок.  Не  хотите  по  скидке  сливового?
-  Что  значит  «по  скидке»?
-  Берёшь  два  литра,  а  денег  даёшь  как  за  один.
-  Нет,  нам  достаточно,  -  гном  протянул  пачку  помятых  бумажек,  и  мгновенно  забрал  две  банки,  завёрнутые  в  полотенце.  
-  Хорошего  дня!  –  вдогонку  кричал  Ольссен.

Гномы,  в  свою  очередь,  спрятались  в  ближайших  кустах  и  сразу  же  начали  уплетать  малиновое  варенье.  Хромой  пил  кислый  яблочный  сироп.  
Вот  так  целый  день  Пухляш  Ольссен  работал,  приходил  домой  поздно  вечером,  устраивал  небольшой  перекус  и  отправлялся  на  тренировку.  Ровно  в  полночь  он  укладывался  на  кровать  и  благодаря  накопленной  усталости  очень  крепко  засыпал.  В  единственный  выходной  он  позволял  себе  прогуляться  по  лесу  или  навестить  друзей.  Чаще  всего  он  пополнял  запасы  варенья,  перетягивая  банки  с  подвала.  Ольссен  никогда  не  жаловался  на  свою  жизнь,  а  мысли  об  отсутствии  смысла  в  его  жизни  объяснял  банальной  усталостью:  как-никак,  игрушки  он  продавал  для  детей,  а  детей  Пухляш  очень  любил.  Потому  что  и  сам  был  ребёнком.

-  Тсс…родители…варенья  не  хотите?  –  шепнул  Ольссен  двум  счастливым  взрослым,  которые  только  что  купили  ребёнку  подарок.

-  Вы  что-то  сказали?

-  Вам  послышалось,  приятного  дня!

XII

Эльф  Гораций  с  самого  детства  был  близоруким.  Друзья  говорили,  что  однажды  он  скупался  в  реке  и  подхватил  болезнь.  Мама  эльфа  говорила,  что  он  слишком  много  читал,  поэтому  глазки  не  выдержали.  Сам  Гораций  не  любил  говорить  на  эту  тему,  радуясь  тому,  что  у  него  есть  шанс  видеть,  хоть  и  размытые  структуры.

Гномы  частенько  издевались  над  Горацием,  так  как  эльф  был  уж  очень  маленьким  и  зелёным.  Да-да,  цвет  кожи  юркого  эльфа  был  неестественно  ярким,  в  отличие  от  сородичей.  Друзья  и  близкие  с  самого  детства  эльфа  совершенно  не  обращали  на  это  внимания.  Каким  было  его  расстройство,  когда  только  прибывшие  озлобленные  гномы  смеялись  над  малышом.
Гораций  до  того  был  подавлен,  что  сбежал  с  фабрики.  Одни  говорили,    что  он  давно  живёт  где-то  в  маленьком  городке,  другие  –  что  он  скоро  вернётся  к  своим  родителям.  Но  чаще  рассказывали  интересную  историю  о  том,  как  близорукий  эльф  отправился  на  поиски  Святого  Николая,  и  чуть  было  не  попал  в  беду.

Историю  пересказывали  многие,  но  суть  такова.  Шёл  Гораций  по  лесу  три  дня  и  три  ночи,  периодически  сваливаясь  от  усталости  в  ближайший  сугроб.  Силы  покидали  его,  и  окружающий  пейзаж  всё  больше  приобретал  чудаковатые  элементы  сна  и  фантазии.  Горацию  казалось,  что  за  ним  кто-то  наблюдает.  От  навязчивой  скуки  он  стал  одержим  манией  преследования  и  каждый  шаг  оборачивался  назад.  Он  всё  чаще  спрашивал  себя,  поддавался  безотвязным  сомнениям,  что  орудовали  убедительными  фактами,  но  был  упрям  в  своей    эльфийской  убеждённости  и  продолжал  идти  дальше.  Ему  очень  хотелось  пить  и  есть,  но  мысли  об  этом  он  не  позволял  себе  всё  чаще.
Опасения  были  подтверждены,  когда  Гораций  заприметил  за  одним  деревом  некий  силуэт  лохмотьев,  что  явно  пытался  скрыться.  Эльф  обошёл  дерево  с  другой  стороны,  и  присев  под  сугробами    видел,  как  мелкий  получеловек  глазами  ищет  его  исчезнувший  образ.  Гораций  пытался  рассмотреть  незнакомца,  но  ничего,  кроме  отвращения  его  вид  не  провоцировал.  Лишь  незначительное  любопытство  по  поводу  того,  кто  же  этот  лохматый  и  знает  ли  он  дорогу  к  Святому  Николаю.

-  Зачем  ты  меня  преследуешь?  –  поднявшись  на  ноги,  громко  обратился  эльф.
-  Я  интересуюсь,  -  боязливо  ответил  лохматый.  –  У  меня  кое-что  есть.  
-  И  что  же?
-  Еда  и  питьё.
-  Мне  ничего  не  нужно,  -  твёрдо  ответил  эльф.  –  Кто  ты?
-  Я  гоблин,  из  Северного  леса.  Я  помогу  найти  тебе  дорогу,  но  только  сначала  ты  поможешь  мне.
-  Так  ты  дорогу  знаешь!  Мысли  мои  читаешь?
-  Нет,  что  ты.  В  этом  лесу,  если  и  теряется  кто-то,  да  ещё  и  в  канун  Рождества,  явно  в  поисках  старика.  В  смысле,  Николая.

Гораций  внимательно  осмотрел  лохматого,  который  был  маленькому  эльфу  по  плечо.  У  гоблина  было  бородатое  и  смуглое  лицо,  большие  и  чёрные  глаза,  зелёный  воротник  на  шее.  Такому  персонажу  вряд  ли  доверишься,  если  ты  в  здравом  уме,  но  ситуация  безвыходная,  да  и  Горацию  где-то  в  глубине  души  осточертело  зимнее  одиночество.

-  Что  тебе  нужно?  –  одобрительно  спросил  Гораций.
-  Помоги  мне  добыть  одну  вещь,  получишь  еду  и  питьё,  а  если  поможешь  уйти  с  этой  вещью,  я  покажу  тебе  дорогу.
-  Что  за  вещь?
-  Я  расскажу,  как  только  придём.
-  И  почему  сам  не  добудешь  её?
-  Видишь  ли,  -  нехотя  ответил  лохматый,  -  пещерный  тролль  не  настолько  глуп,  как  мне  рассказывали.
-  Ну,  теперь  всё  ясно.  Хочешь,  чтобы  я  справился  с  этим  чудовищем,  подвергая  себя  опасности  ради  каких-то  устных  обещаний?
-    Гоблины  держат  своё  слово.  Да  и  тебе  самому  интересно,  ведь  так?  Я  вижу,  что  ты  предназначен  для  приключений,  а  не  для  размеренной  сельской  жизни.

Гораций  хотел  всего  лишь  отыскать  Святого  Николая.  Приключения,  как  таковые,  существовали  для  него  только  в  книжных  историях,  и  каким-то  нелепым  образом  связывались  с  мальчишескими  разбойными  прогулками.  Детство,  магическим  способом  дополняя  реальность,  создаёт  новые  и  новые  воспоминания  без  учёта  правды.  Всегда  есть  возможность  соврать  насчёт  прошлого,  ведь  никто  не  будет  проверять  подлинность  ваших  фантазий.  Собственное  детство  ложно  превращается  в  красочную  ностальгию,  а  утраченное  время  кажется  сытой  забавой  часовых  стрелок,  что  тикают  без  остановок.

Лохматый  угостил  эльфа  чистой  водой,  что  на  морозе  оказалась  на  удивление  тёплой.  Только  после  глотка  Гораций  задумался  над  тем,  откуда  он  взял  воду,  но  его  мысль  перебил  громогласный  рёв  тролля.
-  Вот  мы  и  пришли,  -  спрятавшись  за  кустами,  с  дрожью  в  голосе  сказал  гоблин.  

Тролль  в  это  время  купался  в  огромной  яме  и  что-то  ревел  себе  под  нос  –  то  ли  от  удовольствия,  то  ли  от  боли.

-  Он  купается  в  чёрном  золоте,  –  презрительно  сказал  гоблин.  -  Видишь  дамбу,  что  преграждает  ему  путь?  Тебе  придётся  её  разрушить.
-  Чёрное  золото?  Что  это  такое?  Грязь?  
-  Это  наше  достояние,  которое  тролль  отобрал.  Он  выстроил  дамбу  и  не  хочет  ни  с  кем  делиться.
-  И  как,  по-твоему,  я  должен  её  разрушить?
-  Это  твоя  забота.

Тролль  был  зорким  и  сразу  увидел  маленького  эльфа.  Тот  медленно  направлялся  к  дамбе,  в  надежде  придумать  на  ходу  что-нибудь  вразумительное.  Гораций  пытался  спрятаться  за  снежными  сугробами,  но  ничего  не  вышло.

-  Покажи  себя,  зелёная  мышь!  –  проревел  тролль.
Гораций  поднялся  и  увидел  ужасное  лицо  чудовища  прямо  перед  собой.
-  Хм…эльф,  обмазанный  зелёнкой,  значит.  И  что  тебе  нужно?
-  Хочу  дамбу  разрушить,  -  не  раздумывая  ответил  Гораций.
-  Дамбу?  Вот  таки  да!  –  тролль  засмеялся  с  такой  силой,  что  волны  чёрного  золота  выплёскивались  наружу.  –  Ты  смешной!  И  как  же  хочешь  это  провернуть?

-  Пока  не  знаю,  -  осматриваясь,  ответил  эльф.  –  Разломаю  основу  и  буду  надеяться,  что  золото  вырвется  под  давлением.
-  Так  тебе  золото  нужно.  Что  ты  будешь  с  ним  делать?
-  Хочу  искупаться,  как  ты.

-  Вот  таки  да!  –  тролль  снова  засмеялся  так  сильно,  что  волны  золота  выплёскивались  наружу.  –  А  если  я  тебя  съем?  А?  Как  тебе  такой  поворот  событий?  –  тролль  продолжал  смеяться,  и  его  жёлтые  зубы  все  ярче  блестели  на  солнце.  

-  Ты  огромный  и  не  поймаешь  меня.  

-  Вот  таки  да!  –  тролль  внезапно  стал  злым,  искупал  свою  длинную  чёрную  бороду  в  золоте  и  поднялся  на  ноги.  Он  был  настолько  велик,  что  подпирал  своими  плечами  облака,  и  мог  рассмотреть  округу  на  сотню  километров.
-  Ты  не  такой  большой,  как  мне  рассказывали!  –  кричал  в  две  ладоши  Гораций,  явно  подзадоривая  бородатого  великана.

-  Смотри,  что  у  меня  есть,  -  сказал  великан  и  достал  рукой  из  пещеры  огромную  трость,  разукрашенную  настоящими  золотистыми  узорами.  –  Мне  сделали  её  гномы,  такие  как  твой  друг,  -  тролль  указал  пальцем  на  кусты,  -  как  раз  в  обмен  на  золото,  чтобы  я  отпугивал  таких  храбрецов,  как  ты!
-  С  оружием  ты  выглядишь  заметно  серьёзнее,  -  признал  Гораций.  –  Так  значит,  ты  обменял  золото  на  оружие?

-  Да,  и  эти  маленькие  глупые  гномы  страдали  из-за  него  не  меньше,  чем  сейчас  пострадаешь  ты!  Вот  таки  да!  –  тролль  снова  громко  засмеялся,  -  Ведь  сами  его  сделали!
-  Хочешь,  я  подарю  это  тебе?  –  Гораций  снял  с  шеи  золотую  цепочку  с  крестом  и  протянул  великану.
-  Где  ты  это  взял?  –  тролль  удивлённо  спустился  на  колени,  принюхиваясь  и  присматриваясь  к  маленькой  драгоценности.

-  Это  мой  подарок  тебе,    в  обмен  на  разлом  дамбы,    –  уверенно  сказал  эльф.
Тролль  почесал  за  ухом,  не  отводя  влюблённых  в  истинное  золото  глаз.
-  Довольно!  Я  согласен!  Отдавай  её  мне.
-  Сначала  разрушь  дамбу.  –  Гораций  потихоньку  отходил  назад,  в  глушь  леса.

Тролль  вздохнул  и  парой  шагов  добрался  до  дамбы.  Сначала  он  дёрнул  с  краю  –  но  ничего  не  случилось.  Потом  он  влез  в  яму  и  стал  тянуть  на  себя  –  снова  ничего  не  случилось.  Тролль  заметно  устал  и  не  представлял,  как  её  разломать.  

-  Полезай  наверх  и  прыгай  на  ней  до  тех  пор,  пока  она  не  разрушится,  -  посоветовал  мудрый  Гораций.

Тролль  так  и  сделал.  Он  тяжело  прыгал,  издавая  ужасающие  звуки  до  тех  пор,  пока  дамбу  не  прорвало.  Тролль  с  грохотом  и  плеском  свалился  в  чёрное  золото,  и  мощным  течением  его  унесло  в  неизвестную  даль.

Вот  такая  смешная  история  сказывается  в  окрестностях  фабрики.  И  все  жители  с  нетерпением  ждут  возвращения  храброго  эльфа.  Одни  –  чтобы  убедиться  в  том,  что  это  правдивая  история,  ну  а  лесные  гоблины,  которых  на  фабрике  осталось  не  больше  десятка,  –  отблагодарить  своего  спасителя  богатств.  К  слову,  чёрное  золото  уже  практически  высохло,  но  это  не  отменяет  дружбы  между  эльфами  и  лесными  гоблинами.

XIII

-  До  чего  прекрасен  мир!  Как  много  в  нем  подлинной  красоты.  А  природа?  Вы  посмотрите  только,  как  она  разнообразна  и  одинакова  в  разных  уголках  планеты,  -  Снеговик  мечтательно  рассматривал  пейзаж  в  окне
.  
-  Это  на  тебя  не  похоже,  -  заметил  Антошка.  Ты  должен  был  сказать  что-то  в  духе  «чтобы  на  неё  посмотреть,  нужно  заплатить,  а  у  нас  денег  нет».

-  Чего  не  скажешь  в  свой  единственный  выходной,  чтобы  следующая  неделя  не  казалась  каторгой.  Так  и  есть.  Сейчас  нужно  получить  разрешение  на  просмотр  нашего  общего  и  прекрасного  мира.  Взглянуть  в  уголок  планеты,  которая  принадлежит  не  нам.  

-  В  общем-то,  мы  все  свободны.
-  Да,  особенно  снеговик,  -  добавил  Рудольф.  –  Вон,  на  улице  пока  ещё  лето,  выйдешь  и  всё...  нет  Снеговика.

 -  Да  уж,  -  Снеговик  тяжело  вздохнул,  -  Нет,  мы,  все  жители  фабрики  и  все  люди  на  планете  могли  бы  стать  счастливыми,  если  б  счастье  нам  не  нужно  было.

-  Опять  говоришь  загадками,  -  Рудольф  потихоньку  засыпал.
-  Я  тут  с  гномами  обговорил  некоторые  действия,  -  внезапно  сказал  Антошка.

-  На  предмет  чего?  –  удивился  Снеговик.
-  Надоело  уже  работать  здесь.  Хватит.  Нужно  признать,  что  лес  уже  не  волшебный,  да  и  наши  игрушки  больше  не  сказочные.
-  И  что  же  делать?
-  У  гномов  не  вышло  сбежать  через  туннель  –  я  предложил  им  сбежать  с  игрушками.  Через  главный  вход.
-  Как  же  Клаус?

-  Думаешь,  он  сможет  остановить  нас?  Приезжие  гномы  и  эльфы  давно  враждуют,  но  такое  дело  сможет  объединить  их.  Раньше  они  боялись,  но  кого  бояться-то?  Гномы  исполняют  волю  Клауса,  и  поодиночке  боятся  что-нибудь  сказать,  потому  что  другие  гномы  тут  же  накажут.  А  если  все  вместе  бросят  работать  на  фабрике  и  сбегут  –  что  будет  Клаус  делать,  а?

-  Ну,  допустим.  Когда  они  убегают?
-  Насколько  мне  известно,  прямо  в  этот  момент.
-  Ты  серьёзно?

-  Да,  у  Пухляша  Ольссена  есть  ключи  от  ворот,  и  он  любезно  согласился  помочь  нам.

Антошка,  Рудольф  и  Снеговик,  чуть  не  лопаясь  от  любопытства,  ринулись  прямиком  на  улицу.  Снеговик  остановился  у  входа,  но  уже  заметил,  как  гномы  и  эльфы,  загрузив  на  спины  огромные  мешки,  выходили  в  тёмный  лес.

-  Идите  без  меня,  -  предупредил  Снеговик,  -  мне  и  так  хорошо  видно.  
-  Ладно,  оставайся  и  посматривай  на  башню.  Видишь?  Если  свет  загорится,  значит,  Клаус  проснулся.
 
Антошка  и  Рудольф  побежали  помогать  друзьям,  чтобы  успеть  как  можно  быстрее.  Мама  говорила,  что  воровать  плохо,  но  эта  кража  была  во  имя  чего-то  большего.  Так  себя  утешал  Антошка.
Тем  более,  что  такое  занятное  дело  действительно  объединило  враждующих  гномов  и  эльфов.  Теперь  они  шли  бок  о  бок  и  рассказывали  друг  другу  весёлые  истории.

-  Эх,  как  мы  жили  все  это  время!-  возмутился  один  из  эльфов.
-  Не  так,  как  хотелось  бы.  Мы  всегда  проводим  жизнь  не  по  своим  желаниям,  -  ответил  гном.

Антошка,  Рудольф,  десятки  эльфов  и  гномов  направились  через  сказочный  лес  в  город.  За  одну  ночь  маленькие  волшебники  посетили  каждый  дом,  каждую  детскую  комнату,  оставив  там  по  игрушке.  И  не  важно,  что  на  улице  было  лето,  потому  что  хорошему  делу  календарь  ни  к  чему.
По  возвращении  Антошка  увидел  бегающего  по  двору  Клауса,  Анну  и  ещё  несколько  гномов-помощников.  Там,  где  оставался  Снеговик,  была  только  голова  и  ведро.

-  Прости  меня,  Антошка,  -  Снеговик  извинялся,  пока  друзья  несли  его  к  холодильнику.  –  Я  засмотрелся  на  дремучий  и  таинственный  лес  и  совсем  не  заметил,  как  у  меня  растаяли  ноги.

-  Ничего,  философ.  Скоро  будешь  бегать,  словно  радостный  заяц!  –  подбодрил  друга  Антошка.

-  Как  там  игрушки?  –  спросил  Снеговик.

В  ответ  Антошка  молча  улыбался  и  продолжал  сопровождать  друга.

XIV

Через  несколько  дней  Клаус,  собрав  необходимые  вещи  и,  вооружив  ими  нескольких  покорных  гномов,  покинул  фабрику.  Анна  исчезла  вслед  за  своим  папой.  Внутри  меня  остался  неприятный  осадок,  напоминающий  разочарование  в  упоительных  миражах.  Как  и  прочее,  сначала  чувствуется  грусть.  Немного  позже  –  смирение.  И  в  завершение  вся  нелепость  и  уникальность  жизненной  ситуации  представляется  анекдотом  –  кому  смешным,  а  кому  и  не  очень.

Он  ничего  не  предпринял  относительно  жителей  фабрики.  Даже  расстройство  Клауса  было  размытым,  ненастоящим.  Он  понервничал  в  тот  же  день,  пару  минут  ругал  невнимательных  гномов  и  в  итоге  ушёл  к  себе  в  дом.  

Через  мгновение  он  вырвался  оттуда,  воодушевлённый  и  будто  освобождённый  от  наскучившего  бремени.  В  его  голове  парили  сотни  идей  и  предложений,  и  Клаус  тут  же  хотел  воплотить  их  в  жизнь.  Одна  глава  в  его  жизни  закончилась  –  он  извлёк  максимальную  пользу,  приобрёл  опыт,  ненавистников  и  неплохую  сумму  денег.  Теперь  очередной  выход  в  мир  имеет  свой  смысл  –  нужна  лишь  цель,  а  любое  средство  для  Клауса  оправдано.

Главное,  что  гномы  стали  свободными  и  теперь  могли  вернуться  домой.  И  мы,  жители  фабрики,  могли  вернуться  к  привычным  для  нас  обязанностям  и  любимым  занятиям.  Бонифаций  снова  начал  рисовать.  Святик  научился  играть  на  фортепиано,  но  Бетховена  так  и  не  полюбил  (когда-то  говорил  мне,  что  уж  очень  он  воинственен  и  голова  от  симфоний  болит).  Уильям,  как  и  прочие  эльфы,  люди  и  гномы,  сумевшие  найти  себя  на  фабрике,  отправились  в  далёкий  путь.  Возможно,  путешествие  по  окружающему  миру  поможет  отыскать  им  то,  что  они  ищут.  Ведь,  как  говорил  песочный  человек,  мы  живём  все-таки  на  планете,  а  не  на  фабрике.

Пухляш  закрывает  варенье  на  зиму  и  варит  компот,  который  выпьет  ещё  в  первые  месяцы  осени.  Рудольф  продолжает  спать  на  сеновале,  а  Снеговик  –  философствовать  у  холодильника.  Старик  с  тростью  бегает  по  фабрике  и  продолжает  выдавать  невнятные  мысли:

-  Я  глашатай  обновлённой  истины!  Признайте  в  ухе  глухость  кутежа!

Хотя  перед  долгожданным  уходом  Клауса  он  мимолётом  дёрнул  его  за  рукав,  и  если  верить  слухам,  сказал:

-  Клаус,  останься.  Ты  же  хороший  человек!  Зачем  тебе  деньги?
Ответ  Клауса  останется  в  неизвестности,  разве  что  старик  когда-нибудь  вспомнит  его.  Эльфы  и  гномы,  несмотря  на  дружеские  отношения,  продолжали  спорить  на  счёт  леса:

-  А  я  тебе  говорю,  в  северной  части  нет  троллей,  а  значит,  там  лучше,  -  утверждал  один  из  гномов.

-  В  южной  нет,  в  южной!  –  перебивал  его  другой  гном.
-  Северный,  южный  лес,…что  ты  мне  голову  морочишь?  Здесь  один  лес,  и  он  холоден,  дремуч  и  прекрасен  для  всех  без  исключения,  -  подвёл  итог  мудрый  эльф.

-  Нет,  я  никогда  не  смогу  понять  ни  одного  эльфа  на  этой  фабрике!
Антошка,  наконец,  дописал  свою  книгу,  а  весёлые  друзья,  прочитавшие  её,  до  сих  пор  смеются  над  тем,  что  песочный  человек  называл  этого  малыша  «Сопливчиком».

Жизнь  на  фабрике,  так  или  иначе,  наладилась.  К  Рождеству  были  сделаны  сотни  подарков  для  детей,  исключительно  маленькими  руками  жителей.  На  что  только  способна  была  фантазия:  и  книги,  и  красочные  иллюстрации,  и  плетёные  из  соломы  игрушки,  портреты,  разнообразные  праздничные  вещи  и  вкусные  сладости.

Не  знаю,  удалось  ли  нам  возродить  Рождественский  дух  и  подарить  людям  частичку  нашей  волшебной  Вселенной,  но  знаю  одно:  теперь  все  дети  в  нашей  Галактике  догадываются  о  том,  где  обитают  сказочные  существа  и  пишутся  смешные  истории.  И  происходит  это  в  бесконечном  густом  и  дремучем  лесу,  на  неведомой  опушке  у  неизвестных  доселе  троп  и  невидимых  для  злого  взгляда  врат.

Антошка  остался  на  фабрике  и  долго  ещё  странствовал  по  её  окрестностям.  Рано  или  поздно,  но  стоит  признать,  что  ничего  особенного  не  было  в  этом  обычном  ребёнке.  Раз  уж  никому  не  довелось  встретить  Святого  Николая,  то  Антошка  не  должен  был  стать  исключением.  Добрый  волшебник  для  всех  един,  и  необязательно  видеть,  чтобы  поверить.  Пускай  он  останется  в  сказочной  таинственности,  как  святой  дух,  существующий  одновременно  во  всем  и  не  имеющий  отношения  абсолютно  ни  к  чему.

С  приближением  Рождества,  Антошка,  как  и  все  хорошие  дети,  написал  письмо  для  Николая.  Благо,  Снеговик  помнил  какие-то  цифры  от  почтового  ящика.

Письмо  Антошки
[i]
Дорогой  Николай!  Пишу  тебе  с  опушки  родного  дома,  который  хранит  свои  координаты  на  звёздном  небе.  Пока  шишки  падают  на  головы,  а  сухие  ветки  хрустят  под  ногами,  я  разжигаю  в  своём  сердце  радость  будущей  зимы.
 
Скоро  праздник.  Запах  ели  и  кислых  мандарин,  сладость  конфет  и  холод  скрипучего  снега.  Каждый  ребёнок  и  каждый  дом,  несмотря  ни  на  что,  получит  Рождественский  подарок.  Для  нас  нет  детей  плохих  или  хороших,  только  счастливые  (и  неуклюжие).  Я  не  уверен,  что  ты  успеешь  посетить  каждый  дом,  но  тебе  также  известно,  к  кому  можно  обратиться  за  помощью.

У  нас  всё  хорошо.  Клаус  исчез  также  внезапно,  как  и  появился.  Гномы  отправились  домой,  а  игрушки  мы  дарили  в  ближайших  городах.    Как-то  летом  я  пытался  отыскать  тебя  (время  года  для  меня  не  имеет  значения),  но  фабрика  настолько  огромна,  что  мне  не  удалось  обойти  её  даже  наполовину.  И  множество  разнообразных  дел  отвлекали  меня  от  этой  затеи.  В  общем,  если  будет  свободная  минутка,  ты  заходи  к  нам  –  послушаешь  мудрые  мысли  Снеговика  и  выпьешь  крепкого  эльфийского  чая.

На  Рождество  мне  подарков  не  хочется  –  друзья  будут  удивлять  всякими  ненужностями.  Я  уже  не  ребёнок,  чтобы  ждать  коробок  под  веточками.  Всегда  приятнее  дарить,  чем  получать,  и  у  меня,  к  счастью,  это  получается.    
В  новом  году  я  решил  отлучиться  на  пару  месяцев,  чтобы  посетить  родителей.  Очень  скучаю.

Знаю,  окружающий  мир  не  всегда  приносит  нам  улыбки,  но  мы  стараемся.  Стараемся  их  находить,  и  любые  машины,  деньги,  несчастья  и  беды  нам  не  препятствия.

Ты  не  переживай.  Я  в  тебя  верю.  И  люди  верят,  даже  если  твердят  об  обратном.  Но  детство  закончилось,  хотя  я  все  такой  же  легкомысленный,  мечтательный  и  словно  потерянный  в  этом  мире.  Да,  хорошее  было  детство.  Но  закончилось.[/i]  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=761080
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 18.11.2017

Фабрика игрушек Ч. 1

                         
I
Маленькое  солнышко  нехотя  выплыло  в  морозное  ясное  небо.  Блестящие  искры  играли  на  огромных  сугробах  снега.  Где-то  издалека  слышны  скрипучие  шажки  медленно  топающего  школьника,  который  улыбается  под  стать  пришедшей  зиме.

Декабрьское  утро  всегда  радует  приятными  новостями  –  ощущением  приближающегося  праздника,  окончания  скучной  и  совсем  неинтересной  учёбы,  сопутствием  волшебства  и  вдохновения.  А  ещё  метель  всю  ночь  разрисовывала  узоры  на  окнах,  окутывая  землю  в  белую  пушистую  перину.  Кажется,  что  пахнет  свежей  кожурой  мандарина  и  веткой  сосновой  ели.  Хочется  бежать  вперёд,  лепить  снежную  бабу,  бросать  по  друзьям  снежки,  читать  книги  у  камина,  смотреть  с  отцом  рождественские  фильмы,  наблюдать,  как  мама  печёт  куличи.  Но  чаще  хочется  просто  упасть  в  сугроб  снега,  щурясь  от  яркого  солнечного  света.  

Снежинки  меланхолично  скользили  вдоль  розовых  щёк.  Антошка  не  мог  пройти  мимо  высокой  горки  в  такой  радостный  день.  Дети  веселились,  кувыркались  и  всячески  развлекали  своих  родителей,  пока  те  сменяли  улыбки  на  строгие  жесты.  Под  рукой  не  оказалось  санок,  но  был  рюкзак.  Антошка  спустился  с  горки,  словно  с  Альпийского  холма,  почувствовав  полную  свободу  в  груди  и  морозный  свист  над  ушами.

За  ним  стремительно  летел  мальчик  в  вязаной  шапке  с  бубонами,  попутно  выкрикивая:

-  Берегитесь!

Мальчик  свалил  с  ног  топающего  с  тростью  старика,  который  внешне  был  похож  на  дядюшку  Скруджа,  но  оказался  весел  случившемуся  ненастью:
-  Ох  уж  эти  детки!  –  дедушка  поднялся  и  помог  встать  школьнику.  
–  Аккуратнее  на  поворотах,  гонщик!

Шум  городского  рынка  постепенно  затихал.  Там,  по  обыкновению,  разгар  покупок  и  продаж.  Обязательные  символы  праздника,  нужные  предметы  под  руку  и  прочий  блестящий  хлам.  Ёлки  на  любой  вкус,  пушистые,  словно  кот  Персик  и  облезлые,  словно  соседский  пёс.  Гирлянды,  игрушки,  пиротехника,  а  ещё  сотни  пачек  майонеза  и  килограммы  зелёного  горошка.  Для  Антошки,  как  и  для  всех  остальных,  одним  из  символов  Рождества  были  конфеты  и  мандарины.  Заметно,  что  в  этот  праздник  их  поубавится  на  столах,  застеленных  белыми  скатертями  –  слишком  дорого  обходятся  сладости  для  среднего  человеческого  кармана.  

Сквозь  толпу  Антошка  пробрался  к  самому  красивому  сказочному  прилавку  и  потратил  остатки  денег  со  школьного  обеда  на  шоколадный  батончик.  Он  оставил  его  на  потом,  бросив  в  рюкзак,  и  подумав,  что  намного  приятнее  забыть  о  нём  и  в  один  прекрасный  день  обнаружить  этот  маленький,  но  приятный  подарок.

Твёрдые  шаги  привели  Антошку  домой.  По  отцовским  следам  он  пробежался  по  двору,  махнув  ладошкой  рыжему  охраннику  в  будке.  Тот  довольно  вилял  хвостом  и  таил  в  глазах  надежду  на  вкусное  угощение.

За  дверями  Антошка  встретил  теплоту  и  сонное  настроение.  Родителей  как  всегда  нет  дома,  поэтому  украшать  комнату  приходится  в  одиночестве.  В  гостиной  стоит  огромная  пушистая  ёлка,  что  выглядит  ещё  больше  из-за  уютных  размеров  комнаты.  Рядом  на  покрывале  спит  тот  самый  кот  Персик,  ожидая  весёлых  игрушек  на  ветках  и  новогоднего  веселья.

Антошка  залез  на  чердак  в  поисках  коробок  с  украшениями.  Сколько  здесь  вещей!  Наверное,  всё,  что  исчезает  из  комнат,  автоматически  перемещается  на  чердак  (или  всё,  что  мешается  под  ногами).  Может  быть,  домовёнок  следит  за  порядком  в  доме?  Так  или  иначе,  чердак  хранит  в  оседлой  пыли  многие  воспоминания,  споткнувшись  о  которые,  непременно  улыбаешься.
Этот  наивный  сон,  присущие  ему  детские  описания  картин  и  сопутствующие  избитые  мысли  все  чаще  тревожили  холодными  ночами  моё  понурое    сознание.  И  завершающая  сцена  упоительного  сновидения,  когда  отчётливо    вырисовывается  картина  рождественского  праздника:  мама,  уставшая  от  домашних  забот,  до  сих  пор  печёт  пироги  на  кухне,  а  отец  входит  в  дом  с  хвойным  духом,  что  предвещает  красочный  наряд  пышной  ели.  

Воспоминание,  словно  иконой  врезаются  в  память,  и  только  на  заднем  плане  можно  рассмотреть  горечь  невыносимой  неизвестности.
Только  там,  за  внешним  видом  весёлости,  скрывается  ощущение  надвигающейся  правды  -  правды,  призванной  заменить  собой  кратковременное  детство.  Ощущение  невыносимой  тяжести  и  лёгкости  бытия,  доселе  незнакомое  маленькому  человечку.  Возводимая  в  степень  взрослая  жизнь,  что  непрекословно  следует  всеобщему  канону  общественной  необходимости.  Эхо  губительных  наставлений,  эквивалентом  заменяющее  истину.  И  продолжительные  бестолковые  речи  о  человеческой  жизни,  вынуждающей  искать  смысл  в  каждом  жесте,  моменте,  отрезке.  Только  на  заднем  плане  скрывается  подлинная  ценность  искусства  –  там,  где  художник  оставил  что-то  для  себя.  И  только  там,  в  бессмысленном  ощущении  предстоящего  разрушения  я,  маленький  я,  делал  услугу  себе  взрослому  –  потому  что  осознавал,  что  путь  к  истине  настолько  тернист,  насколько  и  неведом.

Всякий  раз  я  просыпался.  В  действительности  очередное  зимнее  утро  отличалось  от  других  только  цифрой,  а  не  волшебными  образами  или  счастливым  настроением.  Может  быть,  для  истинных  волшебников  (допуская  их  существование)  зимнее  утро  могло  быть  неподдельно  радостным  событием,  но  я  не  позволял  себе  упоительных,  от  дел  отвлекающих  мечтаний.  Нет,  я  верю  в  искренние  чудеса,  одностороннее  добро,  человеческую  отзывчивость  и  сострадание.  А  ещё  верю  в    пушистую  перину,  что  была  вчера  за  окном,  в    красавицу-ель,  что  в  разноцветных  огнях  сияла  всю  ночь  в  гостиной.  Я  верю  в  Святого  Николая  и  как  все  дети  люблю  подарки.

В  этом  году  Святой  Николай  не  пришёл  в  мой  дом.  Он  не  гостил  в  домах  на  улице  Украинской,  не  дарил  подарков  детям  с  улицы  Подснежника.  Ни  один  ребёнок  не  обнаружил  под  пышными  ветвями  ели  долгожданного  подарка.  Ни  один  тёплый  дом  не  был  наполнен  духом  Рождества,  но  так  вынужденно  хранил  загадочную  грусть  о  прошедшем.

Дело  вовсе  не  в  подарках.  Материальная  ценность  каждого  из  них  была  ничтожна  –  разве  нужно  маленькому  ребёнку  многое  для  счастья?  Уж  тем  более  ценник  с  игрушки  не  интересовал  малышей.  Вот  отсутствие  Святого  духа,  из  года  в  год  исправно  приходившего  в  канун  Рождества  и  вместе  с  подарком  оставлявшего  надежду  на  новый  светлый  год  –  вот  это  намного  хуже.  Отныне  дети,  плохие  и  хорошие,  послушные  и  забияки,  никому  не  нужны,  -  по  их  мнению,  и  Рождество,  как  бы  это  печально  не  звучало,  отменяется.

Так  было  в  этот  год  –  год  разочарования  и  тревоги.  Родители  всячески  подбадривали  своих  детей,  отвлекая  их  делами  более  важными,  чем  трата  времени  на  беспокойство  по  поводу  пропажи  какого-то  старика.  Времена  года  сменялись,  и  чем  теплее  было  солнце,  тем  меньше  мыслей  было  у  детей  по  поводу  Рождества.  Все-таки  они  взрослели,  развивались  и  познавали  мир,  интересовались  и  были  уникальны  в  особенности,  радовали  родителей  и  огорчались  разрушениям  детских  иллюзий.  Мне  пришлось    взрослеть  вместе  с  остальными,  и  быть  свидетелем  того,  как  Святой  Николай  не  приходил  целых  десять  лет.  

На  совершеннолетие  я  услышал  очередную  шутку  в  исполнении  родителей  –  мол,  ты  же  взрослый,  поэтому  должен  знать,  что  Николая  не  существует.  Я  рассмеялся,  но  был  рад,  что  родители  до  сих  пор  переживают  из-за  этого,  как  они  сами  говорили,  пустяка.  Отсутствие  человека  в  моей  жизни  на  протяжении  десяти  лет  не  переубеждало  в  отсутствии  человека  как  такового.  Хорошо  бы  списать  все  проблемы  на  древнюю  отцовскую  легенду,  созданную  для  воспитания  веры  в  иллюзорное  волшебство.  Но  я-то  знаю,  что  дела  обстоят  куда  серьёзнее,  потому  что  Николай  жил  вовсе  не  на  Северном  полюсе,  а  на  краю  соседнего  леса,  работая  на  местной  игрушечной  фабрике.  

К  слову,  я  тоже  работал  на  этой  фабрике.  И  каждый  раз,  наблюдая  во  сне  ностальгические  картины  давно  ушедшего  детства  и  пытаясь  отыскать  ответ  на  главный  вопрос,  я  просыпался  и  отправлялся  на  работу  к  своим  друзьям.  Я  до  сих  пор  искренне  надеюсь,  что  однажды  нам  удастся  возродить  забытый  всеми  Рождественский  дух.

II
Твёрдой  поступью  коротыш  Бонифаций  производил  впечатление  большого  человека.  Особенно,  когда  задирал  выдающийся  подбородок,  сводил  скулы  и  вглядывался  в  мифическое  отражение  эльфийской  натуры:  фирменная  шапка  в  синюю  полосу  с  бубоном  надевалась  исключительно  в  зеркале.  Обычно,  на  заднем  плане  с  карандашом  в  зубах  застывало  моё  прорастающее  из  письменного  стола  измождённое  тело.  Бонифаций  часто  напоминал  мне,  что  графоманство  есть  плод  разгильдяйства  и  безделья,  тогда  как  истинный  поэт  склонен  к  размышлениям  и  невротическим  расстройствам.  

-  Вольнодумство  есть  предмет  искусства!  –  торжественно  восклицал  эльф,  заправляя  синюю  рубаху  в  более  синие  матовые  штаны.  

Маленькими  ручонками  каждое  буднее  утро  он  заваривал  крепкий  зелёный  чай,  вспоминал  мамины  молитвы  и  благословлял  всё  вокруг  окружающее.  Мастерскую  моих  снов  он  покидал  пунктуально  в  восемь  утра:  игрушечных  дел  мастера  ожидали  Бонифация  на  лестничной  площадке.  К  слову,  дисциплина  нашего  творческого  бардака  соблюдалась  благодаря  авторитету  моего  соседа  по  кухне  среди  эльфийских  сородичей.  

Бонифаций  звенел  ключами,  направляя  за  собой  всю  толпу  единомышленников.  Каждый  из  этих  эльфов  был  точно  таким  же,  как  и  его  собеседник,  прикрывающий  ладонью  сладкий  зевок.  

-  Индивидуальность,  -  говорил  старый  Рудольф,  -  не  имеет  ничего  общего  с  внешним  видом.  Эльфы  очень  интересные,  если  знать,  на  какую  тему  им  хочется  сегодня  общаться.  

Большинство  малышей  жили  в  соседних  комнатках,  где-то  вблизи.  Фабрика  была  настолько  огромна,  что  я  не  был  и  в  половине  её  тайных  мест.  Кажется,  эти  трудолюбивые  друзья  появлялись  из  неоткуда,  пару  часов  работали  в  подвале  и  снова  возвращались  в  своё  прекрасное  никуда.
 
-  Вот  ты,  Уильям,  где  ты  живёшь?  –  пришло  мне  в  голову  озадачить  своего  друга.  
Уильям  перестал  вырезать  из  дерева  образ  будущей  игрушки  и  на  секунду  задумался.
-  Здесь,  -  он  отвёл  взгляд  и  молчал  ещё  несколько  секунд.  –  Хотя,  может  быть  и  не  здесь.
-  Так  не  бывает!  –  я  засмеялся  ему  в  ответ.  –  Ты  что  же,  не  знаешь,  где  твой  родной  дом?
-  Родной?  Мать  говорила,  что  отец  посадил  нас  на  корабль,  когда  мне  было  некоторое  количество  лет.  Я  тогда  не  умел  считать.  
-  Что  случилось?
-  Ну,  я  вырос  и  всё  такое.  Эльфы  тоже  могут  взрослеть.
-  Нет,  я  о  том,  почему  вы  уехали?  
-  Мать  умалчивает  об  этом,  а  я  не  хочу  ей  надоедать.  
Эльф  продолжил  вырезать  игрушку,  а  я  рисовал  чертёж  следующей.  
-  И  всё-таки  я  прихожу  оттуда,  -  эльф  поднял  указательный  палец  кверху.  –  Там  тепло  и  много  хороших  книг.
-  А  мама  твоя  где?  
-  По  ночам  она  мне  шепчет  на  ухо,  чтобы  я  оставался  добрым.  Её  голос  часто  приходит  по  ночам.

Бонифаций  не  прекращал  верить  в  способность  своих  картин  приносить  радость  детям.  Он  не  считал  подобные  подарки  проявлением  самолюбия  либо  навязыванием  творческих  вкусов.  Он  любил  рисовать,  днями  и    ночами,  пейзажи,  города,  образы  и  символы  рождались  в  бесконечном  потоке  импровизаций.  Когда  речь  заходила  о  новаторстве,  он  тяжело  вздыхал  и  повторял,  что  больше  ничего  не  умеет  делать.

Солнце  просачивалось  сквозь  маленькую  форточку  в  подвал.  Уильям  сделал  добродушного  на  вид  медвежонка,  которого  в  жизни  никто  не  видел.

-  В  энциклопедиях  множество  интересных  фотографий,  -  будто  оправдываясь,  заметил  Уильям.

Ещё  несколько  идей  воплотились  в  жизнь.  Например,  Луи  усовершенствовал  фигурку  Святого  Николая,  разукрасив  её  в  рождественские  цвета.  Он  уверен,  что  нет  ничего  лучше,  чем  подарок  в  виде  красивой  фигурки.
 
-  Его  все  забыли,  -  грустно  произнёс  эльф  Святик.
 
Этот  грустный  малыш  сам  придумал  себе  имя,  но  никто  не  знал,  что  оно  значит.  Очень  часто  Святик  был  расстроен.  Раньше  друзья  расспрашивали  его,  в  чём  дело.  Но  эльф  не  делился  ни  с  кем  своими  секретами  и,  в  конце  концов,  его  грусть  перестали  замечать.      

Луи  весь  оставшийся  день  играл  на  пианино.  Он  знал,  что  у  Святика  шумит  в  голове  и  всячески  надеялся  ему  помочь,  разыгрывая  джазовые  партии.  
-  На  сегодня  хватит,  -  произнёс  Бонифаций,  отмывая  руки  от  красок.  
Он  работал  мало,  но  продуктивно.  За  короткий  отрезок  времени  мог  нарисовать  прекрасный  лесной  пейзаж,  но  на  этом  останавливался.  Муза  к  Бонифацию  приходила  ежедневно,  мимолётно  вдохновляла  и  отправлялась  прочь.  
           
-  Сегодня  здесь  уютно,  -  нарушил  тишину  Уильям.
Несмотря  на  лютые  морозы  за  окном,  на  фабрике  было  необычайно  тепло.  И  так  было  всегда:  не  знаю,  что  поддерживало  температуру,  но  никаких  печей,  дров  или  труб  я  никогда  не  наблюдал.  Будто  волшебство  витало  в  воздухе  и  не  позволяло  маленьким  комнаткам  охлаждаться.  
Старый  Рудольф  поговаривал,  что  цивилизация  к  нам  ещё  не  добралась.  И  доберётся  ли?  Необычайно  чудесное  место,  лишённое  злобы  и  пошлости.  Как  же  хорошо,  когда  живёшь  среди  добрых  существ.  Вот  бы  так  было  навсегда.

III
Рутинный  день,  как  правило,  сменялся  кратковременной  незаметной  ночью.  С  тех  пор,  как  на  фабрике  укрепилась  власть  Клауса,  жизнь  Антошки  обрела  бесчувственный  характер.  Вселенная  казалась  безразличной  как  никогда,  засыпающей  при  каждой  земной  просьбе.  Творчество  стало  роскошью  для  того  времени,  которое  стремглав  неслось  в  безыдейную  будущность.  И  хуже  всего,  что  момент  катастрофы  не  остался  запечатлённым  на  фотографии  времени:  никто  не  заметил,  когда  именно  всё  изменилось.

Наверное,  начало  было  простым  и  не  предрекающим  ничего  плохого.  Так  уж  получилось,  что  у  фабрики  и,  в  частности,  в  самом  производстве  игрушек  появились  трудности.  Решение  проблемы  не  имело  конкретного  объяснения,  но,  как  и  большинство  необъяснимых  вещей,  было  полярно:  с  одной  стороны  бытовало  мнение,  что  естественный  ход  событий  привёл  нас  к  единой  мысли  –  мысли,  что  так  и  должно  быть.  С  другой  стороны,  многие  живущие  бок  о  бок  с  Антошкой  придерживались  мнения,  что  так  называемая  дальнейшая  судьба  им  навязана,  приготовлена.  И  не  с  помощью  небесных  сил  Клаус  захватил  фабрику:  это  была  экспроприация  чужой  земли,  культуры  и  ценностей  посредством  силы,  которая  для  приличия  маскировалась  в  образ  незыблемых,  в  будущем  приводящих  только  к  лучшему,  перемен.

Первое,  с  чем  столкнулись  жители  фабрики  –  игрушки  было  не  из  чего  делать.  Ресурсы  для  производства  были  опустошены,  более  того,  внешний  мир  развивался  невероятными  темпами.  В  подтверждение  этому  была  избалованность  маленьких  детей,  которым  обычные  игрушки  из  деревяшек  и  веточек  уже  не  нравились.  Антошка  и  его  верные  друзья  эльфы  всячески  старались  придумать  что-нибудь  новое,  воистину  вобравшее  в  себя  тот  самый  дух  Рождества,  но  ничего  не  вышло.  Клаус  начал  хозяйствовать  на  фабрике  спустя  несколько  дней,  и  догадаться,  была  это  миролюбивая  договорённость  или  тиранический  захват,  можно  было  только  спустя  некоторое  количество  времени.

Вышеуказанный  творческий  застой  жителей  на  фабрике  был  ещё  одной  трудностью.  Неужели  от  наличия  прекрасной  и  волшебной  жизни  идеи  настолько  иссякли,  что  перестали  подпитывать  то  самое  счастье?  Кто-то  уже  говорил  об  этом,  только  шёпотом.  Молчание  и  тишина  воцарились  в  первые  дни  Клауса,  словно  сама  смерть  посетила  этажи  фабрики.  И  всё  же  невозможно  представить,  что  случилось  с  верой  в  добро  и  почему  затмение  волшебства  произошло  одновременно  с  появлением  чужих  лиц  в  родном  для  Антошки  месте.

Со  времён  изготовления  первой  игрушки  Николаем  прошло  так  много  времени,  что  дети,  ставшие  первыми  счастливчиками,  уже  давно  состарились,  а  то  и  вовсе  покинули  земной  рай.  Интересно  было  бы  узнать,  о  чём  сейчас  размышляет  Николай  –  спустя  столько  лет.  Жалеет  ли  о  содеянном?  Верит  ли  в  себя?  И  как  он  справляется  с  ужасающим  течением  времени,  что  своими  громыхающими  волнами  смывает  целые  города  и  строит  новые?  Мир  обрёл  новую  действительность,  принять  которую  могут  далеко  не  все  видящие,  и  то  –  прищурив  глаза.  И  вот  оглянувшись  на  прожитые  года  диву  даёшься:  какой  контраст  имеет  жизнь,  обвиваясь  петлёй  времени.  

Антошка  ежедневно  наблюдал  одни  и  те  же  виды  на  улице,  видел  одно  и  то  же  небо  и  воспитывал  в  себе  истинную  ненависть  к  схожести  и  серости  будней.  Происходило  это  невзначай,  постепенно,  нагнетая  к  вечеру  каждого  рабочего  дня  и  растворяясь  в  полузабытых  снах  ночью.  Невообразимо,  как  может  резко  опротиветь  окружающий  мир,  если  он  остался  тем  же?

-  Они  надолго  здесь?  –  спросил  Бонифаций,  пряча  взгляд  от  гномов.
-  Наверное,  да,  –  грустно  ответил  Антошка.  –  До  тех  пор,  пока  здесь  Клаус,  будут  и  они.
-  Не  похоже,  чтобы  гномам  нравилось  работать  здесь.  И  вообще,  по-моему,  они  не  предназначены  для  работы.
-  Почему  же?  Они  крепкие  и  выносливые.  А  не  нравится,  потому  что  заставляют  работать.  Против  своей  воли  мало  кому  захочется  хоть  улыбаться,  хоть  плакать.
-  Они  будто  в  клетке.
-  Они  несвободны  вместе  с  нами.  
-  Разве  мы  заслужили  подобную  участь?
-  А  они,  думаешь,  заслужили  её?  Мы  такие  же  декораторы,  как  и  гномы.  Мы  -  часть  единого  организма,  в  котором  теперь  походим  разве  что  на  микробов.

Один  из  гномов  держал  в  руках  кусок  тряпки  красного  цвета.  Он  так  долго  рассматривал  её,  щупал,  что  начал  заливаться  слезами.  Возможно,  он  вспомнил  свой  родной  дом  или  что-то,  связанное  с  семьёй.  И  ткань  могла  быть  для  него  не  красной,  а  кровавой,  как  и  воспоминания.

А  ещё  он  мог  вспомнить  что-нибудь  хорошее!  Не  обязательно  лить  слёзы  по  несчастью.  Давно  остывший  отпечаток  времени,  что  казался  тёплым  пережитым  мгновением,  мог  вернуть  те  самые  добрые  эмоции.  Хотелось  бы  в  это  верить.

-  Почему  ты  плачешь?  –  спросил  Бонифаций  у  гнома,  бросив  перебирать  листовки  от  детей.  
-  Я  не  знаю,  -  гном  вытер  слёзы  и  показал  тряпку,  -  я  не  знаю,  что  это  такое.
-  Ты  о  чём?  Ведь  это  одежда.
-  Ведь  её  кто-то  носил.  И  она  сделана  из  чего-то,  что  мне  не  ведомо.  
Гном  заметно  разнервничался  и  бросил  тряпку  на  пол.  
-  Нет,  не  хочу  знать!  Я  так  далёк  от  этого  края  планеты!  Почему  именно  я….  почему  именно  я  должен  был  покинуть  родной  дом  ради  этого  чуждого  здания?  Мне  противно  здесь  всё  –  от  людей  до  работы,  мне  надоел  ваш  предводитель  или  кто  он  там…я  хочу  ненавидеть  этот  мир,  ненавидеть  вас.
-  Мы  к  этому  не  причастны.
-  Да  знаю  я,  -  гном  поднял  тряпку  и  бросил  её  в  кучу  к  остальным.
-  Послушай,  я  не  могу  тебе  обещать,  что  со  временем  всё  переменится  к  лучшему  и  так  далее.  Но  я  знаю,  почему  ты  здесь,  -  твёрдо  заявил  Бонифаций.  
-  Почему  же?  –  маленький  гном  затаил  дыхание.
 -  Ты  дешёвая  рабочая  сила,  а  если  конкретнее,  бесплатная,  как  говорят  взрослые.  Клаус  использует  тебя  и  твоих  сородичей  только  потому,  что  может  это  сделать.  Бежать  некуда,  и  единственным  выходом  кажется  довериться  тому,  что  тебе  пообещали.  Но  это  неправда.  Домой  ты  не  вернёшься  и  семью  свою  больше  никогда  не  увидишь.  Я  мог  бы  обнадёжить  тебя  возможным  триумфом  Николая  над  угнетающей  нас  силой,  но  это  заоблачные  мечты,  потому  что  Николая  давно  никто  не  видел.  
-  Я  это  прекрасно  знаю.
-  Ну  вот.  Жаловаться  на  жизнь  в  данный  момент  бессмысленно  –  сожми  волю  в  кулак  и  вместе  мы  попробуем  перебороть  это  мгновение  в  нашей  жизни.

IV
Маленькая  каморка  песочного  человека  не  позволяла  мне  выпрямиться  в  полный  рост.  Он  не  любил  отождествления  с  песком,  который  у  самого  вызывал  ассоциации  с  гномами,  что  без  конца  месят  свою  застывающую  кашу.  Человек  умел  искренне  смеяться,  и  задумчиво  погрустить.  Он  говорил,  что  наша  фабрика  на  самом  деле  маленькая,  размером  с  какой-нибудь  дом,  и  что  мне  необходимо  самому  увидеть,  чтобы  понять.  Его  белокурые  волосы  напоминали  мне  о  лесных  ёжиках,  а  клетчатая  рубашка  –  о  школьных  годах.  Он  был  настоящим  странником  Вселенной,  которая  хранила  все  его  секреты.  Иногда  он  забирался  на  крышу,  целыми  ночами  смотрел  на  звёзды,  а  потом  рассказывал  мне  смешные  истории.

-  Это  называется  цемент,  -  поправил  я  своего  друга.
-  Что-что?  Ах,  да.  Эти  гномы,  которым  интересны  только  цифры,  оружие  и  наслаждения.  Но  ничего  не  приносит  им  большего  удовольствия,  чем  застройка  собственной  планеты.
-  Как  думаешь,  мне  стоит  отправиться  к  нему?
-  Рано  или  поздно,  тебе  придётся  это  сделать.  Не  забывай  только,  что  когда-то  ты  тоже  был  ребёнком.  
-  Я  себя  всегда  чувствую  малышом.  Наверное,  потому  что  вокруг  одни  эльфы.  
-  Ты  настоящий  великан!  -  посмеявшись,  подметил  песочный  человек.

Он  всегда  был  моим  светлым  воспоминанием  о  детстве.  Как-то  раз  он  пришёл  ко  мне  домой,  и,  освещая  своими  кудрями  всю  гостиную,  поздравил  с  Рождеством.  Никогда  не  забуду  его  довольное  лицо,  когда  я  распечатывал  подарок.  Там  была  маленькая  книжечка  про  лётчика  и  его  хорошего  друга,  которая  осталась  в  моей  памяти  навсегда.  Я  пообещал  однажды  написать  свою  книгу  и  подарить  её  песочному  человечку.  

-  Не  представляю,  что  ты  там  напишешь,  Антошка!  
Он  задумался  на  секунду,  а  потом  внезапно,  будто  вдохновившись  летним  воспоминанием  и  вдохнув  воздуха  в  полную  грудь,  произнёс:
-  В  детстве  я  в  шутку  называл  тебя  сопливчиком.

Я  помнил,  что  когда-то  и  у  меня  было  полным-полно  времени.  Небеса  были  радужными,  а  головокружение  от  усталости  в  удовольствие.  Тогда  я  замечал,  что  листья  на  ветках  деревьев  шелестят,  когда  поднимается  сильный  ветер,  и  волны  на  море  становятся  выше  по  той  же  причине.  Сначала  я  думал,  что  люди  плачут  только  тогда,  когда  им  больно.  Потом  решил,  что  плачут  от  страха.  И,  наконец,  сообразил,  что  это  одно  и  то  же.

Я  замечал,  что  после  папиного  зевка  мне  непременно  тоже  хотелось  зевнуть.  Удивлялся  быстротечности  дня  и  неуловимости  ночи.  Знал,  что  красивый  цветок  рано  или  поздно  завянет.  Слышал  музыку  буквально  во  всём,  что  касалось  моего  уха,  и  не  понимал,  почему  другие  люди  не  удивляются  вместе  со  мной.  На  выходных  я  просыпался  раньше,  потому  что  слышал  запах  маминой  выпечки.  Рисовал  на  окне  странные  символы  во  время  дождя.  Читал  допоздна  книги,  потому  что  боялся,  что  завтра  не  проснусь.  В  общем,  и  раньше  я  по-настоящему  жил  –  только  по-другому,  взаправду  что  ли.  И  теперь  появляется  жгучее  желание  обвинить  в  этом  кого-то  –  и  на  ум  приходит  только  время.

Песочный  человек  обладал  редкостным  даром.  Но  это  был  скорее  крест,  что  напирает  на  твою  спину  и  прижимает  тебя  к  земле,  чем  ванильный  запах  осуществимой  мечты,  взмывающей  в  поднебесье.  Он  был  знаком  со  смертью,  что  однажды  поделилась  с  ним  своим  секретом.  И  теперь  он  знал  о  каждом  ушедшем  из  мира  живом  существе,  что  отражалось  в  содроганиях  его  тела.  Как  только  смерть  спускалась  на  землю  –  человек  одёргивался.  Неудивительно,  что  никто  не  хотел  с  ним  общаться,  так  как  считал  такое  поведение  странным.

Он  часто  повторял,  что  со  смертью  каждого  человека  умирает  неведомый  мир.  А  я  многократно  жаловался  на  непонимание  жизни.  Помню,  маленький  мальчик  умер  от  болезни.  Надежда,  сверкавшая  звёздочкой,  угасла.  Ведь  человеческий  организм  в  силах  перебороть  любой  недуг!  И  всё-таки  денег,  собранных  с  рук  помощи  неизвестных  людей,  не  хватило  на  операцию.  Вот  и  жизнь,  и  её  наивные  черты,  быстро  погружённые  во  мрак  смерти.  Мальчик  был  слишком  хорош  для  нас  или  ему  судьба  предрекала  вечные  страдания?  И  почему  всегда  нужно  забыть  плохое  и  жить,  претворяясь,  улыбаясь  и  радуясь  жизни,  будто  ничего  и  не  было?

-  Тот  мальчик  был  храбрым  и  очень  сильным.
-  Ты  знал  его?
-  Я  ему  дарил  свою  книжку.  Он  выглядел  счастливым.
Мы  молчали,  разглядывая  далёкий  огонёк  в  окне.  Мы  любили  помолчать  вместе.
-  Зачем  нам  нужны  деньги?  

-  Видимо,  чтобы  нам  разрешили  жить  в  этом  мире,  –  ответил  песочный  человек.  –  Ты  должен  упорно  трудиться,  чтобы  заработать  копейки,  которые  помогут  протянуть  тебе  ещё  день.  Ты  можешь  придумать  что-нибудь  превосходное,  что  усилит  и  без  того  всемогущую  систему.  Она  ждёт,  пока  ты  предложишь  ей  или  себя  или  свою  идею.  Также  ты  можешь  воровать,  обманывать  и  уничтожать  морально  и  физически  людей,  зарабатывая  на  этом  деньги.  Можешь  попытаться  отыскать  счастья  в  любимом  занятии,  наивно  предположив,  что  тебя  поджидает  успех.  Идеалисты  говорят,  что  мы  должны  прожить  свою  жизнь,  не  обращая  внимания  на  деньги.  Только  не  договаривают,  что  их  наличие  даёт  возможность  не  беспокоиться  ни  о  чём.  
-  Мы  работаем  ради  материальных  благ  и  сами  себе  строим  тюрьму.
-  Всё  довольно  просто,  и  не  требует  длинных  разъяснений.  Каждый  ребёнок  знает,  в  чём  заключается  оплошность  и  одновременно  порок  этого  мира.
-  Ну  что  же,  я  отправляюсь  на  поиски  Святого  Николая.
-  Надеюсь,  ты  найдёшь  ответы.

Я  покинул  его  скромную  лачужку,  в  которой  только  и  были,  что  книги  и  цветы  в  горшочках.  Будущее  настигало  его  в  самые  неподходящие  моменты,  как  он  любил  говорить.  Песочный  человек  никогда  не  огорчался  происходящим  событиям  в  жизни.  Он  продолжал  любить  свою  родную  планету,  на  которой  исправно  трудился.

V
Золотистые  вьющиеся  волосы  и  мягкая  изящная  походка.  Среди  прочего  беспорядка  сие  милейшее  создание  показалось  Антошке  сладким  миражем,  охмеляющим  в  средоточии  непонимания.  Девушку  звали  Анна,  и  она  словно  вырвалась  из  сказки  прямиком  в  трагедию,  персонажи  которой  всё  ещё  грезили  о  былом  волшебстве.  Она  не  могла  быть  настолько  прекрасной  внутри,  как  и  снаружи,  потому  что была  дочерью  Клауса.  
Узнав  об  этом,  Антошка,  естественно  охладел  к  Анне,  но  только  до  следующей  встречи.  Ему,  как  и  прочим  влюблённым,  отныне  хотелось  узнать  о  ней  всё.  Интерес,  особенно  протяжённый,  поневоле  рождает  убеждённость,  что  человек  прекрасен.  Одержимость  мерцает  на  подмостках  мозга,  словно  вспышка  света  в  замедленном  повторе.  В  свою  очередь,  свет,  блеклый  и  откровенно  уставший.

Анна  порхала  в  красном  платье  день  напролёт.  Этим  она  раздражительно  действовала  на  рабочих,  мысли  которых  были  далеко  от  фабрики,  и  являлась  усладой  для  глаз  рассеянных  и  просто  пытающихся  отвлечься  игрушечных  фантазёров.  Никто  не  понимал  смысла  её  времяпровождения  в  компании  трудяг.  Анна  не  присматривала,  не  контролировала  и  вообще  слонялась  без  толку  от  мастерской  эльфов  до  самого  приюта  сирот  и  Королевского  сада.  Вряд  ли  она  понимала,  что  здесь  происходит:  слишком  много  в  ней  было  инфантильности  и  легкомыслия,  присущей  юным  девушкам.

Бонифаций  перестал  рисовать.  Главная  причина,  конечно  же,  новые  законы  и  полное  отсутствие  свободного  времени.  Клаус  не  заставлял  работать  жителей  фабрики,  но  за  невыполнение  плана  полагалось  наказание  –  никто  до  сих  пор  не  посмел  увиливать  от  работы,  поэтому  само  наказание  осталось  чем-то  устрашающим,  но  не  знакомым.

-  Немыслимо,  как  много  людей  на  фабрике,  –  отвлёкшись  от  шитья,  заметил  Бонифаций.  –  Мы  никогда  не  делали  так  много  игрушек.
-  Детей  стало  больше,  -  ответил  Антошка.  –  Может,  оно  и  к  лучшему,  что  наше  производство  расширяется.

-  Игрушки-то  одинаковые!  Нет,  ты  посмотри,  все  сделаны  под  копирку,  под  один  эскиз.  Раньше  каждому  ребёнку  мы  были  в  силах  подарить  что-нибудь  особенное,  только  для  него:  мягкая  игрушка,  картина,  статуэтка,  книга  с  иллюстрациями,  в  конце  концов!  А  сейчас  для  всех  детей  подарок  един  –  будь  то  красный  мини-Клаус  или  ещё  какая-нибудь  прихоть  новых  хозяев.  
Кружась  в  лёгком  танце,  Анна  приковала  к  себе  внимание  Антошки.  Покрутив  в  руках  красного  Клауса,  только  сделанного  собственными  руками,  Антошка  оглянулся  и  увидел  в  руках  каждого  эльфа,  сидящего  на  своём  рабочем  месте,  такую  же  игрушку.

-  Что  ты  здесь  делаешь?  –  грубо  обратился  Антошка  к  своей  возлюбленной.
-  Прости,  что?  Ах,  здесь  так  хорошо!  
-  О  чём  ты  говоришь?
-  Здесь  так  прекрасно,  душа  желает  вырваться  прямиком  в  небеса!  И  почему  вы  такие  грустные?  Ведь  это  ваш  дом,  и  от  него  веет  теплом  и  добротой.
От  услышанных  слов  по  телу  Антошки  пробежал  озноб.
-  Ты  здесь  чужая!
-  Зачем  вы  так  со  мной?  Я  ничего  плохого  не  сделала.
-  Зато  твой  отец  сделал.  Зачем  вы  вторглись  в  наш  дом?
Анна  молчала.
-  Зачем  привезли  с  собой  угнетённых  гномов  и  заставили  нас  вместе  работать?  Зачем  вы  отправились  на  край  земли?  Ради  игрушек?
-  Дети.  У  нас  общая  цель  –  мы  хотим  нести  волшебство  в  их  сердца.
-  До  чего  же  смешно!  Дети  беспокоят  вас  в  последнюю  очередь.  Ты  знаешь,  что  Святой  Николай  каждое  Рождество  дарил  детям  подарки?  Дарил!  Он  не  требовал  с  их  родителей  денег  и  не  стучал  в  каждое  окно,  напоминая  о    неуплате  или  задолженности!  На  то  оно  и  волшебство,  что  противостоит  вселенскому  эгоизму  и  желанию  насытиться!  

Антошка  так  громко  кричал,  что  все  работники  внимательно  стали  его  слушать.  Анна,  в  свою  очередь,  изменилась  в  лице.
-  Производство  игрушек,  будет  тебе  известно,  требует  затрат  –  материальных  и  физических.  Ты  сегодня  обедал?-  не  скрывая  недовольства,  спросила  Анна.
-  К  чему  тебе  знать  про  мой  обед?
-  Потому  что  твоя  еда  была  приготовлена  из  продуктов,  которые  были  куплены  на  деньги,  заработанные  от  продажи  игрушек.  
-  Моя  еда  приготовлена  из  того  силоса,  который  растёт  за  забором!  А  точнее,  из  овощей,  растущих  на  огороде  одной  очень  хорошей  семьи!  А  фрукты  мы  выращиваем  в  Королевском  саду.
-  На  вид  ты  взрослый.  Но  внутри  сущий  ребёнок.  Тебе  пора  узнать,  что  настоящая  жизнь  –  это  не  твои  грёзы  и  мечты.  Будь  мужчиной!
Антошка  не  любил,  когда  ему  указывали  что-нибудь  делать.  Особенно,  когда  не  понимал  что.
-  Нет,  это  ты  перестань  жить  в  своих  иллюзиях!  Пойди  к  своему  папочке  и  узнай,  почему  он  не  даёт  нам  кормить  сирот.
-  Потому  что  он  взял  на  себя  эту  обязанность.
-  Ага.  Значит,  он  такой  хороший,  потому  что  всем  помогает?  Ты  знаешь,  откуда  с  вами  прибыли  гномы?
-  Они  искали  работу,  и  отец  их  великодушно  принял  к  себе.
-  Довольно.  Нам  ещё  предстоит  узнать,  кто  из  нас  должен  повзрослеть.

Антошка  отвёл  Анну  в  подземелье  к  гномам  –  именно  там  они  жили  и  отдыхали  в  свой  единственный  выходной.  Подземелье  было  неким  подобием  кладовки,  только  очень  просторной  и  сделанной  эльфами  с  исключительным  вкусом:  на  стенах  повсюду  были  изображения  из  сказок  и  различных  приключенческих  историй.  Раньше  здесь  хранились  запасы  на  зиму,  но  теперь  хранить  было  нечего.

Гном  качался  на  деревянном  стуле  у  входа  и  читал  пожелтевшую  книгу.  Увидев  незваных  гостей,  он  резко  вскочил  и  убежал  в  подземелье.
-  Странно,  –  сказал  Антошка.  –  Я  с  ним  знаком.  Неужели  не  признал?
Путники  открыли  дверь  и  спустились  по  каменной  лестнице  вниз.  Гномы  стояли  в  ожидании.

-  Что  с  вами?  –  спросила  Анна,  когда  увидела  их  яростные  лица.
-  Очевидно,  они  не  рады  тебе,  -  догадался  Антошка.
-  Что  вам  нужно?  –  спросил  один  из  маленьких  работников.
-  Ваша  история,  –  твёрдо  ответил  Антошка.  –  Расскажите,  как  вы  сюда  попали.  Расскажите  всё,  что  когда-то  говорили  мне.
-  А  что,  дочь  Клауса  ничего  не  знает  о  своём  отце?  Вот  так  новость,  –  гном  засучил  рукава  и  показал  шрамы  на  запястьях.  –  Видишь?  Есть  ещё  на  спине  и  ногах.  Всё  потому,  что  мы  не  хотели  покидать  родной  дом.

Гном  рассказывал    свою  историю  до  тех  пор,  пока  Анна  в  ужасе  не  сбежала  из  подземелья.  Она  была  очень  напугана,  ведь  правда  не  так  приятна,  как  о  ней  говорят.

Антошка  не  стал  останавливать  Анну.  Вместо  этого  он  поинтересовался  причинами  явной  озабоченности  гномов,  и  оказалось,  что  они  уже  давно  копают  подземный  туннель,  чтобы  сбежать  с  фабрики.  Работы  ещё  очень  много,  к  тому  же  гномы  вынуждены  осуществлять  свой  план  только  ночью,  когда  приходят  уставшие  с  игрушечных  цехов.  Поэтому  цель  достигается  вяло  и  через  силу,  но  что  не  отнять  у  гномов,  так  это  желания.
 
-  Неужели  вам  так  тяжело  здесь?  –  спросил  Антошка.
-  Нам  не  тяжело,  мы  просто  хотим  вернуться  домой.  Мне  нравятся  игрушки  и  то,  для  чего  мы  их  делаем.  Но  я  не  могу  здесь  находиться,  не  зная,  что  там  на  моей  родине  и  как  живёт  моя  семья.

Через  мгновение  тишины  он,  подумав,  добавил:
-  Да,  нам  тяжело.

VI

-  Ты  ещё  ребёнок,  -  уверенно  проскрипел  Рудольф.  –  Говорят,  что  ты  книгу  пишешь?
-  Да,  и  очень  хочу  отыскать  Николая.  
-  А  в  чём,  собственно,  необходимость?
-  Не  знаю,  чувствую  что-то  неприятное.  Будто  нить  оборвалась  внутри,  и  я  пытаюсь  связать  концы  заново.  
-  Только  не  говори,  что  тебе  нужно  увидеть,  чтобы  поверить!  Это  чёрствые  взрослые  любят  повторять  себе  под  нос.
-  Нет,  но…

Рудольф  продолжал  медленно  разжёвывать  траву,  при  этом  его  глаза  задумчиво  смотрели  в  одну  точку,  и  этой  точкой  была  лужа.

-  Что  ты  видишь?  –  внезапно  спросил  Рудольф.
Я  подошёл  к  нему,  и  мы  вместе  всмотрелись  в  лужу.
-  Я  вижу  мальчика  и  рогатого  оленя.
-  Мне  больше  напоминает  дряхлую  вешалку  и  мечтательного  ребёнка.

Сколько  помню  Рудольфа,  у  него  всегда  был  красный  нос,  словно  не  угасающий  фонарь.  И  всегда  он  жаловался  на  собственную  старость,  хотя  мне  никогда  не  казался  больным  или  слабым.
 
-  Я  давно  не  был  в  упряжке,  а  значит,  настолько  уже  стар.  Сейчас  молодые  олени  намного  продуктивнее  работают,  хоть  и  не  являются  опытными  в  своём  деле.  Много  ума  не  нужно,  чтобы  доставлять  игрушки  –  всего  лишь  знать  нужный  маршрут.  В  остальном  Николай  подскажет,  если  что.  
-  Скучаешь  по  нему?
-  Конечно!  Хорошие  времена  были.  Помню  его  ещё  молодым,  когда  он  ходил  и  в  метель,  и  в  бурю  с  огромным  мешком  на  плече.  Он  успевал  за  ночь  обойти  несколько  близлежащих  деревень.  Я  знаю,  что  ему  было  непросто.  Николай  хотел  принести  каждому  ребёнку  подарок,  но  не  всегда  удавалось.  
-  Погода?
-  Не  только  она.  Раньше  он  делал  простые  игрушки  из  веток,  сухих  деревьев,  камешков,  и  даже  иногда  из  льдинок.  Времена  меняются,  уже  большинству  детей  подобные  самоделки  радости  не  приносят.  Сейчас  это  дрова  для  камина,  а  не  воображаемые  друзья  с  бумажными  одеждами.

После  внезапного  грохота,  дверь  холодильника  открылась  и  оттуда  выпал  Снеговик.  Из  круглого  снежного  шара  появились  его  руки,  то  есть  веточки  и  он  стряхнул  с  себя  иней.

-  Ты  же  Снеговик,  не  делай  вид,  будто  на  тебе  пальто!  –  рассмеявшись,  произнёс  Рудольф.
-  Мне  нравится.  Чувствуешь  себя  хоть  на  секундочку  человеком.  Ах,  да!  Я  слышал  разговор  об  игрушках?
-  Я  рассказывал  Антошке  о  давно  забытых  временах.
-  Ну,  если  вам  интересна  главная  проблема,  то  это  ресурсы.  Да-да,  так  говорили  помощники  Николая.  Игрушки  ведь  нужно  из  чего-то  делать,  чтобы  всем  хватило  и  каждому  угодить.  Поэтому  Николай  открыл  фабрику,  в  которой  мы,  собственно,  и  живём.
-  Что  за  ресурсы?  –  в  недоумении  спросил  Рудольф.
-  То,  из  чего  игрушки  делают.  Раньше  –  сухие  деревяшки,  а  теперь  –  железо,  пластмасса  и  всякие  безвредные  материалы.  
-  И  откуда  они  берутся?
-  Я  почём  знаю.  Всякие  поставщики,  лесные  друзья,  волшебные  духи.  С  этим  вопросом  к  Николаю.
За  окном  уже  смеркалось.  Впервые  за  целый  день  я  обратил  внимание  на  погоду.
-  Я  чувствую  что-то  злое,  что  приближается  очень  быстро.
-  Зла  не  существует,  -  уверенно  ответил  Снеговик.  
-  И  что  это  значит?  –  недовольно  спросил  Рудольф.  –  Как  нам  тогда  распознать  добро?

-  Попробую  объяснить.  –  Снеговик  вместе  со  мной  засмотрелся  в  окно.  -  Зла  не  существует  –  это  абстрактное  понятие,  подразумевающее  под  собой  нечто  плохое  и  причиняющее  боль.  В  основном,  это  люди  –  люди,  которые  творят  невесть  что,  и  люди,  которые  разрушают  жизнь  другим  людям.  
Он  посмотрел  на  меня  и  нахмурился.  

-  Для  ребёнка  понятнее  –  зло  есть  зло.  Ему  нельзя  говорить,  что  большинство  людей,  с  которыми  ему  так  или  иначе  придётся  встретиться,  будут,  проще  говоря,  плохими.  Лицемеры,  эгоисты,  лжецы,  воры,  предатели,  убийцы.…    Представляешь,  о  чём  будет  думать  ребёнок,  если  услышит  подобное?  А  так  всё  безболезненно  –  зло,  значит  зло.  Все,  кто  плохо  делают  –  злые.  Если  будешь  плохо  поступать  и  причинять  страдания  другим  –  значит  ты  на  тёмной  стороне.  Если  б  каждый  родитель  мог  объяснить  своему  ребёнку,  что  значит  быть  на  стороне  зла  –  думаю,  мы  бы  избавились  от  этого  понятия.  То,  что  происходит  с  каждым  –  это  воспитание  и  среда  формирования  мировоззрения.  Если  ты  родишься  среди  плохих  людей,  твой  шанс  стать  хорошим  невелик.  Посмотри  на  меня  –  я  ничего  не  видел,  кроме  холодильника.  Со  мной  не  о  чем  говорить,  но  я,  наверное,  добрый.  Это  потому  что  со  мной  обращались  хорошо  и  плохого  жеста  или  слова  я  никогда  не  видел  и  не  слышал.  Так  с  каждым  человеком  –  воля  случая:  среди  чего  и  кого  родишься,  тем  и  будешь.  Родишься  среди  деревьев  –  будешь  деревом,  родишься  среди  троллей  –  будешь  троллем.  С  людьми  также  –  среди  них  тоже  есть  и  деревья,  и  тролли,  и  Бог  знает  что.
Снеговик  немного  расстроился,  но  сделал  вывод.

-  Да,  моё  мировоззрение  ограничивается  станком  и  холодильником,  но  ведь  я  рождён  был  здесь,  но  то  есть...  живу  здесь.

-  Ты  ведь  не  настолько  глуп!  –  заступился  Рудольф.  –  Ты  как  человек  –  читаешь,  слушаешь,  наблюдаешь.  В  остальном  –  ты  странное  явление,  даже  в  мире  детских  иллюзий.

-  Говорящий  старый  олень  куда  страннее!  –  с  хохотом  вмешался  в  разговор  Уильям.

В  руках  у  него  был  огромный  мешок,  и  он  тащил  его  с  трудом.
-  Куда  это  ты?  –  спросил  я  у  своего  друга.
-  Детям  отнесу  на  следующую  неделю.
-  Я  помогу  тебе.
-  Это  для  голодающих?  –  Рудольфу  также  стало  интересно.
-  Не  совсем,  то  есть…не  говори  так.  

Мы  замолчали  одновременно.  Получился  внезапный  хор  молчания.  Сначала  я  чувствовал  грусть,  потом  недопонимание  и,  наконец,  очнулся  в  страхе.
Снеговик  обеспокоенно  обернулся  вокруг,  поправил  морковку  и  грустным  тоном  заговорил:

-  Знаете,  ребята,  зима  переживёт  всё.  И  голод,  и  холод,  и  тёплые  объятия.  Здесь  дело  только  в  твоём  отношении  –  что  для  тебя  колкий  мороз,  что  терзает  градусник?  –  Снеговик  обратился  ко  мне.
-  Показатель  того,  что  нужно  тепло  одеться,  прежде  чем  выйти  на  улицу.
-  Правильно.  А  для  профессора-физика  –  это  мерило.  Для  рыжего  пса,  сидящего  на  привязи  –  следствие  увеличения  порции  на  ужин.  Для  гаснущего  солнца  –  кратковременность  земного  внимания.
-  Как  же  плохие  люди?  
-  Ты  справишься.  У  каждого  человека  свой  умопомрачительный  взгляд,  который  он  сам  принимает  за  истину.  Страдания  бесконечны,  а,  может,  и  нет,  только  зима  закончится,  сменившись  весенним  теплом  и  вечной  надеждой  на  взаимное  счастье.
-  Ты  же  растаешь  и  превратишься  в  лужу?!
-  У  меня  есть  холодильник.
-  А  он  не  так-то  прост!  –  грубый,  но  добрый  смех  Рудольфа,  казалось,  разносился  эхом  по  всей  фабрике.
-  Ты  меня  совсем  не  знаешь,  –  загадочно  ответил  Снеговик,  и  мы  неожиданно  распрощались  на  этой  белоснежной  ноте.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=761078
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 18.11.2017

Песнь о монополисте

Беспечность  конкуренции  выражается  в  условии
Надлежащего  хлама  и  прочих  частиц
От  эры,  грядущего,  мысли,  сословия,
В  ансамбле  удовольствий  и  комфорте  границ.
Недостаток,  напротив,  в  беспокойстве  утраты
Заведомо  иссякнувшей  в  сознании  вещи  
Рождает  недовольство  бегущей  зарплаты
В  дистанции  оскорблений,  ссадин  и  трещин.
Бесподобность  естества  в  искусстве  развалин
Роскошь  галантности  в  бессилии  слуха
Безысходность  идей,  словно  мир  менструален
Принуждение  к  жизни  за  наличие  духа.
Комитет  по  борьбе  или  здоровая  нация
Бардак  своеволия  или  палка  к  ноге
Жирная  святость  или  убогая  грация
Честный  разврат  или  хор  в  простыне.
Искренность  –  не  стон,  не  признанье,  не  голос
Движенье  –  не  пытка,  не  хват,  не  любовь
Намерение  –  не  действие,  не  штурм,  не  полоз,
И  первая  ночь  в  монохроме  не  кровь.
Чувствительный  шёпот  в  сознании  смех
И  квадрат  в  тишине  превращается  в  звёзды    
Только  запах  божественный  в  обличии  грех
И  робость,  и  пыл,  и  желанье  -  не  воздух.
Беспечность  манящего  в  нужде  настоящей
Потребление  повсеместно  в  неуместной  борьбе
Небытие  в  быту  кончин  предстоящих
Отрада  весёлости  в  потешной  гурьбе
Общественность,  тыл,  экономика    положений
Конкуренция,  выбор,  ресурсы,  гробы
Беспорядочность  мысли,  человека,  отношений,
Вина  дальнозоркости  и  танцы  ходьбы.
Беспечность  строки  в  окружении  злобы
Агрессия  не  ревности,  но  чужим  господинам
Похвала  отчуждённости  любимой  особы.
И  восторги  не  женщине,  но  её  причинам.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=755095
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 13.10.2017

В твоём безумии

В  твоём  безумии  видны  проблески  таланта
В  моём  занудстве  –  монстры  для  детей
Зачем  который  час  –  там  прячутся  куранты
Они,  как  зверь  во  сне,  становятся  добрей.
В  твоём  укрытии  приют  для  одиночки
В  моей  избе  –  призрачный  артист
И  цирк  на  том  холме  не  радуга,  а  точка.
И  мой  сценарий  мыслительно  не  чист.
В  твоих  живых  глазах  усталость  океанов.
В  моих  натёртых  веках  –  жидкость  из-под  линз.
И  шум  морского  бриза  слышен  в  топке  кранов.
Наш  слог  обрывистый  на  паузе  реприз.
В  твоей  любви  (увы)  –  политика  намёков
В  моём  сознании  –  наука  простоты
Пофилософствовать  «Не  для  Вас  Набоков»
Скромно  слышать.  Почему?  –  Всё  ты.
В  твоих  Вселенных  звёздам  место  в  танце
В  моих  Галактиках  по  ним  читаешь  мат
Забавна  сдержанность  для  прерии  дистанций
Местами  то  ли  сын,  то  ли  младший  брат
В  твоём  безумии  рассудок  в  форме  сердца
Что  бьётся  в  холоде  покинутых  домов
В  твоём  характере,  что  ключ  без  мнимой  дверцы,
Единоличная  зависимость  замков.
В  твоём  таланте  видны  проблески  психоза
Два  ненормальных  в  живописной  красоте
Для  тех  абстракций  мне  не  хватит  прозы
«Это  очень  смешно»  -  пускай  живёт  в  тебе.
В  твоём  богатстве  я  вижу  сны  по  солнцу
И  вечный  маятник,  сверкающий  под  стать
Провансу,  башням  или  мудрому  саксонцу
С  чем  в  свете  истины  придётся  засыпать.
В  твоей  эмоции  недоступные  парадизы
Мой  нерв  зажатый  баснословием  избит
И  голос  томный,  влюблённый  в  те  капризы,
Грёз  фиолетовых  что-то  там  хрипит:

В  твоём  безумии  –  моё  воображенье
В  твоих  глазах  –  сокровищ  корабли
В  твоей  любви  –  моё  головокружение
И  смех  природы,  что  слышится  вдали.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=751288
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 19.09.2017

Акт скуки, или инставечность

Величие  побуждающей  к  действию  похвалы  заключается  в  бесконечном  восхождении  –  чем  выше  небо,  тем  дальше  звёзды.  Самоутверждение  посредством  инородных  материалов  не  имеет  под  собой  ценности,  потому  что  кратковременно.  Отсюда  театральная  постанова,  развлекающая  абсурдом  в  обёртке  потенциала,  представляется  актом  скуки,  принимающим  за  данность  культ  вечности.

Доброе  утро,  моя  ничтожность.  Безусловно,  человек  бороздил  океаны  и  космос,  исследовал  анатомию  зверей,  строил  материки  и  создавал  из  руин  искусство,  но  похвала  цифровому  миру  –  чересчур  предсказуемо,  как  для  вымышленного  десятка  лет.  К  тому  же,  винить  самого  себя  не  приходится  –  это  естественный  ход  событий,  порочный,  безнравственный,  лишённый  смысла  и  оттого  такой  родной.  В  общем,  всё  как  мы  любим.  

Эпоха  смышлёного  компьютера  и  статуса  фейсбука  (который  приходится  нам  если  не  частью  тела,  то  вспомогательным  органом  –  вместо  фейса  и  бука)  танцует  полонез  в  хрустальном  танце.  Поколение  продвинутых  внуков  бьётся  в  конвульсиях  и  питает  силу.  Непонятная  молодёжь  ищет  выходы  на  непонятность,  одновременно  осваивая  цитатники  о  смерти.  Безработные  артисты  творят  прямиком  в  экране,  если  не  движениями  в  такт,  то  острым  словцом.  И  весь  остальной  бомонд,  в  разное  время  суток  поющий  оды  богеме  и  андеграунду,  за  насыщенным  количеством  тел  попросту  не  находит  себе  места,  отчего  и  креативит  узколобым  актом  скуки.  

Нас  очень  много  и  это  печальный  факт.  Нас  очень  много  и  мы  не  умеем  ничего  –  ни  пользоваться  родным  языком,  ни  находить  общие  точки  соприкосновения,  основываясь  на  общем  благе,  а  не  индивидуальном,  ни  развиваться  в  полной  мере  и  простыми,  не  причиняющими  окружающим  вред,  способами.   Львиная  доля  населения  занимается  откровенным  декадансом  с  элементами  интима,  настолько  львиная,  что  некоторая  писанина  (и  тем  более  –  её  чтение)  может  уличить  вас  в  непристойной  ситуации.  И  кто  судья  для  Бога,  если  человек,  располагая  всеми  ресурсами,  возможностями  и  мощью  недооценённой  гравитации,  запер  себе  подобных  в  карцер  с  огромной  дыркой  в  двери,  сквозь  которую  просачивается  бесплатный  солнечный  свет.  

Никто  не  побежит  на  улицу  с  революционными  криками  (это  и  не  требуется).  На  вашем  планшете  установлен  инстаграм,  фейсбук  и  прочая  белиберда,  позволяющая  разогнать  скуку.  Это  интересно,  это  весело,  это  прекрасно  –  пялиться  в  экран  и  оценивать  любое  совокупление  пикселей.  Но  это  не  предел.  Подсознание  адаптируется  к  выживанию  в  окружающей  среде,  и  если  для  Маугли  дорогой  к  вечности  была  шкура  Шер-хана,  то  для  биологического  вида  21  века  –  большой  палец  вверх.  

Вот  почему  скука  культивирует  вечность.  Вот  почему  причины  рождают  не  последствия,  а  другие  причины.  Вот  почему  маленькая  планета  Земля,  приют  для  странников  небытия,  доверху  заполнена  людьми,  которые  не  знают,  чем  себя  занять  –  ищут  дорогу  к  самореализации,  вырывая  асфальт  зубами,  пиная  камни  и  меняя  местами  дорожные  знаки.  Среда,  обстоятельства,  катаклизмы.  Люди,  человек,  чувак.  Айфон,  социальный  статус,  место  на  кладбище.  

Цифровой  мир  хранит  много  секретов,  как  и  мир  его  создавший  (пока  вы  не  свяжетесь  с  ним).  Космос  оберегает  Галактику,  пока  мы  не  изведаем  его  (никогда).  Океан  так  спокоен,  потому  что  у  него  нет  врагов  (он  не  знает,  кто  это).  И  ваша  жизнь,  её  суть,  смысл,  что  несёт  в  себе  (дай  Бог,  или  кого  вы  вспоминаете,  когда  в  самолёте  турбулентность)  любовь,  счастье,  дружбу  и  так  далее  –  канцелярский  акт  скуки,  когда  школьник  рисует  на  полях  неприличные  символы.  Это  вовсе  не  значит,  что  ваш  аккаунт  не  востребован,  просто  это  всего  лишь  аккаунт,  пусть  даже  с  тридцатизначным  паролем  и  миллионом  подписчиков.

Архив  личной  жизни  –  помост  бесконечности,  если  вы  наведёте  там  порядок.  Говорить  о  скуке  скучно.  Какая  разница,  почему  отпечаток  на  брюхе  заплывшего  столетия  такой  же,  как  и  тысячу  лет  назад.  Зачем  считать  искомое,  если  есть  дано.  К  чему  осуждать  бестолковость  за  её  желание  самоутвердиться.  Человек  постоянно  чем-то  занят,  и  всё  во  имя  разработки  вечного  двигателя.  Безостановочный  круговорот  настолько  неинтересен,  что  даже  фразы  обрываются  на  первой  букве.  Ваша  инставечность  настолько  обширна,  что  разговор  о  ней  превращается  в  абсурд.  Поэтому  мой  собственный  акт  скуки  объявляется  завершённым  (скорее  –  разорванным,  как  надежды  в  соцсетях),  потому  что  культивация  в  прямом  эфире  вечности  не  делает  жизнь  уборщицы  за  кулисами  легче,  как  и  не  разгоняет  скуку  в  её  голове.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=749577
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 06.09.2017

Ультрафиолет

[quote]На  самом  деле  любовь  есть  отражение  слепой  воли  к  жизни,  иррационального  инстинкта  продолжения  рода.  Артур  Шопенгауэр.
[/quote]
Я  люблю  философию,  но  не  настолько.  Да  простят  меня  все  паломники  подспудных  истин,  но  даже  им  суждено  вступить  в  лужу.  Естественный  ход  человеческой  жизни  позволяет  задавать  самому  себе  огромное  количество  вопросов,  при  этом  так  и  не  получив  на  них  ответа.  Анекдот,  одним  словом.  Впрочем,  некоторые  вопросы  (в  силу  нашего  воспитания  временем)  беспокоят  больше  других.  Артур,  к  примеру,  не  верил  в  искреннее  человеческое  чувство,  именуемое  любовью  (красивое  всё-таки  слово).  Даже  если  мы  и  поверим  Артуру,  это  не  значит,  что  мы  с  ним  согласимся.  

Ультрафиолет  имеет  некую  солнечную  особенность  –  мы  его  не  видим.  Спектр  разделяется  на  внешние  источники  неприхотливых  картинок  и  внутренние  забористые  рентгенопейзажи,  способные  раскрыть  подноготную.  Мы  привыкли  верить  в  зрительную  иллюзию,  более  того,  она  коррелирует  с  нутром  нашего  мировоззрения  (что  естественно  для  лупатых).  Пока  мы  не  превзойдём  собственное  тщеславие  воочию,  мы  не  поверим.  Но  любовь,  как  и  одинокая  звезда  по  имени  солнце,  гораздо  проще  –  то,  чем  она  является,  нам  трудно  увидеть  (либо  вредно  для  здоровья).

Настоящая,  искренняя  и  честная  любовь  действительно  существует.  Из-под  гнёта  безнравственных  ценностей  и  сомнительного  недопотенциала  она  рвётся  как  тот  подсолнух  навстречу  к  ясному  небу,  но  не  может  дотянуться.  В  угарном  воздухе  назойливо  фонит  дешёвым  латексом,  бутафорным  парфюмом,  разбавленной  спиртовкой,  да  чем  угодно,  только  не  этим  словом.  И  она  живёт,  как  ультрафиолет  в  глухом  пространстве,  который  видят  только  те,  кому  нужно  видеть.

Настоящая  любовь  подразумевает  под  собой  два  направления,  которые  в  особых  условиях  и  вовсе  становятся  единым  (та  самая  вечность).  Первое  чувство,  которое  возникает  при  встрече  с  будущим  объектом  бесконечного  восторга,  можно  назвать  любовью  при  условии,  что  вам  от  него  ничего  не  нужно.  То  есть,  вы  не  нуждаетесь  в  знакомстве,  длительном  общении,  деньгах,  социальном  статусе,  сексе,  продолжении  рода  и  т.д.  В  противном,  вы  просто  удовлетворяете  свою  потребность,  даже  если  романтическими  (не  факт)  вздохами  сопровождаете  банальное  «мне  хочется  тебя  узнать».  

Объект  восторга  живёт  на  планете  Земля,  рядом  с  Вами  –  этого  достаточно.  Приливы  и  отливы  космического  мусора  никак  не  связаны  с  вашими,  так  называемыми,  чувствами.  Если  в  грудь  всажена  стрела  с  острым  наконечником,  это  не  значит,  что  ваше  сердце  навеки  принадлежит  человеку,  даже  не  знающему  о  вашем  существовании,  но  значит,  что  у  вас  есть  неудовлетворённая  потребность.  Вам  отчаянно  хочется  ворваться  в  жизнь  своей  любви,  быть  частичкой  целого,  быть  по-настоящему  нужным  и  любимым,  найти  в  этом  человеке  себя.  Это  не  любовь,  это  потребность.  Потому  что  со  временем  вы  найдёте  себя  в  объекте  восторга,  и  подобное  отражение  в  зеркале  может  показать  вам  чудовищ.

Единственное,  что  вы  можете  предложить  человеку  во  имя  межгалактической  любви  –  поделиться  с  ним  опытом  и  знаниями,  получив  то  же  самое  взамен.  Подобная  благодетель  в  виде  сделки  иногда  рождает  настоящую  дружбу,  а  потом,  оглянувшись  на  скелет  в  шкафу,  и  любовь.  В  остальном  ваша  любовь  лжива  и  обманута,  если  вы  стремитесь  «быть»  с  человеком.  Вы  тонете  в  пучине  инфантильных  иллюзий,  затягивая  с  собой  объект  своего  восторга.  Это  любовь?  Нет,  это  глупость.

Следующий,  и  последний  способ  доказать  истинность  вашей  любви  –  жертвенность.  Нет,  это  не  милосердие  ко  всему  сущему,  что  прикасается  к  вашему  объекту  (родители,  друзья,  коты),  и  не  студенческое  смирение  с  явными  либо  скрытыми  недостатками  и  комплексами,  а  потеря  всего,  что  у  вас  есть.  Да,  если  вы  готовы  выйти  в  открытый  космос  абсолютно  голым  –  поздравляю,  вы  влюблены  по-настоящему.  Не  будьте  уверены  в  том,  что  это  так  легко  –  потерять  даже  самого  себя.  Это  не  безумие,  а  жертва.  Это  тот  самый  замкнутый  контакт,  зияющий  сквозь  чёрные  дыры  ультрафиолета.  Где-то  там  вы  бродите  в  лишнем  для  геометрии  пространстве,  но  что  вам  –  вы,  если  это  настоящая  любовь.

Человек  существует  ради  самого  себя,  а  уже  после  –  ради  блуждающих  вокруг  его  дома  истин.  Любой  поступок  имеет  свою  причину,  любая  объективность  имеет  свой  субъективный  взгляд.  Люди  живут  друг  с  другом  во  имя  похвалы  самолюбию,  возвышению  скуки,  удовлетворению  любой  нужды  (даже  не  нужной).  Живут,  потому  что  не  могут  выбраться  из  зоны  комфорта,  живут,  потому  что  не  умеют  жить,  живут,  потому  что  больше  нечего  делать.  А  ведь  раньше  приносили  на  алтарь  свои  души  и  присягали  на  верность.  

Ничего  страшного,  это  не  солнце,  не  ультрафиолет.  Продолжайте  свой  уникальный  род,  но  не  проводите  митинги  во  имя  своей  «любви».  Я  тоже  отлично  знал,  как  и  Павлович,  что  такое  любовь,  пока  не  влюбился.  Пока  не  упал  в  цифровую  яму  информационной  чепухи,  которая  витала  в  моей  голове  и  убеждала  в  чувствах.  Можно  быть  счастливым,  жить  с  прекрасным  человеком,  но  не  любить  –  провести  благодетельную  сделку.  Можно  сжигать  мосты,  рвать  оголённые  провода  зубами,  топтаться  по  стеклу  и  орать  в  метро  –  это  не  любовь,  это  бардак  в  голове.  

Ещё  можно  перечитать  тонну  философского  материала  и  согласиться  с  Артуром.  Испытать  непревзойдённые  эмоции  (мне  так  с  ним  хорошо!),  получить  полезные  подарки  и  чуткие  знаки  внимания,  а  после  разбиться  о  бетонную  стену  на  скорости  160  км/ч  на  каком-нибудь  розовом  кабриолете  (и  причина  тому  -  любое  недовольство  относительно  характера,  взглядов,  интересов  и  проч.  -  раньше  нравились  друг  другу  или  убеждались?)

Любовь  не  слепа,  её  просто  нет  в  привычном  для  философа  измерении.  Он  через  отчуждение  пытается  избавиться  от  материальности,  забыв  о  том,  что  и  само  отчуждение  материально.  Настоящая  любовь  –  вам  не  нужна,  настоящая  любовь  –  та,  которой  вы  отдадите  всего  себя,  даже  с  любимым  свитером.  Вам  не  нужно  присутствие  обаятельного  объекта  восторга  в  вашей  жизни,  только  в  случае,  когда  звёзды  (ультрафиолета)  действительно  начнут  сиять  в  особом  спектре.  Планета  не  перестанет  кружиться,  гравитация  не  выветрится  в  форточку,  потому  что  я  люблю  этого  человека,  по-настоящему,  значит,  готов  жить  вне  его  сказочного  мира.  И  если  придёт  неизвестный  никому  отряд  в  наш  город,  как  в  том  стихотворении,  то  я  буду  готов  остаться  вместе  с  тобой  под  обломками,  пусть  даже  мы  никогда  не  увидим  солнечного  света.        

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=748913
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 03.09.2017

Чья котлета у атлета

В  расцвет  двадцать  первого  века  адептов  жирной  постмодернистской  культуры  в  разы  больше,  чем  тех  же  лютых  проповедников  технологической  сингулярности.  Мир,  насыщенный  демонами,  не  что  иное,  как  образ  огромного  супермаркета,  доверху  заполненный  товаром  и  людьми.  Это  земной  рай,  это  потребительская  нужда,  это  очевидная  безусловность.

Ни  один  метафизик,  ни  один  греческий  добродетель  почему-то  не  идентифицируется  с  понятием  спорта  взятого  как  за  смысл.  Между  прочим,  скульптуры  задумчивых  менторов  рельефно  изгаляются  в  каждом  мышечном  проборе,  не  говоря  уже  о  невнятности,  как  самих  биографий,  так  и  приукрашенной  жизни  тех,  кого  мы  никогда  не  узнаем.

Интеллектуальные  параметры,  спасибо  современной  науке,  связаны  с  ленью  и  праздностью.  Статистика  ещё  та  проститутка,  но  жирным  шрифтом  (как  и  сами  сочинители)  зияет  на  каждом  углу,  что  спортсмены  -  эволюция  крестьянского  идиота,  который  вместо  плуга  наминает  грушу.  Он  принимает  за  смысл  сие  действо,  и  вопрос  заключается  не  только  в  подтверждении  катастрофически  жалких  истин,  но  и  взаимосвязи  объектов  и  возможности  влиять  друг  на  друга.
Адепты  жирной  культуры,  тёмных  царств  и  оккультных  раскрытых  ртов  в  час  ночи  более  подвержены  к  успеху  в  интеллектуальной  деятельности,  нежели  их  дисциплинированные  коллеги-революционеры.  Отсюда  возникает  мысль  об  анархии,  как  распространителе  вселенского  хаоса,  который  в  свою  очередь  рождает  творчество,  и,  при  упорном  труде,  искусство.  Поэтому  бедолага,  изо  дня  в  день  насилующий  штангу  не  имеет  шансов  получить  нобелевскую  по  физике  или  золотого  льва  в  Каннах.

Нет,  не  потому,  что  он  не  будет  этим  никогда  заниматься,  что  у  него  времени  только  на  имбецильные  тренировки  и  составление  календарных  планов.  Просто  постмодерн  настолько  проникся  идеей  сосредоточения  глупой  головы  на  единой  фазе  развития,  что  каждый  системный  простолюдин  не  преминет  подтвердить  собственным  самодурством  подобное  утверждение.  

Нельзя  разорваться  (можно,  если  вы  хотите  быть  сверх  меры),  нельзя  достичь  успеха  в  нескольких  направлениях  (можно,  но  при  условии  совокупления  ваших  идей  с  галактическими,  естественно,  во  имя  акта  любви),  нельзя  быть  разным  (можно,  бездарные  актёры  в  супермаркетах  вам  сейчас  улыбаются).
Но  это  не  суть.  На  повестке  дня  два  вопроса:  есть  ли  в  спорте  смысл,  и  существует  ли  для  жирных  адептов  счастье?  Конечно,  существует.  Довольное  лицо  с  панорамной  рекламы  и  запах  двух  свежих  булочек  просто  развивают  тот  самый  комплекс  счастья.  Да,  это  огромный  приятный  комплекс,  из-за  которого  впоследствии  будешь  яростно  комплексовать.  

Человек  всю  жизнь  бьётся  между  обоснованием  и  неприемлемостью.  Он  всю  жизнь  выбирает  одни  испражнения  ради  других,  в  надежде,  запачкаться  как  можно  меньше.  Человек  всю  жизнь  ест,  пьёт,  покупает  то,  что  видел  на  билборде,  всю  жизнь  борется  за  идеальное  тело,  за  привлекательную  фотографию,  за  одобрительный  отзыв.  Он  жаждет  пересечь  на  финишной  прямой  дорогу  сопернику,  завоевав  долгожданную  награду  –  только  поднявшись  на  пьедестал,  он  теряет  весь  смысл.

Человек  занимается  спортом,  потому  что  может  это  делать.  Нагрузка  головного  мозга  минимальна,  даже  если  вы  женитесь  на  доценте  по  микробиологии.  Любимое  дело,  призванное  апофеозом  скуки,  становится  таковым  за  той  же  потребностью,  которая  тянет  за  сальные  волосы  довольный  центнер  в  супермаркет.  Человек  нашёл  в  этом  себя,  своё  призвание,  и  никто  не  вправе  его  осуждать.  Интеллектуальные  способности  сводятся  к  нулю,  если  вы  пытаетесь  приравнять  двух  людей,  воспитанных  в  разной  среде.  Каковы  критерии  интеллекта  для  африканского  беженца  и  сына  брокера  с  Уолл-стрит?  То-то  же.  Поэтому  интеллект  становится  ненадобностью  в  планетарном  масштабе  и  ему  остаётся  уповать  на  честолюбие  отдельных  вершин.

Может  ли  человек  быть  сверх  меры  и  при  этом  ощущать  тот  самый  смысл  и  то  самое  счастье?  Это  интересно,  но  больно.  Головная  боль  настолько  сильна,  что  человек  теряется  в  четырёх  стенах,  даже  не  выглянув  в  окно.  Он  развивается  всесторонне,  он  подвержен  любым  катаклизмам,  приходящим  извне,  он  и  есть  катаклизм  для  системы.  Ему  легко  потеряться  и  застрять  на  каком-нибудь  препятствии,  легко  забыться  на  дне  бутылки  из-под  виски,  легко  придумать  себе  оправдание.  Он  отыщет  во  всём  истину,  и  никто  не  сможет  его  переубедить  в  обратном.  Это  и  есть  та  самая  котлета,  которую  нельзя  отобрать.

В  спорте  есть  смысл,  если  вы  не  будете  его  искать.  В  спорте  есть  счастье,  если  оно  вам  не  нужно.  Как  и  в  прочих  вещах.  Постмодерн  настолько  обширен,  настолько  поглощён  людьми,  что  любая  бездарность  представляется  идолом.  Любое  действие  считается  средством,  что  оправдывает  цель  (если  не  наоборот).  Любой  адепт  культуры  безымянности  –  самопровозглашённая  республика,  имеющая  личную  идеологию  и  сформированную  средой  индивидуальность.  Поэтому  вопросы  относительно  мироздания,  звёзд  и  прочего  хаоса  спрятаны  в  том  фарше,  из  которого  сделана  котлета  для  нашего  атлета.  И  если  ты  тот  самый  человек,  желающий  разрушить  хронологию  композиций  и  прочую  белиберду,  навязанную  магазинной  лапшой  на  ухо,  знай  –  я  в  тебя  верю.  И  чем  бы  ты  ни  занимался,  помни,  что  всех  интересует  «чья  котлета  у  атлета»,  и  только  одного  тебя  –  её  рецепт.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=748630
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 31.08.2017

Солнечные зайчики

Солнечные  зайчики  умирают  на  закате.
Мне  хочется  твою  душу  и  пару  грамм  в  довесок.
Маленькие  пальчики  играют  на  плакате.
Я  съем  твои  мысли  взамен  деликатеса.
Розовые  щёчки  багровеют  на  солнце.
Твоим  телом  дышится,  словно  ты  –  кислород.
Влюблённые  блики  стреляют  по  горцам.
Твой  смех,  как  безумие,  тянется  в  рот.
По  швам  трещит  темнота  в  переулках.
Мне  голос  резонансом  начинает  звучать.
Величие  занудства  выражается  в  прогулках.
Ты  –  мой  карандаш  и  моя  укрпечать.
Красные  платья  в  летнем  восторге.
Характер  металла,  хоть  кожу  сорви.
Оценочный  принт  в  глумливом  исторге.
Ты  снишься  в  изумлении  и  матёрой  любви.
Дождливые  одежды  высыхают  в  озоне.  
Мне  хочется  жить  в  твоём  волшебстве.
Бессмыслие,  как  правило,  не  имеет  сезона.
Мне  годы  противны  в  своём  большинстве.
Солнечные  зайчики  бесятся  в  одиночестве.
Мне  имя  по  венам  диктуют  мечты.
Летят,  летят  птенцы  в  ничтожном  высочестве!
Там,  где  и  закаты,  и  платья,  и  ты.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=741199
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 09.07.2017

Мой веселый моряк

Мелкий  дождь  незначительно  увлажнял  макушку,  скудно  разбивая  капли  о  её  залысины.  Старина  Сантос  располагался  пластом  на  грязной  палубе,  различая  в  облачном  небе  темные  клоки  ваты  от  прозрачного  слезливого  свода.  Где-то  вдали  морской  волк  слышал  жалобный  плачь  тишины,  перекликавшийся  с  биением  его  сердца.  

Ненасытный  летний  зной,  аккурат  настигавший  в  неизвестной  точке  океана,  сменился  свежей  надеждой  и  влажной  рубахой.  Когда  красный  горизонт  представляется  ограничением  для  боли  в  голове,  а  доконавший  тебя  штиль  и  бесконечный  покой  уже  сформировали  некое  подобие  неизведанного  измерения,  мысли  о  собственном  месте  в  этом  мире  становятся  до  того  противными,  что  сгоряча  можно  вообразить  себе  в  друзья  пару  общительных  матросов.

Сантос  медленно  поднялся  на  ноги  и  оглянулся  вокруг.  Вода,  повсюду  была  лишь  вода.  Океан  назойливо  поглощал  водой  горизонты,  небо  глумливо  игралось  каплями  воды,  что  затрудняли  просмотр  бескрайнего  простора.  Дыхание  легкое,  чистое,  но  вокруг  лишь  вода.  Столько  воды,  сколько  невозможно  вообразить  будучи  на  суше.
 
Сантос  уже  не  помнил,  сколько  дней  его  сапоги  не  ходили  по  сырой  земле.  Пьяные  порты  сменяющиеся  затхлыми  переулками  и  в  томных  воспоминаниях  пропитавшиеся  морской  солью  –  единственное,  что  помнил  моряк  о  материке.  Домашний  уют  был  чужд  для  одинокого  капитана  но,  тем  не  менее,  в  мгновенья  отчаяния  и  усталости  Сантос  мельком  хотел  бы  крепко  обнять  любимую  жену  и  взглянуть  в  глаза  мечтательного  сына.

Сантос  взглянул  на  себя.  Дряхлое  тело,  частично  выдающее  изношенные  мышцы  за  мужественность,  давно  осточертело  ему.  Мокрая  рубаха,  кажется,  никогда  не  просыхала,  а  тон  его  широких  брюк  на  рассвете  сливается  с  океаном.  Он  смотрел  и  никак  не  мог  понять,  что  должен  был  увидеть.
 
Из  каюты  показался  неизвестный  человек.  Он  выглядел  неряшливо,  как  и  большинство  детей  океана.  На  нем  была  рваная  рубаха  и  широкие  штаны  на  тощих  ногах.  

-  Где  мы  оказались?  –  не  зная,  о  чем  спросить,  все  же  спросил  Сантос.

-  Не  мы,  а  ты.  Впрочем,  ответ  тебе  известен,  -  ответил  неизвестный  человек,  подойдя  к  борту  корабля.  Дождь  продолжал  лить,  моряк  всматривался  вдаль.

Сантос  вдруг  вспомнил  о  своей  бравой  команде  –  настоящих  первооткрывателях,  истинных  рыцарях  нового  света.

-  Где  же  моя  команда?  –  не  ожидая  услышать  ответ,  спросил  Сантос.

-  Ты  единственный,  кто  остался.
 
На  палубе  резко  поднималась  вода  и,  чем  сильнее  шел  дождь,  тем  труднее  было  передвигаться.

Сантос  через  силу  подошёл  к  незнакомцу.  Все  тело  ломило,  будто  после  вечерней  попойки.

-  Куда  мы  направлялись?

Незнакомец  повернулся  и  с  язвительной  улыбкой,  указывая  пальцем  вдаль,  ответил:

-  К  горизонту.

Сантос  опомнился  и  увидел,  что  его  могущественное  судно  затягивает  в  безжалостную  пучину  океана.  Корма  постепенно  уходила  под  воду,  паруса  сильным  ветром  сорвало  и  унесло  во  мрак.  Под  ногами  хрустели  щепки,  вокруг  ощущалось  равнодушие.  Шторм  усиливался,  неизвестный  человек  исчез  и  одинокий  капитан  Сантос  вместе  со  своим  кораблем  отправился  на  встречу  водному  царству.

Алый  рассвет  сквозь  туман  легко  скользил  по  разрушенной  палубе.  Сантос  опомнился  и  ощупал  свое  тело.  Кажется,  он  и  вправду  был  жив.  Вокруг  была  та  же  вода,  то  же  небо,  только  светлое  и  воодушевляющее.  Корабль  был  повреждён,  но  продолжал  путешествие.

-  Капитан,  разрешите  обратиться!  –  матрос  напугал  задумчивого  Сантоса.
-  Разрешаю.

-  Повреждения  незначительны,  возвращение  в  порт  не  требуется.  Времени  на  починку  уйдет  около  суток.

-  Да,  да.  Приступайте,  -  нерешительно  ответил  капитан,  оглядываясь  вокруг.
 
Океан  медленно  поглощал  горящие  осколки  боевых  кораблей.  Люди,  оставшиеся  в  живых,  кричали,  что  есть  силы,  но  их  не  было  слышно.  Сантос  увидел  настоящую  бойню,  но  и  ее  смывало  нещадной  памятью  волн.

-  Как  быть  с  пленными?  –  матрос  вернулся  обратно.

-  Что  вы  предлагаете?  –  Сантос  не  знал,  что  ответить.

-  Ну,  как  обычно  или  за  борт?  

Сантос  внимательно  рассмотрел  внешний  вид  матроса  и  решил:

-  Как  обычно.

Моряки  суетились  на  корабле,  как  мухи  у  гнилья.  Сантос  отдалялся  от  горящего  пейзажа  и  снова  мог  увидеть  ту  синюю  даль  одиночества.  Где-то  на  пересечении  одной  синевы  с  другой  он  мог  нащупать  глазами  непостижимый  смысл,  но  не  мог  понять  его.  Его  обеспокоенное  сердце  что-то  искало  в  этих  безжизненных  черных  водах,  а  мозолистые  руки  давно  хотели  вцепиться  в  сырой  песок.

-  Земля,  земля!  Вижу  землю!  –  закричал  моряк  во  все  горло.

-  Первопроходцы!  –  доносилось  с  одной  части  корабля.

-  Сантос!  Мы  назовем  эту  землю  землей  Сантоса!  –  доносились  крики  с  другой  части  корабля.

Капитан  взглянул  на  себя.  Дряхлое  тело  давно  опротивело  ему,  печальный  образ  впился  занозой  в  щетинистое  лицо.  Ненасытный  летний  зной  уже  слышался  разбавленной  гарью  с  морской  солью.  Радостный  плачь  рассвета  заглушал  скромную  тишину.  Чьи-то  взгляды  застревали  на  разваленном  судне,  словно  стрелы  в  раскрытых  спинах.  

Сантос  обернулся  назад  и  всмотрелся  в  горизонт.  Краем  уха  он  слышал  слоняющийся  эхом  гром  и  видел  зияющие  вспышки  молнии.  Он  никак  не  мог  понять,  почему  бесконечное  смятение  порождает  в  нем  злобу  к  собственной  судьбе,  а  нагнетающее  одиночество  выдает  себя  за  жертву  приключений.  Сантос  рухнул  пластом  на  палубу,  рассматривая  клоки  ваты  в  небесах,  не  чувствуя  присутствия  на  палубе  другого  человека.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=740280
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 02.07.2017

Милкивей

Все,  что  тебе  нужно  –  оставить  этот  мир  позади.
Хапнуть  в  руки  центавру,  просквозить  космосом  душу.  
Выключить  климат  веселья  (тот,  где  не  идут  дожди).
И  как  минимум,  разобраться,  
почему  слезы  ненавидят  сушу.

Дальше  –  беги  прочь.  Обгони  метафизику  солнца.  
Километры  мотай  на  пальцы,  звезды  –  на  плечо.  
И  где-то  на  струнах  спирали,  мечта  сингулярного  горца,  
обернись,  и  почувствуй  сердцем,  
как  от  холода  горячо.
 
Там  Земля.  Без  масштаба  грядущего,  идей,  перспектив.  
Крохотная  точка  Галактики,  поклоняющейся  тьме.  
Там  частица  одинокой  молекулы,  чей  вселенский  императив  –  
ковалентная  любовь  на  дистанции,  
рассчитанная  в  уме.

Да.  Там  родное.  Люди,  кристаллы,  роса.  
Пыль  затасканных  книг.  Ржавчина  нового  дня.
Эмоции,  дух  и  сны.  Гири,  лопата,  коса.  
Там  живёт  инфантильный  призрак:  
часть  тебя.

Нет.  Там  ярость  словесного  и  скука  возни  художества.  
Там  сила  насилия  в  моде,  как  чёрная  брань  ребёнка.  
Там  песнопение  и  свист  во  лжи  и  правде  множества.  
Не  жизнь,  а  конкуренция.  
Не  путешествие,  а  гонка.

Там  виртуальная  свобода,  но  в  тюрьме  коммуникаций.  
Там  искренность  в  контексте  и  честность  под  призмой.  
Хроника  условностей  в  датах  и  архетип  облигаций.  
Пассивы,  налоги,  активы  –  
краски  капитализма.

Там  природа  волшебных  чудес,  чудо  волшебной  природы.  
Возможность,  и  безысходность  надрывного  жизнелюбия  
Сонеты  изумрудного  города  и  воздух  творимой  оды.  
Чевенгур,  край  земли,  город  солнца  –  
восторги  дружелюбия.  

Шум.  Слышишь?  Орбита.  Не  Вселенной,  а  твоя.  
Взлетай,  пока  есть  крылья.  Лети,  покуда  их  вообразить.  
Выходят  на  звезды  мечтатели,  мироздания  сыновья.  
Бесконечна  память  Галактики,  
но  её  не  сохранить.

Хорошо.  Во  тьме  и  сумрак  представляется  за  брата.  
И  слов  не  шепчет  морю  устами  кораблей.  
Да.  Ты  земной  человек,  в  чем  навеки  виноватый.  
Но  жизнь  для  структуры  милее,  
и  нужнее,  и  светлей.

Все,  что  тебе  нужно  –  оставить  этот  мир  позади.  
Взывать  солнечным  вспышкам,  охотясь  на  Ориона.  
Хапнуть  в  руки  центавру,  влюбить  горизонт  в  дожди.
Отыскать  приют  для  Галактики  -  
один  из  миллионов.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=733155
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 13.05.2017

Лесная

Не  для  весны  пишу,  но  по  весне
И  вслушиваясь  в  ягодную  рощу
Тесню  лады.  Пишу  одной  тебе.
Минорную  осваивая  площадь.
Мне  кажется,  что  лес  не  виноват
В  небесном  происхождении  дороги.
Прикосновения  осей  и  ординат  –  
Как  следствие  потери  недотроги.
Повсюду  я  ищу  тебя  одну
В  болотные  всучившись  массивы
Наощупь  пробираюсь.  Бьюсь  об  сосну.
Раскладываю  шишками  курсивы.
Солнце  холодит,  что  твой  узор
Червонных  губ  вкупе  с  фатальным  взглядом
Забавы  ради  –  лес  не  лучше  гор
Хотя  в  движеньях  льются  променадом
Слова,  слова…пейзажные  исторги
Невыносимой  скуки  нагота
Тебе,  одной  тебе  весны  восторги
Сердечной  силы  жалкая  хвала
Воля  -  туман.  Обольщение  -  прах.
Весна  в  лесу,  что  влюблённость  в  мае
Окромя  исхода  –  любовь  всё  тот  же  крах
Исключительно  мной  воображаем:
Так,  в  пляс  пустившись  с  тёплою  луной
Не  стать  в  инстинктах  рычагом  прогресса
И  не  взывать  себялюбивый  вой
Прогнувшись  в  чувствах  надобности  веса
Лампадой  бьются  мысли  об  полы
Как  аромат  погоды  ядовитой  
Вдыхаю  шелест  терзающейся  мглы  
И  света  жду  в  окрестности  немытой
Нам  место  в  разноликости  природы
Нам  жизнь  в  амбиваленте  красоты
К  тебе  сквозь  лес  и  горы  хлынут  оды
А  мне  из  чащи  стужа  доброты
Не  для  весны  пишу,  а  для  тебя
И  всматриваюсь  в  дым  апрельской  ночи
Твой  образ  назидательный  со  дня
Рожденья  -  оказалось,  долгосрочен.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=729814
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 21.04.2017

Лейтмотив сновидения

Во  многом  благодаря  неукротимому  творческому  самоистязанию  отдельно  взятых,  безусловно,  великих  личностей,  чистокровные  мечтатели  имеют  возможность  прикоснуться  к  живописной  музыке  собственного  сновидения.  Радужное  впечатление,  зафиксированное  в  момент  первого  свидания  с  идеальным  миром  творца,  оставляет  тень  очарования  и  следы  чудотворства  на  хрупком  плато  подсознания.  Плод  искреннего  усилия  ищет  отголоски  в  вашем  беззащитном  сердце.  Идеи  углубляются  в  туманное  подземелье  истины.  Опечаленность  видимого  чертежа  реальности  находит  пристанище  в  бесподобном  вымышленном  микрокосмосе.  И  долгожданное  бегство  в  скромный  приют  сновидения  перекликается  с  детской  нелепой  мыслью  о  тайном  местонахождении  Неверленда.                

Отсутствие  различимых  признаков  жизни  заставляет  человека  ломать  голову  над  идейным  порождением  обстоятельств,  подталкивающих  к  ответу.  Зеркало  сомнения  вкупе  с  вульгарной  (или  трогательной,  если  мозгу  посчастливилось  не  извращаться)  фантазией  созидает  те  самые  сюжеты,  смысл  которых  беспокойные  мамы  познают  по  первой  ссылке  поисковика.  Горячий  интерес  там  и  возникает,  где  лабиринт  грядущего  предстаёт  невыносимым  хаосом  или  ведёт  к  потусторонним  тропам.  К  чему  же  мне  снится  до  жути  одинокий  и  густой  лес,  и  в  то  же  время,  почему  я  ощущаю  благолепную  радость  возникновения  именно  здесь  –  наверное,  микрокосмос  пролонгирует  бестолковую  мечтательность  и  позволяет  окунуться  в  неё,  увлажнив  макушку.

Сокровище  человека  заключается  внутри  него  –  неправильно  при  каждом  обосновании  прекрасного  толковать  о  мягкости  души.  Человеческое  подсознание,  возможно,  и  есть  основная  часть  индивидуального,  родного  ему  мира.  Именно  в  подсознании  прячутся  драгоценные  мечты,  как  в  бездонной  Галактике,  путешествие  по  которой  стоит  целых  жизней.  Именно  оттуда  снисходят  неосуществимые  грёзы    –    когда  не  режиссёр,  а  зритель  становится  первооткрывателем;  когда  сердца  маленького  человека  хватает  на  всю  планету;  когда  близорукий  толстяк,  которого  унижают  в  школе,  становится  великим  спортсменом,  по  вечерам  пишущим  стихи.

Душа  вырывается  из  телесной  оболочки,  пока  крутится  волчок  сновидения.  Легко  и  непринуждённо  стираются  грани  между  конфликтующими  измерениями.  Кто-то  нагнетательно  возвышает  грусть,  взаимодействуя  с  клавишами  фортепиано,  одновременно  вырываясь  из  мелодичной  трагедии  заднего  фона.  Человек  без  костюма  ищет  свою  любовь.  Люди  падают  с  огромных  бессердечных  зданий,  сокрушаясь  иллюзией  своих  призрачных  снов.  Все  поезда  промелькнули  миражом  на  тонкой  линии  невозможности.  Где-то  в  отдалённом  забвении  перспективы  близится  враждебный  конец,  напоминающий  сумбурной  относительности  о  полярности  мечтательности  и  смерти.

Репертуарное  богатство  ночных  причуд,  главным  образом,  олицетворяет  драму  запредельности:  будто  сидишь  на  зелёной  лужайке  и  ожидаешь  прихода  дражайшего  символа  нескончаемости,  символа  холодного  воздуха  юной  надежды.  Кажется,  закрыв  глаза,  можно  исчезнуть  из  прописной  материальности  в  беспечную  подлинность.  Старание  принять  неуклонно  атакующую  временной  континуум  сбыточность,  представляется  множественностью  выбора,  исход  которому  –  определение  будущности.  Иронической  судьбоносностью  время  совершает  прыжок  в  желанную  икону  горизонта  –  по-настоящему  веришь,  что  тебя  кто-нибудь  окликнет.  

Регенерация  бессознательного,  включающая  взаимодействие  сна  с  истинной  реальностью  (если  вы  её  в  силах  ощутить)  представляет  собой  попытку  невнятного  разъяснения  формы  и  содержания,  что  в  уравнении  дают  ответ  на  сущность  действительности.  Хорошее  сновидение  становится  таковым  за  имением  несовершенной  реальности.  Плохое  сновидение  приобретает  ещё  худшие  черты,  дабы  вдохновить  на  благодарность  сиюминутного  счастья.  Необходимое  сновидение,  каким-бы  оно  ни  было,  заставляет  усомниться  в  реальности,  бытии,  себе  и  прочих  прилегающих  –  отсюда  конфликт  измерений,  в  котором  ничто  не  истинно,  всё  временно  и  оттого  ничтожно.

Так  или  иначе,  вопрос  об  уверенности  открытых  глаз  остаётся  ненужным  –  несчастное  бытие  в  пучине  времени  и  Вселенной  порождает  идею  о  бестолковости  хоть  сновидения,  хоть  реальности,  и  даже  их  взаимодействия.  Мы  знаем,  что  любое  понятие  подвержено  фальши  и  противоречию,  но  не  фактор  ли  розового  горизонта,  тёплого  моря  и  зелёных  лужаек  является  определением  той  самой  настоящей  жизни  –  где  оклик  является  началом,  а  не  концом  мечтательности.  Где  музыка  сновидения  ведёт  вас  в  направлении  реального  путешествия,  и,  растворяясь  в  ней,  подражаешь  исключительному  вкусу  творца  и  принимаешь  иррациональное  начало  за  данность.

Сновидение  окутывает  разгорячённый  усталостью  мозг.  Тот  самый  символ  одевает  свой  костюм.  Больше  никто  не  падает  с  бетонных  высоток.  Люди,  которые  хотят  быть  вместе  –  встретят  грядущее  распростёртыми  объятиями.  Может  быть,  ты  не  знаешь,  что  делать  со  своей  жизнью,  но  захлёбываешься  от  радости  существования,  радости  завершённых  концовок,  пусть  даже  зрение  плохое.  Волчок  перестал  крутиться,  отрицая  двойственность  природы  и  вознаграждая  реальность  её  определением  –  только  глупость,  ковыряясь  в  ухе,  ограничивает  масштабы  грёз.  Микрокосмос  сиплым  голосом  признаётся  в  любви  утопической  музыке  клавиш  –  ты  прикоснулся  на  мгновение  к  неосуществимой  мечте  об  идеальном:
-  Смотрите,  кто  пришёл?  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=720480
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 26.02.2017

Море в Манчестере

Подлинность  природы  страдальца  выявить  довольно  просто:  что  бы  не  теребило  его  чувства,  мозг  или  озябшее  тело,  он  при  любом  исходе  будет  истерически  насмехаться,  потому  что  верит.  Его  обречённый  инфантильный  мир  только  и  зиждется  на  том,  что  создатель  принял  мысль  о  невозможности.  Но  субъективный  мир  в  определённых  условиях  сменяет  насмешку  на  истерику  слёз  и  ярости.  Страдалец  ребяческим  всхлипыванием  взмывает  в  поднебесье  –  комическая  мечтательность  в  рациональном  мире  приобретает  черты  трагедии.

Разнообразные  ассоциации  возникают  при  озвучивании  статуса  или  шаблона,  что  вязаной  петлёй,  теперь  уже  с  этого  момента,  волочится  за  судимым.  Избитые  до  полусмерти  рассуждения  о  человеке,  будь  он  страдалец,  везунчик  или  бедолага  (типология  также  подразумевает  узколобость  лекала),  тошнотворно  ютятся  в  аналитическом  средоточии  давать  оценки.  Между  прочим,  он  всего  лишь  человек,  у  которого  что-то  сломалось,  и  не  о  чем  здесь  философствовать.

Море  бесперебойно  обрамляет  лунный  свет  в  шумную  жемчужину  поэзии.  Море  легко  и  непринуждённо  застывает  в  нежном  счастливом  воспоминании.  Попробуем  представить  человеческую  жизнь  на  ладони:  пяти  пальцев  достаточно,  чтобы  определить  все  возможные  исходы.  По  указательному  человека  направили  –  вечно  безукоризненный  курс  единицы  общества.  Средний  палец  представляет  собой  обоготворение  бездействия  и  поклонение  нигилизму.  Безымянный  остаётся  честным:  куда-то  он  приведёт,  но  и  сам  не  знает  куда  именно.  Путь  мизинца  заключается  в  бесконечном  риске  и  приверженности  к  авантюре  –  всячески  убеждаешь  себя  в  том,  что  чёрное  непременно  сменится  белым.  И,  наконец,  большой  палец  есть  собственная  амбиция,  цель  и  мечтательность  –  только  загибается  внутрь  и  прячется  за  имением  остальных.  На  ладони  остаётся  песок,  который  сжимается  от  гневливого  воздействия  кулака  и  кажется  влажным,  потому  что  когда-то  был  частью  моря.

Человек  возможен,  и  его  инфантильность  претендует  на  истину.  Тот  самый  мученик  не  привлекает  своим  внешним  видом:  вечная  задумчивость  и  печаль,  моментально  переходящая  в  ярость.  Кто  знает,  что  скрывают  его  голубые  глаза,  но  мы  знаем:  у  него  сгорели  заживо  трое  детей,  после  того,  как  он  подкинул  дровишек  в  камин  и  отправился  подышать  свежим  воздухом.  Его  любимая  спала  на  втором  этаже  и  чудом  выжила  –  но  это  не  чудо,  что  осязают  те  самые  мокрые  пальцы,  а  трагедия,  что  рвёт  сердце,  не  прикасаясь  к  нему.

Человек  ежесекундно  возвращается  в  родной  приют  жизни:  видоизменение  и  осмысление,  как  визуального  чувства,  так  и  внутреннего  неизбежно  ищет  отклик  где-то  в  прошлом.  В  данном  безумном  случае  работает  обратное:  прошлое  врывается  громыхающим  раздражением  в  настоящую  размеренную  сущность.  При  изображении  трагедии  недостаточно  истерики  и  слёз:  жизнь  человека  ограничена  настолько,  насколько  и  любое  проявление  неравнодушия,  любое  сказанное  слово.    

Путь  солнечного  луча  предопределён  –  мы  видим  его  блик  на  асфальте.  Время  превращает  существование  в  чёрствый  фарс  –  даже  путь,  указанный  пальцем,  теперь  вызывает  смех.  Однажды  все  вокруг  смотрящее  и  отчаянно  рвущееся  к  жизни  познает  конец  как  трагедию,  в  которой  больше  нет  ничего.  Однажды  огрызок  времени,  заполненный  любовью,  обретёт  бессмертие  и  останется  единственным  вразумительным  смыслом.  Однажды  втихомолку  обретающая  портрет  трагедия  и  придаст  всему  познавшему  любовь  и  смерть  истинный  смысл.    

Трагедия  есть  инфантильность:  задержанное  развитие  чувственных  рецепторов.  Она  безумна  и  сопоставима  с  потусторонней  натурой  (отсюда  идея  вдохнуть  жизнь  в  ребячество).  Она  не  оставляет  недосказанных  мотивов  и  не  порождает  надежду  на  воскрешение.  И  любой  человек,  смирившийся  с  тем  смертным  головокружением,  становится  свидетелем  снискавшего  безумие  скорби,  но  в  своём  лице.  И  не  столь  важны  причины  шаблонного  выражения  конца:  здесь  важно,  к  чему  нужно  счастливое  начало,  что  простирается  на  песочной  ладони.  

Человеческая  слабость  в  принятии  смерти,  а  с  ней  неутолимая  жажда  ускорить  данный  процесс,  не  свидетельствуют  о  горе,  безумии,  глупости  (дальше  –  оговорённые  штампы)  душевного  происхождения.  Он  всего  лишь  человек,  и  он  не  хочет  жить,  потому  что  больше  нет  ничего.  Потому  что  шум  моря  в  Манчестере*  он  уже  не  слышит.  Потому  что  чайки  в  пучине  небес  перестали  обращать  на  себя  внимание  и  растворились  в  трагедии  восприятия.  





*  аллюзия  на  фильм  "Манчестер  у  моря  /  Manchester  by  the  Sea"

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=719007
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 18.02.2017

Возвращенец, или вечная борьба содержания

Как-то  раз  один  весьма  непримечательный  человеческий  образ  (допустим,  в  медвежьей  шкуре)  создал  альтернативную  Вселенную,  в  которой  багровел  под  стать  февральскому  морозу.  Не  удивительно,  что  целью  совершенного  действия  была  попытка  объяснить  мир  настоящий,  ибо  он  невообразим.  Человек  этот  получил  исход  со  значением  «ничто»,  так  как  объяснённый  мир  уже  не  имел  для  него  смысла.

Быстротечное  движение  вдоль  ледяного  покрова:  из  заснеженной  окоченелости  кто-то  машет  рукой  ещё  до  того,  как  вы  окажетесь  в  его  видимости.  Интересно,  что  река  заведомо  спускается  вниз  (и  почему  ей  не  вздумалось  подняться  кверху).  Наверное,  физическая  усталость  земли  от  воды  настолько  сильна,  что  судьбу  можно  предугадать  по  текучему  состоянию  ила.  Страшно  представить,  в  какую  сумасбродность  впадёт  поток  многоречивости.  Но  ещё  страшнее  –  узнать,  кто  этот  очернитель  пейзажа,  машущий  рукой  навстречу  вашей  предсказуемости.
 
Это  до  боли  избитый  ответ,  по  сути,  не  являющий  пользы  для  замысловатого  скитальца.  Насколько  различны  инстинкты  жизнеутверждения,  если  особенность  вещи  заключается  в  том,  что  она  вещь.  Насколько  не  похожи  развёрнутые  сценарии,  когда  пытаешься  вчитаться  в  царапающие  силуэты  букв.  Как  Вселенная  смогла  возомнить  себя  настолько  беспредельной  и  где  прячется  холодная  тень  звезды  –  среда  обитания  увлекательная  штука,  особенно,  когда  что-нибудь  с  ней  происходит.

Человек  ищет  себя,  человек  находится  в  поиске  смысла.  Жалко  галдят  взгляды  в  сознании  лет.  Весело  пляшут  смертные  желания  в  хороводе  денег.  Растраченное  легкомыслие  в  науке  сказочников.  И  ко  всему  в  приправу  –  разгильдяйство  телесного  труда,  в  котором  борются  стул  и  лопата.  

Он  уже  не  помнит,  в  каких  боях  добыл  эту  шкуру.  Определённо,  медведь  жил,  да  и  мир  его  был  таким  же.  Глагольными  изречениями  он  не  ухитрялся  изъясняться,  но  смерть  его  настигла.  И  что  слезливого  в  том,  что  возвращение  в  небытие  огорчает  одиночество  родственников.  У  медведя  тоже  была  семья,  и  никто  не  узнает  величину  того  горя,  что  было  причинено  человеческим  инстинктом  самосохранения.

Но  зверская  жизнь  здесь,  как  и  во  всех  творениях  искусства  (читай  дальше:  порождениях  беды)  не  важна,  поскольку  человек  упускает  все,  что  не  приспосабливается  к  режиму  обожествления  его  личности.  Поэтому  небольшой  экскурс  в  лесную  подноготную  абсурден  (мне  жаль  того  медведя).

Вот  так  он  дальше  плывёт,  и  все  оголтелые  мысли  раздражают  тонус  морозной  акклиматизации.  Человека  (то  есть,  тебя)  настигает  воодушевляющая  будущность,  мол,    течением  реки  авось  куда-нибудь  подбросит.  Жалко  пытаешься  отыскать  искомый  смысл,  но  градус  сохраняет  за  собой  наличие  альтернативы.  Ты  уверен,  что  пришёл  в  этот  мир  как  человек,  и  точно  знаешь,  что  река  холодная,  потому  что  именно  так  тебе  объяснили.  Потому  что  именно  наличие  в  грядущем  девственного  счастья  (ещё  одно  разъяснение)  и  возможности  прибегнуть  к  чему-нибудь  важному,  пусть  даже  прикоснуться  к  вечности  тем  же  порождением  беды,  взаимодействует  с  твоим  серотонином  словно  катализатор,  оправдывающий  само  наличие.  Теперь  вожделенная  альтернатива,  кажется,  приготовила  что-то  увлекательное,  вроде  тела  мёртвого  индейца,  плывущего  против  течения  или  возгласа  ширококрылого  орла,  разрезающего  жуткую  мглу  своим  гонором.
 
Путь  большинства  заведомо  неверен.  Осознание  нелегкости  отдаёт  кислым  привкусом  недопонимания,  как  и  нелегкость  осознания.  Человек  успел  ухватиться  за  химеру  распрекрасной  маеты,  и  понять,  что  он  способен  меняться.  Он  успел  попробовать  на  вкус  цимус  безосновательной  любви  и  понять,  что  ничто  не  вечно.  Успел  оставить  опорожнение  беды,  трагедии  или  абсурдного  действа  (вопрос  в  том,  как  он  относится  к  мокрой  воде)  и  кануть  в  бездну  великолепной  атмосферы.  Он  исчез,  будто  его  и  не  было,  будто  его  мёртвое  тело,  что  вырвалось  со  дна  глотнуть  воздуха,  вернулось  обратно,  в  тёмную  нищету  Посейдона.

Локализация  души  не  зависит  от  сноровки  сердечных  ударов.  Содержание  борющейся  индивидуальности  не  состоит  из  засчитанных  километров.  Объяснение  никогда  не  истинно  в  устах  пересказа.  Порождение  беды  вечно  терзается  в  трагическом  кульбите  между  человеком  и  тобой,  когда  заходит  речь  о  выборе  персонажа.  А  ты  продолжаешь  плыть,  созерцая  акварельный  образ  непримечательности,  пока  творец  изнывает  от  борьбы  содержания.  Последнее  слово  остаётся  за  тобой,    несмотря  на  то,  что  кроме  очернительного  протагониста,  машущего  рукой  из  заснеженной  окоченелости,  тебя  не  понимает  больше  никто.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=717679
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 11.02.2017

Избыточный юмор о творчестве

Картина  вырисовывается  согласно  трафаретной  указке:  пространство  привычно  делится  надвое,  с  мелодичной  безыдейностью  с  одной  стороны  и  шумным  бесперебойным  ликованием  с  другой  (тот  самый  оголтелый  звук,  будто  не  принятый  в  духовой  оркестр,  исподволь  врывающийся  в  ваше  ухо).  Вот  так  непросто  оценивается  мораль  развёрнутой  на  дороге  бессмыслия  жизни,  но  я  помню  ещё  со  времён  розовощёких  улыбок,  что  малая  толика  добра  всегда  противостоит  исполинской  величине  зла,  как  учила  тому  любящая  мама.

Наверное,  творчество  –  это  последнее  прибежище  бестолкового  (другого  не  дано:  гений  или  дерьмо)  безумца,  который  отчаянно  пытается  разуверить  действительность  в  надобности  вспомогательного  насилия.  Истинный  творец  (предположим  его  уверенность  в  собственных  силах)  импровизированно  бьётся  с  общественными  замашками,  государственными  препонами,  цирковой  эстрадой  и  т.д.  Любое  взаимодействие  с  внешней  средой,  и  соответственно  её  последовательное  влияние,  фиксируется  как  насилие.  Вприпрыжку  плюхаешься  в  ближайшую  лужу  –  считай,  что  сам  виноват,  потому  что  видел  в  окне  дождь.  Слушаешь  мотивы  матерной  проповеди  –  радуйся,  что  они  скоро  кончатся,  иначе  пришлось  бы  слушать  Баха  до  изнеможения,  чтобы  хоть  частично  восстановить  меланхоличное  равновесие  души.  

С  насилием  общество  завело  привычку  мириться,  а  уже  после  этого  и  сама  привычка  стала  неким  порождением  эгоистичной  нимфомании,  которая  стыдливо  умалчивает  подробности  испытанного  удовольствия.  Человек  противен  в  зеркале,  потому  что  видит  противное  отражение  мешка  с  костями,  а  вот  уставленная  бараньим  взглядом  индивидуальность  на  горе  условного  жителя,  не  вписывающегося  в  рамки  современности,  -  куда  более  эффективное  развлечение,  потому  что  драгоценный  мозг  занят  анализом.  

Или  взять  клок  человеков  из  какой-нибудь  маршрутки  (до  чего  же  смешно!)  –  запредельная  разница  в  обнажёнке  насилия.    Что  для  одного  будет  домашняя  отзывчивость,  то  для  другого  -  тираническое  насаждение  родительства.  Что  для  одного  восхваляемый  статус,  то  для  другого  –  чёрная  метка  на  ладони  творца.  Что  для  префекта  положительный  эпитет,  то  для  раба  –  нагайка,  саднящая  поясницу.

Вот  уж  чем  и  впрямь  сроднится  творчество  с  насилием,  так  это  –  нагнетательной  дееспособностью.  В  обоих  случаях  смысл  выполнения  плана  –  совершение  акта  неправомерности  по  отношению  к  ближнему  своему.  Только  в  иных  процессах  удовольствия  физическая  сила  заменяется  повадкой  мечтательно  водить  кистью  или  карандашом  (да  чем  угодно).  Эмоциональный  стресс,  обременённый  жестами  исполнителя,  также  неописуем  в  своём  влиянии  на  души,  подверженные  насилию,  ибо  результаты  творчества  порой  доводят  до  степени  суицидального  абсурда.

Но  это  не  суть.  Творец  борется,  и  в  этом  его  посредственная  общественная  деятельность.  Он  знает,  что  ничего  не  истинно,  все  ветрено,  тернисто  и  кратковременно,  что  на  следующий  день  после  премьеры  собственного  фильма  приходишь  к  мыслям  о  том,  что  ты  не  гений  пустоты,  а  пустота  в  гениальном  планетарном  совокуплении.  Что  фильм,  если  честно,  озоновые  дыры  не  будет  зашивать,  да  и  уровень  жизни  в  трущобах  Непала  не  поднимет.  Что  некую  божественную  связь  здесь  наблюдаешь  только  ты,  а  остальные  сопровождают  трагические  монологи  зевками  и  вздохами.  То,  что  ты  сотворил  –  единственное,  что  останется  в  самовлюблённом  измерении,  хотя  творец  всегда  нарцисс,  потому  что  творец.  

Творчество  –  это  вечная  борьба  за  жизнь  и  смерть,  как  если  бы  мать  рожала  Вас  вдвое  дольше,  чем  необходимо,  когда  любовь  искренне  нуждается  в  жизни,  а  затягивающее  небытие  твердит  об  обратном.    Творчество  -  душещипательная  истерика  свободолюбивой  будущности,  что  признаёт  себя  в  бесконечности.  Творчество  –  это  незатейливая  задача  из  математического  учебника  про  велосипедиста,  который  выехал  из  пункта  А  в  пункт  Б.  Вот  где-то  на  этом  промежутке  он  крутил  педали  с  особым  центрическим  энтузиазмом,  отчего  возникла  вышеуказанная  творческая  будущность,  потому  что  в  пункт  Б  он  приедет  в  любом  случае,  хоть  сам  этого  не  подозревает.

Творчество  –  жажда  одобрительных  отзывов  кровопийц,  где  все  чаще  насилуют  сердца  оценочной  деятельностью.  Жизнь  человека,  рождённого  в  мире  насилия  и  осознающего  свою  недосказанность  на  отрезке  эпохи  –  уже  творчество.  Поэтому  скудная  борьба  отдельных  душ  превращается  в  плавное  смирение  с  божественными  замыслами,  ибо  Бог  тебя  направил.  Но  истории  с  небом  всегда  заставляют  чувствовать  себя  незаконченным  продуктом  –  хочется  что-то  сказать,  но  любые  слова  в  перспективе  пусты  и  сомнительны.  

Отсюда  возникает  нелепый  оскал  творческой  шутки.  Отсюда  несётся  стремглав  искрящийся,  истерический  смех,  что  вызывает  серьёзные  размышления  у  сносных  пейзажей.  И  позади  всего  бессмыслия    –  радостный  мир  насилия,  в  котором  только  и  знаешь,  что  убеждать  соседа  в  допустимом  счастье  окружающих  и  терпеть  церемониал  укоризны,  что  походит  на  пару  в  дневнике,  когда  учитель  разрывает  мечтательность  банальным  "двойку  нужно  заслужить".  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=712221
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 14.01.2017

Волшебник, дерево, звезда

На  третий  день  он  кричал.  До  хрипоты,  до  боли,  до  судорог  в  мускулах.  Он  кричал,  словно  весь  окружающий  его  интуитивный  мир  оглох  от  стыда  и  безрассудства.  Кричал  после  трёх  дней  непрерывного  молчания  и  отчуждённости  в  бежевых  стенах  какой-то  столичной  гостиницы.  Господи,  эти  ковровые  дорожки,  разъедающие  и  коридоры,  и  комнаты  в  гласном  воздухе  многоэтажного  хозяйского  приюта.  Странно,  что  администрация  позвонила  мне  спустя  сутки,  будто  ожидала  от  него  следующих  действий,  намёков  на  продолжение  сюжета.  О  его  размышлениях  писать  бы  очерки,  только  до  них  не  добраться.  Истина  была  где-то  рядом,  вот-вот  я  собирался  ухватить  её  за  холодные  фаланги  пальцев,  но  приехал  в  гостиницу  спустя  неделю,  потому  что  билет  на  Рождество  купить  невозможно.  Вот  тогда  мне  и  сказали,  что  он  умер.                  

Немного  ранее,  в  заснеженных  окрестностях  постылого  пейзажа,  напоминающего  сказочный  восторг  финских  провинций  (если  не  замечать  асфальт  и  рождённую  в  нём  резину),  мои  ноги  забрели  в  первую  попавшуюся  больницу.  Ситуация  оказалась  крайне  безвыходной,  если  заставила  меня  обратиться  за  помощью  к  ненавистным  эскулапам.  Зрение  становилось  хуже,  близорукость  приносила  в  дар  черты  размытой  панорамы.  Линзы  надоедали  своим  постоянством,  изо  дня  в  день  делая  медвежью  услугу  моей  всеобщей  оптической  разочарованности.  Отрезок  томительной  хандры  ограничивался  утренним  и  вечерним  обрядом  –  целыми  днями  скользкий  кусок  из  прозрачного  материала  позволял  мне  забыть  природную  слабость  и  давал  нечто  большее,  чем  периферийное  видение  и  осязаемый  свет.  
Волей  чудесного  случая,  или  предрешённой  судьбы,  я  так  и  не  заговорил  о  своих  проблемах  ни  с  одним  доктором.  Присев  на  мягкую  лавку  около  кабинета  офтальмолога,  я  заметил  рядом  пребывающего  в  задумчивости  А.  Впоследствии,  я  всегда  встречал  его  в  подобном  образе  –  человека,  ожидающего  на  станции  подходящую  электричку.  Протянув  руку,  его  можно  было  пощупать  –  но  он  находился  не  здесь,  и  всегда  одёргивался,  когда  я  совершал  попытку  с  ним  заговорить.

Я  всего  лишь  спросил  его  про  очередь  в  кабинет.  Он  пришёл  в  сознание,  и  медленно  стал  всматриваться  в  мои  глаза.  Чувствуя  неловкость,  я  что-то  продолжал  болтать,  но  А.  сделал  жест  правой  рукой,  будто  требуя  от  меня  молчания.  Потом  он  приблизился  ко  мне,  продолжая  всматриваться  в  глаза  –  мгновение,  и  он  приложил  свои  пальцы  к  моим  вискам,  и  сквозь  сильную  зудящую  боль  в  голове  моё  зрение  стало  моментально  улучшаться.

Чудо  ли,  навязчивая  фантасмагория  или  пылкость  детских  мечтаний,  вот  только  я  отчётливо  помню  его  хмурое  багровеющее  лицо,  которое  все  дальше  удалялось  в  хроническом  одиночестве  больничного  коридора.  Я  мог  рассмотреть  любую  деталь  окружающих  меня  механизмов,  любого  человека,  стремглав  пробегающего  в  туннель  озарения.  Броситься  прочь  –  и  заново  ощутить  в  палитре  мыслей  контрастные  силуэты,  живые  изображения,  дыхание  незнакомых  мне  портретов.  Но  это  было  после  того,  как  А.  молча  ушёл  -  я  не  успел  опомниться  и  отблагодарить  сказочного  целителя.

Потом  были  похождения  в  больницу  и  безуспешные  поиски  А.  Мне  не  только  хотелось  отблагодарить  его,  нет  –  мне  хотелось  узнать  этого  человека,  спросить  его  обо  всём  на  свете,  поговорить  на  важные,  как  мне  казалось,  темы.  Неделями  просиживал  драгоценное  время  в  чуждом  для  меня  месте,  как  однажды  споткнулся  об  молодого  фельдшера,  который  загадочным  вопросом  остановил  меня  на  выходе.  Тогда    я  и  узнал,  что  чудотворца  зовут  А.  и  что  про  него  ничего  более  не  известно.  Он  появляется  внезапно,  и  тотчас  выздоравливают  безнадёжно  страдающие  люди.  Было  ясно,  что  парню  велено  помалкивать,  но  моё  любопытство  от  этого  разгорелось  синим  пламенем.

А.  не  был  приятным  собеседником,  временами  грубоват  и  правдив,  он  отбивал  парой  фраз  всякое  желание  общения.  Я  познакомился  с  ним  в  той  же  больнице,  застал  его  в  той  же  медитативной  позе,  чересчур  высветляющей  всю  внеземную  сущность  этого  человека.  Он  не  был  рад  мне,  и  всячески  уклонялся  от  убогих  попыток  благодарения  и  предсказуемых,  подавляющих  разум  вопросов.  А.  позволил  носиться  за  ним  по  пятам,  если  мне  это  и  вправду  интересно.  Это  потом  в  моей  голове  родилась  идея  написания  книги  об  этом  волшебнике.  И  эту  идею  я  постепенно  хоронил  в  минорном  небытие  впечатлений.

Я  видел,  как  он  помог  молодому  солдату  избавиться  от  кошмаров  и  ужасов  войны,  которые  преследовали  его  во  время  засыпания.  Он  вернул  спокойствие  в  душу,  и  силу  в  руки,  и  тот  заново  обрёл  неиссякаемую  охоту  к  жизни  и  смог,  наконец,  предаться  мечтаниям  во  время  просмотра  какого-нибудь  старого  мультфильма  из  детства.    

Я  видел  как  он  вернул  молодого  папу  буквально  с  того  света,  дабы  тот  смог  прожить  счастливую  жизнь  вместе  со  своей  семьёй.  Видел,  как  он  вылечил  женщину  от  рака,  студента  от  СПИДа  и  вернул  пару  лет  молодости  бабуле.  Я  переживал  каждый  момент,  запоминал  каждую  эмоцию,  радовался  быстрой  спешке  убегающего  прочь  горя,  которое  вытесняла  здоровая  и  прекрасная  жизнь.  Я  ощущал  себя  лишним,  совсем  ненужным  и  неспособным  кому-либо  действительно  помочь.  Но  это  прошло.  С  тех  пор  я  делал  то,  что  в  моих  силах  и  не  жаловался  на  обделённость  небесных  подарков  или  наоборот,  их  пресыщение.  

Прошло  несколько  недель,  с  того  момента,  как  он  исцелил  первого  человека  на  моих  глазах.  А.  стал  заметно  общительнее,  быть  может,  я  оказался  первым  человеком,  который  отчаянно  хотел  с  ним  поговорить.  Вернее,  первым  настойчивым  человеком.

Мы  шли  по  снежной  тропе  городского  парка,  лёгкий  ветер  разрисовывал  снежинками  видимый  горизонт.  А.  поинтересовался  моей  жизнью.  Я  рассказал  ему,  что  подрабатываю  в  театре  и  мечтаю  помогать  людям  так  же,      как  он.  Потом  была  улыбка,  молчание,  и  подбежавшая  к  нему  с  детской  площадки  девочка,  которая  укрывалась  за  его  широкой  спиной  от  снежных  лепёшек  друзей.  А.  взял  её  на  руки  и  всмотрелся  в  розовощёкий  невинный  восторг.  Маленький  шрам  на  лбу  девочки  исчез  вмиг,  как  вдруг  она  провела  варежкой  по  лбу  А.  и  сказала,  чтобы  он  вернул  его  обратно.  Описать  удивление  волшебника  невозможно,  а  девочка  была  совершенно  спокойна,  будто  знала  А.  все  свои  шесть  лет.  

И  потом  я  пытался  плавно  подвести  его  к  разговору  о  сущем,  Всевышнем  и  невозможном.  И  в  этот  раз,  и  во  все  предыдущие  он  либо  мягко  уклонялся  от  ответа,  либо  вовсе  молчал.  Да,  я  очень  хотел  узнать  хоть  что-нибудь,  хоть  каплю  из  того  океана  исходных  данных,  запрещённой  информации,  непостижимого  материала,  крепко  устоявшегося  на  задворках  несоизмеримой  Галактики.  Узнать,  хоть  и  для  бестолкового  удовлетворения  любопытства,  но  узнать.  Переступить  земное  рутинное  эго  и  воздвигнуть  нерукотворный  памятник  своей  осведомлённости.  Выпучить  горделивые  глаза  и  устремиться  в  том  самом  направлении,  которому  я  бы  следовал,  даже  если  бы  не  знал  абсолютно  ничего.
А.  усмирял  мои  грешные  (или  масштабные)  аппетиты,  постепенно  обучая  меня  некоему  меланхоличному  спокойствию,  пусть  даже  бомбы  шумят  у  нас  за  спиной.  Если  я  что-то  спрашивал,  он  непременно  узнавал  зачем.  Если  я  в  чем-то  был  не  согласен,  он  принимал  моё  мнение  и  уходил  куда-то  в  себя.  Если  я  задавал  слишком  много  вопросов,  он  отвечал  на  самый  простой,  или  указывал  мне  на  превышение  лимита  и  подростковое  воспитание.

Я  очень  много  воображал  и  на  деле  совершенно  не  знал  этого  человека.  Мне  казалось,  что  я  провёл  вместе  с  ним  целую  вечность,  порхающую  над  обречёнными  числами,  а  оказалось,  что  он  мне  уделил  всего  лишь  четыре  дня.  А.  сказал,  что  я  не  должен  посвящать  ему  свою  жизнь  и  советовал  вернуться  к  первоначальным  целям  и  желаниям.  Я  вернулся  в  театр,  и  на  пару  недель  оставил  своего  загадочного  товарища,  чтобы  не  испытывать  его  душу  на  прочность.
Потом  я  готовился  к  спектаклю.  За  день  до  премьеры  исполнитель  главной  роли  не  явился  на  репетицию,  что  вызвало  определённый  резонанс  в  мыслях  режиссёра.  Бог  его  знает,  куда  он  подевался,  только  спустя  сутки  я  узнал,  что  у  него  дочь  больна  лейкемией,  и  что  ей  катастрофически  не  хватает  денег  на  лечение.  Так  уж  устроена  система  жизнеутверждающей  доброты  –  догма  вымогательства  и  кратковременной  наживы.  Естественно,  оборудование  иностранное,  большие  затраты  на  лекарство  и  т.д.  И  всё-таки  спасение  жизни  ребёнка  стоит  денег,  и  если  их  у  вас  нет,  получается,  никто  никого  не  спасёт.

Помню,  он  играл  на  фортепиано  грустный  рождественский  мотив,  когда  я  вырвался  к  нему  из  толпы  вокзальных  перебежчиков.  Он  улыбнулся  и  бросил  играть,  ещё  не  услышав  от  меня  ни  слова.  Мы  отправились  в  ту  самую  больницу,  где  очередная  душа  стремилась  взмыть  в  бескрайнее  небо.

А.  дождался,  когда  девочка  останется  одна  и  медленной  походкой  отправился  в  палату.  Не  представляю,  что  с  ним  произошло  в  тот  самый  момент,  когда  он  взял  её  за  руку  и  увидел  всю  детскую  невинную  картину  жизни.  Что  он  почувствовал,  когда  практически  безжизненное  тело,  так  сильно  молящее  о  нежности  скорого  выздоровления,  поделилось  с  ним  россыпью  блуждающего  страдания,  постепенно  затухающего  в  бессильных  мыслях.  Что  она  открыла  ему  –  истину  или  темноту,  и  была  ли  настоящим  откровением,  хранившим  свой  образ  на  пергаменте  священного  текста?  И  почему  мой  добрый  знакомый,  волшебник  по  имени  А.  вернулся  из  палаты,  словно  призрак,  восставший  из  земли,  и  резко  падая  на  колени,  хватался  за  своё  сердце,  взвывая  в  белый  потолок  поликлиники.    

Он  не  смог  спасти  девочку.  Точнее,  я  узнал  от  её  отца,  что  дочери  по-прежнему  плохо  и  денег  все  ещё  не  хватает.  Я  видел  его  болезненный  вид  на  протяжении  недели,  но  ни  разу  не  заговорил  с  ним.  Я  ходил  в  ту  самую  больницу  и  видел  А.  сидящего  у  палаты,  размышляющего  и  будто  преодолевающего  невыносимую  боль.  Однажды  он  попросил  меня  помочь  ему  добраться  до  кровати  девочки  –  я  и  не  мог  представить,  что  у  него  совершенно  нет  сил  для  нескольких  шагов.  Я  отвёл  его  до  кровати,  где  он  выскользнул  из  моих  рук  и  упал  прямо  перед  ребёнком.  
Увидеть  бы  суть  истины,  зажать  в  крепкие  объятия  посланника  божьего,  и  разведать  все  заоблачные  секреты.  Я  так  и  не  встретил  горящий  куст  в  пустынном  пейзаже,  летящего  свитка  над  головой  или  горшечника,  упускающего  из  рук  глину.  Мне  явилось  нечто  большее  –  целитель  безымянного  народа,  мессия  человеческой  надежды.  Но  кто  он  для  небес?  Избранник  или  предатель?  Чем  больше  я  узнавал  этого  человека,  тем  больше  отдалялся  от  внятного  ответа.

Он  сопротивлялся.  Сначала  я  не  замечал  этого,  но  в  момент  его  резкого  подъёма  было  ясно  –  ему  что-то  мешает,  что-то  не  пускает  помочь  бедной  девочке.  Я  помогал  ему,  как  мог  –  приносил  воду,  поддерживал  его  бессильное  тело,  пока  он  пытался  прогнать  болезнь.  Девочка  страдала,  определённо  ей  становилось  хуже  на  глазах  –  она  плакала  и  не  могла  избавиться  от  навязчивого  страдания.  Мне  хотелось  остановить  А.,  только  бы  ей  стало  легче  –  но  я  заставил  себя  отвернуться  и  смотреть  в  окно,  наблюдая  за  сверкающей  молнией  в  гоноре  холодной  грозы.
Она  поправилась.  Не  мгновенно,  не  за  один  день,  но  выздоровела.  Новый  год  она  встречала  в  кругу  родной  семьи,  у  тёплого  камина  с  долгожданными  подарками  в  блестящих  упаковках.    Девочка  не  помнила  своего  волшебника.  О  болезни  она  узнала  от  родителей,  которые  до  сих  не  могут  поверить  своему  счастью  и,  скорей  всего,  на  подсознательном  уровне  ожидают  чего-то  плохого,  что  явится  взамен.
«Бог  создал  человека,  но  всё  равно  остался  одинок»  -  это  единственная  фраза,  которую  А.  произнёс  после  случая  с  девочкой.  Ему  становилось  хуже,  с  каждым  днём,  проведённым  около  него,  я  чувствовал  окутавший  его  холод  и  разглядывал  призрачные  движения  тела.  Он  исчез  на  три  дня,  после  чего  мне  поступил  звонок  из  гостиницы.  

Не  представляю,  каким  образом  он  узнал  мой  номер,  и  как  его  интроверсию  занесло  в  совершенно  беспокойное  место.  Самое  ужасное,  что  после  произнесённой  печальным  голосом  директора  фразы  «Он  умер»  я  задался  вопросом:  «Почему  ты  выбрал  гостиницу,  да  ещё  в  столице?».  И  только  после  этого,  я  смог  собрать  размышления  воедино  и  признать  некое  поражение  волшебника  перед  небом.

Я  рад,  что  встретил  Рождество  вместе  с  ним.  Столица  оказалась  приятной  и  по-настоящему  сказочной  (всему  виной  сугробы  снега).  Не  представляю  лица  прислуги  из  гостиницы,  когда  А.,  здоровый  и  бодрый  выходил  из  своей  комнаты,  расплачиваясь  за  номер  и  отдавая  ключи.  Всему  виной  банальная  необразованность,  когда  люди  не  способны  измерить  друг  другу  пульс.  Забавно,  что  один  человек  вырывает  жизнь  из  оков  смерти,  а  другой  не  может  отличить  их  между  собой.  

Ему  снились  кошмары,  три  дня  и  три  ночи  безостановочные  повторы  невразумительных  для  меня  образов  и  набросков.  Он  твердил  о  ветвях  миндального  дерева,  о  разбитой  посуде  в  комнате  своего  дома,  об  огне  и  гневе.  Он  ворчал  себе  под  нос,  но  морозный  ветер  приводил  его  в  ясность  и  мы  продолжали  обсуждать  мою  бестолковую  жизнь.

Я  знал,  что  рано  или  поздно  он  должен  обрести  покой,  и  святая  истина,  которую  я  желаю  узнать  с  момента  нашего  знакомства,  была  отпущена  вкупе  с  пустым  любопытством.  Теперь  его  жизнь  представляла  для  меня  не  божественную  судьбу,  сотканную  нитками  облачного  свода,  но  судьбу  бунтаря,  который  действует  в  противовес  законам  природы  и  чаяниям  души.  В  тех  же  линзах,  и  в  том  же  обличии,  я  размышлял  о  том,  что  Бог,  как  и  человек,  разнообразен  и  живёт  (именно  живёт)  в  тон  своему  настроению.  Но  мы  что-то  утеряли  на  отрезке  чудесного  времени.  Может  быть,  на  планете  живёт  очень  много  людей,  от  чего  ценность  жизни  каждого  стремится  к  нулю.  А.  ценил  каждого,  чего  я  не  мог  сказать  об    отношениях  людей,  да  и  самого  себя  тоже.  

Я  ждал  его  всю  жизнь.  И  теперь  мы  гуляли  в  свете  праздничной  гирлянды  около  колючего  дерева  и  наблюдали  за  радостными  красными  лицами.  Моё  зрение  было  плохим,  но  я  отчётливо  мог  рассмотреть  множество  вещей.  И  совсем  не  важно,  что  А.  был  порождением  моих  фантазий,  ведь  было  Рождество,  и    горела  звезда,  пока  дети  водили  хороводы  вокруг  городской  ёлки.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=703307
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 27.11.2016

Блаженный век. Водитель

Глава  3.

Словно  жёлтая  субмарина  по  высохшему  асфальту  плывёт,  огибая  металлические  коробки,  неизвестного  номера  автобус.  Водитель  достаёт  из  пачки  очередную  сигарету,  плюёт  в  окно,  изредка  посматривает  на  пассажиров.  Ноябрьский  вечер  печалит  их  бесформенные  лица.  С  каждой  следующей  остановкой  свободное  пространство  уменьшается,  толчея  обретает  видимость,  а  затхлый  воздух  вынуждает  нелепо  почёсывать  около  носа.  

Торговый  центр  сверкает  актуальными  переливами.  В  автобус  входит  полчище  блудных  лицемеров,  среди  которых,  согласно  патронажной  статистике  (склонной  к  оптимизму)  есть  вероятность  отыскать  творца,  идеалиста  или  просто  хорошего  человека.  Каждый  устремляется  в  уголок  отчуждения,  достаёт  из  кармана,  сумки,  рукава,  трансформировавшийся  к  этому  моменту  во  вспомогательный  орган  -  гаджет,  телефон,  коммуникацию,  и  насыщает  свой  организм  эндорфинами.

Маленький  мальчик  смотрит  в  упор  на  зависимых  от  экрана  столбов.  До  чего  же  ему  чудно  от  того,  что  уставшие  от  неизвестности  люди  запихивают  своё  сознание  в  телефон,  который  не  только  не  является  прибежищем  для  чего-либо,  но  и  в  счастливой  перспективе  отдельно  взятой  жизни  и  вовсе  не  должен  существовать.  Вещь  не  имеет  никаких  прав,  как  и  человек,  зависимый  от  неё.  

Мальчика  посещает  чувство  спокойствия,  потому  что  люди  выглядят  разумно,  просвещённо,  будто  знают  свои  недостатки  и  перечень  вреда,  получаемого  от  чёрных  зеркал,  но  продолжают  поддаваться  слабости.  Их  озабоченные  взгляды  блестят  полоумием,  пока  доля  электрического  заряда  растрачивает  бесценный  хронос.  Время  не  в  почёте  –  оно  стремительно  проносится  сквозь  шипящие  зубы,  вокруг  которых,  словно  назойливый  кариес,  прицепилась  неведомая  судьба.  

Водитель  закуривает  следующую  сигарету  и  снова  плюёт  в  окно.  Силуэты  кропотливо  выстроенных  магазинов  пролетают  гарпиями  за  стеклом.  Автобус  поворачивает  на  перекрёстке,  и  внезапный  толчок,  а  за  ним  шелест  металла  отвлекает  пассажиров  от  увлечения.  Они  видят  распластавшуюся  на  обочине  девушку  с  велосипедом,  образ  которой  постепенно  размывается  в  заднем  виде.  Их  взгляды  прикованы  к  несчастной,  которая  никак  не  может  подняться  с  земли.  Девушка  –  всего  лишь  случайный  участник  пустоголового  происшествия,  зачинщики  которого  обычно  являют  собой  скрытое  зло,  прячущее  своё  лицо  в  потёмках  трусости  и  аморальности.  Зло  не  присутствует  на  картине  –  оно  сверлит  воззрением  художника,  чьё  полотно  заляпано  красками,  очевидно,  от  множественности  выбора.  Водитель  апатично  прибавляет  скорости.  Наконец  девушка  удручённо  поднимается  на  колени,  и  внимание  зрителей  иссякает  по  нехватке  зрелища.

Очередная  толпа  забивает  автобус  доверху.  Кажется,  слышны  чьи-то  жалобные  стоны,  но  никто  не  обращает  внимания.  Люди  крепко  стоят  в  разнообразных  позах,  друг  друга  подпирая.  Аквариум  из  серых  рыб  устремляется  вдаль.  Счастливчики,  занявшие  сидячие  места  продолжают  играться  с  технологиями.  Прилипшая  к  стеклянной  двери  молодая  девушка  держит  в  одной  руке  телефон,  в  другой  –  сумку,  жуёт  жвачку  и  понемногу  пробирается  внутрь  общественного  веселья.  

Жалобные  стоны  становятся  ярче.  Это  тот  самый  маленький  мальчик,  который  удивлялся  народной  глупости,  а  теперь  придавлен  коллективным  гнётом.  Ему  тяжело  дышать.  Мальчик  пытается  зачерпнуть  воздуха,  но  чёрная  сумка  неизвестного  великана  размещается  на  его  голове,  будто  сплющивая  в  пряничную  массу.  Мальчик  делает  движение  вперёд  –  его  инерцией  отталкивает  обратно.  Он  считает  секунды  до  ближайшей  остановки,  только  бы  исчезнуть  из  бездушной  атмосферы.

Мальчик  чувствует  тяжесть  громадного  мира  –  тысячи  звёзд  во  Вселенной  разрушают  ночное  небо  шпарящим  светом,  каждая  из  которых  в  рабстве  собственного  давления  утрачивает  любую  возможность  вырваться  из  гравитационного  ада.  Он  чувствует  далёкие  Галактики,  произведённые  из  холодной  материи.  Чувствует  одиночество  скалистых,  присыпанных  снежной  периной  гор,  которые  находятся  Бог  знает  где,  и  о  которых  он  вспомнил  только  потому,  что  видел  красивый  пейзаж  на  картинке  календаря.  Мальчик  чувствует  плоды  технических  отшельников  –  живописные  стены  и  стеклянные  потолки,  прогрессивную  систему  и  дружеские  контакты,  наигранный  снобизм  и  поклонение  богеме.  Он  хочет  обхватить  весь  мир,  крепко  обнять  всё,  что  в  нём  есть  –  плохое  и  хорошее,  глупое  и  мудрое,  красивое,  безобразное,  и  сотни  других  прилагательных,  которые  только  вызывают  разногласия,  но  не  могут  всецело  претендовать  на  истину.  Мальчик  хочет  крепко  обнять  весь  мир,  потому  что  знает  –  только  так  его  можно  спасти  от  деструктивной  будущности.  

Медленное  торможение  автобуса  сменяется  сильными  толчками  людей.  Мальчика  подхватывает  бешеным  течением,  и  он  воскресающим  образом  удаляется  из  салона.  Он  вдыхает  воздуха  столько,  сколько  может,  и  провожает  презрением  вечерний  автобус.

Пьяный  мужчина  пререкается  со  старухой  –  градус  и  ворчливость  создают  ужасное  представление.  Девушка  плачет  над  телефоном  –  она  заливает  слезами  экран  и  с  каждой  каплей  он  превращается  в  смутное  приспособление,  издевательски  расположенное  в  дрожащих  руках.  Старуха  секундой  спустя  переключает  свой  гонор  на  толпу  –  в  то  время  как  пьяный  мужчина  весело  оборачивается  и  запевает  низким  тембром  что-то  обаятельное.  

В  зеркале  заднего  вида  водитель  замечает  драку.  Два  горячих  подростка  вытирают  своей  одеждой  грязный  пол.  Люди  отвлекаются  от  телефонов  и  мелькающих  огней,  наблюдая  за  молодёжной  демонстрацией.  Шум  женских  возмущений  создаёт  мелодичный  фон.  Водитель  прибавляет  скорости,  закуривает  сигарету  и  плюёт  в  окно.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=696364
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 24.10.2016

Блаженный век. Дочь

Глава  2.

Колёса  ржавого  автобуса  резонансом  теребят  в  уставших  головах  пассажиров.  Вырывающаяся  из  хаоса  грядущего  будущего  дочь  всё  также  свежа  собой,  несмотря  на  хитро  настигавшую  её  старость.  Дочь  сидит  у  окна  и  наблюдает  за  мимо  пролетающими  силуэтами  натуры.  Они  ускользают,  словно  прожитая  мечтаниями  жизнь,  так  и  не  воплощённая  в  гармоничное  действие.  Легким  дыханием  дочь  обдаёт  стекло  автобуса,  пытаясь  изобразить  хрустальной  ручкой  что-нибудь  художественное.        

Она  убегает  от  действительности  –  чуждой,  отвергнутой,  воинственной.  Сменяющиеся  один  за  другим  залпы  возвращаются  в  каждом  тревожном  сне,  попутно  захватывая  семейные  облики.    Материнская  любовь  находит  место  в  беспокойном  страдании,  где  закон  вымышленного  мира  накладывает  не  только  чувствительное  табу,  но  и  окутывает  тенью  институции  родительскую  жертвенность.  

Дочь  тоскливо  распознаёт  в  сумятице  пейзажей  знакомые  края.  Она  вспоминает  о  сыне  –  его  рождение  представляется  совсем  недавним,  а  детство  рисуется  только  вступившим  на  бренную  землю.  Юность  не  успела  оглядеться,  как  сын  повзрослел.  Он  жадно  скребёт  болеющее  по  нему  сердце,  силясь  отколоть  себе  кусочек.  Он  играется,  будто  маленький,  серебристыми  иголками,  царапая  подушечки  пальцев  и  храбро  улыбаясь  лицу  смертной  человеческой  жизни.

Она  любит  своего  сына  больше,  чем  любое  толкование  подобного  глагола  могло  бы  в  себя  вместить.  Она  ничего  о  нём  не  знает,  за  исключением  кровных  сентиментальностей,  обстановочного  единства  и  родных  воспоминаний.  Прошлое  маячит  огнём  на  туманном  поле  счастья.  Сын  стремительно  вырос  из  любознательного  ребёнка  в  замкнутого,  молчаливого,  но  улыбающегося  подростка.  Его  мужественные  черты  выступали  как  в  физическом,  так  и  в  духовном  олицетворении  –  мать  их  не  признавала,  чтобы  задержать  мгновение  хотя  бы  в  памяти.

Она  видит  уверенно  шагающего  сына  по  столичному  бульвару.  Он  уехал,  подпитанный  семейными  надеждами  в  направлении  снисходительной  судьбы.  Утешительные  учебные  желания  давали  разрозненному  курсу  семейной  жизни  хладнокровную  силу  –  вкупе  с  международной  людской  борьбой  и  пушечными  столкновениями  она  отвергала  любое  родство  и  бросала  в  схватку  с  одиночеством.  Семья  сильнее  кровавых,  бестолковых  и  вакуумных  войн,  потому  что  она  абсолютна.    

Вдали  раздался  гремучий  взрыв.  Около  обросшей  папоротником  остановки  автобус  останавливается,  слегка  припугнув  скрипом  тормозных  колодок  местных  мальчишек.  Дочь  выходит  на  свежую  ветреную  улочку,  разыскивая  родной,  но  уже  забытый  дом.

Безлюдные  деревенские  просторы  усугублялись  в  отчуждении  под  натиском  незнакомого  человека.  Простор  не  имеет  свойства  запоминать  насыщенное  течение  жизни,  но  жизнь,  в  поэтичных  местах  озеленённой  красоты,  сохраняет  визуальный,  иногда  внушительный  контакт  мироощущения,  который  волочится  среди  мыслей  назойливым  натюрмортом.

Дочь  встречает  свой  деревянный,  до  сих  пор  выдерживающий  упор  времени  дом.  Она  вспоминает  отца.  Его  богобоязненный  взор  на  сущность,  лёгкость  размеренной  жизни,  кроткие,  чаще  колкие  слова,  уверенность  в  сегодняшнем  дне.  Он  остаётся  предводителем  её  детских  воспоминаний,  сменяющихся  в  палитре  красок  согласно  женственному  восприятию.  Она  входит  в  обнадёженный  словами  дом,  но  находит  в  нём  пустоту.

Клок  травы,  улетающий  за  край  земли.  Прохожий,  монотонно  закрывающий  дверь  калитки.  Дочь  слезливо  рассматривает  горизонт,  но  не  видит  отца.  Он  ушёл,  исчез,  будто  и  никогда  не  существовал.  Будто  просвечивающуюся  сквозь  пальцы  жизнь  невозможно  ухватить,  хоть  и  сжав  ладонь  в  кулак.

В  самом  углу  поля  зрения  она  замечает  затёсанного  работягу.  Он  рубит  дрова,  потом  несёт  в  дом  воду,  набранную  в  колодце,  возвращается  и  снова  рубит.  Он  настолько  быстро  совершает  движения,  что  бегство  от  жизни  обретает  не  конечную  цель,  а  её  суть.  Работяга  опрокидывает  голову  назад,  чтобы  передохнуть,  но  тут  же,  видимо,  почувствовав  надвигающуюся  скуку,  возвращается  к  пресыщающей  работе.  

Однообразными  шажками  дочь  семенит  обратно,  в  сторону  остановки.  Из-за  дряблых  туч  льнут  солнечные  лучи,  осенний  шелест  листвы  путается  под  ногами.  Молодой  учитель,  в  расстёгнутом  пальто  и  небрежно  завязанном  галстуке  ведёт  за  собой  балаган  детишек.  Они  резвятся,  поют  и  всячески  радуются  дню,  невзирая  на  любые  беспокойные,  жизненные  препоны.

Она  вспоминает  о  сыне.  Его  неусидчивую  ребяческую  весну,  греющую  всех,  прикоснувшихся  к  ней.  Мятежная  столица  вбирает  в  себя  надежды,  мечты,  потерянный  рай  и  обретённую  мудрость  взросления.  Дочь  перебирает  драгоценные  образы  родных  людей,  переплетает  кровные  души  в  обитель  присутствия.  Она  шагает  дальше.

Теперь  её  дорога  лежит  сквозь  горнило  трудностей  и  сомнений,  преодолевающих  мрачную  существенность.  Вдали  грохочут  выстрелы.  Тернии  будущего  измеряют  дистанцию.  Впереди  новый  вызов,  новая  работа,  способ  облегчить  жизнь  семье,  которая  медленно  выскальзывает  из  материнских  рук.  Семья  остаётся  у  неё  внутри:  она  знает,  что  у  них  одно  сердце,  один  путь.    

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=693852
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 11.10.2016

Александрия

Страна  стихотворенья,  страна  лазурных  снов.  
Пристанище  мелодий,  уют  гранёных  слов.  
Безликое  творенье  дождливой  наготы.  
Дыхание  прохлады  невинной  чистоты.

Рождение  иллюзий,  грёз  узорный  сплав.  
Земля  любви  безбрежной,  романтики  состав.  
Младенца  откровение,  родной  души  очаг.  
Тепло  семейной  мысли,  воспоминаний  брак.  

Черты  волшебной  девы,  нежности  восторг.  
Богоподобный  запад,  женственный  восток.  
Перламутровые  губы,  шёлковая  грудь.
Сердца  серебро,  капилляров  ртуть.

Страна  хрустальных  чисел,  страна  мифичных  дней.
Мерило  бесконечности,  мечта  планеты  всей.
Пшеничные  портреты,  золота  эфир.
Солнечные  локоны,  очей  живой  сапфир.

Равнины  лихолесья,  радужность  холмов.
Одиссея  пилигримов,  королевство  пустяков.
Там  вымысел  созвездий  опережает  час.
Там  физика  дистанций  соединяет  нас.
 
Страна  драматургии,  театр  бытия.
Ристалище  искусства,  художества  возня.
Расчисленные  маски  прорвы  человек.
Благолепные  движенья,  запечатлённые  навек.

Страна  стихотворенья,  страна  поэм  и  строф.
Адажио  без  клавиш,  эрос  катастроф.
Обилие  наречий,  местоимений  зной.
Апофеоз  пространства,  где  я  дышу  тобой.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=693468
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 09.10.2016

Блаженный век. Отец

Глава  1.

Сквозь  сонливый  утренний  туман  отец  неторопливо  возвращается  из  клозета.  Лесная  хвоя  обдаёт  слегка  диким,  но  родным  ароматом.  Он  вглядывается  вдоль  тропы,  пытаясь  разыскать  очертания  деревянного  дома.  Холодный  ветер  шумит  в  забвенной  глуши,  разделяя  наскучивший  ежедневный  путь  на  маленькие  кусочки  смутной  натуры,  чьё  естественное  предназначение  кроется  в  самопожертвовании.

Прозябшая  в  эпохе  лачуга  давным-давно  отреклась  от  хронического  гостеприимства,  приняв  миссию  гниющего  самобичевания,  но  объятую  парафиновым,  благоговейным  уютом.  Здесь,  в  углах  сырости,  глухоты  и  забытья,  отец  хранит  все  временем  накопленное  добро,  собранное  воедино  под  одной  крышей  –  жизнь,  казалось  бы,  представляет  собой  нечто  вещественное,  когда  речь  заходит  о  возрасте.  Однако  руки  у  отца  все  также  пусты,  как  и  тридцать  лет  назад,  и  любая  производственная  материя  для  него  только  ненужный  хлам,  но  никак  не  благоустройство.

Несмотря  на  укоренившийся  пасторальный  солипсизм,  отец  прятал  в  сундуке  около  печи  укатанные  пылью  деньги,  что  не  растеряли  своей  ценности  в  рутинной  спячке  деревни.  Теперь  он  не  мог  вспомнить,  когда  и  будучи  кем,  заработал  эти  бумажки,  но  сумма,  по  современным  меркам,  была  внушительная,  и  доказательство,  что  скромный  священник  хранит  в  сундуке  целое  состояние  было  бы  фантастическим  опровержением  всех  прочитанных  им  молитв.  Впрочем,  отец  не  помнил  об  этих  деньгах,  и  внезапная  пропажа  вряд  ли  бы  его  огорчила.

Читал  молитвы  отец  только  по  воскресеньям,  постепенно  уступая  место  более  молодому  священнику.  Церковь  находилась  далеко,  за  стеклянной  синевой  реки,  и  отец  с  годами  не  молодеет.  К  тому  же  прихожан  поубавилось,  и  масштабы  самой  деревни  ли,  посёлка,  уменьшались  в  глазах  неверующих  с  атеистической  скоростью.  Верующие,  напротив,  все  больше  замечают  климатические  препоны,  и  все  меньше  видят  людей.  Одним,  возможно,  интересна  некая  гуманистическая  конкуренция,  другим  –  собственная  беспечность.  Люди,  в  конце  концов,  одинаковы,  и  отец  не  сверлил  насквозь  каждую  сумрачную  душу:  просто  кто-то  ходил  в  церковь,  а  кто-то  нет.  

Отец  открывает  скрипучую  дверь  сарая  и  выгоняет  скотину  наружу.  Нехотя  растаптывая  мускулы,  коровы  недовольно  озираются  и  смотрят  вдаль.  Дверь  остаётся  открытой,  словно  маленький  ребёнок,  ещё  не  хапнувший  пыли  огульного  мира.  Отец  подбирает  с  земли  влажный  брусок,  и,  угрожая  им,  направляет  толпу  в  неизвестное  вперёд.  

Бесконечная  череда  одних  и  тех  же  действий,  рутина  и  отсутствие  сочувствия  от  внешнего  мира  –  конечно,  это  злободневная  правда,  но  правда,  ликующая  в  чреве  бессловесной  невесомости,  коей  недостаточно  остальным  уголкам  земли.  Это  мощный  поток  отрешённого  от  любого  внешнего  воздействия  сознания,  в  котором  может  скрываться  как  глубокая  человеческая  мысль,  так  и  глухая  пустота.  
Мрачное  утро  все  ещё  прячет  тёплое  солнце  за  своей  огрубевшей  спиной.  Позади  только  пламя  в  камине  и  невнятные  книги,  которыми  отец  изредка  подпирал  кухонный  стол.

Литература  у  отца  хранилась  в  скромном  закоулке  души,  со  временем  ограниченной  во  вкусе  и  обретающей  абсолютный  старческий  цинизм.  Нет,  он  не  стал  ворчливым,  заносчивым,  меркантильным  –  он  переставал  много  читать,  потому  что  не  получал  должного  впечатления.  Отец  не  считал  себя  умным  и  не  обозначался  высокомерными  величинами,  более  того,  он  и  в  зеркало  на  себя  не  смотрел.  

Отец  взбирается  на  высокий  холм,  разрешая  скотине  отдохнуть.  Посёлок  лежит  перед  ним  на  ладони  –  беззащитный  и  чересчур  откровенный.  Огороды  пусты,  дома  заброшены,  люди  во  сне.  С  точки  зрения  столичного  человека  -  это  край  земли.  Отец  скручивает  куртку  и  усаживается  под  могучее  дерево,  наблюдая  постылый  пейзаж.    

Над  позеленевшей  бездной,  в  поцелуе  с  горизонтом  вздымается  огненный  призрак.  Отец  видит  дым  и  вскакивает  тотчас.  Могильная  тишина  не  в  силах  объяснить,  почему  именно  сегодня  он  наблюдает  пожар.  И  почему  страстно  горит  та  самая  церковь,  которая  принимала  его  паству  на  протяжении  последних  лет.  У  отца  наворачиваются  слёзы  и  слегка  дрожат  руки.

Подобное  марево  воспринимается  словно  сновидение,  убегающее  от  властной  реальности  в  такт  посапывающим  вздохам.  Реальность,  как  такова,  не  всегда  приемлема  –  потому  что  она  не  чтит  законы  вымышленного  вами  мира.  Все,  что  происходит  –  только  происходит,  и  не  подвергается  сомнениям  со  стороны  видящего  человека.  Он  видит,  следовательно,  способен  понять.

Церковь  горела.  Золотой  купол  вырывался  в  небо,  и  чем  сильнее  было  пламя,  тем  быстрее  отец  гнал  своё  стадо.  Нагнетающая  тревога,  беспокойство,  неведение  и  невозможность  случившегося  –  перед  отцом  мелькают  разрозненные  календарём  года,  которым  нет  вразумительного  объяснения.

Переправа  через  реку  была  панически  незаметна.  Старый  мост  хрустел  от  давления  копыт,  вода  тихо  и  непринуждённо  наблюдала  за  спешкой  отца.  Он  вглядывается  в  заросли  леса  –  слышит  зов  помощи,  но  не  видит  катастрофы.  Шальные  образы  роются  в  голове,  боль  зудит  по  всему  телу.  Лес  постепенно  заканчивается,  и  огонь  вырывается  наружу.  

Отец  подбегает  к  догоревшему  храму,  около  которого  нет  ни  души.  Он  оставлен  среди  поля  со  святой  ненужностью.  Холодный  вой  морозит  уши,  пока  тлеющая  вонь  разносится  по  мёртвым  улицам.  Отец  падает  на  колени,  пока  церковь  лишается  святости  в  дымном  полумраке,  а  брошенное  стадо  уходит  прочь.  

В  чёрной  прогалине  отец  идёт  на  ощупь,  не  чувствуя  дыхания  атмосферы.  Он  оглядывается  по  сторонам,  бежит  прочь,  останавливается  и  снова  убегает  от  неведомого,  будто  пытающегося  ухватиться  за  его  руку  зла.  Он  спотыкается  и  падает  на  жёсткую  землю,  которая  отталкивает  тело  своим  презрением.  Отец  видит  вдоль  туманной  лесной  дороги  зеркало,  чувствует  боль  в  ногах  и  силой  пробирается  сквозь  чёрный  мрак.  Отец  слышит  голоса  в  своей  голове.  Он  болен.  Эта  мысль  становится  откровением,  когда  он  устремляет  свой  взгляд  в  поиске  отражения  и  мгновенно  пробуждается  ото  сна.  

Обнаружив  пропажу  скота  и  распрощавшись  с  очертаниями  храма,  отец  поднимается  на  ноги  и  отправляется  на  поиски.  Вокруг  –  тропы,  кусты,  деревья.  Он  ощущает  тяжесть  окружающей  среды,  но  хочет  восклицать  вместе  с  ней,  в  музыке  кропотливой  природы,  которую,  кажется,  поцеловал  создатель.

Беспричинные  обстоятельства  развиваются  по  мере  накопления  отвлечённых  взглядов.  Они  подкрадываются  –  ты  не  способен  влиять  на  что-либо.  Это  череда  невразумительных  действий,  событийных  намёков  судьбы,  которой  в  физическом  плане  может  и  не  существовать.  Всё,  что  рядом  –  эфир,  который  мнёт  чувствительные  лёгкие.    

Отец  выходит  на  туманный  холм,  цепляя  шагами  раннюю  росу.  Вдалеке  слышны  редкие  выстрелы,  где-то  рядом  нагнетает  своим  ужасом  тишина.  На  холме  отец  видит  потерянное  стадо,  что  лежит  плашмя,  словно  оторванное  от  корня  растение.  Кровавый  блик  режет  отцовское  сердце,  но  он  не  плачет.  Трупы  животных,  словно  залитые  кровью  белые  розы,  расстреляны  в  упор  и  оставлены  на  гниение.  Отец  проводит  ладонью  по  влажной  земле,  вдыхает  чужой  воздух  и  медленно  спускается  назад,  в  сторону  дома.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=692919
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 07.10.2016

Ю. Б.

Твой  семидневный  опус,  твой  инфантильный  друг.  
Мечтанья  сбереженье,  нежности  недуг.  
Сомненья  подожги,  залей  пейзажи  в  пламень,  
они  -  суть  бытия  воссозданных  развалин.

Пластмассу  разотри  в  бесплодный  аппарат.  
Портьерою  прикрой  механики  парад.  
В  грядущей  стуже  слов,  глаголы  теребя.  
Ступай  по  следу  мрака  -  где  тень  ведет  тебя.

Единую  бездумность  губи  изящным  чувством.  
Свети,  как  светят  дети.  Топчи  металл  искусством.  
В  оранжереях  мысли  безлюдность  холит  грусть.  
Трагедии  горнило  -  в  бесконечном  пусть.  

Вокруг  -  твой  микрокосмос,  звезды  незримый  Бог.  
Продрогнувшая  вечность  элегии  дорог.  
И  бремя  как  мадонны  -  кудесницы  весны.  
Субстанции  дуальность  -  восторженные  сны.    

Танцуй  в  бескрылом  море.  И  солнце  отпусти.  
Влюбись  в  безмерность  меры.  И  больше  не  смотри.  
Что  неба  благодать  щадит  земли  натуру.  
Однажды  в  ней  узнаешь  творца  архитектуры.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=691665
рубрика: Поезія, Посвящение
дата поступления 30.09.2016

Голод

Это  -  голод  души,  склоняющий  волю
Канализация  индивидов,  плюющих  в  ночь
Утомленная  дичь,  брошенная  в  поле  
пьяным  охотником,  стремящимся  прочь.

Это  -  истина  в  мыле  дегтярной  породы,  
неизведанная  доселе  ограниченными  сего  
мира,  цивилизации,  природы  уродов,  
рождающей  смерть  во  всем,  что  мертво.  

Это  -  фреска  в  картине  гниющей  глины,  
искусство  дождя  в  овации  луж.  
Бетонный  ландшафт  грядущей  руины.  
Налоги  животных  классических  нужд.  

Это  -  голые  стены  кровной  избы.  
Пустая  бравада  в  фитилях  парафина.  
Скрежет  зубов  соседской  мольбы.  
Болезнь  одеял,  крутолом  карантина.  

Общественный  строй,  белиберда  диалога.  
Хрустящие  кости,  разящие  рты.  
Свобода  разврата,  отрезвление  Бога  
маятник  гаджета,  гимн  суеты.  

Это  -  клоуны,  хахали,  возбудители  сцены.  
Экклезиасты  насилия,  апостолы  брани.  
Дырявые  головы,  родимые  гены.  
Инопланетные  сенсеи  производственной  рвани.  

Это  -  мозг,  зачесавшийся  похоти  станом.  
Кризис  трёхдневности,  омерзения  корь.  
Ходики  сердца  абсурдным  туманом.  
(Затмила  философу  сучья  любовь.)  

Мифология  быта,  противность  комфорта.  
Вязь  восклицания,  мыслей  соблазны.  
Грязь  малолетия,  осень  аборта  -  
провокация  в  такты  левобокого  спазма.  

Сызнова:  рутина,  словесность,  прогресс.  
Деградация  минуса  в  примере  духовности.  
Возлияние,  наваждение,  а  также  на  с.  
преодоление  постельной,  мировой  отчужденности.  

Это  -  геология  душ,  нисходящих  в  убыток.  
Романтика  отсутствия  в  том,  что  сказать.  
Любвеобильные  кончины  растерянных  попыток.  
Психоанализ,  тщетность,  сердце,  кровать.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=688333
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 13.09.2016

О младенце

Звезда  горела  -  тьма  явилась  очерком  Вселенной
Тысячелетия  выглядят  в  словесности  мудрее
чем  есть  на  самом  деле.  И  дух  блаженный  
Существовал  от  космоса  до  самой  Иудеи
 
Под  стать  существованию  бессмертия,  что  стыдно
Осознавать  отвергнутым  не  властным  бытием  
Он  странствовал  в  поисках  добра,  и  видно
Позволил  себе  слабость  разубедиться  в  нем
 
И  оттого,  что  человек  зависим  от  своей  глупости  
в  стократ  сильнее  нищенской  любви  (  из  ребра  или  колена)
Добро  имеет  смысл  тешить  в  юности  
И  сердце,  и  наивно-бедные  послания  от  герундия  до  тлена

И  тень  звезды  в  металле  покрывала,  что  над  луной,  
кроет  сыновей,  их  слабость,  стан  и  плечи  
Преображая  в  иллюстрацию  тяжеловесный  бой,  
с  самим  собой.  Но  металл  не  вечен.

Колокольня,  не  воспевая  звездный  час,  ищет  правды  
и  вправе  хором  ныть  под  си-бемоль.  
Рисовать  беспошлинно  ограничения  на  карте.  
Не  искренне,  но  шепот.  Будто  боль  

преследует  с  зачатия  сердец  до  хлебной  поминки
Страдательную  природу  сверхчеловека
Где  Божий  сын  -  не  разберешь  на  снимках
(Наслышались,  как  атеистов  в  новом  веке)

Они  -  бессмысленнее  не  купола,  а  искупления  
чье  подлинно,  и  кто  признает  в  ухе  безрассудство
звездой  накрыло  грешное  затмение  
кровь  запятнала  пучеглазое  паскудство.  

Звезда  горела.  Мир  огромен  для  земного  духа.  
Вознесение  небесам  -  через  тернии  Вифлеемской  молвы  
проповедь  лишила  космос,  обыкновенно,  слуха  
благородного.  Жизнь  влечет  страданья  головы

Мать  плачет.  И  свет,  и  мрак,  -  наполовину  одинок  
звезда  завуалирует  галактику  тенденций.  
Бездна  пустоты,  небытия  вырванный  отрок  
Был  святостью  во  тьме  -  единственным  младенцем.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=687277
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 02.09.2016

Вагоны

Гимн  железнодорожной  суеты
Чувства,  порождающие  бойню
Точка  неизвестной  долготы
Перспектива,  в  геометрии  покойной
Ты  -  худое  платье  в  передрожь.
Я  -  навзничь  истертая  рубаха.
Мы  -  вагонно-рельсовая  ложь,
Пустое  иго  юности  размаха.
Твердь  непостоянства  корпусов
Зной  вечерне-лютой  белины
Грация  фактических  часов
Поведения,  в  этической  длине
Уходящих  в  перестрелку  ты"  и  мы"
Не  мрачнея,  лиловый  пепел  теребя
Я  делю  издевку  Бога,  и  черты
Твои,  мили  холода  пройдя  
Тон  несметной  доблести  -  болезнь.
Районные  кустарные  убранства
Я  -  вопросительно  шепчу  :  Ты  есть
Парадигма  влюбленного  пространства
Шум  бесперебойной  наготы
Сомненья,  что  скрываясь  как  ракло
В  пучине  беспредельности  могло
Разворотить  хрущевские  болты
Пейзаж  поступь  серую  сочтёт
Веленьем,  фантазией  творимым
Сотрясение  воздуха  частот
В  будущем  -  необозримом
Жизнь,  не  что  иное,  стихотворенье  -
Слов  моих  усталая  фабричность
Страсти  женственное  упоенье
планетарная  опиум-цикличность  
Исцеление  мгновением  жемчужным
Вокзальная  прихоть  отторжения
Временной  континуум  безоружный
Целовал  услады  отражение

Молитва  станционных  антиблаг
Ты  -  худое  платье,  сердца  лоно
Я  -  навзничь  истертый  передряг
Мы  -  любовь  покинутых  вагонов

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=686264
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 28.08.2016

Адажио

Это  было  похоже  на  картину  из  битого  стекла:  художественные  границы  были  настолько  невразумительными,  что  поневоле  резали  своим  вычурным  блеском  впечатлительный  и  глупенький  мозжечок.  Современное  искусство  пресекало  все  романтические  настрои  в  зародыше,  потому  что  новый  век,  как  думали  депутаты  и  алкоголики,  слишком  жесток.  

Человек  охватил  взглядом  выставочный  зал,  в  котором  утончённые  работы  привлекали  неубедительными  фигурами  и  линиями,  что  свидетельствовали  о  явных  психологических  расстройствах  авторов.  Он  заметил  в  углу  весьма  значительную  по  форме  картину,  но  из-за  высокой  степени  близорукости  не  мог  разглядеть  изображение.  Сделав  пару  шагов  вперёд,  человек  увидел  в  претенциозной  раме  саму  современность:  там  были  мужские  гениталии.  

Насытившись  вдоволь  прогулками  по  злачным  местам  вольных  творцов,  человек  отправился  на  своё  собственное  место  самореализации.  Он  работает  то  ли  в  клубе,  то  ли  в  ресторане  или  баре,  в  общем,  в  одном  из  публичных  заведений,    что  лишён  проституток.  Подобные  харчевни  служат  временным  приютом  для  энергичных  бунтарей  и  богатых  лицемеров.  Эти  люди,  переступив  порог,  воображают  себя  королями:  не  потому  что  имеют  на  это  право,  а  потому  что  хотят.  Честно  говоря,  такие  похабные  животные  не  имеют  права  ни  на  что,  но  проститутки  в  этом  ресторане  все  же  появлялись.

Человек  занимал  невостребованную  должность,  которая  ещё  жила  сегодня,  но  обещала  умереть  послезавтра.  Он  играл  на  фортепиано  замечательные  произведения  классиков,  чтобы  позолоченные  уши  радовались  бесконечному  пьяному  вечеру,  вдохновляющему  на  бред  и  насилие.  Иногда  он  следовал  прихотям  и  желаниям  гостей,  в  силу  требований  вакансии,  выполняя  заказы  вроде  «принеси  нам  выпивки»,  «сыграй  пожёстче»,  «метнись  в  клуб  и  приведи  девочек».  Но,  чаще  всего,  просьбы  иссякали  ещё  в  пустых  головах  олигархов,  потому  что,  сделав  усилие  открыть  рот,  они  не  могли  заставить  свой  язык  шевельнуться.        
Развязные  властелины  денег  приходили  на  музыкальные  вечера  классики,  чтобы  прикоснуться  к  прекрасному.  Ещё  они  делали  это,  чтобы  оправдать  свою  заблудшую  душу  поглощением  могущественного  искусства.  Возможно,  большинству  из  них  был  противен  молодёжный  конвульсивный  фон,  закладывающий  ухо.  Под  менуэт,  арию  или  симфонию  намного  приятнее  опрокидывать  бокал  за  бокалом  и,  кажется,  благосклонней  превращаться  в  свинью.  Этот  выбор  придаёт  веры  в  собственные  умственные  способности,  но  никак  не  подтверждает  их  наличие.
Человек,  подавляя  глубокую  печаль  и  огорчение,  принялся  играть  бодрое  аллегретто,  чтобы  понизить  градус  депрессивности,  предаться  забвению  одиночества.  На  предпоследних  аккордах  своего  выступления  он  внезапно  получил  золотой  монетой  в  глаз  –  один  из  поклонников  яростно  отблагодарил  его,  после  чего  был  удалён  не  менее  яростной  администрацией  ресторана.  

Человек  давно  перестал  обращать  внимания  на  подобные  вещи.  Люди  как  субъекты  эволюции  его  не  интересовали.  Более  того,  как  рычаги  прогресса,  процессоры  общения  или  средоточия  пользы  они  представлялись  ему  ещё  более  омерзительно  и  жалко.  Иногда  он  размышлял  о  том,  что  встречал  неподходящих  ему  особ  или  родился  в  неприемлемом  для  поэтичности  месте.  Но  оскорбления  продолжали  витать  в  воздухе  вкупе  со  спиртным  перегаром;  деловые  боссы  продолжали  являть  собой  элиту  общества;  кухонные  рабы,  танцоры,  уборщики,  администрация  и  проститутки  продолжали  играть  свои  бездарные  роли.  В  этот  момент  человек  понимал,  что  встречал  именно  тех  людей  и  родился  в  наиболее  подходящем  для  ненависти  (или  любви)  месте.

Перед  закрытием  ресторана  человек  встречал  в  комнате  для  ожиданий  толстого  повара,  который  часто  вёл  себя  общительно  и  открыто.  Он  щебетал  не  умолкая,  то  жалуясь  на  скупую  жизнь,  то  обсуждая  бессмысленность  существования  и  без  того  трагической  планеты.  Чаще  толстый  повар  осуждал  поведение  посетителей,  твердил  о  ничтожной  справедливости  и  всячески  настаивал  на  том,  что  смертная  небесная  кара  всех  настигнет.

Человек  мало  что  слышал  из  всего  сказанного  этим  безобразным  кадром.  Третий  подбородок  толстяка  танцевал  в  такт  кислым  гортанным  звукам,  а  запах  из  помойного  ведра,  набитого  гнилой  живностью,  казался  приятным  ароматом  в  сравнении  с  его  ротовым  душком.  Кривые  зубы  казались  издержкой  профессии,  впрочем,  как  и  всё  остальное  тело.  Заляпанный  халат  был  его  достоинством,  потому  что  тщетность  человеческой  жизни,  как  твердил  толстяк,  не  имеет  никакой  цены  и  не  оставляет  после  себя  никаких  следов.  

Получив  свой  ежедневный  финансовый  бонус  от  шефа,  человек  поспешил  исчезнуть.  Трудно  сказать,  нравилось  ли  ему  действительно  музицировать,  или  он  делал  это  от  безысходности.  В  любом  случае,  человек  каждый  вечер  вдохновлял  себя  мыслями  о  том,  что  могло  быть  и  хуже.  Фортепиано,  существуя  в  его  жизни  само  по  себе,  подавало  заявку  на  счастье,  но  все  обстоятельства,  стоящие  за  этим  –  не  имели  права  на  внимание  и  вряд  ли  порождали  утверждённую  в  душе  грусть.  
На  столичном  бульваре,  забитом  до  отказа  шатающимися  овощами,  было  слишком  шумно  и  до  ужаса  ярко.  Музыка  разносила  хмельные  умы  в  пыль,  сверкающие  огни  превращали  звёздную  ночь  в  обитель  обрядчиков  и  пору  сектантов.  Бетонный  город,  выдающий  себя  днём  за  принцессу,  ночью  превращается  в  тухлую  тыкву.  И  нет  ничего  очаровательнее,  чем  бесконечные  рекламные  вывески  и  витрины,  завистливые  и  любопытные  взгляды,  невразумительные  действия  и  содрогания.  В  таком  оголтелом  окружении  личное  душевное  искупление  становится  ненадобностью,  а  действительность  –  инородной  текстурой.

Что  касается  жизнерадостной  рекламы,  подталкивающей  скорее  на  суицид,  чем  на  покупку  товара,  то  она  и  подавно  стала  зеркальным  отражением  экономических  ситуаций  и  тараканов  в  голове.  Ещё  вчера  казалось  престижным  называть  себя  предпринимателем,  изготавливать  линию  собственного  продукта  и  всячески  производить  в  этот  мир  благо  и  пользу.  Но,  покрутив  школьный  глобус  для  девятиклассников,  можно  понять,  что  активные  действия  и  правильные  глаголы  всего  лишь  залог  набитого  кармана  собственных  штанов,  а  не  сытости  чужого  желудка.  Любое  громогласное  побуждение  имеет  свою  цену,  потому  что  никому  нет  дела  до  безжизненного  чёрного  континента  или  развалин  соседнего  города.  Никому  нет  дела  до  перепуганного  маленького  мальчика  с  бездонными  глазами  и  оружием  в  руках.  Никому  нет  дела  до  воздушных  мечтаний,  пока  они  не  завоняют  чей-нибудь  воздух.  И  если  экранные  идолы,  проворачивающие  крупнейшие  финансовые  сделки  благодаря  нищете  и  насилию,  развивающие  промышленность  с  помощью  детского  труда,  накапливающие  на  счетах  внушительные  суммы  (и  спонсируя  ими  разнообразные  благотворительные  проекты,  ибо  вы  бы  не  поверили),  провозглашающие  науку  за  цель,  а  деньги  за  средство,  скандирующие  цитаты  великих  учёных  в  топке  с  проблемой  эволюции,  похожей  на  пропаганду,  при  чём  делают  они  это  обязательно  с  пьедестала,  -  если  эти  идолы  становятся  для  вас  внушающим  и  восхитительным  примером,  то  вы  живёте  в  правильном  мире  и,  скорее  всего,  успешно  претендуете  на  беззаботную  жизнь.

Человек  проходил  мимо  очередной  разукрашенной  вывески  нового  фильма.  Он  остановился  на  мгновение,  чтобы  рассмотреть  сей  безобразный  арт.  Мужчины  были  одеты  в  латексные  красочные  костюмы,  при  этом  их  гримасы  наводили  на  мысль,  что  костюмы  на  размер  меньше.  Большинство  из  них  выдавали  себя  за  немытых  героев,  что,  несомненно,  должны  поражать  сердца  школьников  и  тех,  кто  в  этом  возрасте  остался.  Ещё  на  постере  была  сексуальная  молодая  девушка  с  цветными  волосами  в  хвостик  и  в  одних  трусиках.  Наверное,  взгляды  почитателей  и  разжиженная  слюна  теребились  между  её  прекрасным  личиком  и  упругими  бёдрами  -  даже  человек  невольно  отдался  интиму  где-то  в  глубине  души,  хоть  и  ничего  не  почувствовал,  как  того  ожидали  костюмеры  этой  соблазнительной  леди.

Он  продвинулся  дальше  вниз  по  узкой  улице  с  односторонним  движением  и  каменными  домами.  В  одном  из  них  он  жил,  вернее,  растрачивал  время  на  сон  и  разнообразные  удовольствия,  как-то:  смотреть  в  салатового  цвета  стену,  листать  страницы  затёртых  книг,  выслушивать  стоны  соседей,  изредка  включать  ноутбук  и  щуриться  перед  экраном.  Над  столом  человек  повесил  картину  девушки  с  жемчужной  серёжкой  –  она  его  успокаивала  и  моментами  веселила.  У  него  была  двухкомнатная  квартира,  паутина  в  каждом  углу,  разбросанные  вещи,  ноты,  зарядные  устройства.  В  общем,  с  первого  взгляда  казалось,  что  это  место  лишено  человека,  но  на  самом  деле  оно  было  им  заполнено.

Человек  замер  на  входе,  оглядывая  и  без  того  наскучивший  вид  жилья.  Он  снова  видел  голые  стены,  бледные  радиаторы  и  пробивавшийся  сквозь  тюль  лунный  свет.  Он  осознавал,  что  это  всего  лишь  обычная  квартира,  как  и  сотни  других  квартир,  но  что-то  беспокоило  его  внутри,  волновало.  Будто  он  боялся,  что  это  родное,  но  безжизненное  место  может  отвергнуть  его.  Также  он  осознавал,  что  глубокая  ночь  –  время  пренеприятных  и  странных  мыслей,  поэтому  укладывался  спать  немедля.

2
Рыжий  пёс,  нагадивший  на  лестничной  площадке,  царапал  двери.  Человек  увидел  в  этих  глупых  глазах  не  только  животную  и  гадкую  жизнь,  но  и  отпечаток  грубой  судьбы,  поносившей  облезлую  морду  по  разнообразным  прериям  нещадности.  Пока  он  задумчиво  разглядывал  печальное  творение,  пёс  проявил  смекалку  и  вбежал  в  комнату.  Теперь  человеку  было  жаль  выгонять  гостя,  и  он  позволил  ему  задержаться,  выдав  порцию  чего-то  непонятного  и  съестного  и  закрыв  его  в  ванной  комнате.  

Проплыв  сквозь  средоточие  обособленных  невольников,  человек  оказался  в  слегка  припудренном  грязью  и  людьми  вагоне  метро.  Одна  из  наиболее  нелепых  ситуаций  –  поражаться  быстротечности  времени,  при  этом  стоя  в  поезде  и  собирая  беглые  колкие  взгляды.  Додуматься  своей  изощрённой  фантазией  до  подобной  время  растрачиваемой  ахинеи  мог  только  почётный  мыслитель,  презирающий  общество.  Людям  некуда  деть  свой  бесценный  анализатор  жизни,  что  они  глазеют  на  потолок,  поручни,  ботинки,  жёлтые  зубы  и  приклеенную  на  окнах  рекламу.  И  самое  ироничное  в  том,  что  ты  также  глазеешь,  словно  первопроходец  на  аборигенов.  

Человеку  были  противны  общественные  места,  тем  более,  места  скопления  всех  мастей,  каст  и  классов.  Он  не  отличался  излишней  ненавистью  или  презрением  к  людям  –  по  крайне  мере,  он  ненавидел  людей  не  больше,  чем  обычный  сельхоз  работник,  изо  дня  в  день  взирающий  на  пшеничные  закаты.  Человек  был  поражён  разнообразностью  характеров,  судеб  и  умственного  развития.  Выборка  гуманной  единицы  чересчур  бесчувственна  и  несправедлива.  Он  никогда  не  мог  понять,  почему  существование  каждого  объекта  происходит  именно  так,  а  не  иначе.  Почему,  вырвав  собственную  душу  из  небытия  человеку  не  остаётся  ничего,  кроме  как  повиноваться  жребию.  Это  похоже  на  участие  в  лохотроне  –  ты  заранее  знаешь,  что  выигрыш  невозможен,  но  все  равно  бросаешь  кости.  

Человек  рассматривал  книжные  витрины,  как  вдруг  небо  затянуло  угрюмыми  тучами,  и  хлынул  холодный  отрезвляющий  дождь.  Он  взял  несколько  многообещающих  книг  и  отправился  к  следующему  пункту  его  безудержно  весёлой  прогулки.  

В  продуктовом  магазине  было  слишком  шумно  для  того,  чтобы  терять  время  на  раздумья.  Толпа  невольников  окружила  беднягу  в  сером  пальто,  что  оказалась  пожилой  женщиной,  и  требовала  оплатить  штраф.  Как  знать,  провинилась  ли  на  самом  деле  женщина,  либо  это  очередная  прихоть  со  стороны  отчуждённых  удачей  пленников,  именуемых  кассирами.  Рано  или  поздно  каждый  человек  занимает  свою  нишу,  и  твердить  о  справедливости  или  её  отсутствии  остаётся  лишь  сидя  у  телевизора  или  в  уборной,  спуская  в  унитаз  утреннюю  газету.  Жизнь  идёт  своим  чередом,  как  любят  говорить  поэты  и  бухгалтеры,  и  осуждать  раба  за  его  рабское  положение  –  значить  плюнуть  в  лицо  капризной  фортуне,  которая,  переменив  слагаемое  с  неизвестным,  в  ответе  получит  знаменатель  с  вашим  возмутительным  лицом.

Очередной  вечер  в  тоне  унылого  бесстыдства  и  задумчивого  душевного  расстройства  медленно  перетекал  в  гиблую  сонную  ночь.  Посетители  сидели  за  круглыми  столами  с  белоснежными  скатертями,  понурив  головы  и  витая  в  депрессивном  боли  подвергающем  отдыхе.  Бокалы  были  пусты,  тарелки  заполнены  объедками.  Дабы  подвести  черту  над  этим  до  смерти  скучным  положением,  оставалось  включить  на  фоне  похоронную  музыку.  Именно  поэтому  человек  сыграл  «смерть  Озе»  и  мысленно  разделил  душевную  скорбь  своих  слушателей.
Монотонно  люди  удалялись  к  своему  настоящему,  то  есть  отправлялись  домой.  Человеку  наскучила  лишённая  происшествий  жизнь,  и  он  распустил  на  секунду  слюни,  забыв  о  том,  что  нужно  зарабатывать  деньги  на  собственное  пропитание.  Взбодрить  самого  себя  он  решил,  сходив  в  уборную.  Пока  он  запер  свою  потребность  в  кабине,  у  дверей  доносились  скандальные  крики  и  несогласия.  Человек  надеялся,  что,  закончив  дело,  не  поделившие  какой-нибудь  пустяк  глупцы  испарятся  в  воздухе,  избавив  его  от  встречи.  Так  и  случилось:  дверь  хлопнула,  потом  хлопнула  ещё  раз,  и,  покинув  неприятную  кабину,  человек  обнаружил  около  умывальника  окровавленного  мужчину.  Его  противное  и  слабое  лицо  просило  помощи,  и  человек  растерялся  в  тот  самый  момент.  Ему  хотелось  помочь  бедняге,  но  также  было  не  по  себе  от  покидающего  жизнь  содрогающегося  тела.  Человек  поспешил  отойти  от  обречённого,  утешив  себя  мыслью  о  том,  что  сокращение  на  одну  единицу  никак  не  опечалит  внешний  вид  общины.  В  конце  концов,  это  даже  полезно,  потому  что  рост  популяции  ещё  никому  не  приносил  счастья,  как  о  том  думают  вдохновлённые  красотой  и  молодостью  нагие  девушки  и  юноши.

В  голове  человека  всё  ещё  звучала  «Смерть  Озе»,  когда  он  не  спеша  закрывал  двери  ресторана.  Он  не  сказал  шефу  о  том,  что  видел.  Слишком  большая  ответственность  за  неизвестную  и  предрешённую  судьбу.  В  довесок,  слишком  много  времени  отнимает  разъяснительная  поножовщина.  Никто  не  горит  желанием  отвечать  на  бездарные  вопросы  бездарных  людей,  при  этом  чувствуя  безосновательную  вину  и  нервируя  при  каждом  движении  стража  правопорядка.  Поэтому  человек  ушёл  в  мокрую  сырость  ночной  улицы,  хлюпая  туфлями  по  лужам  и  противясь  каждой  мысли  вернуться  обратно.    

Пожилая  хозяйка  дома,  теребившая  в  дверь  человека,  поспешила  доложить  о  том,  что  подселила  на  блок  очередного  квартиранта  и,  что  было  неизбежно,  напомнила  о  квартплате  за  месяц.  Новым  жильцом  оказался  некто  неизвестный  с  пробитыми,  как  бумага  дыроколом,  венами  и  хмурым  побледневшим  лицом.  Проще  говоря,  это  был  самый  обычный  наркоман,  которых  вы  сможете  отыскать  сотни  сотен,  блуждающих  от  железнодорожного  вокзала  до  асфальтных  мостов,  озаглавленных  именем  какого-нибудь  учёного  или  генерала.  Таких  людей  проще  избегать,  чем  понимать,  потому  что  знание  не  всегда  является  первопричиной  выживания.  Скорей  наоборот:  ваше  знание  прямо  пропорционально  неминуемой  беде.  Чем  больше  вы  будете  знать,  тем  больше  вам  нужно  избегать  ваших  знаний  и,  что  самое  главное,  изредка  отвлекаться  на  что-нибудь  безвкусное.  

Человек  наткнулся  взглядом  на  застывшего  на  лестничной  площадке  беднягу,  который  всем  своим  видом  выказывал  желание  познакомиться.  Было  ясно,  что  этот  наркоман  ещё  более  одинок,  чем  какой-нибудь  космический  объект  за  тысячу  световых  лет  отсюда.  В  какой-то  степени  он  и  был  космическим  объектом:  вечно  затерянный  и  скитающийся  по  ветру,  как  сухой  лист  каштана.  Пустота  прямо-таки  вырывалась  из  его  глаз,  что  было  похоже  на  раздувшийся  детский  шарик,  который  обещает  вот-вот  лопнуть  и  заляпать  всех  вокруг.  

Парень  в  полосатой  кофте  представился,  и  человек  ощутил  лёгкую  радость,  распознав  хорошие  манеры  в  неприятном  сюрпризе.  Новый  сосед  не  скрывал  определённую  неуверенность  и  скрытно  развивающийся  аутизм,  отчего  было  спокойнее.  Перекинувшись  парой  фраз,  парень  спросил  о  занятии  человека,  заранее  рассказав  о  своей  новой  работе  на  заводе.  Человек  не  растерялся  и  сразу  же  ответил,  что  он  пианист.  Подобное  слово  прозвучало  как  откровенная  похабщина,  спровоцировавшая  гробовую  тишину,  и  пианист  не  преминул  замять  общение  и  удалиться  как  можно  скорее.  

Рыжий  пёс  нагадил  в  ванной  и,  выбежав  с  довольным  видом,  заулыбался  при  виде  нового  хозяина.  Его  самочувствие  заметно  улучшилось,  потому  что  он  обрёл  крышу  над  мордой  и  алюминиевую  миску  с  жёлтой  кашей.  Чего  не  скажешь  о  человеке,  вернее,  пианисте  (что  было  двумя  крайностями  природной  амбивалентности).  Он  не  ощущал    уверенности  в  сегодняшнем  дне,  который  прошёлся  по  нему  беспощадным  катком.  Будущее  было  пропагандой,  что  витала  где-то  в  туземном  пространстве.  Он  лёг  спать  и  видел  во  сне  ласковый  голубой  дождь,  стекающий  по  крышам.  Видел  вдохновлённые  лица  и  спящих  львов.  Ещё  он  видел  окровавленного  мужчину  из  того  самого  клозета,  который  до  сих  пор  тянул  руку  и  просил  помощи.  

3  
Что  касается  врождённой  амбивалентности,  то  она  присуща  любому,  кто  шагал  по  твёрдой  земле.  Всякому  хоть  раз  в  жизни  хотелось  быть  палачом,  и  всякий  чувствовал  себя  обречённой  жертвой.

По  дороге  в  университет,  пианист  размышлял  о  вариативности  судьбы  и  часто  вспоминал  шутки  непредсказуемого  рока.  Многообразие  жизни  запирает  саму  жизнь  в  вакуум,  потому  что  человек  не  металлическая  машина  и  ему  приходится  выбирать.  Не  важно,  чего  вы  желаете  больше  –  купить  яхту,  написать  роман,  набить  свой  замок  наложницами  или  помочиться  на  Тадж-Махал,  -  вам  нужно  сосредоточиться  на  единой  цели,  махнув  рукой  на  остальные.  Купив  яхту,  в  изнеможении,  лени  и  деградации  вы  не  станете  писать  роман.  В  свою  очередь,  написав  непревзойдённый  роман,  надобность  в  замке  с  наложницами  иссякнет,  ибо  вы  натура  тонкая  и  поэтическая.  Помочившись  на  Тадж-Махал  или  заимев  замок  с  наложницами  –  песочные  часы,  которые  вы  доселе  крутили  в  ладони,  разобьются,  потому  что  идиоты  и  развратники  долго  не  живут.  Если  в  этом  кара  их  не  настигла,  то  сам  факт  безобразных  желаний  убивает  какой-либо  смысл  жить.

С  самого  детства  пианист,  ещё  до  встречи  с  нотным  станом,  мечтал  стать  пловцом.  Он  чувствовал,  что  вода  –  его  стихия,  и  кроме  плесканий  ничего  не  желал.  Рассекая  сквозь  прозрачные  воды  и  сбивая  волнам  темп,  пианист  воображал,  что  таким  образом  может  быть  подобным  Богу.  Чем  быстрее  он  плыл,  тем  больше  ощущал  отрешение  от  всего  земного.  Скорость,  грация,  сила  и  выносливость  –  вот  качества,  которые  привлекали  его  больше  всего.  И  вода  была  единственным  прибежищем  для  его  пытливой  души  и,  одновременно,  способом  приближения  к  загадочному  создателю.  

Его  школьную  команду  распустили,  и  это  был  первый  случай  разрушения  иллюзий.  Обедневший  город,  хозяева  которого  выделяли  деньги  только  на  деревья  и  асфальт,  отобрал  надежды  на  олимпийское  золото.  Никто  не  хотел  финансировать  сборище  голых  босяков,  и  разочарованные  мальчики  вернулись  домой  к  своим  мамам.  Теперь  невозможно  представить,  выросли  бы  пловцы  в  чемпионов  или  нет.  Мечты  отобраны,  и  пианисту  остаётся  только  о  них  вспоминать.

В  очереди  к  методисту  человек  чувствовал  себя  как  рыба  в  высыхающей  луже.  Большинство  студентов  были  разбиты,  несчастны,  подавлены  или,  как  они  сами  любят  говорить,  уставшие  от  жизни.  Угнетающая  бетонная  коробка,  которую  приходится  видеть  изо  дня  в  день,  на  подсознательном  уровне  становится  шедевром  искусства,  за  неимением  других  пейзажей.  Напечатанные  лица,  разницу  в  которых  невозможно  заметить,  слоняются  от  одной  стене  к  другой.  Противные  преподаватели  с  мерзкими  характерами  мечтают  больше  о  конце  света,  чем  об  кардинальных  переменах.  Их  жажда  к  обучению  провоцирует  разве  что  на  человеконенавистничество,  но  никак  не  вдохновляет  на  филантропию.  И  в  этом  узком  на  впечатления  кругу  таится  главный  признак  совершенства  тирании:  нужда.
Не  успев  заявить  о  своей  проблеме,  пианист  был  обсыпан  с  ног  до  головы  оскорблениями  методиста.  Чем  громче  она  кричала,  тем  непонятнее  становились  искажённые  яростью  слова.  У  пианиста  на  мысленном  фоне  играла  какая-то  до  боли  знакомая  классика,  но  он  никак  не  мог  вспомнить  автора.  Он  задумался  и  чуть  ли  не  зачесал  лоб,  как  вдруг  методист  остыл  и  в  недоумении  спросил  о  цели  его  визита.  Пианист  вежливо  откланялся,  решив,  что  придёт  позже,  потому  что  и  сам  забыл,  чего  хотел.  Музыка  продолжала  играть,  а  он  улыбался,  рассекая  по  коридору  и  чувствуя,  что  вот-вот  вспомнит  её  название.

Находясь  в  хорошем  расположении  духа,  человек  отправился  в  ближайший  кинотеатр,  на  премьеру  расклеенного  по  всем  афишам  байопика.  У  кассы  совсем  не  было  людей  и,  заранее  обрадовавшись,  он  заказал  билет  на  предстоящий  сеанс.  Неожиданно  билетов  не  оказалось,  и  печальный  музыкант  ушёл  ни  с  чем  в  соседнее  кафе  через  дорогу.

Отпив  горячего  зелёного  чая,  человека  терзали  сомнения:  возвратиться  на  работу  или  концентрироваться  на  учёбе.  Он  любил  музыку,  возможно  больше,  чем  тех,  кто  её  создавал.  Университет,  наоборот,  он  не  любил,  но  должен  был  окончить.  Хотя,  и  в  бессмысленном  обучении  были  свои  преимущества.  Человеку  нравилось  наблюдать  за  людьми,  хоть  и  бездарными,  удивляться  и  снова  огорчаться.  Множество  из  того,  что  он  видел,  больше  приносило  радости,  чем  грусти,  и  оттого  претендовало  на  правильность  и  вкраплённость  в  сознании.

Он  допивал  свой  зелёный  чай,  что  был  уже  холодным  и  терпким  на  вкус.  Кинотеатр,  ранее  не  принявший  его  на  сеанс,  медленно  задымился,  будто  оператор  занялся  шашлыками.  Спустя  минуту,  толпы  людей  вылетали,  словно  пули  -  из  входа,  окон,  чёрного  выхода.  И  вот  уже  кинотеатр  полноценно  горел,  люди  окружили  его  с  телефонами  в  руках,  а  человек  всё  сидел  и  допивал  чай,  будто  осиливал  пятый  литр.  Он  медленно  приподнялся  из-за  стола,  с  горечью  наблюдая  за  горевшим  кинотеатром  и  людьми,  которые  словно  обезьяны  разглядывали  цветное  пламя,  попутно  снимая  на  фотокамеры.  Человек  расплатился,  и  вышел  из  кафе,  несколько  раз  оглянувшись  на  обречённый  центр  культуры,  теперь  уже  угольный  и  безобразный.  

На  лестничной  площадке  задумчиво  курил  недавно  прибывший  сосед.  Увидев  пианиста,  он  моментально  взбодрился  и  на  радостях  излил  ему  душу.  Оказалось,  что  бесцельная  наркомания  была  повержена  и  новые  горизонты  жизни  вот-вот  воскреснут  ослепляющим  светом.  Наркоман,  теперь  уж  бывший,  говорил  в  сердцах,  будто  это  очень  занимательно  и  радость  его  передавалась  каким-нибудь  витком  воздушной  нейронной  связи.  Но  это  было  вовсе  не  так,  и  пианист  пропускал  сквозь  пыль  каждое  второе  слово,  сказанное  счастливцем.  Он  понимал,  что  соседу  нужно  засвидетельствовать  собственное  достижение,  иначе  спустя  пару  дней  рутина  вернётся  восвояси.  

Как  только  отворилась  дверь,  рыжий  пёс  выскочил  на  площадку,  спрятавшись  во  мраке.  Пианист  проводил  его  взглядом,  не  надеясь  на  будущую  встречу.  В  квартире  его  ожидал  животный  жест  питомца,  вроде  загаженного  ковра.  Человек,  и  без  того  огорчённый,  выбросил  ковёр  в  окно  и  уложился  спать.  Он  думал  о  том,  что  его  жизнь  слишком  проста,  чтобы  попытаться  что-либо  усложнить.  

4  
Пианист  прекрасно  понимал,  что  знание  является  единственным  способом  обрести  смысл.  Знание  –  первое,  о  чём  должен  беспокоиться  человек  и  последнее,  чему  следует  животное.  И  хотя  от  набитой  размышлениями  головы  не  всегда  больше  пользы,  чем  вреда,  всё-таки  знание  –  последнее  пристанище  вашего  счастья  или  одиночества.  

Университет  был  краеугольным  камнем  эволюции,  как  и  другие  прихоти  самозванки-судьбы.  Здесь  вы  вправе  предаваться  эросу,  попутно  съедая  собаку  на  разоблачении  системы  –  космоса,  церкви,  рынка,  потребления.  Здесь  вы  можете  облокотиться  на  поспешно  сцарапанный  устав  и  болтать  о  том,  что  вы  приспешник  религии,  расы,  государства.  Времяпровождение,  нацеленное  на  результат  есть  недурной  затратой  иллюзий,  основанных  на  словах.  В  долгосрочной  перспективе  мы  все  мертвы,  поэтому  учебный  вакуум,  принятый  за  данность,  можно  считать  таковым  –  от  этого  ещё  никто  заранее  не  умирал,  максимум,  разочаровывался  в  жизни  (но  это  приписывают  каждому  дураку).

Знаний  в  университете  не  требуют,  как  и  бессмертия  у  смерти.  Всё  равно,  что  залезть  на  скалы  в  поиске  Богов  –  они  поднимутся  выше.  Кажется,  что  большинство  даёт  себе  отчёт  в  этом,  но  тут  гораздо  проще:  люди,  в  силу  своей  природы,  почитатели  глаголов,  но  склонны  к  бездумным  действиям.  Люди  просто  делают,  а  вопросы  пускай  задаёт  кто-нибудь  действительно  бессмертный.  
Человек  расположился  слева  от  кафедры.  Он  приготовился  слушать  лекцию,  и,  как  часто  бывает,  поражаться  пределам  глупости  и  безумия.  Лекция  начиналась  с  обрывков  фраз  усатого  мужчины  в  пиджаке  о  капитализме  –  он  был  горд,  словно  механическое  колесо  тысячелетней  истории  есть  его  заслуга.  Либо  он  был  рад,  что  смог  осознать  предсказуемость  и  поведение  ранее  живущих  индивидов,  собрать  в  охапку  и  выдать  за  гениальность,  в  чём  себе  не  отказывал.

Студенты  потихоньку  начинали  шептаться  –  ведь  у  каждого  личное  мнение  и  сборка  цитат  на  подкорке.  Каждый  из  них  видел  жизнь  с  изнанки,  и  пережил  такое,  что  греческим  олимпийцам  не  являлось.  Практически  все  разговоры  сводились  к  чему-нибудь  схожему  –  худая  на  счастье  жизнь,  плохое  правительство,  несчастные  морды  лица.  Это  и  впрямь,  словно  надрыв  на  затылке,  но  слышать  укоризненный  тон  жвачного  лицемера  –  не  лучшее,  на  что  способно  человечество.  Требующая  серьёзного  отношения  тема  –  только  теряет  свою  ценность  и  впечатлительность,  бороздя  во  рту  костюмных  голодранцев.  

Чаще  болтали  о  том,  что  мы  на  дне.  Глупо  утверждать,  что  страна,  двух  десятков  лет  отроду,  находится  на  самом  дне,  в  умах  современников  заслуживая  как  минимум  на  любовь  иностранца.  За  короткий  огрызок  времени  государство  распускало  яркие  бутоны  и  пахло  мёдом  разве  что  в  мирах  Толкина  или  Льюиса.  Государство,  само  по  себе  не  имеющее  ни  права  на  трезвое  существование,  ни  способности  дотягиваться  до  звёзд,  ни  какого  бы  то  ни  было  поэтического  настроя  и  желания  разворотить  истину  (хотя  этим  они  как  раз  и  занимаются,  только  в  более  грубой  форме  и  с  жестикуляцией  на  трибунах),  –  это  государство,  несомненно,  строится  на  костях,  и  невроз  какого-нибудь  пролетария,  студента  или  пьяницы  является  признаком  управленческого  мастерства  или,  если  угодно,  решённой  задачи  с  лишней  переменной.  Жизнь  хаотично  распускает  руки,  и  борьба  со  злом  есть  результат  ещё  большей  борьбы  с  добром.  Просто  вам  посчастливилось  залить  своей  кровью,  так  называемое  дно  (которое  объявилось  формированием  бездарной  мерки  или  величины).  Бесконечные  возгласы  о  тотальных  переменах  и  вульгарные  побуждения  к  действию  –  только  нарастающая  скука,  а  не  борьба  за  лучший  мир  (коего,  как  выяснится  вами  позже,  не  существует).  И  произвольность  собственной  судьбы,  да  ещё  в  государстве,  посланном  пионерами  мечты  на  самое  дно,  выглядит  куда  лучше,  чем  беззаботная  жизнь  на  телах  митингующей  толпы.
Капитализм  есть  манна  небесная  всех  экономических  насильников.  Великое  событие,  выдающее  сборник  терминов  и  формул  за  науку,  было  сотворено  романтично  и  со  вкусом.  

Пианисту  казалось,  что  начало  отметилось  на  кровавом  клинке,  где-то  в  бою  капиталистов  с  индейцами.  Эпоха  великих  географических  открытий,  как  любят  называть  историки  и  просто  доценты,  не  что  иное,  как  экспроприация  земель,  ресурсов  и  порабощение  коренного  населения.  Пришёл,  увидел,  отобрал  –  вот  лозунг  смышлёной  экономики.  Истребление  чужой  культуры  происходило  также  беспощадно,  как  и  голодовка  в  тридцать  втором,  геноцид  евреев  в  тридцать  девятом,  расстрелы    в  ГУЛАГе  и  в  собственной  кровати  в  сорок  первом.  Просто  о  второй  мировой  мы  больше  знаем  и,  следовательно,  о  ней  больше  говорят,  поэтому  слишком  хорошо  чувствует  сердце,  как  обливаться  кровью.  Рождение  капитализма,  наоборот,  находится  вне  зоны  нашего  воображения,  поэтому  тяжело  представить,  что  сие  имело  место.  Легче  махнуть  рукой  и  ссылаться  на  выдумку  –  но  прежде  представить,  что  через  пару  сотен  лет  и  мировая  война  будет  казаться  выдумкой  (за  отсутствием  настоящих  войн).  Поэтому  учёные  с  умным  видом  рассказывают  сказки  о  вселенском  благе,  забыв  о  том,  что  благо  рождалось  на  трупах  –  скверно,  но  честно.  

Спустя  сотню  лет  после  чудесного  рождения  равнины  Индии  белели  костями  ткачей,  двенадцать  миллионов  африканцев  были  захвачены  в  рабство  и  вывезены  в  Европу,  а  люди  колониальных  земель  жили  меньше  мух.  Ещё  немного  времени  –  и  промышленная  революция  плескалась  в  овациях,  пока  дети  вкалывали  на  заводах,  взрослые  падали  в  изнеможении  у  станков,  и  та  же  продолжительность  жизни  в  среднем  составляла  не  более  двадцати  лет.  Экономисты  радовали  свой  глаз  прекрасными  цифрами  и  учётами,  которые  и  до  сих  пор  восхваляются  в  книгах.  И  этот  огрызок  истории  можно  пережить  –  потому  что  пианисту,  как  он  размышлял,  трудно  в  действительности  представить  тот  ужас,  что  происходил  с  людьми,  то  насилие,  которым  занимались  персоналии  с  пожелтевших  страниц.  

Человек  знал,  чем  на  самом  деле  занимаются  экономисты.  Знал,  чем  занимаются  учёные.  Они,  как  и  другие  субъекты,  воображают  свою  жизнь  как  ценность,  что  должна  происходить  в  красивом  русле.  Но,  выйдя  из  лектория,  понимал,  что  цена  человеку  –  дерьмо,  либо  не  прикасайтесь  к  истории.  

5  
В  тёмном  просторе  коридора  пианист  заметил  очаровательные  черты  лица:  изумительные  жгучие  губы  в  синхронном  танце  с  бойкой  улыбкой.  Взгляд  прелестной  дамы  изысканно  претендовал  на  божественность,  будто  она  и  сама  осознавала  сближение  с  чем-то  воистину  возвышенным,  нечаянно  требуя  восхищения.  Несметное  количество  мужчин  были  в  плену  её  красоты,  и  ещё  большее  количество  женщин  проклинало  её  исключительность.  Девушка  притягивала  беспардонные  взгляды  и  все-таки  заставила  поперхнуться:  человек  не  успел  насладиться  мгновением,  как  она  тут  же  исчезла  в  безмерно  волшебном  пространстве.  

Всю  дорогу  домой  пианист  был  обворожён  броскими  очертаниями,  что  фантазией  дополняли  такую  печальную  обыденность.  Он  был  подвержен  разнообразным  чудесным  мыслям  в  нелепое  время  суток.  Человек  не  видел  ничего,  что  могло  отобрать  у  него  моментальную  влюблённость:  он  порхал,  словно  бабочка,  но  бескрылая,  и  не  заметно  для  себя  столкнулся  с  медбратом  в  подъезде.  
Тот  презрительным  взглядом  окинул  пианиста  и  молча  вышел  во  двор.  Спустя  секунду,  из  квартиры  наркомана  вынесли  того  самого  жильца,  что  хвастался  новой  жизнью.  Он  был  жив,  бился  в  конвульсиях,  словно  малахольный,  а  его  гнусное  лицо  без  сомнений  требовало  кирпича.  Пианист  размышлял  о  том,  что  мало  кому  удаётся  прижиться  в  этом  доме:  хоть  собаке,  хоть  морфинисту.  

Человек  видел  во  сне  те  самые  прекрасные  черты,  что  вот-вот  станут  вечностью  в  его  подсознании.  Он  дышал  цветущей  девушкой,  и  был  готов  задохнуться  её  любовью.  Это  оправдывало  правдивость  сна,  но  обещало  стать  пустышкой,  как  только  он  проснётся.  

Человек  раскрыл  глаза  и  увидел  её  в  своей  комнате.  Он  был  приятно  напуган,  но  не  понимал,  что  делать  дальше.  Отбросив  одеяло,  пианист  решился  подойти  к  небесному  ангелу,  что  молча  и  неподвижно  водил  девственным  взглядом  по  комнате.  Эта  невозможность  соразмерного  бытия  отпугивала  его  снова  и  снова,  и  вообразить,  что  беглые  чувства  нашли  отклик  в  её  сердце,  было  безумием.  Он  медленно  подходил  к  своей  нимфе,  боясь  не  испугать  её  хрупкое  величество.  Протянув  руку,  человек  приготовился  отправиться  со  своей  любовью  на  край  света,  где  никто  не  посмеет  их  потревожить,  но  в  дверь  постучали:  опьянённый  сном,  как  дурманом,  человек  не  смог  отыскать  избранницу  в  ночном  мраке  и  мысленно  проклинал  стоящего  за  дверью.    

Ночной  гость  (хотя  на  улице  уже  светлело)  был  больным  наркоманом,  что  час  назад  грел  больничную  койку.  Он  выглядел  вполне  здоровым,  когда  просил  телефон  хозяйки  дома.  Видите  ли,  необразованные  медбратья  захлопнули  дверь,  оставив  ключи  внутри,  и  теперь  бедолага  должен  либо  пробиваться  сквозь  металл,  либо  просить  дубликат.  Человек  написал  на  огрызке  бумаги  номер  и  проводил  соседа  в  утренний  рассвет.  Быстро  уложившись  в  кровать,  он  хотел  увидеть  продолжение  своего  чудесного  сна,  но  девушка  больше  не  являлась,  и  человек  спросонья  чувствовал  заметную  ревность,  размышляя  над  тем,  кому  ещё  могла  присниться  эта  восхитительная  богиня.  

Завтракая,  человек  пытался  воссоздать  жизнь  неземной  красавицы:  кем  она  являлась  на  самом  деле,  чем  интересовалась,  чего  хотела,  чем  примечательно  её  детство  и  что  скрывается  за  влекущим  макияжем  очарования.  Как  истинный  поэт,  он  затмил  собственный  разум  иллюзиями,  что  превращали  реальность  в  его  личный  вымысел.  Теперь  он  был  влюблён  не  в  незнакомку  из  университетского  коридора,  а  в  бесконечно  идеальный  образ,  созданный  ярким  и  по-хорошему  одиноким  воображением.  И  если  он  пытался  трезво  оценить  ситуацию,  то  прекрасно  понимал,  что  ничего  естественного  не  получится,  и  возвращался  в  свой  одержимый  мир,  что  так  сильно  отдавал  мужланской  пошлостью,  но  никак  не  тонкостью  чувств.  
Самовлюблённые  современники  в  новом  веке  приручили  свои  инстинкты  к  виртуальной  реальности.  Теперь  запросто  продать  лицо  за  новое  платье,  не  выходя  из  дома.  Также  -  приобрести  человека,  просмотреть  что-нибудь  похабное  и  развращающее,  узнать  адрес  своей  одноклассницы  и,  Бог  его  помилуй,  утвердить  социальный  статус  своего  циничного  эго.  В  придачу  к  деградирующей  основе  добавьте  фундамент  глупости  и  стены  безбожности.  Когда  заводят  разговоры  о  вере,  шаблонно  представляешь  два  банальных  ответа.  Но  пианист  знал,  что  испорченные  люди  болтают  о  Боге  только  для  того,  чтобы  оправдать  свою  животность.  Если  субъект  твердит,  что  не  верит  в  Бога,  то  это  от  того,  что  ему  хочется  вести  разгульный  образ  жизни.  Безбожник  вправе  позволить  себе  всё  –  от  изощрённого  насилия  до  простых  свинских  поступков.  Если  он  решил,  что  над  ним  нет  Бога,  то  может  разрешить  собственную  ничтожную  свободу.  

Социальные  сети  были  не  только  прихотью  паутины,  но  и  смыслом  жизни  паучка.  Лучше  не  представлять,  что  происходит  в  мире  в  этот  самый  момент  –  но  интернет  даёт  такую  возможность,  и,  осознав  масштабы  идиотизма,  проще  примкнуть  к  болотной  цивилизации,  чем  критиковать  её  жаб.  Теперь  вы  имеете  шанс  посмотреть:  чем  занимается  львиная  доля  ленивых  обезьян  большее  время  суток.  И  вся  звериная  Вселенная  –  не  что  иное,  как  сборище  самодовольных  и  само  удовлетворяющих  грубые  рефлексы  личностей,  чей  ярлык  вряд  ли  подтверждаем.  Беднота  не  имеет  доступа  к  паутине,  и  это  их  преимущество.  Дикость  виртуальной  жизни  куда  прозаичнее  и  шире,  нежели  в  ограниченных  джунглях  какого-нибудь  Конго.  За  тысячи  лет  существования  в  малоизвестной  Галактике  люди  не  изменились  –  вместо  копья  у  них  гаджет,  а  вместо  камня  –  пачка  банкнот,  и  цели  у  них  стали  более  скудны,  зато  желания  воплощаются  более  изящно  и  невменяемо.  
Пианист  знал,  для  чего  создан  цифровой  креатив,  и  кто  наживается  на  человеческих  слабостях  –  вроде  занудства,  разврата  и  выше  упомянутой  глупости.  Но  социальная  сеть,  поглощая  даже  самых  целомудренных  ангелов,  давала  надежду  на  розыск  им  лелеющей  особы.  Всего  пара  щелчков  пальца  –  и  он  отыскал  своё  сокровище,  застыв  на  минуту  перед  манерной,  но  привлекательной  фотографией.  

Её  звали  Офелия.  Великолепная,  обольстительная  и  чудная.  Просто  Офелия,  которую  человек  прекрасно  знал.  Офелия,  которую  он  любил  в  саксонском  стиле,  исподволь  вырываясь  из  шекспировских  трагедий.  О-ф-е-л-и-я,  которую  он  возвышал,  словно  Гумберт  ненаглядную  Лолиту.  Офелия…Офелия,  чьё  имя  ласкало  огрубевшее  одиночеством  сердце.

Собрав  расхлябанные  от  восприимчивости  части  тела,  пианист,  наконец,  вспомнил,  что  ему  нужно  в  университет  –  за  научными  открытиями  и  управленческими  радостями.  Он  бодро  вскочил  со  стула  и,  обернувшись,  словно  принц-полукровка,  был  празднично  наряжен  и  пылким  шагом  удалился  в  путь.  Человек  размышлял  над  тем,  что  вскоре  вновь  будет  лицезреть  свою  Офелию.

6
Её  можно  любить,  но  только  не  сближаясь.  В  сущности,  каждый  человек  уверенно  рассказывает  дотошным  тоном  о  любви,  пока  действительно  не  полюбит.  Пианист  многое  знал  о  любви,  в  том  числе  что-то  подобное,  но  никак  не  мог  представить:  как  человечество  ухищряется  превращать  планету  в  канализацию,  когда  можно  просто  любить.

Он  наблюдал  за  ней  сидя  за  партой,  на  лекции  и  просто  в  залах,  коридорах,  на  улице  около  клумбы  и  даже  возле  женской  уборной.  Уровень  мастерства  наблюдения  у  человека  достиг  высшей  степени,  коей  позавидовал  бы  сам  мистер  Холмс.  Человек  подслушивал  наивные  шептания  Офелии  так  часто,  что  мог  услышать  её  голосом  исполнение  все  опубликованные  стихи  Байрона.  Ему  чудилось,  что  это  не  обычная  хорошенькая  девушка  говорит  повелительным  тоном,  а  сама  Вселенная  обнаруживает  свою  сущность.

Пианист  посещал  те  же  лекции,  что  и  Офелия,  те  же  предметы,  ел  невкусную  кашу  в  той  же  столовой.  Он  успевал  влюбляться  в  неё  по  нескольку  раз  в  день,  при  этом  оставаясь  незаметным  поклонником.  Человек  был  в  восторге  от  её  манер  и  аристократического  воспитания,  которое  выдавали  саркастические  ухмылки  и  неестественно-женские  повадки.  Офелия  была  знаменательным  событием  в  его  жизни.  Она  была  исключительной  среди  ароматного  сумбура,  словно  густой  татарник,  заглушающий  собой  дивные  цветы.

Человек  пытался  творить  поэзию,  но  тщетно  –  любые  соплежуйства  были  выброшены  в  урну.  Хоть  в  этом  он  был  честен  –  любовь,  в  своём  расцвете,  несомненно,  пристанище  высших  чувств  и  меланхоличного  настроения,  что  в  действительности  –  сопли.  Он  терял  голову,  но,  кажется,  был  рад  происходящему:  впервые  что-нибудь  испытать,  будь  то  боль  или  удовольствие,  есть  запретным  плодом,  что  немедленно  сорван.  Человек  до  сих  пор  не  знал  меру  любви,  поэтому  был  готов  оборвать  священное  дерево  до  последней  ветви.  

Офелия  уходила  и  снова  возвращалась,  бунтующим  характером  раскрывала  двери  кабинетов,  скандалила  с  преподавателями,  проявляла  удивительный  уровень  образования  как  для  хорошеньких  девушек  (большинство  из  которых  примитивные  дурнушки),  смеялась  во  весь  голос  с  подружками  и  отвергала  нелепый  флирт  со  стороны  местных  фарисеев  и  повес.  Она  была  важной  персоной  в  среде  университета,  несмотря  на  бойкость  и  вспыльчивость.  Пианисту  казалось,  что  от  неё  были  без  ума  все  –  от  дряхлых  преподавателей  до  завистливых  конкуренток.  Офелия  отличалась  отсутствием  сложностей:  её  хотелось  любить,  несмотря  ни  на  что.

Окончательно  возвысить  Офелию  над  тернистыми  небесами  человеку  удалось  во  время  наблюдения  на  концерте.  Там  она  предстала  не  только  молодой  и  прекрасной,  но  и  талантливой.  Буржуйские  оттенки  и  бродвейские  замашки  концерта  выдавали  неслабый  нарциссизм  организаторов  и  участников.  Подобный  сатанинский  бал  был  способом  потешить  самолюбие.  Но  её  красное  платье  резвилось  по  сцене,  словно  счастливый  ребёнок,  вдохновляющий  на  самые  безумные  мечты.  Пианиста  охватила  гамма  пронзительных  чувств,  чередуясь  с  полоумными  мыслями  и  природной  притяжательностью.  Офелия  была  принцессой  сцены,  отродясь  противной  человеку.  Он  прощал  её,  потому  что  красный  войлок  пеленал  не  только  беззащитные  глаза,  но  и  разум.  

Очнувшись  в  земном  приюте,  где-то  между  нотами  ми  (метро)  и  до  (дом),  пианист  отправился  вечерним  аккордом  в  такт  уличным  фонарям  в  сторону  супермаркета.  Там,  скупив  необходимые  для  выживания  предметы,  он  обнаружил  у  выхода  бедолагу,  что  просил  помощи.  Он  вспомнил  окровавленное  тело  в  ресторане  и  выбросил  все  монеты  из  карманов  в  ладони  незнакомца.  Быстро  передвигаясь,  словно  живой  токкатой,  человек  оказался  в  своём  доме,  и,  подводя  итоги  дневного  влюблённого  сольфеджио,  в  который  раз  вдохновлённо  улёгся  спать.  

7
Человека  наконец-то  осенило:  он  вспомнил  ту  самую  мелодию,  что  последние  дни  сопровождала  его  на  каждом  шагу.  Это  было  печальное  адажио  в  исполнении  Альбинони,  что  воспроизводило  в  мир  горечь  утраты,  хаотичное  разочарование  и  осеннюю  юношескую  грусть.  Под  образцовую  музыку  намного  эмоциональнее  воспринимается  как  отдельное  событие,  так  и  вся  жизнь.  Человек  считал,  что  музыка  делает  из  Вселенной  божественную  сущность,  коей  она  вполне  может  и  не  оказаться.

Пианист  был  очень  огорчён,  когда  не  застал  Офелию  в  университете.  Целый  день  он  скитался  по  коридорам,  словно  по  забытому  песчаному  берегу,  упиваясь  томленьем  вавилонских  рек.  Каждое  мгновение  он  растягивал  до  неприличных  размеров  –  только  бы  его  сладость  явилась.  Человек  видел  затемнённое  пространство  в  глубине  этажа,  и  тотчас  стремительно  пускался  на  поиски.  Видел  приоткрытую  дверь  кабинета,  и  сразу  же  искал  в  приторном  воздухе  её  голос.  Он  бороздил  ненасытную  протяжённость  вакуума  настолько  долго,  что  успевал  сойти  с  ума,  вернуться  в  трезвость  и  снова  обезуметь.  Учебный  день  подходил  к  концу,  но  райские  черты  Офелии  не  собирались  скрасить  его  омертвелую  помешанность.  
Мужественный  пыл  охладел,  эндорфины  отхлынули  из  слабой  музицирующей  головы,  и  человеку  пришла  мысль,  что  отыскать  Офелию  можно  в  паутине.  Она,  как  наивная  девочка,  живущая  в  сети,  отмечала  своё  местоположение,  когда  производила  очередное  изобилие  в  виде  пафоса  на  фотографии.  Человек  разузнал,  что  сегодня  его  сокровище  дало  себе  незапланированный  отдых,  прогуляв  бесполезные  предметы.  Он  выписал  домашний  адрес  на  ладонь  и  отправился  на  поиски,  ведь  у  любви  не  бывает  выходных.

На  пути  к  волшебному  пристанищу,  человек  неожиданно  встретил  милейший  образ:  всячески  дурачась,  Офелия  легко  и  непринуждённо  порхала  с  подружками  на  площади.  Они  поочерёдно  прыгали  в  фонтан,  чтобы  намочить  хрустальные  ножки  или  просто  повеселиться  в  этот  разгульный  день.  Офелия  и  её  ангельская  улыбка  который  раз  пленили  падкого  на  чувства  пианиста.  Её  взгляд  встретился  с  его  бездонным  обожанием  –  у  человека  чуть  ли  не  остановилось  сердце.  Спохватившись,  он  спрятал  в  тени  вечернего  сада  и  себя,  и  свои  зрительные  согрешения.

Так  он  и  плыл  за  ней,  обвиваясь  легкомысленной  негой  и  розовощёкими  объятьями.  Человек  продолжал  беспечно  наблюдать,  пока  не  пришлось  противиться  её  природе.

В  ресторане  Офелия  вела  себя  слишком  разнузданно  и  открыто.  Первые  огорчения  человека  настигли  в  тот  момент,  когда  девушка  опустошила  бокал  спиртного:  за  ним  был  ещё  один,  и  ещё,  и  постепенно  манеры  голливудской  актрисы  превращались  в  деревенскую  бесправность.  Её  смех  не  казался  детской  шалостью,  а  в  голосе  наблюдались  нотки  паршивости  и  наглой  распущенности.  Оторванную  от  дисциплины  порочность  человек  мог  простить,  учитывая  накопившуюся  в  сердце  святость.  Офелия,  в  свою  очередь,  будто  пыталась  отвергнуть  любые  пламенные  чувства,  поэтому  продолжила  растление  собственного,  до  недавнего  времени  исключительного  и  уникального  образа.

Прихватив  шатких  подруг,  она  отправилась  в  ночной  клуб  -  средоточие  скудоумия,  полоумной  несуразности  и  планетарного  кретинизма.  Непревзойдённая,  притягивающая  взгляды  абсорбирующих  разврат  существ,  Офелия  бесновалась  и  обожала  всех  её  желающих.  Бокал  за  бокалом,  задранное  платье  и  вожделенные  ляжки,  а  ещё  белее  снегов  невинная  грудь,  что  требовала  освобождения.  Чистая  и  безгреховная,  целомудренная  и  безупречная  –  эта  сумасшедшая  любовь  терзала  человека  от  нарастающего  гнева  к  спокойной  грусти,  где  признаться  самому  себе  в  правдивости  душевного  разрушения  было  бы  отказом  от  святой  веры  в  истинные  чувства.  Объект  рождения  божественности  не  был  божеством  –  скорее  адовой  действительностью,  раз  за  разом  воскресающей  в  неминуемых  трагедиях.
Офелия  продолжала  извращённо  танцевать  в  блеске  дрожащих  фонарей,  в  такт  сладострастному  пульсу  мнимого  развлечения.  Для  неё  это  был  невинный  отдых  –  свидетельство  уходившей  молодости,  которую  требуется  шумно  проводить.  Офелия  освежала  свою  душу  безнравственностью,  в  то  время  как  добытчики  и  кобели  извивались  вожделением  доступной  плоти.  В  моргающем  обыкновении  трудно  заметить  истинные  замыслы,  потому  что  воображение  отвергает  их.  Но  животный  мир  отличаем  среди  прочего  каламбура:  слишком  много  приуроченных  сношений,  маскирующихся  под  эгидой  исследований,  заканчиваются  всхлипывающим  (или  предсмертным)  стоном.  Настоящий  зверь  точно  так  же  играется  с  добычей,  прежде  чем  её  окончательно  уничтожить.

Человек  закипал  изнутри,  пока  сердце  рассыпалось  в  песок.  Мимолётная  влюблённость  сменилась  задыхающейся  ненавистью.  Он  смотрел  на  распутную  последнюю  любовь,  что  была  в  силах  спасти  целую  Галактику.  Офелия  была  противна  ему,  но  ещё  больше  –  собственные  чувства.  Человек  прекрасно  разбирался  в  масштабах  человеческой  глупости,  и  лазурное  наваждение,  вдыхающее  запах  златовласой  красавицы  и  рисующее  изгибы  на  теле,  оказалось  досадной  одержимостью,  не  доставившей  страдальцу  ни  капли  пользы.  
Человек  убежал  прочь,  обещая  себе,  что  никогда  не  вернётся  и  не  поцелует  в  пухлые    губы  собственную  смерть.  Он  разбивал  на  осколки  улицы,  дома  и  тротуары.  Презирал  людей,  нервной  поступью  исчезая  в  тишине.  Как  страстный  Орфей,  он  вздыхал  при  любом  воспоминании:  у  человека  не  было  прошлого,  лишь  одна  ностальгия.  

Совершенно  не  приметный  доселе  подъезд  купался  в  лучах  счастья  и  радости,  отодвигая  хотя  бы  на  день  въевшуюся  в  стены  серость.  Человек  заприметил  жениха  и  невесту,  на  лестнице  махавших  уезжающим  автомобилям.  Новоиспечённым  мужем  оказался  одержимый  сосед,  ещё  пару  дней  назад  выбрасывающий  шприцы  в  мусорный  бак.  Он  выглядел  весьма  презентабельно,  учитывая  наличие  страшных  секретов.  Его  спутница  была  ещё  краше,  в  белоснежном  платье  и  с  чернявыми  кудрями.  Счастливцы  небрежно  держались  за  руки,  пока  не  заметили  проходимца.  Сосед  обрадовался  встрече  с  давним  знакомым,  но  не  сумел  задержать  человека.  Он  откланялся  ещё  прежде,  чем  успел  поздравить  пару  с  праздником.  В  данный  момент  человек  был  чёрств,  как  месячная  буханка,  холоден,  как  проникший  морозом  айсберг.  Он  скрылся  в  подъезде  под  недоумевавшие,  но  атмосферные  взгляды,  думая  о  том,  что  нелепые  события,  будь  то  любовь  или  наркомания,  случавшиеся  в  нашей  жизни,  -  всего  лишь  подпитанная  изображением  фантазия,  что  в  перспективе  лишена  церемоний,  кульминаций,  фактов.

8    
Наутро  пианист  выпивал  похмельную  усталость  случившегося  (или  того,  что  не  случилось,  как  ожидало  наивное  сердечко).  Он  смотрел  в  запылённое  зеркало  и  рассматривал  каждый  шрам  на  своём  теле.  Видел  вмятины  на  щеках  и  мешки  под  глазами.  Отражение  комнатного  беспорядка  и  нарастающие  лучи  солнца  на  кафеле.  Человек  многое  видел  в  зеркале,  даже  то,  что  никоим  образом  не  могло  отразиться.  Он  был  рад  видеть,  может  быть,  больше,  чем  слышать  знакомую  печальную  мелодию  где-то  вдалеке.

Человек  открыл  ноутбук  и  внезапно  обнаружил  фотографию  Офелии.  Его  будто  отбросило  назад,  на  тысячи  мгновений,  и  он  снова  убедился,  что  влюблён.  Эдемская  роза,  пошлое  воплощение  чистоты  из  высшего  общества  и  просто  Офелия.  Это  была  она,  его  мимолётная  слабость,  что  влечёт  за  собой  на  вероятную  погибель.  Человек  взбудоражился  и  отбросил  ноутбук  со  стола  –  тот  разлетелся  в  щепки  при  ударе  о  радиатор.  Находясь  в  бессовестной  медитации,  пианист  решился  на  последний,  расставляющий  блики  по  местам,  поступок.
Человек  разыскал  её  у  подножия  университета.  Он  больше  не  наблюдал  за  Офелией,  романтично  предаваясь  глупостям.  Сделав  шаг  вперёд,  и  ещё,  он  приблизился  к  ней  на  прельщающее,  но  интимное  расстояние,  что  в  цвете  являлось  многообещающей  дистанцией.  Офелия  увлечённо  взглянула  на  пианиста,  и  казалось,  что  вот-вот  он  произнесёт  судьбоносные  слова.  У  входа  в  корпус  кто-то  осмелился  позвать  Офелию,  и  она,  растворившись  в  бесформенной  эйфории,  исчезла  так  и  не  позволив  любить  себя.

Человек  блуждал  по  шумному  городскому  пустырю,  в  котором  не  было  ничего,  чего  бы  ему  хотелось  видеть.  Он  споткнулся  о  недавнее  место  работы,  и  безысходно  отправился  музицировать.

Шеф  был  очень  зол  и  яростен.  Но  человек  не  слышал  его,  в  том  числе  других  жар  повышающих  звуков,  что  бесконечно  теребят  сознание.  Пианист  занял  свой  неприкосновенный  трон  и  принялся  играть  Адажио.  С  каждым  плачевным  аккордом,  с  каждой  минорной  однообразностью  толпа  всё  громче  требовала  веселья.  Сегодня  они  не  желали  слушать  жалобность,  скорбь  или  траур  по  сонливому  забытью,  и  тотчас  выгнали  под  оголтелые  вопли  страдающего  неизвестностью  музыканта.  
Человек  меланхолично  ушёл,  слушая  в  пространстве  окончания  мелодии,  исполненной  божественными  пальцами.  

Пианист  сидел  на  парапете  моста,  всматриваясь  в  шумную  реку.  Равнодушная  ночь  приближалась,  и  столичные  фонари  вяло  зажигались  под  гнётом  её  власти.  Человек  не  размышлял,  а  слушал  мелодии  города:  сигнальные  стоны  автомобилей,  болтовню  уставших  прохожих,  потерянный  ветер  в  опадающих  листьях.  Мимо  проходящие  шуты  и  просто  мальчишки  забавы  ради  подтолкнули  пианиста  вперёд,  и  тот  стремительно  полетел  вниз.

Его  Офелия  была  подвержена  фальшивости,  как  впрочем,  и  любое  адажио,  пролонгирующее  навязчивость  мыслей.  Человек  любил  её,  но  теперь  и  собственное  отражение  казалось  обманчивым:  то  ли  призрак  мерцал  на  дне  реки,  то  ли  тени  окутывали  вечерний  туман,  мелодично  расхватывая  небо  частями.  Словно  распятый  сын  божий,  он  плыл  по  течению,  и  вихрь  забвения  завывал  ему  вслед.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=686013
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 27.08.2016

***

Ночь  разобщает  звезды,  словно  зерна  отделяет  от  плевел.  
Лакокрасочный  вид  одиночества  тычет  указательным  вниз
Мол,  предела  достигнуть  отвратно,  но  также  -  пределом  полдела
Решается  как  пуританство,  так  и  легкий  распущенный  бриз.  

Исключительно  смышленая  тварь  настигает  возраст  в  довеске
к  магически  лживому  времени,  героически  пустой  голове,  
фрагмент  злословной  причины  пыхтит  в  зародыше  блеска,  
в  итоге,  наскучив  рассудку,  хронос  предается  молве.

Бесконечная  гиблость  пространства  в  квадрате,  как  сон  о  любви  
равноценен  докучливым  мыслям,  о  потомстве  животной  экспрессии,  
так  просто  волочится  беглость,  о  которой  ноют  рабы.
свобода  восходящей  смерти,  вечно  пресеченной  процессии.
 
О,  нет,  недостаточно  жизни,  чтобы  скупо  и  верно  любить,  
чтобы  милыми  очертаньями  разукрасить  трагический  век,  
ночь  рождает  одинокие  звёзды,  словно  существенно  быть  
нутро  в  угли  превращая,  вовне  прекращаясь  вовек.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=682465
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 08.08.2016

Идущий

Дорогу  осилит  идущий  впотьмах
Где  сумерки  скалятся  лунною  мордой
Деревья  иголками  щекочут  в  глазах
И  под  ноги  лезут  волшебные  фьорды
Омертвелые  запахи,  гниль  серебра
Что  в  будущем  -  пропуск  в  бордель  анархизма
И  где-то  центрирует    услада  добра
Но  это  не  зов,  а  смерть  организма
Дух  из  под  камня,  что  путник  без  ног
Призраки  леса  шепчут  сонеты
Если  тропа  не  признает  сапог
Мрак,  что  родной,  оплачет  рассветы
В  чаще  видны  не  сказок  черты
Черти  в  испуге  мечтают  о  чуде
Стены,  платформы  -  цифрой  литы  
Век  своенравов  металлической  груды
Радиомир  рождает  нанолюдей
Мехаизлишества  зачарованного  сада
Окутан  развратом  невинный  Еней
Тенью  тумана  в  греховной  лампаде
Дорогу  осилит  идущий  наощупь  
Клянчат  волшебники  деньги  для  зелья
Колдовство  сообразно  с  болотною  рощей
Где  души  вязнут  в  роковой  колыбельной

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=681042
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 31.07.2016

Сказка о чудесном

Давным-давно,  в  городе  цвета  брошенной  художником  палитры,  под  стук  железнодорожных  рельс  и  скрип  деревянных  соседских  ворот,  около  дома  солнца,  больше  похожего  на  волшебный  дворец,  среди  кустов  крыжовника  и  клубники  пряталась  хорошая  девочка  Маша.

-  У  неё  имя  такое  же,  как  и  у  меня!  –  удивлённо  произнесла  Маша.  –  И  железная  дорога  рядом,  и  клубника….Стой!  Ты  же  все  выдумал!
-  Это  правдивая  история.
-  Так  эта  история  про  меня?
-  Нет,  это  история  про  хорошую  девочку,  которая  на  тебя  очень  похожа.
-  Обещай,  что  расскажешь  полностью,  и  не  будешь  откладывать  до  завтра.
-  Обещаю  рассказать  до  самого  конца,  если  ты  не  уснёшь.
-  Ни  за  что,  -  Маша  потянула  на  себя  одеяло.  –  Только  нужно  изменить  начало.
-  Что  не  так?
-  Пускай  будут  не  соседи,  а  лесные  зверьки,  к  примеру,…или  хмурые,  но  добрые  существа.  И  больше  волшебства!
-  Лесные  зверьки?  Получается,  дед  Гриша  похож  на  лесного  зверька?
-  Он  настоящий  лесной  медведь!  –  Маша  игриво  смеялась.  
-  Хорошо,  медведь  так  медведь.  Укладывайся  удобнее.  Закрывай  глаза.  Вот  моя  история.

Давным-давно,  в  городе  цвета  фруктовой  лавки,  около  волшебного  двухэтажного  домика,  среди  кустов  клубники  пряталась  девочка  Маша.  Город  был  таким  обыкновенным,  как  и  остальные,  но  в  тоже  время  в  глазах  незнакомцев  приобретал  особенный  вид.  Что-то  магическое  и  таинственное  было  в  этом  городе,  что  привлекало  чужеземцев  и  приносило  счастье  местным  жителям.  

Деревянный  домик,  в  котором  жила  Маша,  был  окутан  разнообразными  вьющимися  растениями,  одно  из  которых  распускало  розовые  цветочки  ровно  в  полдень,  в  кульминацию  солнца.  Другое  растение  было  с  маленькими  зелёными  листочками  на  тонком  и  длинном  стебельке,  и  обволакивало  дом  со  всех  сторон,  словно  божественная  рука  природы  защищала  дом  от  неминуемого  зла.  Несмотря  на  громадный  вид  дома,  он  был  уютным  изнутри,  но  второй  этаж  был  доделан  не  полностью,  так  как  у  родителей  Маши  не  хватало  средств  на  ремонт.
Маша  была  особенной  девочкой  и  отличалась  от  своих  сверстников  необычайной  зрелостью,  по-своему  детской,  и  лишённой  всякой  глупости  и  ребячливой  наивности.  Она  целыми  днями  могла  сидеть  за  книгами,  бегать  в  отцовском  саду  или  просто  разукрашивать  очередное  бумажное  платье  для  своей  кошки.  Маша  любила  природу  и  её  незамысловатые  пейзажи,  любила  родителей  -  вспыльчивый  нрав  отца  и  чрезмерную  материнскую  заботу,  любила  каждое  живое  существо,  что  встречалось  на  её  пути,  пусть  даже  неизвестное  и  отторгающее  своим  безынтересным  видом.  Маша  любила  холодный  майский  дождь,  утреннюю  росу,  игрушечного  льва,  сказочные  истории,  стихи,  смешные  семейные  ссоры,  звёздное  небо,  свежие  фрукты,  тёплую  молочную  кашу  и  свою  мягкую  подушку.  Мимолётно  можно  сообразить,  что  Маша  любила  все,  что  окружало  её  в  этом  мире.  

Отец  Маши  был  интересным  человеком,  переправлял  жителей  города  через  сапфировое  озеро  или  озеро  синего  кита,  как  называли  старожилы.  Он  любил  свою  семью  и  свой  маленький  сад,  в  котором  выращивал  виноград  и  разнообразные  яркие  цветы.  Ещё  он  выделялся  изысканной  молчаливостью,  присущей  многим  людям,  жизнь  которых  была  слишком  насыщенна  и  при  этом  не  всегда  счастлива.  Он  был  настоящим  отцом,  чей  взгляд  говорил  куда  больше,  чем  любые  красноречивые  наставления.  

Мать  представляла  яркий  пример  настоящей  хрупкой  женщины,  временами  мужественной,  но  чуткой  и  заботливой.  Превыше  всего  она  любила  свою  дочь,  проявляла  искреннее  сострадание  к  любому  живому  существу  и  являла  собой  истинную  материнскую  любовь,  сердца  которой  хватило  бы  на  всю  Вселенную,  какой  бы  бесконечной  она  не  воображалась.  Возможно,  её  жизнь  была  лишена  исключительного  искусства  или  вдохновенного  творчества.  Домашняя  рутина  затягивала  не  только  материнские  сухие  ладошки,  но  и  отрадное  девичье  время,  что  казалось  таким  быстротечным.  Но  её  жизнь  была  наполнена  любовью,  что  значила  и  смысл,  и  самого  Бога.  

Клубника  исчезала  с  кустов  с  невероятной  скоростью,  быстрее,  чем  солнечные  лучи  успевали  её  настичь.  Это  было  очередное  июньское  утро,  такое  незатейливое  и  прозрачное  с  виду.  Розовая  ладошка  маленькой  Саши  потянулась  за  очередной  ягодой,  как  вдруг  земля  взбудоражилась,  прозвучали  звуки,  похожие  на  гром,  драконий  рёв,  падение  ангела  на  землю  или  все  звуки  разом,  рождающие  чудовищный  взрыв.  Ничего  подобного  маленькая  Маша  не  слышала,  разве  что  мельком  читала  среди  строк  что-то  про  битвы  и  войны.  Она  огляделась  вокруг,  но  все  было  прежним.  Будто  взрыв  должен  был  изменить  хоть  что-нибудь,  ведь  она  его  слышала,  но  не  могла  увидеть.

Несмотря  на  обещания,  моя  Маша  уже  уснула,  и  мне  оставалось  только  гадать,  с  какого  места  завтра  продолжить  рассказ.  
Спи,  моё  солнце.

Телевизор  разрывался  на  мелкие  частицы,  и  в  эти  моменты  можно  сообразить,  зачем  его  придумали.  «  Наверное,  это  война».  Я  впускаю  в  свой  дом  неисчислимое  количество  голосов,  душ  и  стонов,  которые  сопровождают  заплесневелость  моего  йогурта,  нагревание  небесным  ядом  бетонных  стен  и  потливость  головного  мозга  словно  фон  -  мелкий,  раздражающий  и  никчёмный.  Обитель  безразличия,  не  что  иное,  как  моя  комната.  Сострадания  на  всех  не  хватит,  более  того,  никому  это  не  поможет.

Я  выключаю  адский  ящик,  и  перехожу  в  режим  надежды.  Я  -  маленький  человек  в  этом  мире,  истребляющий  в  себе  оптимизм,  но  подпитывающий  своё  сердце  беспричинной  верой  во  что-нибудь:  в  человека,  во  Вселенную,  в  перемены.  Доказано  жизнью,  что  сама  жизнь  в  этот  миг  есть  парадокс,  казус  и  вымысел.  Я  –  всего  лишь  цепь  случайностей,  воплощённых  в  учебнике  Бога,  который  никто  не  читает.  Комната  не  обретает  от  этого  смысл.  Телевизор  поглощает  и  её,  и  надежду,  и  терпение.  Надеяться  –  значит,  чувствовать  бесконечное  пространство,  которое  вот-вот  закончится.  Мой  ящик  существует,  но,  как  и  все  остальное,  не  имеет  права  на  это.

Мать  заходит  в  дом,  наполняя  его  печалью.  Она  сообщает  мне,  что  уволилась  с  работы.

За  этим  должен  последовать  логичный  вопрос,  требующий  ответа.  Но  я  молча  поднимаюсь  с  кровати  и  начинаю  разгружать  пакеты  с  едой,  которые  она  принесла.  
Поразмышляв  мгновение  около  гардероба  в  прихожей,  она  смотрит  в  окно  и  шёпотом  говорит  мне  о  том,  что  не  знает,  как  жить  дальше.

Конечно  же,  знаешь.  Иногда  мне  казалось,  что  для  неё  не  существует  неразрешимых  ситуаций.  Любая  проблема  должна  превращаться  в  возможность.  И  если  впервые  за  восемнадцать  лет  мать  дала  слабину,  это  не  значит,  что  она  потерпела  поражение.  Это  значит,  что  она  решила  участвовать  в  другом  турнире.
Нарушая  молчание  легкомысленного  бытия,  и,  слившись  в  единое  целое  с  пространством,  которое  окружает  мою  мать,  я  говорю  ей,  что  вскоре  уезжаю  в  столицу.

Настигая  обыденность  в  простоте  изложения,  все  же,  приходится  изредка  думать  о  том,  что  будет  дальше.  Наскучившее,  бессмысленное,  эгоцентрическое  время.  Будущее  прикоснулось  холодным  клинком  прямо  к  моему  горлу.  Вот  так  неожиданно  закончились  школьные  годы.  

Сквозь  боль  и  ощущение  моего  будущего  отъезда,  она  спрашивает,  как  скоро  я  покину  родной  дом.  Она  знает,  что  я  больше  не  тот  светлый  краснощёкий  мальчик,  который  раздавал  игрушечные  автомобили  всем  и  каждому,  носился  по  двору  с  мячом  назло  соседям  и  читал  допоздна  сказки,  которые  знал  наизусть.  Теперь  она  хочет  вернуть  время  обратно  –  оно  пронеслось  пьяным  сном  перед  глазами,  и  судорожно  откликнулось  в  материнском  сердце.  Она  хочет,  чтобы  её  сын  был  счастлив.

Покорять  невесомость  лучше  на  словах.  Вообще-то,  я  неплохо  сдал  экзамены,  и,  как  упоительный  своими  иллюзиями  абитуриент,  могу  рассчитывать  на  что-нибудь  высокомерное.  К  примеру,  художественный  вуз.  Задумчиво  молчать  я  уже  умею,  но  этим  денег  не  заработаешь.

Через  пару  дней  я  собираюсь  уезжать.  Мать  хочет,  чтобы  я  поступал  на  экономический.  Я  говорю,  что  мне  нравится  такой  вариант,  но,  перебирая  в  мыслях  отчуждённость  одних  вещей  от  других  и  находя  в  этом  одну  пустоту,  я  понимаю,  что  мне  все  равно  и  я  просто  не  хочу  её  расстраивать.  Малышку  возьму  с  собой,  потому  что  не  могу  допустить  переживаний  мамы,  когда  один  залп  сменяет  другой,  и  на  заре  поднимается  мёртвый  дробительный  дым.  Вместо  этого  говорю  матери,  что  все  будет  хорошо.  Очередная  фраза  из  моего  бардачка  безнадёжности.
Чем  дальше,  тем  больше  несуразицы.  Кто  бы  мог  подумать,  что  быть  взрослым,  это  худшее,  что  может  произойти  с  человеком.  Поставив  кляксу  под  фотографией  с  каменным  лицом,  ты  делаешь  выбор.  Выбираешь  вуз,  работу,  судьбу,  жизнь.  А  уже  потом  выбираешь  банк,  супермаркет,  квартиру,  мечты,  грехи  и  традиции.  После  этого  религию,  друзей  и  домашнего  питомца.  И,  наконец,  ты  выбираешь  огрызок  времени,  в  пределах  которого  ты  перестанешь  существовать.  Некоторые  покупают  место  на  кладбище,  но  для  меня  это  чересчур  самовлюблённо  –  полагать,  что  ты  нужен  земле,  которую  ни  разу  не  благодарил  при  жизни.

-  Ты  обещал  рассказать  историю  до  конца,  -  произнесла  Маша,  усевшись  на  красный  диванчик  столичного  плацкарта.  

Указав  место  припыленным  шторам,  мы  улыбаемся,  словно  рыбы  в  аквариуме,  и  машем  вслед  родителям.  Что  скрывается  за  улыбкой,  наверное,  знает  любой  человек,  которому  пришлось  прощаться  с  родными  душами.  Их  облики  постепенно  скрываются  в  тени  железного  локомотива,  который  несёт  вас  в  неизвестность.  Я  чувствую  эту  твёрдую,  кирпичную  грусть,  осевшую  где-то  глубоко  внутри.  Я  вижу  в  окне  мелькающие  силуэты  деревьев,  машин,  людей,  блокпостов.  Я  слышу  выстрелы,  что  исходят  от  мрачного  горизонта,  постепенно  поглощавшего  июньское  солнце.  

Люди  не  хотят  ничего  ни  слышать,  ни  видеть.  Они  заметно  устали.  На  столиках  появляются  огурцы,  помидоры,  колбаса  и  бутерброды.  Я  достаю  из  рюкзака  связку  бананов  и  угощаю  Машу.  Все  в  порядке,  но  мы  почему-то  все  время  думаем  о  худшем,  будто  так  и  должно  быть.  

-  Они  такие  ворчливые,  –  малышка  шепчет  мне  на  ухо.
-  Кто?
-  Эти  люди.
-  Они  любят  общаться.  
-  Они  похожи  на  хоббитов.
-  Действительно,  -  я  осмотрел  весь  вагон,  -  это  маленькие  хоббиты.  Ворчливые,  но  добрые.  
-  Они  есть  в  твоей  истории?
-  Конечно,  есть.  Вот  послушай  историю  о  них.

Маленькие  хоббиты  слышали  взрывы  и  осознавали  не  только  свою  беспомощность,  но  и  собственную  ненадобность.  Им  казалось,  что  великолепный  мир,  созданный  таким  прекрасным  и  масштабным,  наполненный  живой  волшебной  природой  и  добрыми  существами,  не  может  в  одночасье  восстать  против  них.  Должно  быть  разумное  объяснение,  которое  успокоит  любого  суматошного  хоббита  и  наполнит  ответами  копилку  вопросов  от  юных  кудесниц.  
Хоббиты  имели  своеобразный  нрав,  временами,  чрезмерную  напыщенность  относительно  разнообразных  тем,  будь  то  мораль,  религия  или  искусство.  Не  стоит  винить  их  за  это,  потому  что  истинное  лицо  хоббита  всегда  было  искренним,  немножко  глупеньким  и  смешным.  Они  все  делали,  прислушиваясь  к  сердцу,  а  значит,  были  настоящими  хоббитами.
Маленькие  существа  в  огромной  и  необъятной  Вселенной.  Достаточно  знать,  что  каждый  из  них  вносил  свою  лепту,    как  в  бесконечность  времени,  так  и  в  сохранение  ускользающего  момента  где-то  на  подкорке  памяти.    Жизнь  хоббита  происходит  согласно  собственным  законам.  Каждый  живёт  в  меру  ограниченности  вакуума,  музыки,  дня  недели  и  даже  стрелок  на  циферблате.  И,  несмотря  на  осознание  рутинной  повседневности,  каждый  хоббит  доволен  своею  жизнью  ровно  настолько,  насколько  позволяет  самому  себе.  Счастье  кроется  не  в  мелочах  или  великих  свершениях,  оно  там,  где  ты  разрешаешь  ему  существовать.

Вокзальная  суматоха  вперемешку  с  неопределённостью  моего  будущего  маршрута  создавали  ужасно-застывшую  картину  пьяницы  художника.  Маша  предложила  для  начала  найти  выход  из  этой  бесчеловечной  агонии,  очаровывающей  глаза,  которые  хотят  остаться  в  темноте,  а  не  смотреть  на  загаженный  пол.  

Столица  встретила  нас  так,  как  и  подобает  большому  городу.  Она  встретила  нас  людьми.  Мы  мгновенно  попали  в  поток  сумасшедшей  возни  и  ощутили  эту  неиссякаемую  энергию  беспокойства,  так  или  иначе  хлопотавшую  на  благо  своих  хозяев.  Чтобы  спастись  в  подобной  ситуации  нужно,  как  и  во  всех  остальных,  не  обращать  внимания  и  постараться  стать  единым  целым  с  толпой  –  пусть  даже  на  секунду.  Это  не  спасёт  от  разочарований,  но  сохранит  пучок  нервов  и  сэкономит  время.        

Мы  скользили  сквозь  толпу,  словно  фигуристы  под  симфонию  Баха.  Маша  у  меня  что-то  спрашивала,  но  я  совершенно  ничего  не  слышал,  будто  не  гул  метро,  а  действительно  гений  классика  забил  мне  уши.

-  Что  будем  делать?  –  спросила  Маша,  когда  мы  наконец-то  оказались  на  улице  в  тени  какого-то  искривлённого  временем  дерева.  
-  Едем  подавать  документы.  

Процесс  подачи  документов  в  университеты  не  сложный,  но  утомляющий.  Мириады  юных  бюрократов  собирают  информацию  о  других,  более  обнадёженных,  что  называются  будущим  офисным  планктоном.  Все  это  радостные  моменты  жизни,  которые  обычный  человек  воспринимает  довольно  эмоционально.  С  другой  стороны,  его  можно  понять:  высшее  образование,  каким  бы  оно  не  представлялось  в  твоём  смышлёном  мозжечке,  даёт  уверенность  в  том,  что  перемены  возможны.  Поэтому  каждый  человек  не  преминет  возможность  вырваться  из  грязи  в  князи,  пусть  даже  этот  процесс  будет  засвидетельствован  только  на  бумаге.

Пять  бетонных  коробок  на  мой  выбор,  пять  цитаделей  науки,  пять  произведений  валюты,  из  которых  нужно  выбрать  один-единственный,  что  разделит  с  твоим  воображением    свои  кирпичные  стены.  

-  Что  дальше  произошло  с  девочкой?  –  спросила  Маша,  когда  мы  сидели  на  лавке  в  огромном  зелёном  парке  и  уплетали  вишнёвый  пломбир.  

Одним  прекрасным  утром  в  гости  к  Маше  пожаловал  её  друг  –  храбрый  рыцарь,  которого  звали  Малыш.  Он  был  весёлым  и  жизнерадостным,  отважным  и  честным.  Маша  ему  очень  нравилась,  но,  то  ли  в  силу  своего  возраста,  то  ли  из-за  слишком  высоких  чувств,  он  никак  не  мог  ей  в  этом  признаться.  Он  был  таким  же  ребёнком,  как  и  она.  Он  любил  улыбаться,  молчать  и  защищать  хороших  людей.
Недавно  Малыш  был  посвящён  в  рыцари  и  получил  специальный  орден.  За  благонамеренные  поступки,  за  отвагу,  честь  и  справедливость,  его  признали  первым  при  дворе  Яблочного  сада  и  единственным  обладателем  шоколадного  меча.  Подобные  мечи  передаются  из  поколения  в  поколение,  в  целости  и  сохранности,  чтобы  рыцарь  мог  продемонстрировать  свой  закалённый  дух,  бойцовскую  выдержку  и  непоколебимую  силу  воли.

Малыш  рассказывал  интересные  истории,  как  вдруг  прозвучал  рог  виноградной  лозы.  Это  значило,  что  приближается  опасность,  и  все  рыцари  должны  явиться  в  Яблочный  сад.  

Малыш  обнял  Сашу  и  молча  убежал  навстречу  приключениям.

Он  бежал  сквозь  горячий  ветер,  стараясь  оторваться  от  собственной  тени.    На  каждом  шагу  доспехи  звоном  раздавались  по  всей  улице.  Из  своих  домов  выходили  люди  и  смотрели  прямиком  на  июньское  солнечное  небо.  Необъяснимые  облачные  призраки  окутывали  во  мрак  светло-голубые  небеса.  
В  саду  его  ждали  маленькие  рыцари,  лорды  и  предводители  фруктовых  деревьев.  

-  Малыш,  что  это  в  небе?  –  озадаченно  спросил  Василь,  принц  речных  земель.
Огромные  тени  приближались  все  ближе  и  ближе,  и  наконец,  обретали  пугающие  черты.
-  Это…-  Малыш  засмотрелся  на  секунду,  -  это  драконы.

Они  спускались  на  землю  ужасным  силуэтом,  внушающим  страх.  Драконьи  всадники  осматривали  местность,  дома,  сады  и  людей,  что  бездумно  толпились,  позабыв  обо  всем  на  свете.  Люди  не  помнили  ничего,  что  могло  бы  вернуть  их  храбрость  и  отвагу.

-  Нам  нужно  позвать  фею  и  волшебника,  -  сообразил  Малыш.  

Мы  скитались  от  одного  университета  к  другому,  часами  простаивали  в  очередях,  понимая,  что  все  можем  закончить  в  любой  момент.  Но  никто  не  собирался  сдаваться.  Чаще  всего  мысль  о  том,  как  бездарно  растратить  время  превращалась  в  мысль,  как  бездарно  растратить  свою  жизнь.  Нет  ничего  возвышающегося  над  временем,  и  нет  ничего,  что  может  от  него  спрятаться.  Все  имеет  свою  геометрическую  форму,  что  служит  напоминанием  о  тленности  и  внезапной  мере  заканчиваться  на  любом  отрезке,  в  любом  промежутке.  
Угнетённые  количеством  окружающих  нас  людей,  и  уставшие  от  бессмысленного  ожидания,  мы  приехали  в  гости  к  нашей  крестной  маме,  которая  жила  в  столице  со  своей  семьёй.  К  слову,  это  был  ещё  один  летний  вечер,  когда  совсем  не  чувствовалась  свежесть  заката,  только  пыль  от  прожаренной  на  сковородке  столицы.

У  крестной  есть  две  замечательные  дочки,  что  моментально  нашли  общий  язык  с  моей  Машей.  Ещё  у  неё  был  грамотный  и  образованный  муж,  который  променял  жизнь  на  самогон.  Так  случается,  когда  человек  опускает  руки  и  смотрит  только  в  стакан.  Для  одних  людей,  мечтой  является  выбраться  из  родного  колхоза  и  жить  в  столице.  Для  других  –  выбраться  из  столицы  в  иное  пространство.  Все  только  ради  того,  чтобы  убежать  от  себя,  залить  своё  подсознание  спиртовой  настойкой  и,  тем  самым,  избавиться  от  наскучивших  мыслей,  людей,  вещей  и  дней.  
За  целый  день  мы  успели  соскучиться  по  маме  и  папе.  Благо,  технический  прогресс  позволяет  преодолевать  физические  расстояния,  хоть  и  увеличивает  расстояния  душевные.  

Мать  рассказывала  обо  всем  и  понемногу,  но  чаще,  естественно,  интересовалась  нашими  с  Машей  успехами,  самочувствием  и  настроением.
Я  видел  на  экране  эту  хорошо  замаскированную  печаль,  не  знающую,  куда  ей  деться.  Закрыв  двери  в  комнату,  и  оставшись  наедине  с  моей  собеседницей,  я  спросил  её  о  том,  что  случилось.

Взрывы  усиливались  и  учащались.  Люди  уезжали  и  бросали  свои  родные  дома,  хватая  в  спешке  самое  необходимое.  Жизнь  перевернулась  с  ног  на  голову,  но  от  этого  не  стала  лучше.  Мне  кажется,  большинство  людей  размышляли  о  том,  что  она  вскоре  может  закончиться.

Чем  дольше  это  продолжается,  тем  больше  тошнит  людей.  Хочется  вернуться  к  чему-нибудь  спокойному  и  обыденному,  к  скучному  домашнему  быту,  к  повседневным  хлопотам  и  маленьким  человеческим  мечтаниям.  И  если  человек,  все-таки,  способен  ценить  все,  что  его  окружает  и  что  ему  полагается,  то  после  событий,  безжалостно  обращающих  пустоту  в  катастрофу,  он  готов  отказаться  от  половины,  только  бы  сохранить  частицу  от  целого,  частицу  своего.  

Оставшись  без  работы,  мама  решила  уехать  за  границу  в  поисках  нового  солнца,  нового  неба  над  головой.  Родные  края  не  могли  ничего  предложить  взамен,  кроме  одного  названия.  Ей  нужен  новый  вызов,  чтобы  отвлечься,  поставить  перед  собой  новую  цель  и  безмятежно  двигаться  вперёд.    

Жизнь  не  всегда  голосует  за  вас,  более  того,  иногда  она  откровенно  агитирует  за  других  кандидатов.  Задаёшь  себе  множество  вопросов,  но  так  и  не  можешь  добраться  до  смысла.  Люди  разные,  одинаковые,  предаются  греху  индивидуально.  Почему  же  одному  суждено  занять  место  другого  и  куда  деваться  другому?  Вот  так  и  вырисовывается  очередная  геометрическая  фигура,  когда  судьба  больше  не  ваш  союзник,  а  одиночество  –  остров,  на  котором  вы  затерялись.  Жизнь  не  даёт  форы  слабым  и  награждает  побоями  сильных.  

Отец  бурно  отреагировал  на  решение  мамы.  Подробностей  она  мне  не  рассказывала,  только  о  случае  в  загсе.  

Вспыльчиво  принимая  решения  и,  скорей  всего,  ненавидя  друг  друга  в  самый  тяжёлый  момент,  они  вообразили,  что  дальше  не  смогут  жить  вместе.  Добравшись  за  секунды  до  загса,  они  ворвались  с  единым  желанием  –  скорей  избавиться  друг  от  друга.  Родные  люди,  родные  души,  вот  так  за  мгновение  показывают  Вселенной,  что  она  не  совершенна.  Что  слова  так  и  остаются  словами,  а  слезы  имеют  свойство  высыхать  ещё  до  встречи  с  ладонями.  
Они  забыли  свои  паспорта.  Ни  кто-то  из  них,  а  оба.  Эмоции  угасли,  разум  стал  обретать  ясность.  Все  потихоньку  возвращалось  на  свои  места,  и  судьба,  в  очередной  раз,  вмешалась  со  своими  гаечными  ключами  в  семейный  механизм.  Они  осознали  глупость  и  нелепость,  и  наверняка  глубоко  в  душе  посмеялись  над  собой.  Кажется,  в  этот  момент  они  обнялись,  и  простили  друг  другу  эту  бульварную  авантюру.  По  крайне  мере,  мне  нравится  думать,  что  так  и  было.
Мама  залила  своими  слезами,  наверное,  всю  клавиатуру.  Естественно,  она  не  хотела,  чтобы  я  рассказывал  об  этом  Маше.  Я  сказал  ей,  что  все  будет  хорошо.  В  этом  я  никогда  не  ошибался.

Мы  чистили  зубы  перед  зеркалом,  кривлялись  и  строили  гримасы.  
-  Ты  уже  такой  взрослый!  –  внезапно  выкинула  Маша.
-  Это  можно  заметить  только  по  внешнему  виду.
-  Почему  же?
-  Представь  себе  мужчину,  который  рассказывает  сказки.
Она  засмеялась.
-  Я  не  хочу  взрослеть.
-  Я  тоже.  

   Через  сапфировое  озеро  отец  потихоньку  переправлял  людей.  Они  боялись  того,  что  может  случиться.  Никто  конкретно  не  в  силах  объяснить,  откуда  рождается  страх  и  почему  его  невозможно  унять,  но  люди  боялись.  За  себя  и  своих  родных.
Последние  блики  солнца  ещё  играли  на  уходящей  волне,  как  издалека  прозвучал  драконий  рёв.  Маленькие  домики  не  могли  устоять  перед  огнедышащим  величеством.  Они  превращались  в  пыль,  забирая  с  собой  всю  память.  Люди  бежали  кто  куда,  только  бы  спастись  от  хладнокровно  настигающего  пламени.  
Маленькая  лодочка  передвигалась  от  берега  к  берегу,  спасая  обездоленных  и  совсем  растерявшихся  жителей.  Они  вынуждены  покинуть  дом,  родной  дом,  годами  даривший  тепло,  уют  и  особенные  воскресные  ароматы,  будь  то  парное  молоко  или  творожная  запеканка.  Кто  и  что,  в  чём  предназначение  и  какой  смысл  подобных  пакостей  жизни  –  сейчас  это  не  имеет  значения.  Люди  остались  ни  с  чем,  с  пустыми  руками  и  голыми  плечами.  И  каждый  раз,  приравнивая  свой  результат  с  наихудшим  исходом,  настигаешь  себя  в  болеутоляющей  мысли  –  спасибо,  что  мы  живы.  
Беда  в  том,  что  не  все  жители  города  могут  выжить,  особенно,  если  пламя  беспощадно.  Всякая  история  выводит  на  первый  план  своего  героя,  который,  через  бури  и  препятствия,  наконец,  добивается  справедливости,  мира  и  благоденствия.  Но  никто  не  пишет  о  тех,  кто  бесславно  покинул  эту  историю,  так  в  ней  и  не  появившись.

Малыш  слышал  жалобный,  медленный  плач.  Фея  примостилась  на  листе  подорожника,  предаваясь  горю  и  печали.  
-  Что  случилось?
-  Волшебник  бросил  нас,  теперь  мы  одни,  -  сквозь  слезы  выговаривала  фея.
-  Почему  он  так  поступил?
-  Я  не  знаю,  он  исчез.
-  Как  раз  тогда,  когда  он  нам  больше  всего  нужен.
-  Он  говорил,  что  мы  вспоминаем  о  нём,  только  когда  случается  горе.

Сапфировое  озеро  принимало  последних  путников  на  свою  штормовую  волну,  как  вдруг,  лодочка  колыхнулась,  и  один  из  пассажиров  мягко  нырнул  под  воду.  Отец  бросился  на  помощь,  когда  в  один  момент  гроза  сцепилась  с  драконьей  злостью,  и  приумножила  её  вдвойне.  В  шторм  и  ненастье,  в  мерцании  отчаянных  молний,  пассажир,  наконец,  вернулся  на  место.  Но  лодочку  понемногу  уносило  к  берегу,  и  отец  за  одно  мгновение  остался  в  полном  одиночестве,  в  самом  центре  сапфирового  бедствия.    

-  А  что  же  с  ним  будет…  -  обеспокоенно  произнесла  Маша,  когда  мы  подходили  к  центральному  входу  в  университет.

Весьма  ухоженный,  местами  вычурный,  но  все-таки  располагающий  к  себе,  мой  будущий  вуз  был  выполнен  в  последнем  духе  технологий  и  пластиковых  мечтаний.  Время,  как  я  уже  подмечал,  не  стоит  на  месте.  И  нам  приходится  не  стоять  вместе  с  ним,  дабы  угодить  –  куда-то  или  кому-то.  С  точки  зрения  науки,  время  –  это  наша  иллюзия  и  восприятие  в  рамках  способностей.  Стало  быть,  для  тех  же  агностиков  –  с  точки  зрения  особы,  питающейся  духовным  опиумом  –  время  –  это  Бог.  
Именно  поэтому  я  трачу  маленькую  частицу  своего  подросткового  времени  на  несерьёзные  размышления  и  детские  сказки.

В  огромном  светлом  холле,  больше  напоминающем  коридор  большого  театра,  было  несколько  стендов,  сверху  донизу  облепленных  абитуриентами  и  их  родителями.  Да,  там  был  список  счастливчиков.  И  да,  я  был  одним  из  них.
Во  многом  благодаря  своей  семье,  я  все-таки  понял,  что  это  –  претенциозное  здание,  интерактивная  жизнь,  модификация  содержания  –  что  это  хорошо.  Благодаря  семье,  я  оказался  здесь.  Моя  тень  больше  не  будет  скитаться  в  минувших  формах  в  поиске  глаголов  и  аксиом,  а  сможет  обрести  что-нибудь  -  характер,  жанр  или  стереотип.  

Моя  радость  была  более  сдержанна,  чем  у  всех  повелителей  судьбы,  выплёскивающих  эйфорию  посреди  зала.  Я  улыбнулся,  Маша  меня  обняла,  мы  вышли  на  улицу.  Такое  важное  событие,  впитывающее  в  себя  множество  переживаний  и  вариантов  развития,  что  должно  писать  об  этом  целую  книгу.  Но  сказать  нечего  –  это  как  раз  один  из  тех  моментов,  когда  говорить  ничего  и  не  нужно.  

-  Что  же  случилось  с  девочкой?

Пока  светлый  город  окутывала  тьма,  пока  ярость  испепеляла  последние  лоскутки  веры,  маленькие  рыцари  и  лорды,  среди  которых  затерялся  наш  герой  Малыш,  отчаянно  боролись  за  последний  нетронутый  кусочек  земли.  

Маша  чувствовала,  что  должна  помочь  своему  другу.  Но  мама,  которая  оправилась  на  поиски  волшебника,  запретила  выходить  из  дому,  пока  не  появится  отец.  
В  детстве  всегда  так  –  послушай  маму,  и  сделай  все  по-своему.  Не  то,  чтобы  это  плохо,  но  иногда  приводит  к  огорчениям,  как  в  собственной  глупости,  так  и  в  собственных  силах.  Маша  не  оставляла  место  в  своём  сердце  для  логических  размышлений,  поэтому  её  утопический  рейд,  характерный  для  проворного  и  любознательного  детства,  был  опасным,  но  необходимым.

Запыхавшись  и  не  ощущая  ни  опасности,  ни  страха,  она  добралась  за  мгновение  на  площадь  к  своим  друзьям.  Дома  были  разрушены,  город  был  охвачен  пламенем,  и  среди  всего  инфантильного  хаоса  –  несколько  младенческих  душ,  ещё  вчера  фантазирующих  о  великих  подвигах.  Они  дружно  теснились  на  маленьких  кирпичных  плитках,  чей  бирюзовый  цвет  постепенно  ослабевал  перед  сажей  и  пеплом.    

-  Возьмёмся  за  руки  и  не  отступим!  –  отчаянно  предложил  Малыш.
Фея  вылетела  вперёд,  плавно  танцуя  бриллиантовыми  крылышками,  в  надежде  остановить  беспощадность.  

Огонь  вырвался  внезапно  и  окутал  её  волшебную  веру  и  магические  облики.

-  Нет!  –  закричала  внезапно  Маша,  стуча  кулаком  мне  в  плечо.  –  Ты  не  можешь  с  ней  так  поступить!

Остальные  драконы  уже  спускались  с  неба,  как  вдруг  заметили  кучку  малолетних  храбрецов.  
Казалось,  они  были  готовы  окутать  их  пламенем,  но  что-то  сотрясало  драконью  злость,  самую  ужасную  и  беспощадную.  Внутри  рождалось  беспричинное  сомнение,  что  чудовища  чувствовали  от  взгляда  ещё  хранивших  надежду  детских  глаз.  Всадник  бил  плетью  дракона,  но  тот  отказывался  выполнять  его  бесчеловечный  приказ.  

Оглянувшись,  дракон  мог  заметить,  какое  горе  обрушил  на  судьбу  ни  в  чем  не  повинных  людей.  Стихия  уничтожила  земную  жизнь,  словно  Гефест  опустился  с  небес.  И  впервые  животное  смогло  осознать  всю  бессмысленность  своего  существования.  Дракон  посмотрел  в  небо,  сбросил  всадника  на  землю  и,  чувствуя  стыд  и  непростительную  вину,  взмыл  в  небо  и  растворился  в  дыму  облачных  скоплений.  

-  Верни  её,  верни!

Мать  явилась  вместе  с  волшебником,  который  взял  на  руки  обгоревшее  тело  феи.  В  момент  он  наполнил  её  сердце  жизнью,    и  она  снова  порхнула  в  небеса.
Волшебник,  что  отрёкся,  но  все  же  вернулся,  как  и  вернулось  в  город  спокойствие.  

Одним  взмахом  своего  посоха  он  смог  вернуть  домам  их  цельность  и  стойкость.  Другим  взмахом  он  вернул  цветущие  сады,  солнечные  лучи  и  свежий  ветер.  Пламя  исчезло  вместе  с  трусливыми  всадниками,  что  скрылись  в  переулках  и  подворотнях.  

Дети  были  основой  Вселенной,  что,  казалось,  зарождалась  заново.

-  А  как  же  отец?

Когда-то  мама  рассказывала  Маше  легенды  о  синем  ките,  что  обитал  на  дне  сапфирового  озера.  Хранитель  морской  глубины  откликнулся  на  зов  отца  и  спас  ему  жизнь.  Никто  не  мог  подтвердить  этого,  потому  что  никто  и  никогда  не  видел  синего  кита,  но  отец  был  на  берегу,  и  Маша  бросилась  в  его  объятия.  
Теперь,  когда  добро  заполонило  улицы  города,  люди  могли  вернуться  домой.  Волшебник  сделал  все  прежним  и  не  оставил  ни  следа  от  катастрофического  происшествия.  Да,  это  было  похоже  на  массовую  прогулку  через  сапфировое  озеро.  Но  одно  исчезло  навсегда  –  тот  домашний  уют,  который  существовал  и  который  нужно  обретать  заново.  

Вот  так,  детская  наивность  Маши,  и  рыцарская  отвага  её  друзей  остановили  драконов  и  беспочвенную  ненависть  их  всадников.  Люди  смотрели  в  светлое  небо  и  мечтали  о  чем-то  чудесном.  Они  были  благодарны  волшебнику,  который  исчез,  как  и  хранитель  морского  дна.  Жизнь  снова  бьёт  ключом.  И  теперь  пришло  время  рассказывать  друг  другу  простодушные  сказки,  что  скрывают  намного  больше,  чем  мы  можем  себе  представить.  Вокруг  столько  волшебства  –  нужно  лишь  присмотреться.  

 -  Одно  так  и  осталось  непонятным,  –  заявила  Маша,  когда  мы  выходили  из  метро.
-  Зачем  все-таки  прилетали  всадники?
-  Наверное,  этого  не  понял  никто.

Шагая  вперёд  взрослой  походкой  не  стыдно  присесть  на  обочине,  около  цветочных  клумб  или  пшеничных  полей,  и  вспомнить  о  своём  детстве,  предаваясь  нежности  и  ностальгии.  Ты  не  можешь  отметить  местоположение  своего  детства,  но  способен  хранить  его  в  своём  сердце.  Иногда  нелепость  и  ребячество  заполняют  собой  любой  сосуд,  дабы  не  оставить  его  пустым.  В  этом  нет  ничего  постыдного,  потому  что,  пройдя  огромный  путь,  ты  все-таки  обернёшься  назад  и  сможешь  отыскать  смысл  лишь  в  родных  душах,  что  невольно  ассоциируются  с  праздником  детства.  

-  Теперь  ты  студент,  -  подытожила  нашу  поездку  Маша.
-  Следующая  глава  в  нашей  сказке.
-  Думаешь,  она  будет  хорошей  и  волшебной?
-  Не  сомневаюсь.
-  А  что  на  счёт  тех  хоббитов,  и  лесных  зверьков.  Все  ведь  постепенно  исчезнет?
-  Это  твоя  фантазия,  твоё  богатство.

Мы  вышли  из  непонятно  откуда,  и  пошли  в  непонятно  куда.  И  наша  жизнь  –  всего  лишь  огрызок  времени.  Нас  связывает  друг  с  другом  не  любовь,  а  нечто  необъяснимое  и  безымянное.  И  если  окружающий  мир  граничит  с  твоим  воображением,  не  переживай  по  поводу  линии  предела  –  границы  можно  размыть,  и  вокруг  любая  мелочь  окажется  обыкновенным  сном,  в  котором  множество  вымысла,  но  нет  смысла.      

-  И  все-таки,  мы  с  ней  похожи,  -  довольно  сказала  Маша,  пока  звезды  шептали  друг  другу  свои  секреты,  а  луна  зевала  от  сказочных  историй.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=678396
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 16.07.2016

Дождь

С  лица  земли  смывает  звезд  сознанье
С  лица  земли  вселенскою  водой
Смывает  предрассудков  покаяние
Свидетельствуя  цельною  луной

И  где-то  в  небе  шорохом  подвижным
Явленье  сердца  истины  из  туч
Богоподобной  девы  в  платье  книжном
Страниц  дождливой  пагоды.  Сведущ

в  осиротевших  молниях  повинных
Июньского  содома  камуфляж
Где  притаились  души  исполинов
Молитвы  чувств  -  облачный  дренаж

И  снизойдет  рассветом  бирюза
Молчанье  света,  маятник  лампадок
Овеет  свежим  воздухом  глаза
В  душе  грядёт  спокойствия  прохлада

Соленый  привкус,  новизны  рожденье
Смущенье  алых  капель  на  щеке  
Богоподобной  девы  умиленье
На  хмуром  багровеющем  виске

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=669886
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 02.06.2016

В наших краях

В  наших  краях  больше  любят  смрад,  чем  гильотину
Хотя  одно  от  другого  в  процессе  неотделимо
Видать,  зрелище  преимущественно  создаёт  причину
а  без  надобности  -  разглагольствует  кончину
Философы  справляются  со  всем,  кроме  нужды
Да  и  стереть  с  лица  земли  можно  все,  кроме  вражды
Теперь  что  скверный  горизонт,  что  кровный  родич
Оставить  легче  всех,  кроме  сокровищ
Теперь,  если  веселуха  в  бигуди,  то  геморрой
Наличие  отары  в  загоне  прессингует  что  конвой
В  мотиве  сумасброда  выдают  грант  на  вес  
не  мыслительно  толстел,  хотя  воскрес
И,  сопливых  вспоминая,  чтишь  обещанный  презент
Что  любовь,  халтуре  вторя,  льёт  в  горлянку  за  процент
Теперь,  сойдя  с  маршрута,  можно  тыкать  пальцем  вверх
Будто  ты  оглох  и  не  слышишь  божий  смех
Теперь,  как  пустозвонят  дети,  защищает  покрывало
Теперь,  симптоматично,  жжёшь  рассветы  у  подвалов  
Однако,  воздух  раздосадован  наличием  ноздрей  
А  время  оголтело  от  «скорее»  и  «быстрей»
В  наших  краях  больше  любят  лбы,  чем  абажуры
Теперь,  что  не  венец,  так  член  сообществ  и  фигуры
Конечность  в  доминанте,  детородная  братва
Не  признаться,  что  развратна,  но  мертва
В  наших  краях  больше  любят  голье  из  фотографий
Дескать,  надобность  в  лайке  страшнее,  чем  в  полиграфе
Теперь  время  изрядно  запачкает  в  предрассудки  
Себя  ли  самого,  на  конце  и  в  промежутке
В  наших  краях  грустить    в  синхронном  танце
Все  равно  что  сочинять  «во  языцех»  про  поганцев
Современность  бьёт  ключом,  что  раболепная  струя
Оттуда,  где  искал,  но  не  нашёл  ни..че..го

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=668787
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 28.05.2016

Пятьдесят лет

В  следующие  пятьдесят  лет,  а  может,  шестьдесят,  
прообраз  мира  в  виде  творения  разбитой  бутылкой  по  лицу,  
будет  казаться  знакомым,  но  до  сих  пор  необъяснимым.  
Мертвые  будут  увеличиваться  в  размере  и  весе,  
наивность  исказится  на  фоне  абсолютного  безразличия  гуманоидов,  
именуемых  соседями.  Горлопаны  также  будут  орать  под  окнами,  
доказывая  точке  небытия  ее  дееспособность.  
Глупость  проявит  нездоровый  аппетит,  будто  у  повара,  
целый  день  махавшего  ложкой  у  собственного  носа.  
И  сколько  бы  человек  не  пытался  оправдывать  свое  существование,  
цена  его  жизни  -  дерьмо,  а  мораль  любой  басни  
заключается  в  оценке  личного  духовного  роста,  
стремящегося  на  все  четыре  стороны.  
Новый  асфальт,  естественно,  под  дождем,  не  чувствует  надобности  в  колесах,
как  и  хроническая  усталость  не  чувствует  прилива  вдохновения.
День  проходит  не  мимо,  а  по  тебе,  как  и  года,
разрывающие  память  на  досадные  клочки  энтузиазма.
В  следующие  пятьдесят  лет  обычай  превратится  в  расписание,  
а  скудоумные  диалоги  -  в  трагические  пьесы.  
Несколько  слов  смогут  заменить  полноценный  утомляющий  день  
в  кругу  офисных  батраков.  К  слову,  их  также  будут  лупить  нагайкой,  
потакать  патриотическим  прихотям  и  убеждать,  что  [i]раб[/i]ота  не  от  [i]раб[/i]а.  
Нравственный  климат  классового  недомогания  
разразится  бурей  среди  быта  технических  квартир.  
Та  же  механизация  -  чрево  демонического  языкотворного  кода,  
совокупляемого  с  человеческим  интеллектом  и  его  подавляющее.  
Пока  идеи  занимаются  сексом,  на  выходе  остается  деградация  и  смерть.  
К  чему  стремится  жаждущий  пошлости  мир,  если  сама  Вселенная  
теряет  свою  тень  в  телескопах  звездочетов.  
И  все  ли  сводится  к  автоматическому  половому  акту,  
если  во  имя  скуки  был  придуман  разврат,  а  отсутствие  здравого  размышления  
заимствует  пиксели  ради  присутствия?  
В  следующие  пятьдесят  лет  мы  потратим  остаток  жизни  на  то,  чтобы  их  забыть.  
Тошнота  разгуляется  по  улицам  с  таким  размахом,  
что  все  несчастные  бросятся  писать  стихи.  
Предаваясь  меланхолии,  сердечной  суете  и  философскому  интиму,  
единственным  шансом  на  жизнь  будет  отпечаток  между  томительных  дат,  
именуемых  историей.  Отголосок  жалобной  молитвы
в  придачу  к  подсохшей  на  щеках  слезе,  образует  вечность  
никому  не  подвластную  и  ни  с  кем  не  разделяющую  своей  ностальгии.  
Вечность,  чья  судьба  -  воспоминание,  изредка  всплывающее  среди  фантазий.  
Вечность,  чье  имя  -  характеристика  подлинной  неиспытанной  любви.  
Простираться  от  спутника  до  камчатки  под  силу  дряхлым  годам  из  секонд-хэнда.  
Будто  день,  умноженный  на  себя  же,  дает  в  результате  тот  же  циферблат  
с  теми  же  цифрами,  но  уже  с  чужими.  
Череда  невразумительных  попыток  потешить  тщеславие  
заканчивается  свиданием  с  Богом,  имя  которому  -  время.  
Наверное,  поэтому  старость  не  воспринимается  всерьёз,  
ибо  она  размыта  и  смешна.  Ибо  смерть,  накладывая  вето  на  отрезок  счастья,  
перестает  быть  авторитетом  перед  лицом  пространственного  Бога.  
Самолюбие  живет  дольше,  чем  человек.  
Особенно,  если  человек  ограничен.  
Особенно,  если  человек.
В  следующие  пятьдесят  лет  мы  перебьем  друг  друга  
если  не  из  автоматов,  то  оскорбительными  комментариями.  
Паутина  создана,  чтобы  ловить  надоевших  своим  жужжанием  природе  мух,  
а  не  для  того,  чтобы  прокормить  паучка.  
Его  сытость  -  следствие  расчетливости,  а  не  высшего  предназначения.
Война  тел,  товаров  и  сквернословия  есть  обычное  явление,  с  лицензией  на  кровь.  
Слишком  тесно  на  планете  стольким  уникумам.  
От  этого  на  рынке  можно  купить  индивидуальность,  
или  продать  душу  за  автомобиль.  
Миллиарды  дышат  одним  и  тем  же  воздухом,  
но  используют  для  этого  разные  органы.  Как  впрочем,  и  для  остального.
В  следующие  пятьдесят  лет  жизнь  -  не  что  иное,  только  жизнь,  
без  пафоса,  шаблона  и  романтики.  Гордые  фразы,  обещания,  
наставления  и  мотивы.  Красные  лица,  от  стыда  или  бухла,  
торчащие  посреди  леса  как  несъедобные  грибы.  
Жизнь  -  прерия  соперничества  и  цитадель  эгоизма.  
Поле  брани  и  процессор  удовольствий.  
Сердце  Вселенной,  и  ее  мусоропровод.  
Жизнь  -  наивные  слова  о  будущем,  возникающие  в  апофеоз  хаоса.  
Отыскать  что-то  подробнее,  чем  картинка  в  окне,  невозможно.  
Поэтому  мифы  оптимистов  стоит  оставить  на  подкорке  мозга,  
дабы  не  угодить  (  куда-то  или  кому-то).  
Любая  вечность  бесконечна  в  своей  любви  к  истине.  
И  покуда  жизнь  кошерна,  стоит  смотреть  с  улыбкой  в  любое  зеркальное  отражение.  
Будто  пятьдесят  лет  -  это  меньше,  чем  ты.  
Будто  ты,  это  больше,  чем  обыкновенный  перечень  дней.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=666504
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 17.05.2016

Над дождем

Сижу  в  тишине,  словно  ветошь  безмолвия
Писать  бы  за  деньги  вдохновенную  чушь
Судьбу  понапрасну  изводит  агония,  
если  случай  сутул,  да  и  мышцей  не  дюж.  
Сижу,  будто  вена  под  кожей  предплечья.  
Плюю  в  потолок  и  двигаю  звезды.  
Воспоминания,  скорее,  абстракций  увечья.  
Вьют  в  голове  неуютные  гнезда.  
Вот  так,  в  коридоре,  счастья  инвестор  
слоняется  от  стен  к  циклическим  жилам.  
Найти  себе,  что  ли,  в  искусстве  невесту.  
И  плыть  театрально,  обляпавшись  илом.  
Сижу,  безвозмездно,  на  полпути  к  свету  
или  просветлению,  с  неявкою  дум,  
сижу,  направляя  трагедию  цвета  
в  спектр  близорукости  -  кощунственный  бум.  
Сижу,  как  школяр,  прохлопавший  пары,  
батрачу  во  имя  "как  там  ее"?  
Сижу,  а  под  солнцем  вальсируют  хмары.  
Ничье  ничего  -  не  любовь,  но  мое.  
Мое,  где  сижу  в  трущобах,  лесное,  
вдохновеньице  мое,  душа  мартобрей.  
Милое  солнце,  где  льет  нам  с  тобою  
косохлест  серебристый,  амурный  борей?
Сижу  под  дождем,  или  дождь  подо  мной.  
Лакаю  пожинки  распутной  истории.  
Новый  век  заслоню  мозольной  рукой.  
Будто  миг  растерзало  в  3D  траектории.  
Сижу,  точно  кондор  на  горной  вершине.  
И  жизнь  свысока  -  земли  незабудка.  
Камней  своеволие,  скважин  аршины,  
мыслей  безумные  дни-проститутки.  
Сижу  "да  и  Бог  с  ним!"  -  кричат  оголтело.  
Такого  мечтам  не  отпеть  идиота.  
Моя  тишина  расползается  смело.  
И  дождь  подо  мной,  но  лить  неохота.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=664019
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 05.05.2016

Красное платье

Мысль  о  тебе  угнетает,  словно  бесцельная  вечность
Также,  как  плоскость  студента  в  возрасте  тридцати
Любовь,  не  что  иное,  отрадная  бесконечность
Оттенок  обугленных  щечек,  позволяющих  расцвести
А  еще  стеснительный  взгляд,  формирующий  хаос  в  порядок
эндорфинов  выбросы  в  космос,  эйфория  звезды  на  лету,  
мгновение  за  минус  Вселенной,  расточительность  и  упадок  
аргументов  в  пользу  морали  у  орбиты  на  счету.  
Красный  цвет  беспардонной  общины,  что  молится  на  гимн  буржуйства,
бродвейские  танцы  высоток  на  бале  у  сатаны
Полоумие  природы  сердец,  вдохновение  и  соплежуйство,  
в  общем,  гамма  пронзительных  чувств,  которую  взбучила  -  ты.  
Платье  резвится  по  сцене,  словно  мальчик,  влюбленный  в  весну,
сотни  бесстыдных  глаз  в  плену  слепого  желания,  
инстинкты  лезут  на  стены,  порнография  цепляет  блесну,    
как  томно  предаваться  мукам  рефлекторного  терзания.  
После  тебя  я  не  вижу  ничего,  что  присутствует  на  карте,  
красным  войлоком  накрыло  мне  веки,  что  проще  на  пол  упасть,  
влюбленность  проходит  за  день,  словно  горячка  в  марте,  
любовь  существует  временем,  играющим  вечности  в  масть.  
Не  обессудь,  моя  дорогая!  Это  не  ты,  а  платья  контраст!  
Не  суди,  если  в  гуле  разврата  ты  слышишь  сонмы  мечтаний,  
как  робкие  чисел  мотивы  самолюбием  обдаст.  
Пардон!  Ты,  наверно,  любовь,  но  из  плотной  охапки  страданий.  
Кружева  смешных  размышлений,  где  клоун  бренного  века  -  
случай  из  подворотни,  что  берет  встречным  количеством.  
Безумие  безумию  рознь  -  молчание  грядёт  с  человека,  
склоняемого  пред  -  самообожанием  -  Вашего  величества.  
Такой,  как  ты,  не  будет.  Твоей  милости,  не  муру  
читать  на  сносках  холопов,  гонимых  поэзией  зодчества.  
Невнимание  холодных  небес  -  услуга,  аналог  добру,  
что  творит  с  условным  Богом  взаимное  одиночество.  
Мысль  о  тебе  зарождается,  словно  издревле  придуманный  сон,  
платье  цвета  любви,  когда  ладан  дышит  искусством,  
и  по  всей  дистанции  "жизнь",  слышу  давку  обреченных  персон.  
Забавные  стишки  для  субботы  -  новый  способ  скрыть  свои  чувства.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=660057
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 16.04.2016

Странная мысль

Как  странно,  подвергаясь  анархии,  чувствовать  себя  дикарем
Как  странно,  уличать  декаданс  в  форме  слезы  аутиста
Устремляясь  в  историю  бездны,  подписаться  под  мертвым  огнем    
ты  -  не  то,  что  горит.  Ты  -  жалкая  тень  статиста.  
Ничто  не  бесследно  во  снах.  Ничто  так  же  мерзко,  как  сон.  
Расщепляющий  вопли  трагедии.  Открытка  в  эпилоге  концерта.  
Наступающее  на  пятки  оно  -  духовнее,  чем  жизнь  в  унисон.  
Яркий  признак  участия,  рабское  слово  эксперта.
Сцены  -  убийцы  тишины.  Хаос,  звук,  разноплановый  стыд.
Частичное  битье  гуманизма  –  на  мятом  искажении  лица.
Седалище  заблудшей  славы,  тщеславия  умеренный  быт.  
Гибкие  кредиты  на  клизму,  скрывающие  ужас  свинца.
Это  -  век  выступлений  нарцисса.  Это  –  жажда  и  дерзкая  плоть.
Как  странно,  среди  яркотелых  искать  текстуру    бревна.
Тем    приметнее  мускулистое  лоно,  если  манию  кичом  наколоть,
Когда  в  ней  погибает  вся  святость.  Аутиста,  дикаря  и  огня.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=659598
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 14.04.2016

Охотник на рассветы

[quote]Я  не  знаю,  когда  заканчивается  детство.  Наверное,  пока  ты  хранишь  в  себе  горстку  воспоминаний,  так  или  иначе  связанных  с  беззаботным  и  радостным  временем,  оно  не  имеет  конца.  Детство  остается  в  тебе  навсегда,  пока  ты  способен  искренне  улыбаться  и  не  обращать  внимания  на  крестики  в  календаре.[/quote]


Наступила  загадочная  темная  ночь.  Саша  возилась  с  книгами  у  палатки,  пока  я  пытался  развести  костер.  Легкий  ветер  обдувал  лицо  лесной  свежестью,  и  никак  не  давал  мне  понять,  что  лучше  –  сидеть  на  корточках  и  наблюдать  за  Сашей  или  вдыхать  аромат  лесной  хвои,  чувствуя  уединение  с  природой.
Пух  появился  из-за  холма,  весь  в  лесной  припыленной  робе  с  охапкой  сухих  веток.

-  Странно  в  лесу.  Такой  простор,  а  веток  на  приличный  огонек  не  отыскать.
-  Темно.  Ты  мог  не  заметить.
-Всегда  так,  когда  что-нибудь  ищешь.  Этого  полным-полно,  когда  оно  совсем  тебе  не  нужно.
-  Нам  хватит.  Ночь  будет  долгая.
-Главное,  что  она  не  вечна.  Солнце  появляется  тогда,  когда  ты  действительно  его  ждешь.

Саша  открыла  рюкзак  и  достала  несколько  яблок.  

-  Держите.  Успела  нарвать  перед  побегом.
-  Как  вы  думаете,  из  чего  сделаны  звезды?  –  плюхнувшись  около  костра,  любопытствовал  Пух.
-  Ну,  если  ты  пропустил  урок  по  физике,  можешь  сам  придумать.
-  Как  же?  Звезда  –  скопление  раскаленного  газа.  
-  Да,  но  это  совсем  не  интересно.  То  есть,  интересно,  но  предложение  Саши  мне  больше  нравится.
-  Мои  звезды  –  это  кусочки  бриллиантов,  рассыпанные  на  ладошке,  -  поделилась  Саша.
-  Для  меня  –  фонарики,  освещающие  бесконечную  улицу.  А  для  тебя,  Пух?
-  Пускай  это  будут  сердца  покинувших  Землю  людей.
-  А  если  звезда  падает?
-  Кто-то  подарил  свое  сердце  Вселенной.

Мысль  о  том,  что  мир  не  бессмертен,  часто  настигала  меня  глубокой  ночью.  Возможность  жить  в  определенном  отрезке  времени  кажется  мелочью,  если  открыть  учебник  по  истории.  Там  смерть  живет  буквально  на  каждой  странице,  тем  самым  доказывая,  что  бессмертия  не  существует.  Но  мир  был  до  меня,  и  будет  после  меня,  и  предположение  о  том,  что  мой  отрезок  времени  имеет  шанс  на  бессмертие,  запечатлевшись  на  странице  учебника  по  истории,  выглядит  слишком  наивно.  Люди  обременяют  себя  неправильными  вопросами,  и  как  следствие,  ошибочными  предположениями  и  выводами.  История  создана  из  ошибок,  и  желание  поступать  правильно  и  делать  верный  выбор  присуще  каждому  человеку.  Проверить  истину  на  прочность  или  же  правильность  выбора  способно  лишь  время,  которое,  по  сути,  бессмертно,  ошибочно  и  исторически  трагично.      

Мы  сидели  вокруг  медленно  разгорающегося  костра  и  дружно  молчали.  Вдалеке  снова  слышались  выстрелы,  но  никто  не  хотел  обращать  на  них  внимание.
Саша  укуталась  в  плед,  я  взял  рюкзак  с  палаткой  и  вещами,  Пух  закинул  на  плечо  торбу,  которая  была  вдвое  больше,  чем  он.  Хрустящие  шишки  под  ногами  не  давали  мне  покоя,  потому  что  создавали  ощущение  присутствия  кого-то  постороннего.  Но  мы  не  боялись  никого,  потому  что  наше  «мы»  обладало  великой  силой,  способной  победить  любой  страх.  

-  Как  вы  думаете,  долго  нам  еще  идти?  –  переступая  через  пеньки,  спросила  Саша.
-  Лично  мне  все  равно.  Этот  рюкзак  меня  защищает  от  любых  невзгод.  Хорошо,  что  мы  убежали.
-  В  лесу  намного  лучше,  чем  в  городе.  Иногда  деревья  оказываются  дружелюбнее  людей.
-  Во  всяком  случае,  деревья  не  затевают  войн.
-  И  не  оскорбляют  друг  друга.

Любая  взаимосвязь  предусматривает  пути  отхода.  Точнее,  каждый  человек  не  исключает  возможность  разрушения  своей  личности    вследствие  бесчеловечных  поступков.  Так  уж  формируется  система,  либо  таким  образом  она  самоуничтожается,  что  человек  оказывается  чужд  для  самого  себя.  И  если  он  не  вправе  унижать  своего  ближнего,  то  совершенно  незнакомого  человека  он  легко  может  обидеть.  В  чем  отличие  знакомого  человека  от  незнакомца?  Никому  не  позволено  унижать  и  оскорблять  людей,  несмотря  на  причины  или  побуждения,  что  провоцируют  на  глупость.  Наверное,  взаимосвязь  человеческих  отношений  и  построена  на  фундаменте  доброты,  что  упорно  прикрывается  кирпичиками  аморальности  и  невежества.    

-  Помните  подсолнухи  в  деревне?  –  внезапно  спросил  Пух.
-  Конечно,  помним.  Только  у  Саши  получилось  его  вырастить.
-  И  все  же,  это  огромное  поле  желтых  солдатиков,  улыбающихся,  пока  ты  топаешь  на  речку.  Эх,  на  речку  бы,  да  в  деревню.
-  Ностальгия.  И  кстати,  у  моего  подсолнуха  семечки  были  невкусные.  
-  Не  говоря  о  том,  что  наши  поклевали  воробьи.
-  Они  оказались  шустрее  вас!

Я  смутно  помню  деревенские  пейзажи.  В  памяти  остались  обрывки  чего-то  важного,  что  нельзя  объяснить  и  толком  осознать.  Это  всего  лишь  промежуток  между  тем,  что  ты  не  помнишь  и  тем,  что  почти  забыл.  Хорошее  время  оставляет  след  в  памяти.  Судьбоносные  моменты  часто  замещаются  впечатлительными  и  чувственными.  Я  чересчур  ностальгировал  в  детстве,  хотя  и  повода  не  было.  И  если  любой  радостный  осколок  в  твоей  детской  ледяной  картинке  воспоминаний  потихоньку  тает,  то  все  пустые  места  заменяются  светлыми  пятнами,  которые  невозможно  выразить  словами.  

Среди  загустевшего  лесного  пейзажа  мы  рассмотрели  движение.  Нам  показался  человек.  Он  медленно  приближался,  но  не  вызывал  опасения.  Это  было  похоже  на  образ  мужчины,  аккуратно  бродившего  по  лесу,  боясь  нарушить  полуночную  тишину.  Он  был  в  потертых  штанах  и  куртке  нараспашку,  будто  у  потрепанного  профессией  рыбака.  На  ухоженном  лице  у  него  была  грусть.

-  Доброй  ночи,  –  обратилась  Саша.  –  Мы  убежали  из  города  и  возвращаемся  домой.
Человек  молчал  и  нервно  смотрел  по  сторонам.  Потом  он  задумчиво  оглянулся  и  с  улыбкой  на  печальном  лице  показал  нам  рукой  нужный  путь.
-  Да,  мы  знаем  дорогу.  Спасибо  Вам.

Загадочный  незнакомец  жестом  руки  позвал  нас  за  собой,  превратившись  в  лесного  штурмана.  Он  продолжал  молчать.  Скорее  всего,  он  был  местным  охотником,  рыбаком  или  егерем.  Он  уверенно  шел  по  тропинкам,  будто  всю  ночь  он  искал  нас  для  того,  чтобы  сопроводить  по  дороге  домой.  
Мы  снова  услышали  выстрелы.

-  Война.  Все  стреляют.
-  И  все  очень  злые.
-  Иногда  такое  происходит.  Страшно,  когда  люди  об  этом  узнают.
-  Страшно  однажды  проснуться  злым  человеком.

Мы  продолжали  свой  путь  сквозь  тернистые  заросли  леса.  Охотник  внес  в  нашу  компанию  монотонное  молчание,  которое  все  боялись  нарушить.  Возможно,  мы  не  хотели  разговаривать,  потому  что  это  не  имело  смысла.  Иногда  слова  не  могут  передать  полноты  чувств.  Слов  всегда  мало,  когда  искренность  переполняет  душу  не  находя  выхода  и,  в  конце  концов,  глушит  себя  молчанием.  

Саша  была  общительной  и  умела  найти  ключик  к  сердцу  любого  человека.  Не  знаю,  в  чем  был  ее  секрет,  или  просто  девушки  умеют  вносить  оживление  и  бодрость  в  любую  ситуацию,  но  она  этим  часто  пользовалась.  Когда  с  вами  разговаривает  прекрасная  девушка,  трудно  найти  слова,  но  еще  труднее,  совсем  не  отвечать  ей.

-  Ты  веришь  в  волшебство?
-  В  моем  возрасте  это  непозволительная  роскошь,  -  шуточно  ответил  я.
-  Хорошие  поступки  можно  совершать  в  любом  возрасте.
-  И  нужно.  Но  причем  здесь  волшебство?
-  Когда  человек,  увидев  тебя,  искренне  улыбается,  разве  это  не  волшебство?
-  Допустим.
-  Когда  ты  чувствуешь  себя  счастливым  только  оттого,  что  другой  человек  счастлив,  разве  это  не  волшебство?
-  Оно  самое.
-  Когда  у  человека  хватает  силы  духа  для  того,  чтобы  в  свой  самый  плохой  день  продолжать  творить  добро,  разве  это  не  волшебство?
-  Ты  хороший  друг,  я  всегда  это  знал.
-  Не  забывай  о  том,  что  она  любит  читать  Льва  Толстого,  -  подметил  Пух.
-  Поэтому  волшебство  в  наших  поступках.  Оно  не  летает  в  воздухе  и  не  хранится  на  страницах  детских  книг,  -  подытожила  Саша.
-  Очень  странно  слышать  такое  от  ребенка,    –  Пух  засмеялся.
-  Я  не  считаю  себя  взрослой,  как  многие  сверстники.  
-  Детство  быстро  уходит.
-  Счастливый  человек  всю  жизнь  хранит  в  своем  сердце  ребенка.

Потом  Саша  вспоминала  мою  историю,  которая  случилась,  когда  я  выступал  в  школьном  оркестре.  Тогда  я  так  увлекся  игрой  на  контрабасе,  что  продолжал  играть  несколько  секунд  после  завершения  выступления.  Она  всегда  слегка  любила  приукрасить  события,  но  в  целом  нить  повествования  была  верна,  и  я  не  стал  перебивать  ее,  хоть  и  сильно  краснел  во  время  рассказа.  Стыдился  ли  я  самого  себя?  Наверное,  мне  слишком  было  приятно  то,  что  она  рассказывала  обо  мне.  И  если  бы  не  звездная  ночь,  которая  сохранила  мой  секрет,  то  мои  щеки  могли  бы  сгореть  дотла,  если  бы  Саша  взглянула  на  меня.

Я  заметил  утомленного  рядом  Пуха,  и  предложил  ему  помощь  на  счет  рюкзака.  И  мимолетом  вспомнил  его  историю,  когда  он  ходил  в  музыкальную  школу  и  учился  играть  на  фортепиано.

-  Пух,  а  помнишь,  как  ты  разволновался  на  концерте?
-  Ну,  это  совсем  скучная  история.
-  Почему  же?
-  Сыграл  он  тогда  здорово,  -  поддержала  Саша,  -  Если  не  ошибаюсь,  это  был  Бах.
-  Да,  соль  мажор,  менуэт.
-  Ты  тогда  был  так  взволнован,  что  отправил  поклон  не  в  том  месте  концерта.  
-  А  потом  вспомнил,  что  еще  нужно  играть!  –  засмеялся  Пух.
-  Станиславовна  была  очень  рада.  Тебе  под  силу  поднять  настроение  даже  такой  злюке,  как  она.  
-  Воистину  волшебник!
-  Для  меня  оркестр  был  чем-то  воодушевляющим,  но  только,  когда  мы  были  вместе.  Сам  по  себе  я  не  очень-то  хороший  музыкант.
-  Хороший,  он  стесняется.
-  Я  бы  не  отказался  сейчас  сыграть  на  своем  затертом  нотами  пианино,  -  сказал  Пух.

Мне  казалось,  что  охотник  был  скромным  человеком.  Он  таинственно  скрывал  свое  молчание,  аккуратно  совершал  каждый  шаг,  будто  мы  его  покинем,  не  будем  с  ним  продолжать  путь,  если  он  посмеет  что-нибудь  сказать  или  сухие  ветки  захрустят  у  него  под  ногами.  У  меня  не  было  сомнений  насчет  него.  Глубоко  в  душе  спрятанная  грусть  располагала  к  себе,  и  мне  очень  хотелось  узнать  о  нем  хоть  что-нибудь.  Но  я  не  мог  винить  его  в  молчаливости,  потому  что  человек  имеет  право  хранить  свои  тайны.  Его  молчание  имело  свои  собственные  причины,  и  нам  необязательно  было  знать  о  них.

Не  требовалось  знать  и  о  его  происхождении,  месте  рождения  или  любых  других  событиях  в  его  жизни.  Этот  человек  был  с  нами,  пусть  не  целиком,  не  всем  своим  вниманием  и  интересом,  но  он  был  рядом.  И  нам  не  нужно  было  слышать  в  свой  адрес  лестные  слова  либо  мотивационные  проповеди,  чтобы  поверить  в  потребность  его  существования  в  этот  ночной  миг.  
Вскоре  мы  встретили  еще  одного  обитателя  леса.  По  крайней  мере,  так  мне  показалось  изначально.

-  Как  вы  здесь  оказались?  –  обратилась  Саша.
Человек  появился  из  берлоги.  Легкий  иней  покрывал  его  куртку  на  плечах.
-  Доброй  ночи.  Я  здесь  живу.  Вернее,  прячусь.
-  От  кого  же  вы  прячетесь?  
-  От  плохих  людей.  Таких  сейчас  очень  много.
-  Плохие  люди  всегда  есть.  Но  это  не  повод  прятаться  здесь.
-  Изначально  любой  человек  хороший.  Но  недостаток  любви,  доброты  и  понимания  лишает  человечности  каждую  душу.  Меня  зовут  Ци.  А  вы  откуда?
-  Мы  убежали  от  войны.  Теперь  ищем  путь  домой.
-  Вот  и  я  убежал.  Вернее,  вынужден  был  убежать.  Люди  разбились  на  две  стороны,  и  хотели,  чтобы  я  выбирал.  Но  я  не  хочу  выбирать,  мы  же  все  люди,  люди!  Почему  никто  этого  не  понимает.  
-  Потому  что  каждый  думает  только  о  себе.
-  Все  из-за  мысли.  Любая  мысль  порождает  действие.  Нужно  изменить  свое  отношение  к  окружающему  миру,  и  открыть  свои  объятия  навстречу  солнцу,  -  сказала  Саша.
-  А  ты  хорошая  девочка,  –  обрадовался  философ  единомышленнику.  

Я  его  так  называл  и  впоследствии,  потому  что  все  мысли,  которыми  он  с  нами  делился,  мне  казались  необыкновенными,  по-настоящему  человечными.  Он  говорил  нам  о  том,  что  нет  ничего  хуже  войны,  и  нет  ничего  бессмысленнее,  чем  война.  Когда,  кажется,  что  война  необходима,  когда  люди  забывают  о  других  людях,  когда  брат  идет  на  брата  –  в  эти  моменты  мир  предстает  чрезвычайно  жестоким  и  невообразимым.  В  глазах  отдельного  человека  картина  окружающего  мира  рассыпается  на  осколки,  которые  вонзаются  прямо  в  душу.  

-  Там,  куда  мы  направляемся,  нет  места  плохим  людям!  –  твердо  заявил  Пух.  –  Поэтому  вы  можете  отправиться  с  нами,  если  захотите.
-  Я  бы  очень  хотел.  Но,  раз  там  нет  места  плохим  людям,  стало  быть,  есть  место  только  хорошим?
-  Каждый  человек  определяет  сам  себя.  И  поступками,  и  мыслями.
-  Если  вы  сочтете  меня  хорошим,  буду  вам  благодарен  и  постараюсь  оправдать  ваше  доверие,  –  медленно  проговорил  философ  Ци.
-  Тогда  вперед,  навстречу  рассвету.  Там,  где  нет  места  невзгодам,  всегда  есть  приют  для  мечтателей.  

Философ  Ци  был  с  длинной  бородой  и  маленького  роста,  казалось,  в  пожилом  возрасте,  но  молодость  его  сердца  находила  отражение  на  лице.  Он  производил  впечатление  бережливого  и  богобоязненного  человека,  обращал  внимание  на  мелочи,  часто  улыбался,  когда  кто-то  рассказывал  очередную  историю.  

-  Помните  наш  поход  на  рыбалку?  –  обратилась  Саша.  –  Что  успешно  закончился  корзинкой  грибов  и  грязными  штанами?
-Это  было  незабываемо,  -  ответил  я.  –  Жаль,  что  штаны  пришлось  выбросить.
-  Тем  не  менее,  рыбы  мы  тогда  не  наловили,  -  вспомнил  Пух.  –  Кладка,  на  которой  нам  везло  все  летние  дни,  подвела  впервые.
-  Просто  мы  выловили  всю  рыбу.
-  Больше  всего  мне  нравится  вспоминать,  как  мы  толкали  соседский  автомобиль.  Огромные  лужи  грязи,  кирпичи,  дождь,  грибы  и  мы,  и  все  вперемешку.  Ой!  
-  Соседи  остались  довольны.
-  Когда  увидели  наши  грязные  августовские  наряды.
-  Я  тогда  маме  сказала,  что  приняла  дождевые  ванны.  Она  очень  смеялась.
-  Давно  вы  дружите?  –  поинтересовался    философ  Ци.
-  Мы  дружим  с  самого  детства.  Мы  –  больше,  чем  мы.  Мы  одно  целое.
-  Дружба  –  замечательное  чувство.  Это  и  обязанность,  и  ответственность,  и  любовь.
-  Вы  первый  философ,  которого  я  встретил,  да  еще  и  в  берлоге,  –  подшутил  Пух.  
-  Словно  Диоген  в  бочке.  Иногда  нелепо  искать  оправдания,  но,  знаете,  мне  кажется,  что  я  утратил  веру  в  человечество.  Вы  не  подумайте,  я  с  уважением  отношусь  к  каждому  человеку,    пока  он  вовсе  мне  не  станет  противен.  Я  старался  возлюбить  общество,  но  это  оказалось  очень  тяжким  испытанием.
-  На  всех  людей  любви  не  хватит,  но  отдельного  человека  искренне  любить  всегда  можно,  -  заявила  Саша.  
-  В  том  и  беда,  что  за  все  прожитые  годы  я  так  и  не  научился  любить.
-  Может  быть,  вы  не  встретили  своего  человека?  Именно  своего,  который  окажется  для  вас  родным  и  единственным?
-  Возможно,  это  правда.  
-  Или  вы  попросту  были  не  готовы?
-  Наверное,  я  боялся  ответственности.  И  сейчас  боюсь.  Тяжело  огорчать  родного  человека,  когда  совсем  этого  не  хочешь,  но  ничего  не  можешь  исправить.
-  Всегда  можно  что-нибудь  исправить.  Нужно  всего  лишь  ваше  желание.
Передвигаясь  сквозь  сияющую  под  луной  темноту,  мы  оказались  на  лесной  поляне.  Легкий  ветер  обдувал  бледную  траву,  среди  которой  затаился  прекрасный  изумрудный  цветок.
-  Вот  видите,  какой  чудесный  цветочек!  -  обрадовалась  Саша.  –    Вам  необходимо  отыскать  собственное  чудо,  которое  согреет  ваше  сердце.
-  И  на  этой  лужайке  он  кажется  таким  одиноким.
-  Одиночество  –  тоже,  что  и  любовь.  Оно  существует  везде  и  во  всем.
-  Даже  в  глубинах  самых  холодных  вод?
-  Там  его  еще  больше.  Знаете  историю  о  ките,  который  всю  жизнь  странствовал  в  одиночестве?  У  него  никогда  не  было  пары.  Все  потому  что  его  голос  находился  на  совершенно  другой  частоте,  и  никто  из  китов  его  попросту  не  слышал.
-  А  вы  говорите,  одиночество.  
-  Лучший  способ  пропеть  оды  одиночеству  –  разделить  его  с  понимающим  тебя  человеком.  
-  Стало  быть,  одиночество  не  зависит  от  количества  вспоминающих  тебя  людей.  Оно  зависит  от  тех,  кто  тебя  никогда  не  забывал,  –  сделал  вывод  философ  Ци.
-Кроме  любви,  мы  способны  на  немногое.  Но  без  нее  –  мы  совершенно  беспомощны,  –  уверенно  заявила  Саша.

В  этом  полумраке,  лишенном,  казалось  бы,  тепла  и  доброты,    я  все  же  чувствовал  невероятный  прилив  сил  и  вдохновения.  Когда  Саша  что-нибудь  говорила,  когда  я  находил  в  себе  смелость,  чтобы  взглянуть  на  нее,  когда  мы  просто  молча  двигались  вперед  –  время  останавливалось  где-то  за  лесными  полями,  и  луна  освещала  неизведанные  доселе  тропы.  В  эти  минуты  я  по-настоящему  ценил  окружающих  меня  людей,  потому  что  их  присутствие  подтверждало  наличие  жизни  -  настоящей,  единственной,  неоспоримой.

Каждый  человек,  которого  я  встречал  на  своем  пути,  являлся  настоящим  подарком,  который  нужно  раскрыть  и  радоваться  любому  предмету  в  коробке,  даже  пустоте.  Только  бы  хватило  силы  духа  преодолеть  самого  себя,  никому  не  навредить,  не  отвечать  на  грубость  и  невежество,  уходить  с  неприятных  встреч  или  вовсе  не  появляться  в  ненужных  местах.  Любой  человек  изначально  хороший,  пока  не  перестанет  быть  ребенком.  Это  взрослые,  скучно  и  бессмысленно  проживающие  свою  жизнь,  любят  твердить  о  серьезности  и  упорстве.  А  самим  ничего  не  интересно  кроме  денег,  ужасной  работы,  новой  одежды  и  посиделок  с  неизвестными  людьми,  которых  ошибочно  называют  друзьями.  

Мы  снова  услышали  выстрелы,  а  через  мгновение  из  лесной  тьмы  донеслись  огульные  крики.

-  Быстро,  прячьтесь  за  холмом,  -  приказал  Ци.
Из-за  холма  мы  сумели  разглядеть  отряд  солдат,  быстро  передвигающихся  в  направлении  города.  
-  Все  никак  не  успокоятся,  -  сказал  Философ  Ци.-  И  не  поймешь,  кто  прав,  а  кто  виноват,  когда  у  каждого  «своя»  правда.
-  Поскорей  бы  все  закончилось,  -  прошептала  Саша.
-  Эх,  дитя,  война  никогда  быстро  не  заканчивается.  Пока  не  упадет  последний  солдат,  пока  не  уступит  одна  из  сторон,  пока  война  не  изнурит  каждую  страну  –  ничего  не  закончится.  Все  бессмысленное  имеет  длительную  продолжительность.  
Солдаты  скрылись,  и  мы  могли  двигаться  вперед.  Через  несколько  секунд  появился  еще  один  боец,  который  отстал  от  отряда.  Он  медленно  шел,  еле  волоча  ноги,  бормоча  себе  что-то  под  нос.
-  Солнце  мое,  взгляни  на  меня,  –  солдат  поднял  взгляд  в  полуночное  небо.  -  Моя  ладонь  превратилась  в  кулак.

Он  прошел  в  паре  шагов  от  нас,  совсем  не  обращая  внимания.  Будто  он  робот  и  направлялся  по  заданному  маршруту.  Мы  только  посмотрели  ему  вслед,  а  охотник  внезапно  для  меня  пустил  слезу,  которую  быстро  стер  ладонью.  
-  Несчастный,  -  произнес  Пух.  –  И  некого  винить,  и  некому  пропеть  молитвы.
-  А  ведь  дома  родные  ждут,  -  сказал  Ци.
-  На  его  месте  мог  оказаться  любой,  -  заметил  Пух.  –  Но  почему  именно  он?  Почему  всегда  так  получается,  что  у  одних  все  хорошо,  а  у  других  все  плохо?
-  Его  жизнь  –  это  жертва,  -  шептал  я.  –  Он  прикрывает  своим  телом  наши  души  от  глупости,  бессмыслия  и  смерти.  Он  не  дает  себе  отчет  о  своих  поступках,  но  его  жизнь,  не  зависимо  от  того,  как  она  прожита,  ценна  так  же,  как  и  жизнь  каждого  из  нас.  
-  И  его  жертва  может  показаться  глупостью.
-  Иногда  нужно  принимать  данность.  
-  Я  думаю,  что  все  зависит  от  отношения.  То,  с  каким  ты  чувством  воспринимаешь  окружающий  тебя  мир,  невольно  формирует  твое  сознание,  которое  в  будущем  станет  первоосновой  жизни.  Человеческая  реакция  –  признак  беспокойства,  который  отличает  нас  от  остальных  существ.  
Пух  положил  рюкзак  на  землю  и  взглянул  на  меня.  
-  Не  смей  этого  делать!  
-  Я  скоро  вернусь,  друзья.  Просто  не  могу  оставаться  равнодушным.
-  Как  же  дом,  родители,  как  же  твое  пианино?
-  Я  скоро  вернусь.

Пух  покинул  нас  в  самый  неподходящий  момент,  хотя  нужного  момента  попросту  не  существует  для  таких  случаев.  Он  не  мог  смириться  с  тем,  что  на  войне  погибают  люди,  пока  он  отчаянно  бежит.  Я  не  стал  его  отговаривать,  потому  что  ночная  тишина  быстро  скрывала  его  следы,  пока  я  пребывал  в  отчаянии  и  недоразумении,  пытаясь  объяснить  самому  себе  только  что  произошедшее.  

-  И  я  вернусь  домой.  Со  щитом,  а  может  быть,  на  щите.  

Перед  глазами  мелькало  все  наше  детство,  от  старых  футбольных  мячей  до  школьных  воспоминаний.  Он  всегда  оставался  рядом  со  мной,  несмотря  на  любые  обстоятельства.  Но  сейчас  он  ушел,  и  я  хотел  броситься  за  ним  вслед.  Меня  терзали  две  стороны,  одна  из  которых  хотела  позаботиться  о  Саше.  Я  не  мог  оставить  ее  одну  среди  лесных  просторов,  но  и  не  мог  отпустить  друга.

-  Я  пойду  за  ним,  –  сказал  я,  пока  мы  рассматривали  исчезающий  вдалеке  силуэт  Пуха.
-  Но  как  же  наше  путешествие  к  добрым  людям?  –  спросил  Ци.
-Добрые  люди  есть  везде.

Меня  пробирал  озноб,  а  звезды  потихоньку  прятались  за  наступающим  рассветом.  Как  определить,  что  верно,  а  что  нет?  Как  понять,  правильно  ли  ты  поступаешь  или  делаешь  только  хуже?  И  что  может  быть  страшнее,  чем  собственное  бессилие?  Что  можем  «мы»,  когда  ничего  не  можем?  

Охотник  потихоньку  отдалялся  от  нас.  Внезапно  под  его  ногами  загорелись  сухие  листья,  кусты  и  ветки.  Он  обернулся,  и  произнес  что-то  шепотом,  чего  я  не  смог  разобрать.  

-  Куда  же  вы?  –  встрепенулась  Саша.  –  И  куда  ты?  –  схватила  она  меня  за  рубашку.  

Охотник  достал  из  кармана  книгу  и  бросил  ее  в  огонь.  Я  не  знаю  ни  автора,  ни  названия,  но  в  тот  момент  я  подумал,  что  это  может  быть  учебник  по  истории.  Почему  учебник?  И  кому  вообще  разрешено  сжигать  книги?  Он  ушел,  так  и  не  проронив  ни  единого  слова,  которое  мы  хотели  от  него  услышать.  И  одно  осталось  навсегда  необъяснимым:  кто  больше  нуждается  друг  в  друге  –  мы  в  охотнике,  или  охотник  в  нас?  Странно,  когда  ты  становишься  никому  не  нужным  в  забытом  пространстве.  Странно,  когда  ты  становишься  ветошью  истории,  не  находящей  чернил  на  печатном  станке.      

-  Мы  уже  близко.  Не  переживайте,  все  будет  хорошо,  –  пытался  завести  разговор  Ци.
-  Остается  ждать  и  надеяться.
-  Я  вижу  речку,  за  которой  раньше  был  мой  дом.  Наверное,  спустя  столько  лет  нужно  навестить  родных,  –  размышлял  Ци.
-  Сейчас  вы  нужны  своим  родным  и  близким,  как  никогда.  Не  задумывайтесь,  идите  навстречу  своему  дому  и  вы  поймете,  что  такое  любовь,  -  сказала  Саша.
-  Спасибо  вам.  Вы  уже  взрослые,  хотя  душой  чувствую,  что  дети.  Пускай  ваш  внутренний  ребенок  никогда  не  покидает  вас.  
Ци  смотрел  вслед  уходящему  охотнику.
-  Чем  я  лучше  него?  Чем  я  могу  помочь  людям?  Почему  он  ушел?  Кажется,  он  всегда  покидает  людей  в  тот  момент,  когда  он  им  действительно  нужен.  Не  знаю,  как  человек  заставляет  себя  верить.
-  Вера  –  последний  рубеж  на  пути  к  исцелению,  -  сказала  Саша.
-  Не  знаю,  ничего  я  не  знаю  на  этом  свете!  И  в  кого  может  уверовать  человек,  когда  все  от  него  отвернулись?    

Ци  отправился  домой.  Это  было  единственное  место,  где  он  смог  бы  заново  отыскать  самого  себя.  Не  важно,  сколько  тебе  лет,  важно  то,  кем  ты  являешься  на  самом  деле  и  о  чем  никогда  не  забываешь.
Мы  продолжили  путь,  наблюдая  солнечные  оттенки  в  туманном  небе.  Приближался  долгожданный  рассвет.  Лес  просыпался  бодрым  и  свежим.  Я  чувствовал  заметную  усталость.  

-  Что  нас  ждет?  –  спросил  я  у  Саши.  –  Извечный  вопрос.
-  Наверное,  то,  чего  мы  заслуживаем.  
-  Не  хочу  видеть  мир  окровавленным  и  смертным.  Ведь  каждый  человек  мечтает  о  чем-либо?  Пускай  наш  мир  будет  мечтательным  и  простым.
-  Простым?
-  Иначе  люди  не  затевали  бы  войн.  Нам  присуще  качество  усугублять  действительность,  но  кому  от  этого  легче?

 А  потом  я  снова  вспоминал  детство,  которое  потихоньку  скрывалось  за  горизонтом.  Куда  я  иду,  и  что  ведет  меня?  Это  похоже  на  поиски  наощупь  в  темноте,  которая  щекочет  не  только  глаза,  но  и  сердце.  Я  остался  один,  разделяя  печаль  и  одиночество  с  приближающимся  рассветом.  Снова  прозвучали  выстрелы.
Перед  тем,  как  мы  расстались,  Саша  увидела  на  холме  раненого  ягненка.  Он  жалобно  блеял  и  нуждался  в  помощи.

-  Забери  его.  Отнеси  домой.  Здесь  близко.
-  А  ты?
-  Я  должен  вернуться  за  Пухом.

Я  покинул  ее,  своего  друга,  свою  любовь  и  всю  свою  жизнь,  которая  заключалась  в  этом  человеке.  Я  оставил  ее  вместе  с  раненым  ягненком,  которого  она  несла  на  руках  до  самого  дома.  И  если  нам  суждено  встретиться  –  мы  встретимся,  и  начнем  все  сначала,  как  в  детстве,  рассказывая  друг  другу  истории  и  невольно  становясь  главными  героями  рассказов.  Мы  будем  петь  друг  другу  оды,  взрослеть  среди  детских  мечтаний,  любить  и  благодарить  жизнь  за  ее  наличие.  

Но  сейчас  вся  жизнь  превращается  во  фрагменты,  что  теряют  цвета,  оттенки  и  даже  чувства.  Остается  память,  что  хранит  несколько  слов,  человеческие  миражи  и  свет,  отбивающий  воспоминания  у  тьмы.  Радости  жизни  трудно  описать,  потому  что  они  не  вмещаются  в  словесные  формы.  Но  рассуждать  о  несправедливости,  вмещать  боль,  горе  и  даже  смерть  в  предложения,  не  имеющие  никакой  ценности,  кажется  делом  простым  до  нелепости.

Пух  стоял  на  песочной  дороге,  наблюдая  за  падавшими  замертво  солдатами.  Они  больше  не  могли  идти,  и,  обессиленные  и  брошенные,  падали,  словно  смерть  наступала  им  на  пятки  и,  наконец,  добралась  до  сердец.  На  горизонте  мне  казались  образы  судей,  которые  машут  руками  и  требуют  от  солдат  продолжить  путь.

-  Внушала  нам  стволов  ревущих  сталь,  что  нам  уже  не  числиться  в  потерях.  И,  кроясь  дымкой,  он  уходит  вдаль,  заполненный  товарищами  берег,  -  шептал  под  нос  стихи  Пух.
 Справа  от  отряда,  за  деревьями,  прятался  священник,  что-то  сжимая  в  своих  ладошках.
-  Выходи!  Не  прячься  за  нашими  жизнями!  –  прокричал  Пух.  
-  Я  не  хотел,  не  хотел  этого!  –  священник  упал  на  колени,  из  ладошек  посыпались  монеты.  

Судьи  продолжали  махать  руками,  но  никто  из  уцелевших  солдат  уже  не  хотел  идти  навстречу  рассвету.  Солдаты  взяли  под  руки  священника,  и  медленно  ушли  в  тень  деревьев,  пуская  скупые  мужские  слезы  и  с  печалью  в  глазах  оборачиваясь  назад.  Силуэты  судей  потихоньку  исчезали,  а  солнце  поднималось  все  выше  и  выше.
Пух  положил  мне  голову  на  плечо.  Мы  стояли  одни  на  опушке  леса,  чувствуя  изнеможённость  и  разрываясь  от  бессмыслицы.

-  Что  ты  видишь?  –  спросил  Пух.
-  Пустоту.  
-  А  если  закрыть  глаза  и  вспомнить  что-нибудь  хорошее?  
-  Я  закрываю  глаза  и  вижу  зеленые  поля,  деревню,  дом,  наших  родителей.  
-  Что  еще?  
-  Воздух  овевает  солнечные  образы,  которые  мириадами  плывут  сквозь  картину  вдохновения.  
-  Никто  не  заслуживает  плохой  жизни.
-  Никто  не  должен  знать  о  том,  что  такое  плохая  жизнь.  

Иногда  подобный  опыт  может  оказаться  сродни  драгоценности,  которая  выпала  вашей  судьбе.  Пережив  невероятные  события,  которые  потрясают  количеством  впитанной  в  себя  злости,  понимаешь,  что  подобного  нельзя  возжелать.  Человеческая  воля  способна  перебороть  любое  происшествие,    но  стремится  к  одному  –  любить  и  быть  любимой,  чего  и  заслуживает.  

-  Мы  вернулись  домой?  Туда,  где  наша  семья?  –  спросил  Пух.
-  Конечно,  вернулись,  к  родным  и  близким,  к  самым  прекрасным  людям,  которые  навсегда  поселились  в  наших  сердцах.
-  Как  это  было?
-  Рассвет  встретил  нас  около  моего  дома,  который  находился  на  опушке  леса.  За  ним  –  тихая  и  размеренная  жизнь  ожидающего  счастья  города.  Переполненные  радости  мы  бежали  скорее  к  дому.  
-  Где  же  твоя  любовь?
-  Я  обнял  ее,  она  смеялась  как  в  детстве,  которое  потихоньку  нас  покидало.  Она  запрыгнула  ко  мне  на  плечи,  и  я  бежал,  восторженный  и  окрыленный,  не  понятно  почему,  не  скрывая  своих  чувств.  Мы  все  еще  были  детьми.  Мы  умели  радоваться  и  веселиться,  потому  что  внутренний  ребенок  требовал  только  хороших  эмоций.  
-  А  что  в  доме?
-  В  доме  нас  встретили  родные  души.  Под  звуки  «Токкаты  ре  минор»  я  пробежался  по  коридору,  надеясь  встретить  еще  одно  знакомое  лицо.  Ты  сидел  за  фортепиано,  покачиваясь  и  улыбаясь,  будто  замышлял  что-то  веселое.  
-  Это  я  умею.  –  Пух  улыбнулся  сквозь  слезы.
-  Ты  был  все  такой  же  загадочный  и  молчаливый,  будто  не  было  путешествия  в  лесу,  не  было  охотника  и  брошенных  на  произвол  судьбы  молодых  ребят.  И,  самое  главное,  не  было  войны,  которая  казалась  нам  призрачным  блюстителем  детства,  эхом  раздающимся  где-то  вдалеке.    
-  Я  люблю  тебя,  друг.  

Я  обнял  его,  пока  рассвет  пробирался  тенью  сквозь  чащу  леса.  Солнце  светило  как  никогда,  и  нам  оставалось  открыть  свои  объятия  ему  навстречу,  и  забыть  мимолетные  облики  небытия,  которые  иллюзиями  снисходили  в  наше  детство,  словно  Бог  опускался  на  землю.  


 

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=656897
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 03.04.2016

На Советской всегда светло

Тихим  осенним  днем,  пиная  мяч,  скитался  по  переулкам  Петька.  Стуча  то  в  одни  ворота,  то  в  другие,  то  тарабаня  по  калитке,  Петька  отчаянно  желал  встретить  кого-нибудь  из  друзей.  Никто  из  домов  ни  выходил,  ни  Васька  Заец,  ни  Гошан,  ни  Колька  Бардак.  Еще  вчера  ребята  гуляли  вместе,  а  сегодня  как  сквозь  землю  провалились.  От  безысходности  пришлось  Петьке  вернутся  домой,  к  скучным  бабе  и  деду,  с  которыми  он  проводит  свои  осенние  каникулы.

Из  соседнего  двора  выехал  автомобиль,  доверху  набитый  сумками  и  пакетами,  что,  казалось,  где-то  под  этим  завалом  спрятались  люди.  Водитель  поспешно  закрыл  ворота,  махнул  приближающемуся  Петьке  рукой  и  прыгнул  за  руль.  Это  был  Василий  Петрович,  который  собрал  всю  свою  семью  и  куда-то  увозил.  Наверное,  где-то  в  машине  спрятался  Гошан,  моментом  ранее  не  открывавший  дверь.  Петька  смутился,  и  все  равно  ничего  не  мог  вообразить.  

-Деда,  а  куда  все  уезжают?  –  спросил  Петька  у  сидящего  в  кресле  деда  с  газетой  за  прошлую  неделю.
-Ну,  знаешь.  Вот,  выстрелы  слышал?
-Ну  да,  они  каждый  день.
-Вот  и  уезжают,  потому  что  вой…
-Ну  что  ты  такое  говоришь!  –  перебила  деда  входящая  в  комнату  с  варениками  бабушка.  –  Они  уезжают,  потому  что  хотят  пожить  в  новом  месте.
-А  зачем  им  новое  место?  Мне  вот  и  здесь  нравится,  правда  скучновато.
-Вот  поэтому  и  уезжают,  потому  что  скучно.  Неинтересно  сейчас  жить  на  отшибе,  –  подытожил  дед,  принимаясь  за  вареники.  
-  А  родители  Кольки  тоже  уехали?  
-Нет,  родителей  видела,  а  вот    Кольку  отправили  в  столицу,  к  родичам.  Пока  там  будет  жить.
-А  чего  сами  не  поехали?
-  Не  знаю,  -  ответила  бабушка.  

На  самом  деле  все  она  знала,  ведь  у  родителей  Кольки  давно  не  заладилось.  С  тех  пор  как  дочь  жениха  в  родительский  дом  приволокла,  все  перевернулось  вверх  дном.  Жених  был  парень  солидный,  оттого  что  с  рюкзаком  пивным  или  подбородком  вторым,  но  парень  был  веселый.  Бывает,  заходит  на  кухню  к  теще,  но  сперва  не  он,  а  его  животик,  и  проявляет  всякие  знаки  внимания,  мол,  давайте  помогу  с  готовкой.  Но  теща  явно  не  прониклась  к  зятьку  семейной  добротой,  и  всегда  вручала  ему  в  руки  ключ  от  сарая.  Вот  так  жених  и  отправлялся  кормить  свиней  пшеничной  кашей,  и  попробуй  пойми,  то  ли  теща  не  доверяла  ему  более  ответственной  работы,  то  ли  желала  чтобы  он  прижился  у  новых  друзей  и  больше  не  возвращался.  

Дочь  и  вовсе,  окончив  институт,  видимо,  зарабатывать  не  спешила.  Мать  и  так  в  расстройствах,  что  делать  и  как  быть.  А  тут  еще  и  пивной  животик  с  окладом  пенсионного  начисления  какой-нибудь  старухе.  Оно  то  семейное  счастье  и  любовь,  но  одним  кислородом  сыт  не  будешь.  Вот  и  стала  мать  упрекать  и  зятя,  и  дочь,  и  мужа  с  ними  в  кучу.  Но  деваться  то  людям  некуда,  а  еще  и  война,  вот  и  грызутся  как  собаки  в  запертом  флигеле.    

Однажды  отец,  глава  семейства,  отправился  в  ночную  смену.  Выслушал  весь  вечер  и  мать  и  дочь,  и  поскорей  унес  ноги.  С  утра  уставший  заходит,  а  дочь  в  слезах  на  скамеечке  сидит,  пивной  рюкзачок  и  вовсе  в  сарае  ночевал  (видимо,  стратегия  тещи  и  заключалась  в  поиске  места  для  зятя),  мать  режет  лук  на  кухне  и  тоже  плачет.  Ну,  тут  отец  не  выдержал  и  высказал  жене  все,  что  о  ней  думает.  А  она  ему  в  ответ:

-Вова,  у  нас  голуби  передохли.
-Как?  Когда?
-Ночью  кошка  на  чердак  пробралась  и  устроила  разгул.
-А  Ванька  чего  в  сарае  спал?
-Так  он  оставшихся  охранял,  я  попросила.
Ну,  с  этого  момента  и  в  жизни  отца  ничего  хорошего  не  осталось.  Были  голуби  на  крыше,  да  свиньи  в  подвале.  Одни  простились,  других  продали.  

Бабушка  Петьки  сильно  переживала  за  соседнее  семейство.  И  люди,  кажись,  хорошие,  и  детки  воспитанные,  только  вот  все  не  как  у  людей.    Вернее,  как  раз  таки  все  как  у  обычных  людей,  но  жизнь  ненормальная.  Кому  пожелаешь  ежедневных  сор  и  скандалов?  И  какая  там  любовь,  если  люди  спокойно  поговорить  не  могут.  Вот  и  приходится  одним  переживать,  а  другим  сорится.  

Как-то  раз  Петька  после  очередной  одинокой  прогулки  улегся  рано  спать.  Дед  и  баба  давно  уже  сопели  за  стеной,  а  внуку  никак  не  удавалось.  Вертится,  ворочается,  глаз  сомкнуть  не  может.  То  встанет  и  сидит  на  кровати,  то  одеяло  вывернет,  то  подушкой  накроется.  Наконец-то  сходил  на  кухню  и  нашел  несколько  пирожков  с  картошкой.  Возвращается  и  видит  в  окне  мелькающий  свет  сквозь  жалюзи,  будто,  шашлыки  за  окном  кто-то  жарит  или  листья  сухие  горят.  Петька  в  недоумении  раскрыл  жалюзи  и  увидел  горящий  соседский  сарай.  Испугавшись,  кинулся  в  комнату  и  разбудил  деда  с  бабой.  

-Мать  моя  женщина,  соседи  горят!  –  прокричала  бабуля.
Дворовой  пес  вовсю  горланил,  сарай  уже  горел  пионерским  огнем,  а  рядом  дом,  который  вспыхнуть  может  быстрее  спички.  Петька  стоял  во  дворе  и  смотрел  на  слепящий  огонь.  Судя  по  всему,  бабуля  разбудила  спящую  семью  и  вызвала  пожарных.  В  итоге  сарай  сгорел  дотла  (слава  Богу,  от  голубей  и  свиней  избавились),  на  доме  обгорела  только  крыша,  а  у  собаки  сорвался  голос.  
-Эх,  легко  еще  отделались!  –  радовался  Ванька  пивной  животик.
-Променял  бы  все  на  голубей,  -  печально  произнес  отец,  хотя  сам  и  не  хотел  произносить  это  вслух.  
-И  на  какого  лешего  мы  теперь  купим  шифера?  –  мать  была  очень  разгневана,  будто  случай  с  загоревшимся  от  проводки  сараем  можно  было  предотвратить.  

После  этих  событий  в  семье  прекратились  скандалы,  потому  что  не  до  них  было.  Ремонт  дома  сплотил  шубутное  семейство,  и,  особенно,  угомонил  мать.  Та  отныне  сама  доброта  и  нежность.  И  зятю  борща  наварит,  и  дочке  с  деньгами  поможет.  Но  больше  всех  доволен  был  Петька,  который  помогал  соседям  с  ремонтом.  Обрывая  на  крыше  опалённые  доски,  он  довольно  поделился  с  Ванькой:  

-  А  дед  говорил,  что  скучно  здесь!
-Ты  о  чем  это?
-Ну,  дед,  говорит,  что  люди  уезжают,  потому  что  здесь  не  интересно.  А  тут  столько  всего  интересного!
-Пожил  бы  ты  с  нами.  У  нас  еще  веселее,  -  с  ухмылкой  и  обугленными  щеками  произнес  пивной  животик  Ванька.  
В  этот  момент  слышны  были  выстрелы  где-то  вдалеке,  а  по  Советской  улице  мимо  работников  на  крыше  проезжали  несколько  танков.
 -Смотрите,  танки  едут!  –  восторженно  огласил  Петька  и  побежал  домой.  –  Деда,  деда,  там  танки  едут,  представляешь!

Все  семейство  с  грустным  видом  наблюдало  с  крыши  дома  за  мимо  проезжающими  танками,  а  отец  все  думал,  на  какие  деньги  отстроить  сарай  и  купить  новых  голубей.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=653064
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 20.03.2016

Черная пятница

[i]Миниатюра  в  девять  картинок[/i]

1
Холодным  декабрьским  утром  Родион  Свиндеев  ожидал  своего  поезда  около  продуктового  ларька,  беседуя  с  молодыми  бойцами,  недавно  заступившими  на  службу.    

- И  тут  я  ему  говорю:  «  Гоша,  прекращай  таскать  бутыли  с  прилавка,  мы  уже  пятый  день  не  просыхаем».  А  он  мне:  «  Ну,  мы  же,  вроде  как,  Родину  защищаем.  У  меня,  если  честно,  нервишки  шалят  в  последнее  время  из-за  этих  приключений  с  гуманитаркой».
- А  что  там  было  с  гуманитаркой?  –  интересовались  бойцы.
- Ой,  да  там  целая  история,  в  общем,  едем  мы  на  границу  с  проверкой,  а  там  неизвестные  лица  уже  проверяют  вместо  нас.  Ну,  мы  взяли  себя  в  руки...  –  Родион  взглянул  на  часы.  -  Твою  мать,  мне  уже  на  поезд  пора.  Бойцы!  Не  падать  духом  и  любить  державу!  Помните,  вы  одни,  даже  если  кажется,  что  не  одни.
- Спасибо,  капитан.  
- Лешка,  как  приеду  домой,  мамке  обязательно  передам  привет.  Скажу,  что  ты  был  бодр  и  весел.
- Спасибо,  Родион  Степанович.
- Ну,  все,  пора.
   
 Свиндеев  обменялся  рукопожатиями  с  молодыми  бойцами  и  направился  в  сторону  центрального  вокзала.  В  правом  кармане  нащупал  билет,  проверил  наличие  телефона  в  сумке,  и  мелкими  поспешными  шагами  вошел  в  холл  вокзала.  Табло  засветило  нужный  ему  маршрут,  чем  вызвало  улыбку  на  утомленном  лице  капитана.  Эту  поездку  он  ожидал  еще  с  прошлого  месяца,  но  в  самый  последний  день  службу  продлили.  Семью  Родион  оставил  еще  летом,  когда  пришла  повестка.  Деваться  было  некуда,  по  глупости  либо  по  ответственности,  Родион  признал  свою  личность  и  подписал  бумагу.  Детей  оставил  под  присмотром  бабушки,  несмотря  на  то,  что  они  считают  себя  взрослыми.  
Родион  был  мужчиной  неприметным,  однако,  интересным.  Про  таких  людей  друзья  обычно  говорят:  «Метр  в  кепке,  а  вширь  целых  два».  Он  был  неприхотлив  в  желаниях  и  спокоен  по  отношению  к  любым  дерзновениям  жизни.  Он  искренне  любил  своих  детей,  но  не  разделял  их  образа  жизни.  С  тех  пор,  как  он  приобрел  компьютер  для  дочери  на  15-летие,  Оля  постепенно  пропадала  из  реальной  жизни.  Сын  Павел  был  менее  подвержен  влиянию  новых  технологий  на  формирование  своего  «Я».  Но,  взамен,  его  «Я»  формировали  дворовые  семнадцатилетние  товарищи,  которые  таскались  со  своим  сверстником  по  всем  злачным  местам  города.  
Сам  Родион  проявлял  на  первых  порах  лишь  косвенный  интерес  к  научно-технологическому  прогрессу.  Вся  окружающая  его  среда  заключалась  в  рутинном  треугольнике:  работа  на  заводе,  воспитание  детей,  вечерние  заседания  с  друзьями  за  кружкой  пива  у  телевизора.  Но  дети  пробудили  своим  интересом  интерес  отцовский:  теперь  Родион  без  проблем  владел  азами  интернета  и  мастерки  руководил  страницей  в  одноклассниках.  Более  того,  он  был  в  курсе  последних  новинок  на  рынке  смартфонов  и  всегда  проверял  праздничные  скидки  в  торговых  центрах.

В  поезде  Родион  быстро  нашел  общий  язык  с  попутчиками,  которые  возвращались  домой  с  заграничной  работы.

-  Может,  по  пять  капель?  –  предложил  капитан.  
 На  диване  сидели  два  скромных  мужичка,  схожего  возраста  с  Родионом.  На  их  лице  читалась  заметная  усталость,  но  оттого  только  прибавлялось  желания  поддержать  нового  приятеля.
-  Да  не  вопрос.  Мне  сходить  с  тобой?
-  Не  надо,  я  мигом.

По  возвращению  в  руках  капитана  было  несколько  бутылок  пива  и  фляга  вокзального  коньяка.

-За  такое  дело  и  не  грех  выпить.  Домой  возвращаюсь.  С  этими  войнами  уже  сил  нет.
-Как  вообще  обстановка?
-Да  никак.  Сидим  в  земле,  жуем  кислород.  Пули  в  небе,  автоматы  в  деле.  
-Не  могут  остановиться?
-Я  уже  сам  не  знаю,  что  они  могут.  Беспредел  устроили,  а  все  ради  чего?  Деньги  им  подавай,  капиталистам  провозглашенным.  Погоняют  друг  друга  коммунизмом  и  революциями.  Все,  время  закончилось.  Так  нет  же,  кричат,  что  тогда  было  хорошо.  Ну,  если  вам  было  хорошо,  зачем  теперь  людей  убивать?
-  Согласен  с  вами.  Гадят  все  и  гадят  со  своими  родственниками  и  знакомыми.  Что  раньше  было,  что  и  сейчас  –  постоянно  твердят  свои  лозунги.  Обещают,  что  все  наладится,  что  все  свободны  и  счастливы.  Между  прочим,  у  людей  нет  возможности  денег  заработать.  А  все  почему?  Заводы  разграбили,  развалили,  приватизировали.  Людей  смешали  с  дерьмом,  будто  все  так  и  предписано.  
-Давно  зарабатываете?
-Как  все  началось,  так  и  уехали.  И  так  жизнь  была  не  сахар,  но  стала  еще  хуже.
-Там  хоть  платят?
-Да,  Слава  Богу,  с  этим  порядок.  Хотя,  я  слышал,  что  ребят  кидают,    но  это  только  слухи.
-Такое  везде  бывает.

Товарищи  справились  с  алкоголем,  провели  пару  задушевных  разговоров  о  наболевшем  и  готовились  к  отдыху.
 
-  Знаете,  я  вот  приобрел  себе  зарядку,  беспроводную.  На  три  раза  хватает,  представляете?  –  похвастался  Родион.  
-Штука  полезная,  если  негде  подзарядить.
-Да,  у  нас  с  электрикой  беда.  Все  по  часам,  кто  не  успел,  тот  спит  в  окопе.

2
Внезапно  начался  дождь,  футбол  прекратился,  и  соперники  решили  выявить  победителя  кулаками.  Виталик  снимал  все  на  камеру,  чтобы  смонтировать  и  отнести  руководству.  Сюжет  не  из  впечатляющих,  но  в  виде  отсутствия  каких-либо  идей,  молодому  журналисту  приходилось  перебиваться  тем,  что  есть.  Месиво  продолжалось  вплоть  до  прибытия  милиции.  Многие  футболисты  уже  приняли  горизонтальное  положение,  ну  а  самых  беспокойных  усадили  в  полосатый  Бобик.
 
Виталик  Коцкий  третью  неделю  гулял  по  улицам  родного  города  и  никак  не  мог  проявить  своих  творческих  способностей.  Начальник  каждый  раз  отказывал  в  просьбе  командировки  или  специального  задания.  Молодым  ребятам,  недавно  окончившим  вуз,  мало  что  доверяют.  Тем  более  Виталик  был  слишком  вспыльчивым  и  амбициозным,  впрочем,  как  и  вся  молодежь,  которая  хочет  все  и  сразу.  После  пятого  курса  Виталику  посчастливилось  найти  работу  по  специальности  со  средним  окладом.  На  жилье  этого  вполне  хватало,  но  обеды  приходилось  ограничивать  яблоками  или  дешевым  фастфудом.    

-  Что  ты  принес?  –  рявкнул  начальник,  отдаляясь  в  сторону  своего  кабинета.
-  Подростки  устроили  драку  после  матча.
-И  что  мне  с  этим  делать?  Они  каждый  день  морды  бьют.  
-  Но  там  кровавое  побоище,  такого  никто  не  видел.
-Послушай,  людям  это  неинтересно.  Они  хотят  увидеть  то,  что  не  могут  увидеть  у  себя  во  дворе  или  на  работе.  Понимаешь?  Им  нужно  зрелище,  но  зрелище,  связанное  с  элементами  фантастики  или  громкими  именами.  Дай  им  то,  что  они  будут  восхвалять  или  оплакивать.
-Но  все  внимание  сейчас  забрала  война.  Быть  может,  вы  позволите  мне  съездить  за  сюжетом  на  поля?
-Даже  не  думай  об  этом.  Такого  сопляка  там,  в  лучшем  случае  затопчут,  а  в  худшем  –  и  вовсе  пристрелят.  Тебе  оно  надо?
-Но  работы  совсем  нет.  Восхвалять,  кроме  войны,  нечего.  Да  и  оплакивать  остается  только  ее.
-Ищи,  журналюга,  ищи.

Начальник  вошел  к  себе  в  кабинет  и  захлопнул  двери.

Виталик  продолжил  гулять  по  городу.  У  станции  метро  купил  себе  шаурмы  и  отправился  в  торговый  центр,  присмотреть  себе  дешевые  кроссовки.  Перед  входом  была  огромная  вывеска  «Black  Friday»  и  молодой  журналист  смекнул,  что  было  бы  неплохо  сделать  сюжет  о  бешеных  скидках  в  магазинах.  

3
-Папа  приехал,  Оля!  Брось  свой  телефон.
-Да-да,  иду.

Дети  встречали  в  коридоре  только  что  прибывшего  отца-солдата.

-  Привет,  детенышам!  –  довольно  зашел  в  квартиру  краснолицый  Родион.
-  Привет,  пап.  Как  ты?  Как  доехал?  –  спросил  озадаченный  Павлик.
-  Да  нормально  все,  я  же  смс  присылал.  Дочь,  что  ты,  как  не  родная,  обними  папу!
Оля  мигом  растворилась  в  отцовских  объятиях.
-  Как  учеба?  Бабушка  говорила,  что  все  не  очень  хорошо.
-Скоро  каникулы.
-Оценки  хорошие?
-Ну,  так.  Я  стараюсь.
-Ну,  так  –  что  бы  это  не  значило,  посмотрю  потом  дневник.  А  у  тебя  как  успеваемость,  сынок?  С  университетом  определился?
-Еще  думаю.  
-Быстрее  думай.  И  к  экзаменам  готовься.  На  платное  денег  нет.  Раз  так,  в  армию  заберут,  а  оттуда  можно  не  вернуться!  Учись,  и  давайте  смелее,  что  вы  приунывшие?  Где  бабушка?
-На  рынок  пошла.  Скоро  придет.
Родион  переоделся  и  направился  к  холодильнику.  Там  его  ждали  котлеты  и  позавчерашняя  гречка.
-Дети,  вы  есть  будете?
-Нет,  мы  уже  поели.
-А  я  вот  с  удовольствием  заброшу  котлеток.
-Пап,  я  тут  на  день  рождения  присмотрел  себе  кое-что,  -  осторожно  начал  разговор  Павлик.
-Да,  и  че  там?
-В  общем,  многофункциональный  телевизор,  там  скидки  скоро  будут.
-Телек?  Да,  я  тоже  хотел  новый.  А  что  с  деньгами?
-У  меня  немного  сбережений,  да  и  бабушка  не  против.  Там  должна  быть  хорошая  скидка  на  днях.
-Ну  что,  я  поддерживаю.  Старый  ящик  надоело  ремонтировать.  Ни  новости  не  посмотришь,  ни  футбол.  Что  выберешь,  скажешь  мне.
-Хорошо.

4
Виталик  Коцкий  со  своим  другом  оператором  Жекой  сняли  сюжет  о  бездомных.  Но  и  эта  инициатива  не  впечатлила  начальника.

-Извините,  а  можно  я  сделаю  сюжет  о  «Black  Friday»  в  торговом  центре?
-Смышленый  ты  все-таки,  молодец.  Но  эта  роль  уже  занята.
-Как?  Вы  направили  человека?
-Да,  направил.  Он  уже  работает  с  заготовками,  собирает  материал.
-Можно  мне  вместе  с  ним?
-Нет,  журналюга,  ищи!  Ищи!

Вновь  расстроенный  Виталик  ушел  из  офиса  ни  с  чем.  Его  школьный  друг  Жека  подавал  некоторые  идеи,  но  ничего  из  этого  журналиста  не  заинтересовало.

-Слушай,  ну  и  работа  у  тебя.  Что  можно  снимать  средь  бела  дня?  Как  птицы  летают,  бомжи  спят  или  как  люди  на  работу  идут?
-Что  ты  прицепился,  не  знаю  я.  Мне  вот  и  походка  людей  на  работу  интересна.  Толпы  роботов  одновременно  льются  рекой  из  входа  в  метро.  Разве  это  не  абсурд?  Посмотри  со  стороны  –  типичные  обыватели,  копии,  они  все  одинаковые,  но  даже  не  подозревают  о  том,  как  ничтожны.  
-Это  неинтересно.  Показать  по  ящику  то,  как  я  иду  на  работу?  Да  все  засмеют.  
-Они  будут  там  искать  себя.
-Все  равно  не  цепляет.  Вот  если  в  этой  толпе  окажется  мертвец,  то  это  уже,  какой-никакой,  сценарий.
-А  если  этот  мертвец  поднимется  с  пола  и  пойдет  дальше  –  это  уже  история.
-Верно.  Но  люди  могут  и  его  не  заметить.
-И  вновь  становится  скучно.
-Тогда  мы  добавим  рыдающего  отчаянного  человека,  который  ищет  своего  мертвеца.
-Но  зачем  ему  мертвец?
-Чтобы  разглядеть  в  нем  что-нибудь  живое.
-У  нас  в  живых  нет  ничего  живого,  а  ты  про  мертвеца  говоришь.
-Тогда  пусть  покойник  будет  утраченной  любовью,  а  рыдающий  человек  –  верно  ждавшей  его  невестой.  
-  Ждавшей  откуда?
-Пускай,  с  фронта.  Сейчас  это  актуально.
-Пожалуй.  Теперь  личность  покойника  становится  интересной,  но  ведь  история  также  скучна?
-Тогда  мы  убьем  и  солдата,  и  невесту.  Как  теперь?
-Трагедия  –  это  то,  что  нужно.  Пускай  обыватели  плачут  из-за  несостоявшейся  любви  и  предрассудков  современной  жизни.
-Именно!

5
После  обеда  Родиону  позвонили  товарищи  детства.  Возвращение  друга  с  фронта  не  осталось  не  замеченным,  более  того,  требовало  внимания  со  стороны  виновника.

-Что  ты  предлагаешь?  Сейчас?  Да  я  только  приехал!  
Ладно,  скоро  буду.
Довольный  Родион  положил  трубку.
-Дети,  я  пойду  с  братвой  посижу.
-Надолго?
-Вечерком  вернусь.
-Пап,  ты  же  обещал,  что  больше  не  будешь,  -  взволнованно  подметил  Павлик.
-Ну  хватит  тебе,  сынок.  Я  же  вернулся,  друзья  ждали,  повод  какой.  Ну  все,  я  пошел.

Отец  быстро  собрался  и  покинул  родные  стены.  На  улице  был  легкий  мороз  с  припадками  колючего  ветра,  и  Родион  застегнулся  на  все  пуговицы.  В  баре  его  ждали  несколько  товарищей,  которых,  либо  по  собственной  инициативе,  либо  из-за  невежества  по  вопросам  морали,  обычно  именуют  друзьями.  Такие  лестные  отзывы  обычно  дают  сгоряча.  Родион  не  обращал  внимания  на  все  разногласия  относительно  мнений,  образа  жизни,  цвета  рубашки  или  уровня  красоты  жены  друга  по  шкале  от  одного  до  пяти.  Он  просто  любил  компанию,  и  участники  ее  были  не  особо  важны.  

-  О,  вот  он,  наш  рыцарь  без  доспехов!  –  загорланил  на  весь  бар  один  из  друзей  Родиона.
-Чего  ты  кричишь,  лысый!  Лучше  бы  парикмахера  поменял.
-У  меня  с  этим  все  в  порядке,  -  откликнулся  лысый,  поглаживая  свою  блестящую  голову.
-Как  там  Родина?  Жить  будет?
-Что  ты  такое  говоришь.  Конечно,  будет!  –  удивленно  ответил  Родион.  –  Главное,  чтоб  такие,  как  ты  не  поднимали  революции.  Гребаные  Че  Гевары!
 -  Мне  не  до  этого.  Надо  семью  кормить.
-  Ну  что,  по  пять  капель?  
-Семен,  ты  нас  не  уважаешь.
-Так  это  для  разогрева.
-О,  так  бы  и  сказал.

Товарищи  просидели  в  баре  около  трех  часов.  За  это  время  улицу  окутал  мрак,  которому  придавал  особого  беспокойства  все  тот  же  морозный  ветер.  Встреча  прошла  довольно  в  приличном  тоне,  если  не  считать  пары  разбитых  бутылок,  пьяных  криков  в  сторону  бармена,  угроз  от  Семена  своему  брату  Федору  за  непристойность  политических  взглядов,  и  порванного  бушлата  Родиона.  

-  Так!  Братва!  Я  должен  возвращаться.
-Ты  чего?  Нормально  ведь  сидим!
-Нормально,  но  дети  ждут.
-Эх,  мои  тоже.  Жена  уже  звонила  пару  раз.
-Все,  не  будем  прощаться,  до  новых  встреч,  господа!

Родион  медленно,  но  уверенно  удалился  из  бара.  Маленькими  шажками  он  перебирал  по  тротуару,  боясь  споткнуться  или  вовсе  упасть.  Чувствовал  себя  он  хорошо,  о  чем  свидетельствовал  красный  цвет  его  лица.  Мысленно  он  проложил  на  карте  дорогу  домой  и  направился  по  заданному  маршруту.

-  Смотри,  солдатик  пьяненький!  –  заметил  Жека.
Виталик  со  своим  оператором  до  сих  пор  скитались  по  городу,  и  от  скуки  и  безнадежности  уже  усели  угоститься  водкой  в  ресторане  однокурсника.
-Ему  явно  хуже,  чем  нам!  –  весело  заявил  подвыпивший  Виталик.
-Слушай,  я  тут  сюжет  придумал.  –  заинтересованно  заявил  Жека.
-Ну?
-Давай  гопнем  солдатика,  а?
-Ты  чего?  Какой  же  это  сюжет?  Это  статья!
-Ну  да.  Тогда  мы  его  прибьем!
-В  смысле?
-Ну,  в  прямом.  У  него  наверняка  есть  оружие.  Вот  им  мы  его  и  бахнем.
Виталик  опешил.
-Ты  в  своем  уме?  Нас  посадят!
-Да  не  посадят,  свидетелей  нет,  посмотри.  Пустые  улицы,  ночь.  
-Я  тебя  не  понимаю.  Ты  пьян.
-Смотри,  укладываем  солдатика,  спокойно  удаляемся  во  дворы.  Когда  кто-нибудь  заметить,  возвращаемся  и  снимаем  сюжет,  а?
-И  где  мы  будем  ждать?
-Да  хоть  в  том  дворе,  напротив.  Потерпишь!  Ты  хочешь,  получить  нормальную  работу  или  нет?  Этого  солдатика  все  равно  не  ждет  ничего  хорошего  в  жизни.  Посмотри  на  него.

Родион  продолжал  идти  медленной  походкой.

-Не  знаю  я.
-Не  боись,  идем.
Журналисты  догнали  Родиона  сзади.  Убедившись,  что  никто  их  не  видит,  повалили  солдата  на  землю.
-Вы  че,  братва?  Перепутали?

В  ответ  Родион  получил  несколько  ударов  ногами.

-Идиоты,  вашу  мать!
Он  развернулся  на  спину  и  достал  и  кармана  пистолет.
-Я  же  говорил!  –  довольно  закричал  Жека  и  выбил  ногой  из  рук  солдата  оружие.
-Бей  его!  
Жека  схватил  оружие  и  направил  на  Родиона.
-Пацаны,  вы  че,  одурели?  Ну  поигрались  и  хватит,  ну!  Брось  игрушку  и  беги  подальше.  Я  не  буду  вас  искать.
-Ты  смотри,  он  нам  еще  одолжение  делает!
-Жека,  не  надо!
Прозвучал  выстрел.
-Бежим,  журналюга!
Довольный  Жека  и  невменяемый  Виталик  скрылись  во  дворе.

6
-Какой  бес  притащил  вас  так  рано?  –  разъяренно  спросил  начальник.
-Мы  сюжет  принесли,  про  убитого  на  проспекте  солдата.
-Серьезно?  Видео,  фото,  все  есть?
-Да
-Откуда  знаете,  что  он  солдат?
-Он  был  в  форме.
-И  что  случилось,  на  него  напали?
-Да,  застрелили.
-Годится,  давай  сюда.
Начальник  просмотрел  на  ноутбуке  видео,  и  был  очень  доволен.
-Ну-с,  журналюги,  наконец-то  заработали!  Получишь  прибавку,  Виталик.
-А  можно  мне  сюжет  про  скидки  в  магазинах?
-Это  еще  что?
-  Ну,  сегодня  уже,  «Black  Friday»
-Ах,  этот.  Хорошо,  бери  своего  оператора  и  быстрее  в  торговый  центр.  Скоро  открытие.
 
Ребята  взволнованно  и  поспешно  удалились  из  офиса.

7
-  Где  же  отец?  Он  не  приходил?  –  обеспокоенно  спросил  Павлик  у  Оли.  
-Нет
-Бабушка,  папа  не  приходил?
-Нет,  Павлик,  я  его  еще  не  видела.  Наверное,  со  своими  опять  устроили  попойку.
-Сегодня  скидки,  я  хочу  телевизор  взять.  Дашь  мне  денег?
-Возьми  в  комоде.  Тебе  хватит?  
-Надеюсь.  Возьму  с  папиного  кошелька,  он  разрешил.
-Хорошо.

Павлик,  предвкушая  новую  покупку,  быстро  оделся  и  отправился  в  торговый  центр,  чтобы  успеть  к  открытию.

8

-  Ну  что,  ты  готов  снимать?  –  спросил  Виталик,  стоя  на  периметре  в  торговом  центре.  Жека  сидел  с  камерой  на  лестнице,  ведущей  на  второй  этаж.
-Готов.  Сейчас  двери  откроют,  и  эта  толпа  разнесет  здесь  все.  Что-то  я  сомневаюсь,  что  у  нас  выйдет  взять  у  кого-то  интервью.
-Попробовать  стоит.  В  любом  случае  у  нас  будет  видео  бешено  вбегающих  покупателей.  Посмотри,  они  уже  лицами  прилипли  к  дверям  и  окнам.
-Да,  прямо  как  рыбы  на  корм.  Глаза  у  всех  безумные.

Прозвучал  сигнал,  и  двери  открылись.  Огромная  толпа  размером,  казалось  бы,  в  тысячу  человек  стремительно  влетела  в  обитель  невероятных  скидок.  Виталик  растерялся  и,  хотел  было  вернуться,  но  кто-то  сбил  его  с  пути.
-Пошел  прочь,  негодяй!  –  озлобленно  доносились  крики  мимо  пробегающих  людей.
Виталик  упал  на  пол.  Толпа  бежала  и  бежала,  пока  Виталик  корчился  от  боли.  Жека  с  довольным  видом  снимал  происходящее.
-Вот  так  сюжет!

Даже  крик  Виталика  не  мог  остановить  людей.  Они  проносились  по  нему  словно  каток,  отражаясь  в  камере  Жеки  неуправляемым  смерчем.  
Когда  поток  потребителей,  наконец,  уменьшился,  Жека  бросился  к  другу,  который  совсем  не  шевелился.  
-Виталя,  что  с  тобой?
Журналист  не  отвечал.  Жека  заподозрил  ужасное  развитие  событий  и  пощупал  пульс.  Сердце  Виталика  перестало  биться.
-Ну,  не  одно,  так  другое.
Жека  включил  камеру  и  записал  на  видео  погибшего  товарища.
-Прости,  друг,  но  это  будет  замечательный  сюжет!

9

Павлик  доставал  из  коробки  новый  телевизор.
-Оля,  помоги  мне?
-Она  в  туалете  заперлась,  плачет,  –  ответила  бабушка.
-А  что  случилось?
-Там  что-то  с  фотографиями.  Я  так  поняла,  у  нее  в  контактах  каких-то  фотографии  все  пропали,  вот  она  и  пригорюнилась.  
-Дурочка,  говорил  ей,  не  сиди  со  своим  телефоном.
Виталик  подключил  телевизор  к  антенне  и  настроил  каналы.  Наслаждаясь  покупкой,  он  переключал  каналы  один  за  другим.
-Бабуль,  иди,  глянь!
-Новости  включи  мне,  три  дня  ничего  не  смотрела.
Виталик  нашел  нужный  канал  и  уселся  в  кресло  с  инструкцией.  Заговорила  телеведущая.
-  «Вчера  вечером  был  зверски  застрелен  капитан  Родион  Свиндеев.  Очевидцы  говорят,  что  тело  пролежало  около  трех  часов,  прежде  чем  его  нашли  двое  студентов-журналистов…»
-Батюшки,  да  это  же  Родион!  –  закричала  на  весь  дом  бабушка.  –  Бог  ты  мой,  как  же  это?!  Что  это?
Павлик  встал  с  кресла  и  со  слезами  на  глазах  бросился  в  ванную.
-Оль,  открой.
-Отстань  от  меня.
-Там,  это…папа  умер.
-У  меня  все  фотки  пропали,  ты  представляешь?
-Ты  слышишь,  что  я  тебе  говорю?
-Уйди  отсюда!

После  пятиминутного  рыдания  бабушки  и  невразумительной  реакции  Оли,  Павлик  схватил  молоток  на  комоде  и  решил  выразить  всю  свою  злость  на  новом  экране  многофункционального  телевизора.    

-Черная  пятница!  Что  она  нам  сулит?  –  доносились  последние  сообщения  от  ведущей  утренних  новостей,  пока  Павлик  испускал  переживания  утраты,  воплощающей  в  себе  гнев.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=653059
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 20.03.2016

Наука весны

Философия  не  имеет  смысла.  Весна  не  приходит.  
По  карманам  шарят  бытия  продавцы.
Ослепленный  любовью  словами  блокнотит.  
В  воздухе  кашляют  мысли  курцы.  
Снег  весь  растаял.  Глупость  в  кустах.
Лунные  чувства  заботят  природу
с  точки  зрения  -  "ох"  и  "ах"
Вьют  себе  кубла  сердец  антиподы.
Пролонгировать  смерть  все  равно,  что  кричать.  
Только  бивень  при  пастве  внезапно  заткнулся.  
Помнишь,  Постум,  как  жизнь  скоротать?  
Больно  ты  счастлив,  раз  к  нам  не  вернулся.  
У  нас  не  весна.  Обсервант  технологий.  
Политики,  похоти,  купола,  курса.  
Безденежье  рук  -  живота  мораторий.  
Невежество  духа  для  инфо-ресурса.  
Аз  есмь  никто.  Ничто  в  несуразе.  
Валютная  сила  бесценных  слогов.  
Тюльпан  выпадает  из  тонущей  вазы.  
Весна  безнадёжна  для  лживых  Богов.
Почки  не  чахнут.  Они  исцеляют  
пейзажи  в  зеркале  мартовской  лужи.  
Совершенные  образы  на  небе  петляют  
меж  звезд,  которым  ты,  в  общем,  не  нужен.
Округа  редеет.  Ряды  разлагают.
Каждому  с  вышки  виден  венец
Вдали  кирпичи  к  бетону  взывают
И  тьме  неизвестно,  кто  есть  мудрец
Весна  не  лелеет,  но  жаждет  новинок
Причудливых  форм  любви  наугад
Я  вижу  во  сне  вереницу  картинок
Признаться,  не  сердцем,  но  все-таки  рад
Разглядывать  ангела  в  безбожном  числе
Аутсайдер  для  прозы  -  все  равно,  что  поэт
Для  высшей  любви,  угнетенной  во  мгле
Где  облик  Мадонны  передает  вам    «привет»
Весна  не  накладна.  Жизнь  не  дилемма.
Все  -  знамя,  если  твой  век  –  окончательность
Если  крестьянке  идет  диадема
Все  –  голос  молитвы,  в  котором  признательность.  
Красота  непокорна.  Благодать  неизбежна.
Женщина  выше,  чем  Бог  и  Луна
Восторг  и  отчаяние  в  характере  смежны.
Но  святость  у  каждого  –  родная,  своя.
У  любви  нет  синонимов.  У  души  нет  краев.
У  беглого  взгляда  нет  пустоты.
Любовь  -  это  счастье  смышленых  дураков
Весна  -  это  грязь  кристальной  чистоты
Время  несметно.  Грядущее  -  просто.
Мечты,  словно  овцы,  для  ворога  блеют.
Люблю  эту  жуткую  вселенскую  поступь.  

Весной  философия  меня    отымеет.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=651247
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 13.03.2016

Послание в бутылке из-под молока

Я  не  могу  тебе  дать  ничего,  о  чем  торжественно  стонет  современность.  
В  этом  хаосе  алгоритмов  и  действий  повелевает  разумом  цифра.  
Будущее,  скорее,  наскучившее,  невозможно  рассмотреть  сквозь  стены.  
И  далее,  стремление  угла  развернуть  конфликт  дверной  ручки.  
Я  не  нахожу  смысла  в  блаженстве.
 Нельзя  постигать  красоту,  обобщая  все  недостатки  сердца  
в  целостную  живопись  флюидных  дерзновений.  Так  создается  немыслимое.
 Удовлетворение,  словно  конечная  станция,  лишенная  права  на  бесплатный  проезд.  
Только  измятое  покрывало  напоминает  о  потребности
 угомонить  невроз  неизлечимой  мысли.  Как  и  о  том,  что  блаженство  необъяснимо  
с  точки  зрения  смерти.
Мои  будни  давно  превратились  в  единую  массу,  растертую  на  дне  бутылки  молока.
 И  я  тебя  не  прошу  заполнить  пустоту  собой.  
Твое  отсутствие,  из  соображений  необходимости  -  всего  лишь  озноб  и  потные  ладошки.  
Наверное,  поэтому  я  привык  больше  доверять  моменту,  нежели  глаголу.  
И  если  судьба  разделяет  календарь  на  категории,  
то  глагол  здесь  отрицаем  на  половину  своих  возможностей.  
Есть  то,  что  ты  делаешь.  И  есть  то,  за  что  ты  боишься  браться*.
Череда  невнятных  вздрагиваний  ног  плюс  противность  твоей  головы  обстановке  
приводят  к  апатичной  улыбке  и  амбивалентному  суициду.  
Когда  мир  в  глазах  идеалистов  оказывается  несовершенен,  
наступает  время  трансформации  одной  супер  способности  на  другую.  
Раньше  ты  мог  чувствовать  и  одновременно  здраво  мыслить.  
Теперь  ты  над  всем  насмехаешься,  потому  что  чувства  могут  оказаться  неоправданными,  
а  мысли  -  неверными.  Смех  -  единственное  оружие,  
через  которое  можно  донести  правду.  Сначала  ты  постукиваешь  по  затылкам,  
но,  в  общем,  ты  болтаешь  сам  с  собой.  
Потому  что  правду  ты  знаешь  только  о  самом  себе.
Кроме  любви,  у  меня  нет  ничего,  чем  я  мог  бы  с  тобой  поделиться.  
Иногда  ее  проще  запереть  в  несколько  слов  и  считать,  что  это  фантазии.  
Завтра  так  же  предсказуемо.  Будущее  так  же  необъятно.  
Поэтому  попытаться  отыскать  со  мной  счастья  также  глупо,
как  и  размышлять  о  нем.  И  если  в  тебе  нет  счастья,  значит  никогда  и  не  будет.  
Если  оно  есть,  то  я  тебе  не  нужен.
Лучше  отворачиваться  и  не  ловить  бестолковые  взгляды  
На  помятом,  как  рубашка,  лице.  Если  человек  возможен,  
То  бесконечная  противность  природе  и  жажда  аморальной  власти
Сводят  силу  духа  на  нет.
От  этого  одиночество  не  стало  толще,  скорее,  наоборот.
Потому  что  вид  из  окна  не  говорит  о  том,  
что  вы  собой  представляете  в  этой  жизни.
Он  говорит  о  том,  что  представляет  собой  жизнь
Когда  вы  воскресным  утром  вздумаете  открыть  форточку.
Отсутствие  контакта  с  окружающим  миром,  обычно,
Представляет  картину  играющего  в  песке  ребенка  с  лопаткой  и  конструктором.
Зачем  отдавать  частицу  себя,  
если  только  эта  частица  сохраняет  вашу  индивидуальность?
О  том,    что  у  вас  внутри,  не  должен  знать  никто.
Особенно,  воображаемый  друг  из  конструктора.
Бывают  вечера,  заполняющие  пустоту  невнятными  словами.
Эти  ограниченные  до  неприличия  выказывают    отношение  к  миру
В  единственном  числе  и  в  экспрессивной  окраске.
Вопросы  что  ты,  где  ты,  куда  ты  –  всего  лишь  замещающие  отсутствие  ума.
И  если  человек  должен  возлюбить  ближнего  своего,  
То  я  предпочту  оставаться  в  сторонке,  
Потому  что  моей  нарциссической  любви  и  ницшеанского  уважения
На  всех  точно  не  хватит.
Я  люблю  включить  одну  из  трех  тысяч  аудиозаписей,  и  растворится  в  темноте.
 Я  люблю  не  общаться  с  людьми,  и  потакать  депрессивной  двойственности,
Не  находя  разницы  между  лицами,  галлюцинациями,  существованием,  бессонницей.
И  если  когда-нибудь  бездна  посмотрит  на  меня,  
То  я  улыбнусь  ей  в  ответ,  не  отводя  глаз.
И  если  когда-нибудь  теория  идеализма  будет  доказана,
То  мир  окажется  совершенен.
Потому  что  райский  сад  окажется  где-нибудь  на  тропическом  клочке  земли.
Мои  мысли  не  постигают  верхушку  Эвереста.
Остается  желать  того,  чего  и  в  помине  никогда  не  будет.
Потому  что  я  не  скалолаз,  а  пролетающая  мимо  птица.
Потому  что  жизнь  –  не  имеет  смысла,  если  оборачиваться  на  все  четыре  стороны.
Лучше  закрыть  рот,  и  мечтать  о  величественном  и  важном.
Для  меня  не  существует  любви  в  рамках  современности.
И  если  выталкивать  руками  все  ненужное  –  останется  пустота.
И  мысль  о  том,  что  у  меня  в  душе  дыра  размером  с  твою  любовь.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=647403
рубрика: Поезія, Ода
дата поступления 27.02.2016

***

Сегодня  вечером  жар  снискал  во  мне  граненную  пустоту  
Все  сводится  к  единому,  а  точнее  -  к  одной
Если  паутина  твоего  почерка  имеет  красоту
То  печалиться  от  будней  мне  не  впервой  

Слова,  зачастую,  основная  причина  регресса
Гомон  в  моем  ухе  -  причина  ограниченности  стен
Пробуждение  с  утра  -  как  смерть,  что  не  имеет  веса
Но  я  также  восхищаюсь  невинностью  колен
 
Когда-нибудь  я  смогу  обозвать,  дай  Бог,  посмеяться
Все  вокруг  подлежащее  осуждению  и  плачу
Но  жизнь,  что  повинна  в  бесплодии  сознаться  
привыкает  в  несчастье  рассматривать  удачу

В  болезни  сострадания  от  вакуума  не  жди
это  перечень  терминов,  образующих  скелет
в  книге  по  биологии.  Плюс  терафлю  и  дожди
стрептоцида  колеса  и  мед  на  десерт

Безыдейность  мысли,  по  сути  -  саднящая  боль
Беспредметность  меня,  скорее  -  ты,  чем  с  тобой
И  першение  в  горле  -  внимание  аптечному  концепту
для  кассы,  куска,  справки,  рецепта  
 
В  пустоте  нагишом  остается  от  температуры  след
Я  пытаюсь  довести  твои  мысли  до  терций
до  скопившихся  сантиментов,  порождающих  бред
эфемерно  блуждающих  в  поисках  сердца

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=644520
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 17.02.2016

Дух

Пьеса  

Следующий  век  от  новой  эры.  Пещера  четверых  друзей,  Горация,  Духа,  Кармеля  и  Ментора,  с  одной  стороны  оббитая  коврами  и  тряпками,  с  другой  стороны  измазанная  глиной.  Параллельная  выходу  сторона,  она  же  самая  большая,  заграждена  шкафом  с  книгами  и  креслом,  в  котором  расположился  белый  мягкий  медведь.  Рядом  висит  картина  Ван  Гога  «Звездная  ночь»,  под  ней  простелено  четыре  покрывала  и  подушки.  В  углу  мешки  с  провизией,  около  них  банки,  аквариум  с  золотой  рыбкой,  несколько  цветов  в  горшках,  одежда,  какие-то  технические  приборы  и  прочий  хлам,  в  котором  нуждаются.

Друзья  приблизительно  одинакового  возраста,  от  двадцати  до  двадцати  двух  лет.  С  виду  все  крепкие  и  статные,  кроме  Ментора  –  он  ото  всех  ниже  ростом,  с  небольшим  животом,  в  бардовом  кардигане  и  с  зеленой  бейсболкой  поверх  кучерявой  прически.  Гораций  самый  высокий,  с  черной  челкой,  широкими  плечами  и  в  синем  вязаном  свитере.  Кармель  смуглый  и  коротко  подстриженный,  за  счет  выразительных  скул  и  широкой  спины  кажется  наиболее  привлекательным  от  остальных  товарищей.  Дух  с  короткими  светлыми  волосами  и  не  менее  светлым  лицом,  пухлыми  губами  и  немного  торчавшими  ушами,  одет  в  клетчатую  рубаху.  
В  самом  центре  пещеры  горит  небольшой  костер.  Вокруг  него  уложены  бетонные  плиты,  в  некоторых  местах  заменены  на  паркетные  доски.  Ментор  роется  в  огромном  ящике,  перебирая  газеты.  Кармель  что-то  пишет,  сидя  около  кресла  на  подстилке.  Гораций  спит.

По  местному  времени  около  семи  четвертей.  

[i]Акт.[/i]

Кармель.  Оттого-то  жизнь  и  хороша,  раз  за  душою  ни  гроша.  (Пишет)
Ментор.  Где-то  я  слыхал  подобное.  Копия  или  плагиат,  на  твой  выбор?      
Кармель.  Да  будет  тебе  известно,  что  все  нами  сказанное,  уже,  с  большой  долей  вероятности,  было  сказано.
Ментор.  И  это  слышал.  Но,  может  быть,  и  читал.
Кармель.  Пройденный  этап.  Человек  не  может  быть  настолько  глуп,  чтобы  не  догадаться  о  такой  пустышке.  
Ментор.  Ну,  здесь  все  неопределенно.  К  примеру,  не  читающему,  вряд  ли  в  голову  приходят  мысли  о  морали.  Но  мы  ведь  не  скажем,  что  он  глуп?  (продолжает  рыться  в  ящике)
Кармель.  Всякий  глуп,  если  не  читает.
Ментор.  Так  было  раньше.  Теперь  всякий  мертвец,  если  не  читает.
Кармель.  Знания  можно  получать  и  другими  способами.
Ментор.  Тем  не  менее,  книги  –  единственное  доступное  нам  средство.
Кармель.  Да,  благодаря  Духу,  который  ворует  книги  в  ночную  четверть.  
Ментор.  Он  говорил,  что  во  всем  есть  уникальность.  Вот  ты  пишешь  сейчас,  и  это  уникально.
Кармель.  Естественно,  ведь  то,  что  я  пишу,  это  только  мое.  Точно  также  никто  не  сможет.  Мысль  –  да,  но  не  способ  ее  выражения.
Ментор.  А  представь,  если  бы  каждый  живущий  что-либо  писал?
Кармель.  Графоманы,  что  скажешь.
Ментор.  И  все-таки,  нашелся  бы  среди  миллионов  точно  такой  же,  как  и  ты,  с  точно  такой  же  мыслью  и  точно  таким  же  способом  выражения,  а?
Кармель.  Нет.  В  этом  случае  я  бы  не  писал  и  вовсе,  потому  что  эта  писанина  превратилась  бы  в  некую  будничную  фикцию.  От  избытка  писателей  мы  не  смогли  бы  различить  в  этом  миллионе  того  самого.  Плюс  ко  всему  есть  множество  примеров.  Сколько  поэтов  писало  о  синем  небе,  теплом  солнце?  Сколько  художников  рисовали  звезды?  (показывает  пальцем  на  картину)
Ментор.  Каждый  уважающий  себя  художник  рисовал  звезды.
Кармель.  Но  ни  у  кого  они  почему-то  не  получились  одинаковыми,  это  невозможно.
Ментор.  Здесь  десятки,  ну,  сотни  тысяч.  А  если  миллионы?
Кармель.  Каждый  живой  человек  –  это  просто  человек,  со  своими  мыслями  и  увядающей  плотью.  Описание  у  всех  одинаковое,  не  так  ли?  Но  все  уникальны,  потому  что  человек,  способный  мыслить,  изначально  уникален.  Он  –  это  отражение  жизни  в  зеркале.  И  у  каждого  отражение  свое  собственное.
Ментор.  (Внезапно).  Нашел!  (вытягивает  из  ящика  газету)
Кармель.  Что  это?
Ментор.  «Футбольное  обозрение»,  2010  год,  представляешь?  Печатная  газета,  с  черно-белыми  фотографиями.  Эх,  как  долго  я  тебя  искал!
Кармель.  Откуда  она  в  ящике  взялась?
Ментор.  В  детстве  собирал  по  подвалам  всякий  хлам.  Вот  однажды  наткнулся  на  типографию,  и  вынес  все  самое  интересное.  Пацанами  в  футбол  бегали,  и  попутно  о  Марадоне  и  Луческу  читали.
Кармель.  Писатели?
Ментор.  Да,  в  прошлом  тренерами  футбольных  клубов  были.  Вот  от  них  я  и  узнал,  что  значит  футбол.  Кстати,  когда  мы  убегали  из  дому,  газеты  я  прихватил,  а  вот  мяч  –  нет.
Кармель.  Зачем  нам  в  пещере  мяч?  Газеты  почитаем,  а  с  мячом  тут  не  разгуляешься.
Ментор.  Вот  бы  поиграть.
Кармель.  Ты  знаешь  режим.
Ментор.  Знаю,  но  хочется  побегать.  Надоело  отжиматься.
Кармель.  У  нас  свежего  воздуха  на  четверть  около  единицы,  так  что  растрачивать  прогулки  на  игры,  сам  понимаешь.  
Ментор.  Кажется,  скоро  фаза?
Кармель.  Да,  перепись  и  отчисление.  
Ментор.  Можно  подать  заявку  на  футбол,  вдруг  ответят.
Кармель.  Сомневаюсь,  что  кто-нибудь  захочет  свободу  поменять  на  футбол.  Ты  сам,  как  придет  время,  гулять  побежишь.
Ментор.  Возможно,  но  бестолково  ведь  гулять?
Кармель.  Что  ты  как  маленький.  Мужики  будут  искать  женщин,  женщины  мужиков.  Каждому  нужно  выплеснуть  эмоцию.  
Ментор.  Слишком  по-зверски  это.  Будто  мы  животные.
Кармель.  Я  от  Духа  подобное  слышал.  Но  он  там  пока  книги  ворует  и  в  очереди  за  провизией  стоит,  мало  ли?  Вдруг  подружку  заарканил?  (Смеется)  

[i]Входит  Дух[/i]

Ментор.  А  вот  и  наш  интеллектуал!  Что  в  семью  принес?
Дух.  Пара  книг  и  баул  с  магазина,  посмотрите,  что  там.  (Бросает  баул  на  пол)
Ментор.  Какие  воры,  такой  и  век.  Теперь  уж  воруем  не  глядя.
Дух.  Времени  нет  на  это.  Когда  туго  станет,  начну  выбирать.  
Кармель.  Запечённая  картошка,  да  трехтомник  Толстого  в  придачу,  то  еще  развлечение.  Что  у  тебя  в  руках?
Дух.  Новые  тесты.  Сегодня  нужно  ответить  на  вопросы  и  сдать  кровь.  
Ментор.  Новая  волна  приближается?
Дух.  Да,  и  мы  должны  пережить  ее.
Ментор.  Все  наладится.
Кармель.  Что  люди  говорят?
Дух.  Они  слишком  напуганы,  чтобы  внятно  говорить.  
Кармель.  И  никаких  новостей?
Дух.  Никаких.  Людей  держат  взаперти,  забирают  и  не  возвращают.  Какие  новости?
Ментор.  Ты  знаешь  режим,  Карми.
Кармель.  Отплатил  мне  собственной  монетой?  (Улыбается)
Ментор.  Идеальное  возмездие,  не  более  чем.
Дух.  Гоц  давно  спит?
Кармель.  С  момента  твоего  ухода.
Дух.  Эй,  Гоц,  поднимайся,  нужно  тесты  пройти.  (Дергает  покрывало  рукой  и  садится  рядом).
Гораций.  Ааааа  (зевает).  Только  проснулся,  а  уже  подарочки.
Дух.  Умойся,  если  нужно.  Сейчас  светлая  голова  превыше  всего.
Гораций.  Без  проблем,  давай  сюда.  (Берет  тестер).  Они  что,  новые?
Дух.  Да,  теперь  и  кровь  берут,  не  нужно  ходить  на  сдачу.
Гораций.  Какое-никакое  удобство,  хотя,  кому  от  этого  легче.  И  как  тут?
Дух.  Вносишь  иглу  в  вену,  тестер  подключаешь  к  счетчику.  На  этом  экране  будут  выпадать  вопросы,  как  всегда.
Гораций.  Амбразура  чертова!  Разве  здесь  можно  что-нибудь  разглядеть?
Дух.  Успокойся,  и  внимательно  читай.  Теперь  вы.  (Отдает  тесты  Кармелю  и  Ментору)
Кармель.  Результаты  когда?  
Дух.  Теперь  не  будет  результатов.
Кармель.  А  как  же…что,  сразу  забирают?
Дух.  Да,  если  гости  к  нам  не  нагрянут,  значит,  до  следующей  фазы  мы  свободны.
Ментор.  Так,  здесь  вопрос:  «  Тяжелейшее  наказание  следует  за  невыполнение:  а.  норм  интеллектуального  развития  б.  норм  общежительского  развития  в.  норм  интеллектуально-общежительского  развития»
Кармель.  Какая  глупость.
Дух.  Отвечай  а  –  это  точно,  хоть  и  не  конкретно.
Гораций.  «Отрицание  любви  к  ближнему  должно  быть  обоснованно:  общепринятой  ненавистью,  узаконенными  правилами,  или  интеллектуальной  принадлежностью?
Дух.  Последнее.  Все  сводится  к  интеллекту.
Ментор.  До  чего  же  абсурдная  идеология.  Получается,  чем  умнее  и  мудрее  ты  становишься,  тем  меньше  у  тебя  шансов  любить  человека,  по-настоящему,  от  сердца?
Дух.  Они  хотят,  чтобы  ты  был  умным,  но  бесчувственным.  Человек,  обремененный  состраданием,  дружбой,  любовью,  не  способен  работать  на  пределе  возможностей.  Он  будет  стоять  подле  условного  станка,  но  в  голове  будут  витать  мысли  о  чем-то  человеческом.
Гораций.  Долой  человека,  да  здравствуют  машины.
Дух.  Примерно  так.
Гораций.  Это  был  ответ  на  вопрос.
Дух.  Правда  кроется  перед  глазами.
Ментор.  Но  в  чем  смысл  научного  подхода,  если  он  бесчувственен?  Наука  исследует  природу  –  самое  чувствительное  явление  во  Вселенной.  Сама  Вселенная  и  есть  природа  взаимосвязанных  чувств,  разве  не  так?
Дух.  Научный  подход  не  бесчувственен,  но  отрицаем.  Ученые  не  верят  эмоциям  и  чувствам,  потому  что  они,  как  правило,  вызывают  у  человека  гамму  переживаний  и  наслаждений.  Они,  в  свою  очередь,  способны  побуждать  человека  не  только  к  фантазии,  но  и  вере  в  собственную  фантазию.
Гораций.  Люди  умеют  себя  накручивать.  Кто  знает,  может  Бог  появился  из-за  слишком  большой  любви  человека  к  своему  миру?
Кармель.  Или  из-за  слишком  яростной  ненависти  -  он  обязан  был  появиться.
Ментор.  Но  ведь  ученые  тоже  люди?  Они  имеют  свои  чувства?  Они  ведь  любят  науку,  а  это,  какая-никакая,  но  любовь.
Гораций.  Еще  они  любят  факты,  и  ненавидят  проповедников.
Ментор.  Разве  Вселенная  не  зародилась  во  имя  большой  любви?  Как,  вы  мне  скажите,  как?  Как  все  могло  сформироваться  настолько  идеально  с  точки  зрения  физических  законов  и  химических  процессов,  что  человек  способен  ходит  по  круглой  земле,  смотреть  вдоль  необъятного  простора  Галактики  на  спутники  и  метеориты,  при  этом  не  любить,  не  чувствовать,  но  жить  и  размножаться?
Кармель.  Про  размножение  –  отдельный  разговор.
Дух.  Ментор,  это  твоя  точка  зрения.  Помнишь  про  уникальность?  Ты  всегда  прав,  если  рассматриваешь  собственные  доводы  под  призмой  собственной  жизни.  Мы  можем  долго  об  этом  разговаривать,  но  то,  что  тебя  это  волнует,  уже  свидетельствует  о  наличии  конфликта.  Как  внешнего,  так  и  внутреннего.  Наверное,  это  единственное,  что  дает  нам  силы  выжить.
Гораций.  И  не  стать  глупцами  окончательно.
Дух.  А  любовь…  Знаешь,  во  всем  есть  любовь.  Сегодня  смотрел  статистику,  практически  сто  процентов  атеисты.  Но  ведь  они  живы,  что-то  заставляет  их  жить?  Если  они  не  верят  в  Бога,  пускай,  они  верят  в  науку,  но  они  верят.  Ты  можешь  назвать  их  Бога  как  угодно  –  Эйнштейн,  Менделеев  или  Ньютон,  неважно.  Но  отсюда  и  выходит  главный  факт  того,  что  Бог  есть,  потому  что  он  не  имеет  имени  и  не  имеет  определенного  человеческого  обличия,  а  значит,  может  существовать  во  всем  и  везде,  быть  чем  угодно.  Для  кого-то  он  материя,  для  кого-то  пространство.  Для  кого-то  он  любовь.  
Кармель.  Любовь  –  понятие  спорное.  Нас  вот  выпускают  потешить  свой  эгоизм  и  угомонить  либидо,  но  в  этом  и  есть  любовь.  Потому  что  на  большее  мы  не  способны,  а  о  великой  любви  умеют  говорить  лишь  мечтатели,  никогда  ее  не  испытавшие.
Дух.  Отсутствие  любви  возмещается  присутствием  секса.  Ты  просто  подсел  на  государственную  иглу.  Ментор  говорит  про  кровь  и  ее  сущность,  а  ты  подливаешь  туда  алкоголь  и  мешаешь  с  кокаином.  
Гораций.  Неплохие  сравнения,  Дух!  (Улыбается)
Дух.  Человека  можно  рассматривать  с  позиции,  как  Бога,  так  и  науки.  И  мы  снова  возвращаемся  к  началу.  С  позиции  Бога  человек    -  это  существо,  которое  чувствует,  или,  способно  чувствовать.  Человек  –  высшая  мера  страдания,  и  высшая  мера  любви.  С  позиции  науки  человек  –  это  животное.  Здесь  все  не  так  романтично.  Человек  –  это  плоть,  это  кости,  мышцы,  клетки,  атомы.  Человек  –  это  желание,  похоть,  стремление  к  размножению.  Получается,  Ментора  беспокоит  факт  того,  что  человек  вовсе  не  человек,  а  всего  лишь  животное.
Ментор.  Смотря,  какой  человек.
Кармель.    Но  ведь  человек  и  есть  животное!  Мы  находимся  на  высшей  ступени  эволюции,  но  это  не  делает  нас  отстраненными  от  собственных  желаний.  Из  всех  существ  человек  больше  всех  хочет  секса.  Получается,  чем  больше  существо  осознает  свою  уникальность,  тем  больше  оно  превращается  в  животное.  
Ментор.  По-твоему,  только  похоть  правит  человеком?
Кармель.  Ну  а  что  еще?  Разве  ты  не  хочешь  женщину?
Ментор.  Мои  желания  никак  не  связаны  с  похотью.  Если  я  ее  хочу,  то  только  по  внутренним  причинам.  Я  могу  влюбиться  в  нее  и  только  потом  по-настоящему  захотеть.
Кармель.  Глупости!  Обнаженная  женщина  не  вызовет  у  тебя  желания?
Дух.  Кармель,  ты  слишком  увлекся.  В  тебе  говорит  сейчас  похоть,  а  не  дух.  Ты  должен  уметь  контролировать  свои  желания,  иначе  ты  действительно  станешь  животным.
Гораций.  Дух  о  духе  толкует.  (  Улыбается)  
Дух.  Довольно,  у  нас  будет  еще  время  надоесть  друг  другу.  Вы  ответили?  Отдавайте  тесты  и  продолжайте  читать.
(Отдают  тесты)
Дух.  В  мешке  что,  смотрели?
Гораций  (роясь  в  мешке).  Здесь  лампы  есть,  пару  кульков  с  рыбой,  витамины  какие-то.  Вот  еще  энциклопедия,  для  поддержания,  так  сказать,  интеллектуального  уровня.  Солома  еще…
Дух.  Ладно,  лампы  могут  пригодиться.  Если  пройдем  тесты,  подам  заявку  на  электричество  и  перестанем  греться  костром.
Ментор.  Было  бы  здорово.
Дух.  Все,  я  ухожу.  Надеюсь,  сдача  будет  без  очереди.

[i](Уходит)
[/i]
Ментор.  Золотце  бы  покормить.
Кармель.  Дерзай,  рыбак.  Мы  в  этом  совсем  не  нуждаемся.
Гораций.  Интересная  все-таки  кровь  государственная…Поменял  свою  первую  отрицательную  или  какую-там…И  все,  новым  человеком  стал.
Кармель.  Зато  пища  перестала  быть  основой.  Так,  для  развлечения.
Ментор.  Но  под  контролем  у  верхушки.
Кармель.  Это  незыблемо.  Было,  есть  и  будет.  Государство  всегда  правило  своим  народом,  а  тот,  кто  считал  иначе,  тотчас  был  уничтожен.
Гораций.  Жизнь  не  меняется,  а  власть  –  совершенствуется.  Сегодня  тебе  кровь  переливают,  а  завтра  новые  мозги  изобретут.
Кармель.  Тьфу  на  тебя,  Гоц!  Ты  прекращай  фантазировать.
Гораций.  А  что?  Если  мы  сидим  в  пещере,  это  не  значит,  что  прогресс  остановился.  Раньше  в  морду  получить  можно  было  просто  так,  а  сейчас  только  за  нарушение  правопорядка.
Кармель.  Эволюция,  мать  ее!
Ментор.  (высыпая  в  аквариум  корм)  Ну  вот  рыбка  эта.  Живет  себе,  ест,  плавает,  но  свободна  ведь?
Гораций.  У  нее  свободы  ровно  столько,  сколько  и  у  нас.  Вместо  аквариума  пещера,  вместо  еды  –  книги.  Только  ей  не  приходится  болтать  сутками  со  своими  сожителями.
Кармель.  Посмотрите  на  него!  Общество  бездарной  начитанности  тебе  опротивело?
Гораций.  Да  я  не  об  этом!  За  все  время  никаких  предложений  от  вас  не  слышал,  только  жалобы.
Ментор.  Человек  –  сумма  своих  поступков,  вот  о  чем  сообщает  нам  мудрейший  Гоц.
Кармель.  Потешный  ты.  Жизнь  наша  от  фазы  к  фазе,  от  перерыва  до  проверки.  Какие  возможности  тебе  нужны?  Бабу  отымей,  вкусно  поешь,  проведи  время  в  кайф  –  и  дальше  продолжай  работать.  Что  не  так?
Ментор.  Тебе  это  не  противно?
Кармель.  Ничуть.  Удовольствие  в  избытке  не  оказывает  должного  влияния  на  нервную  систему.  А  если  удовольствие  ограничено,  количеством,  размерами  или  временем,  тогда  оно  обретает  истинный  смысл,  возможно,  смысл  нашего  существования.    
Ментор.  Господи,  все  заново!
Кармель.  Не  впутывай  его  сюда.
Гораций.  У  нас  зима  сейчас?
Кармель.  Государь  ее  знает…  Наверное.
Гораций.  «Присыпанный  трухою  снежной…»
Ментор.  Опять  стишки  свои  пишешь?
Кармель.  Для  следа,  так  сказать,  на  вековой  глыбе  времени.  
Гораций.  «  Любовью  злость  с  порога  пнул…»
Кармель.  Опять  ваша  любовь.  Скука.  
Ментор.  На  душе  святая  мука.
Кармель.  Лучше  попотеть.  О,  спорт,  ты  мир!  (начинает  отжиматься  от  пола)
Гораций.  «Меж  двух  огней  таилась  нежность…  И  я  к  ней  бережно  примкнул»
Ментор.  Браво,  Гоц!  
Гораций.  Для  Духа  написал.  Он  самый  чувственный  из  нас.
Кармель.  (Отжимается)  Раз-два,  раз-два,  раз-два.
Ментор.  Держи  спину,  Геракл.  А  не  то  поясница  скажет  тебе  «  Извините,  подвиньтесь»
Гораций.  Он  жилистый,  выдержит.
Кармель.  (плашмя  падает  на  пол)  А  почему  Дух  самый  чувственный?
Гораций.  Потому  что  он  замкнут.  
Кармель.  Открытость  личности  перестала  иметь  чувства?
Гораций.  О  том,  что  у  тебя  внутри  -  не  должен  знать  никто.  Дух  следует  этому  принципу.
Кармель.  Мне  вот  приятно  поделиться,  похвастаться  или  раскрыть  душу  нараспашку,  как  угодно.
Ментор.  Про  твоих  женщин  нам  уже  осточертело  слушать.  
Гораций.    Помните  Кристофа?
Ментор.  Да,  мальчик,  которого  Дух  пытался  спасти.
Гораций.  Почему  пытался?  Он  помог  ему  перебраться  через  стену.
Ментор.  Да,  но  что  с  этим  мальчиком  теперь,  понятия  не  имею.
Гораций.  Каждый  день  о  нем  думаю.  Славный  малый.  Мало  у  нас  пожил,  а  с  ним  было  весело.
Ментор.  Да  уж,  чистокровный,  наверное,  единственный.
Кармель.  Как  это  государственные  псы  не  углядели?
Гораций.  Он  мальчик  смышленый,  сумел  проскользнуть.  Хорошо,  что  Духа  встретил.
Ментор.  На  Кристофа  можно  надеяться.
Кармель.  Ну,  он  теперь  для  вас  как  Бог.
Ментор.  Злой  ты,  Карм.  Все  оттого,  что  ценностей  не  существует  для  тебя.
Кармель.  Но-но,  расскажешь.  Все  у  меня  есть  -    и  ценности,  и  чувства,  и  ясный  взгляд.  Просто  ты  в  облаках  витаешь,  а  я  сижу  в  пещере  на  сырой  земле.
Ментор.  С  ума  сойти!

[i]Входит  Дух  
[/i]
Дух.  Как  дела,  господа  интеллектуалы?
Ментор.  Философские  беседы  ведем.
Гораций.  Тесты  сдал?
Дух.  Да,  и  снова  статистику  читал.  На  восемь  процентов  упала  начитанность.  
Ментор.  А  про  людей  что?
Дух.  Забирают.
Ментор.  Знать  бы,  куда  их  забирают.
Кармель.  Лучше  не  знать.  Либо  в  овощ  тебя  превратят,  либо  предложат  переметнуться  на  их  сторону.
Гораций.  Бог  его  знает,  а  вдруг  там  все  не  так  уж  плохо?
Дух.  Они  бы  не  держали  нас  здесь.  
Ментор.  Мы  пока  им  не  подходим.  Это,  так  сказать,  часть  воспитательного  процесса.
Дух.  Бездарность.  Жизнь  без  цели  –  не  жизнь.
Кармель.  Мысли  о  самоубийстве  посещают  во  время  утренних  пробуждений.
Дух.  Лучше  от  них  избавиться.  
Ментор.  Смерть  –  не  выход?
Дух.  Не  выход,  потому  что  смерти  не  существует.
Кармель.  И  что,  по-твоему,  существует,  когда  одной  ногой  в  земле?
Дух.  Человек  сам  определяет  свое  существование.  Для  меня  жизнь  –  бесконечность.  Здесь  нет  ни  начала,  ни  конца.  Вот  ты  дышишь  сейчас  –  и  это  жизнь.  Читаешь,  любишь,  веришь  –  и  это  жизнь.  Все  бесконечно.
Ментор.  Глаголом  жги  сердца  людей!
Дух.  Время  в  таком  случае  превращается  в  основу  бесконечности.  Есть  память,  есть  воспоминания,  в  конце  концов,  сны.  А  есть  ты  и  твои  размышления,  которые,  чаще  всего,  обрекают  на  страдания.  Сидишь  на  полу  и  думаешь  о  звездах.  Но  звезд  не  видно  и  это  –  истинное  страдание  в  рамках  бесконечности.
Кармель.  Проще  не  думать.  
Ментор.  Лестница  на  эшафот  тебя  ждет.
Кармель.  Я  бы  не  удивился,  если  бы  Голгофа.
Гораций.  И  почему  жизнь  настолько  страдальческая?
Дух.  У  всех  по-разному.
Ментор.  Четыре  стены  –  вот  истинное  страдание!
Кармель.  Розовая  любовь  куда  хуже.
Гораций.  Или  власть  над  твоим  разумом.  Впихивают  сейчас  маленьким  деткам  всякую  ерунду,  а  потом  и  удивляйся,  почему  они  своих  родителей  не  узнают.
Дух.  Скоро  и  размножение  ограничат.
Кармель.  Куда  уж  ограниченнее.  
Дух.  Для  нас  все  ограничено,  кроме  нас  самих.
Ментор.  Эволюция,  мать  прогресса!  Вот  кто  ограничен!
Дух.  Все  следует  от  беспричинности  и  хаоса.  Если  вся  жизнь  заключается  в  страдании,  то  бесконечность  –  и  есть  истинное  страдание.
Гораций.  Обрести  нирвану  не  так  уж  просто.
Дух.  Сансара  –  наш  удел.
Ментор.  А  я  не  верю  в  реинкарнацию.  Слишком  просто.
Дух.  Оглянись  вокруг.  Здесь  все  слишком  просто,  что,  иногда,  хочется  смеяться  без  остановки  над  абсурдом,  окружающим  и  поглощающим  наш  мир.  
Кармель.  Он  уже  не  наш.

[i]Врываются  трое  полисменов
[/i]
Первый  полисмен.  Именем  государя  и  прав  интеллектуальной  собственности,  именем  свободного  разума  и  скоропостижной  мысли,  именем…
Кармель.  (шепотом  Горацию)  Какого  черта  им  нужно..
Второй  полисмен.  Молчать!
Третий  полисмен.  (Кармелю)  Вы  арестованы  за  нарушение  процедуры  ареста!
Кармель.  Какого  ареста?  Дух,  о  чем  они?  
Первый  полисмен.  Сожитель  номер  «тридцать-семь-Гораций»  подозревается  в  сочинительстве  вульгарных  речитативов,  а  также  их  скрытом  распространении.  У  вас  нет  никаких  прав.  
Ментор.  Как  это,  люди,  да  за  что?!
Первый  полисмен.  Уведите  тридцать  седьмого!

[i]Уходят  Гораций  и  трое  полисменов  
[/i]
Ментор.  Что  же  с  ним  сделают?
Дух.  От  него  зависит,  и  от  адекватности  судьи.
Кармель.  Адекватность!  То,  чего  не  может  быть  у  стражей  правопорядка.  Как  они  пронюхали?
Дух.  Они  сказали  о  скрытом  распространении.  Якобы  Гораций  выкладывал  в  паутину  свои  работы.  
Кармель.  Может,  через  гаджет?
Дух.  Наверное.
Ментор.  Нарушил  условия.
Кармель.  Если  ему  хотелось  поделиться,  почему  он  нам  не  сказал?
Дух.  Здесь  дело  не  в  понимании  и  отзывах.  Так  уж  случается,  что  поэту  важнее  не  любовь  толпы  и  возможное  господство  над  ней,  а  собственный  отпечаток  во  времени.  Ты,  вот,  сам  пишешь.  
Кармель.  Ну,  это  досуг,  что  ли.  Хотя,  конечно,  хочется  что-то  оставить  после  себя.
Дух.  Горацию  предложат  изоляцию  либо  самовнушение.  И,  дай  Бог,  чтобы  он  был  бесчувственен  в  этот  миг.
Ментор.  И  выбрал  самовнушение.
Кармель.  Тогда  он  вернется  к  нам.  Но  не  будет  прежним.  А  смерть  можно  выбрать?
Дух.  Смерти  больше  нет,  я  же  говорил.  Но  за  реинкарнацию  проголосовать  всегда  можно.  Хотя  это  не  пользуется  популярностью,  потому  что  неведомому  неведомое  не  видится,  а  ведомым  не  потребуется.
Кармель.  Гребаный  фарс.  Надеюсь,  Гоц  вернется  все  же  настоящим.  Эх!  Мир  мой  мир!  Помойная  яма  для  дерьма  и  возможность  жить  для  микробов!
Ментор.  Время  действительно  не  наше.
Кармель.  А  что  это  –  наше  время?  Четыре  стены  да  покрывало?
Дух.  В  четырех  стенах  можно  воспитать  только  идиота.
Ментор.  Наше  время,  это  когда  любому  человеку,  доказавшему  что  он  умен,  положен  рулон  туалетной  бумаги.
Кармель.  Подтереть  свою  исключительность.
Дух.  Штамп  на  бумажке  противоречит  нашей  исключительности.
Ментор.  А  запах  в  клозетах  и  подавно.
Дух.  Нет  ничего  плохого  в  том,  что  мы  обеспокоены  однотипностью.
Кармель.  Как  ты  напевал?  Если  есть  стадо,  значит,  есть  пастух?
Дух.  Стадный  конформизм  здесь  не  причем.  Он  –  это  не  что  иное,  как  насилие  по  обоюдному  согласию.  Бог  здесь  выступает  всего  лишь  свидетелем.
Кармель.  Бог  везде  и  во  всем?
Дух.  Возможно,  Бог  существует  для  того,  чтобы  прятать  его  внутри.
Ментор.  Либо  все  это  лишь  замысел  эстета.
Дух.  Купол  для  церкви,  крыша  для  дома,  небо  для  земли.
Кармель.  Все  просто  у  тебя  выходит.  Спорить  не  буду,  но  Горация  не  вернуть!
Дух.  Я  переживаю  не  меньше,  чем  ты.  И,  боюсь,  что  переживания  бессмысленны.  
Ментор.  Но  ведь  так  нельзя!  Чтобы  за  стихи…

[i]Звучит  звонок
[/i]
Дух.  Фаза.  Собирайтесь  и  на  выход.

[i]Уходят
[/i]


[i]Звонок[/i]

[i]Входят  Дух  и  Ментор
[/i]
Дух.  Где  Кармель?  Фаза  на  исходе.
Ментор.  Скорее  всего,  опять  с  бабой.  Вернется,  куда  он  денется.  Или  вернут.
Дух.  Чем  занимался?
Ментор.  Нашел  поле,  где  ребята  играли.  В  лесу,  там,  где  хороший  воздух,  знаешь?
Дух.  Да,  там  прекрасно.
Ментор.  Играл  с  ними  практически  все  время.  Потом  раздобыл  пластинку  Баха.  Уж  очень  хочу  послушать.
Дух.  Это  правильно.  В  нашем  мире  можно  существовать  только  под  грустную  музыку.
Ментор.  Хотя  Ницше  очень  любил  Вагнера.  Но,  воинственная  музыка  мне  не  по  душе.
Дух.  Мне  Моцарт  нравится,  Реквием  потрясающий.  У  Баха  «Страсти  по  Матфею»  завораживают.  Почему-то  вспоминаю  свое  детство,  хотя  услышал  его  впервые  лет  в  16.
Ментор.  Гениальная  музыка  вызывает  разнообразные  ассоциации.

[i]Входит  Кармель.  С  ним  девушка.
[/i]
Кармель.  Я  Вас  любил!  Любовь,  еще,  быть  может…
Дух.  Это  еще  что  такое?!
Кармель.  Познакомьтесь,  друзья-интеллектуалы,  моя  любовь!  Имя  ей  Сандра.
Сандра.  (Шепотом)  Здравствуйте.
Ментор  завороженно  упал  в  кресло  на  медведя.
Дух.  Ты  в  своем  уме?  Приволок  ее  к  нам!
Кармель.  Эх,  а  Гораций  тебя  самым  чувственным  обзывал…  Где  же  любовь  по  твоему  Богу?  Любовь  к  ближнему  и  все  такое?
Дух.  Ты  еще  и  пьян.  Он  тебя  несет  как  от  старого  матроса.
Кармель.  Зато  я  счастлив.
Дух.  Ты  представляешь,  что  с  нами  сделают,  если  узнают?
Кармель.  Вслед  за  Горацием,  знаю!  По  крайней  мере,  друга  увидим.
Дух.  Мы  его  не  узнаем…(садится  на  пол)
Кармель.  Сандра,  пойди  в  кресло  присядь.  Ментор,  уступи  даме!
Ментор.  Вот!  Замечательный  белый  мишка,  это  Вам!  (протягивает  медведя)
Сандра.  Спасибо.
Ментор  уступает  место  и  отходит  в  сторону,  не  сводя  взгляда  с  прекрасной  женщины.  Кармель  садится  на  пол  около  Духа.
Кармель.  Дружище,  ну  прости  меня.  Ее  должны  были  отправить  на  изоляцию,  я  не  мог  не  помочь.  Влюбился,  честное  слово,  с  первого  взгляда!
Дух.  Эта  женщина  привнесла  с  собой  грех.
Кармель.  Она  не  такая,  поверь!
Дух.  А  я  и  не  об  этом.  Взгляни  на  Ментора,  он  чувствует  к  ней  тоже,  что  и  ты.
Кармель.  Не  может  быть…Нет!  Как  же  он,  так  сразу…Ментор,  иди,  читай  книги!
Ментор.  Не  хочется  что-то.
Дух.  Ты  знаешь,  что  будет.
Кармель.  Как  же  он  так  быстро?  Что,  любовь?
Дух.  Да.  Я  полагаю,  он  женщин  никогда  не  видел.  А  эта  действительно  прекрасна.
Кармель.  Ее  должны  были  забирать  после  перерыва.  Я  сам  предложил.
Дух.  Уже  не  важно.  
Кармель.  Проверка  может  нагрянуть?
Дух.  В  любой  момент,  фаза  ведь  только  закончилась.
Кармель.  Я  ее  люблю.  Помнишь,  ты  Кристофа  спас?  Может,  и  с  ней  выйдет?
Дух.  И  что,  соберешься  вслед  за  ней?
Кармель.  Хоть  куда!  Может,  все  вместе,  а?
Дух.  Толпой  нельзя.
Кармель.  За  четверть  можно  по  одному,  хотя…если  поймают.
Дух.  Нам  несдобровать.  Ладно,  пойду  за  книгами  и  попутно  обо  всем  подумаю.

[i]Дух  уходит
[/i]
Кармель.  Сеньорита,  мадемуазель,  мадам…Знакомьтесь,  мой  товарищ  Ментор,  мыслитель,  а  значит,  зануда.
Ментор.  Здрасьте  (кивает)
Сандра.  Привет.
Кармель.  Сия  прекрасная  особа  не  особо  разговорчива.
Ментор.  Ей  это  не  потребуется.
Кармель.  Но  зато,  какие  у  нее  кровавые  губки!
Сандра.  Перестаньте.
Кармель.  Мы  хоть  и  мужчины,  но  приличные.  
Ментор.  Про  тебя  с  виду  не  скажешь.
Кармель.  Мы  все  знаем  твои  романтические  поползновения.  Надо  бы  уже  повзрослеть.
Ментор.  Больно  взрослый  нашелся.
Сандра.  Как  долго  вы  здесь?
Кармель.  Так  долго,  что  влюбляемся  впервые.
Сандра.  Все  шутите.  Спасибо,  конечно,  за  помощь.
Кармель.  Да  ладно,  что  уж  там.
Ментор.  Откуда  вы?
Сандра.  С  другой  стороны  пещер.  Жила  там  с  тремя  девушками.
Ментор.  И  что  же  случилось?
Сандра.  Во  время  прошлого  перерыва  они,  якобы,  нашли  свою  любовь.  Мне  посчастливилось  не  сойти  с  ума.  Но  они  не  прошли  проверку  и  были  арестованы.
Ментор.  А  с  вами  что?
Сандра.  А  меня  должны  были  переводить  куда-то.  Вот  только  не  знаю  куда.  
Кармель.  Довольно  о  плохом.  Не  хотите  почитать  труды  молодого  прозаика?
Сандра.  С  удовольствием.
Ментор.  Хоть  мы  грустим  и  радуемся  розно,  твое  лицо,  средь  всех  прекрасных  лиц,  могу  узнать  по  этой  пыли  звездной,  оставшейся  на  кончиках  ресниц...
Кармель.  Тьфу  ты,  не  твое!
Ментор.  Я  просто…
Кармель.  Помолчи.  (Листает  тетрадь).  Вот!  «…женщина  неприступна  до  первого  приступа.  После  фривольного  интимного  сближения  с  особой  противоположного  пола,  происходит  замещение  внутренних  идеалов  идеалами  внешними.  Наивность  побеждает  рассудок,  и  женщина  становится  жертвой  в  руках  маргинального  первопроходца  ее  непорочной…
Ментор.    Перестань!  Что  за  театр?
Кармель.  Голосок  прорезался!  Влюбленный  Шекспир!  Чего  уставился  на  нее?
Ментор.  Что  такого?
Сандра.  Успокойтесь.  Что  с  вами  происходит?
Кармель.  А  то,  что  это  моя  женщина!
Ментор.  Куда  ж  мне  деться?  
Кармель.  Учебник  открой,  и  глаз  с  букв  не  своди.  
Ментор.  (Берет  книгу  и  садится  в  угол)  Это  ненадолго.
Кармель.  А  ты  не  командуй  здесь!
Ментор.  А  я  и  не  главный.
Кармель.  Подумаешь,  кто?  Дух!  Предводитель  наш!  Тьфу!  Надоело  жить  в  тюрьме  и  ждать  свой  счастливый  билет  на  шоколадную  фабрику!  Я  имею  право  на  все!
Ментор.  Нет  у  тебя  никаких  прав,  ничтожество.
Кармель.  Да  как  ты  смеешь!
Сандра.  Успокойтесь,  прошу.
Ментор.  А  вот  и  смею!
Кармель.  (Подбегает  к  Ментору).  А  теперь  скажи  мне  в  лицо!
Ментор.  (Отталкивает)  Пошел  вон  и  забирай  свою  шалаву!
Кармель.  (Толкает  Ментора,  тот  падает)  Она  только  моя  и  сделаю  с  ней  что  захочу.  Сандра!  А  ну  вставай!
Сандра.  Пожалуйста,  тише!  Я  уйду,  если  нужно.
Ментор.  (Садится  на  пол)  Не  нужно.  Все  в  порядке.
Кармель.  Ерунда  какая-то.
Ментор.  Спокойно,  скоро  придет  Дух,  и  все  наладится.
Кармель.  Ты  это,  извини.  Бес  в  меня  вселился,  что  ли.
Ментор.  Присядь.  А  лучше,  отжимайся.  Вдруг  произведешь  на  девушку  впечатление?
Кармель.  С  меня  спортсмен,  как  с  государя  -  Бог.  (Улыбается)
Ментор.  Мне  твои  метафоры,  как  серпом,  пардон,  по  яйцам.
Сандра.  Чем  вы  увлекаетесь?
Ментор.  Я  поэзию  люблю,  Гораций  тоже,  любил.  Дух  у  нас  развит  во  всех  областях.  
Кармель.  У  меня  тоже  всего  понемногу.
Ментор.  Кстати,  я  недавно  стихи  Набокова  читал.  Замечательная  вещь.  Прозаик  и  в  стихах  прозаичен,  но  до  чего  все  просто  и  складно!
Сандра.  А  я  Блока  люблю.  И  Высоцкий  очень  нравится.
Кармель.  «…Спасите  наши  души,  мы  бредим  от  удушья…»
Входят  трое  полисменов.
Первый  полисмен.  Именем  государя  и  прав  интеллектуальной  собственности,  именем  свободного  разума  и  скоропостижной  мысли,  именем…
Кармель.  Дух  предупреждал.
Первый  полисмен.  Вы  арестованы  за  связь  с  особой  противоположного  пола.  Сожитель  номер  «тридцать-восемь-Ментор»  арестован  за  проявления  запрещенного  чувства,  известного  как  любовь.  Уведите  их!
Скручивают  руки  Ментору  и  Кармелю
Ментор.  Я  люблю  тебя,  Сандра!
Кармель.  Поганые  псы,  отпустите!  Да  что  вы  знаете  о  любви!
Уходят  трое  полисменов,  Сандра,  Ментор  и  Кармель

[i]Входит  Дух
[i][/i][/i]
Дух.  Ребята!  Я  придумал  как  нам…Где  вы…

[i]Входит  Гораций
[/i]
Гораций.    Добрый  день,  меня  зовут  Гораций.  Можно  Гоц.  Я  буду  с  вами  жить.
Дух.  Ты  что…меня  не  помнишь?
Гораций.  Что  это  с  вами?
Дух.  Что  же  они  с  тобой  сделали…Добрый.  Располагайся,  где  хочешь.
Гораций.  Спасибо,  а  вас  как  зовут?
Дух.  Меня  Духом  зовут.
Гораций.  Ааа…вы  тот  самый,  что  мальчика  освободил?
Дух.  Откуда  ты  знаешь?
Гораций.  В  министерстве  говорили  о  вас,  мол,  мальчик  вернулся  и  помог  некоторым  сбежать.  И  все  из-за  вас.

[i]Входят  Кармель  и  Ментор
[/i]
Дух.  Ребята,  где  вы  были?  Гораций  вернулся.
Кармель.  Добрый  день,  меня  зовут  Кармель,  и  я  с  вами  буду  жить.
Ментор.  Меня  зовут  Ментор.
Дух.  (Садится  на  пол)  Новая  жизнь.  Новые  грехи.
Ментор.  А  вас  как?
Дух.  Дух,  Дух  меня  зовут.  Вы  хоть  что-нибудь  помните?
Гораций.  Вы  это  о  чем?
Дух.  Ну,  что  с  вами  раньше  было?  Жизнь,  стихи,  Ван  Гог,  Сандра,  фаза,  золотая  рыбка,  а?
Кармель.  Не  понимаю.
Дух.  Память,  память?  Ну?
Ментор.  Я  вот  помню,  как  на  заводе  работал,  потом  писал  в  классе  что-то,  потом  опять  завод…Сандра...что-то  помню..
Дух.  И?
Ментор.  Нет,  кажется,  что  могу  вспомнить,  но  не  выходит.  Ааа.  Голова  разболелась.

[i]Включается  электричество
[/i]
Кармель.  Нам  подключили  электричество?
Гораций.  Прекрасно!  Только  поселились  и  уже  удобства.
Дух.  Потушите  костер.  Он  уже  нам  не  нужен.
Ментор  засыпает  костер  песком
Кармель.  Мне  сказали,  что  нужно  читать.  Выдали  специальную  литературу  и  брошюрки.  
Дух.  Выброси  все  это.  Книги,  которые  тебе  нужны,  на  полке  в  шкафу.
Ментор.  О,  да  у  вас  здесь  целая  библиотека!  (подходит  к  шкафу).  Лев  Толстой.  Анна  Каренина.  (берет  в  руки  книгу)    «…И  книга  эта  пронзительная,  трагичная,  о  счастливых  и  несчастливых  людях,  о  том,  что  любовь,  даже  взаимная,  —  это  не  всегда  радость,  не  всегда  благословение,  но  всегда  чудо…»    
Гораций.  О,  а  что  это  такое,  любовь?
Дух.  Это  страдание.
Ментор.  А  вы  когда-нибудь  любили?
Дух.  Любил.  И  до  сих  пор  люблю.  А  что  вам  известно  о  велосипедах?
Кармель.  Это  такое,  как  у  полисменов?
Дух.  Именно.  
Кармель.  Интересная  штука.
Дух.  Бросайте  вещи.  Сегодня  мы  будем  кататься.
Гораций.  Вы  что?  Хотите  на  воздух  выйти?
Дух.  Хочу  и  выйду.  И  все  это  мы  сделаем  вместе.
Ментор.  Но  там  же  закон…
Дух.  А  что  вы  собираетесь  здесь  делать?
Кармель.  Ну,  нам  вот  сказали,  здесь  написано…
Дух.  Все  тлен.  Мы  достойны  большего,  чем  четыре  стены  и  шкаф  с  книгами.  Не  бойтесь,  в  случае  чего,  я  возьму  вину  на  себя.
Гораций.  Как  же,  на  свободу?
Дух.  На  свободу,  Гоц,  на  свободу.  Пора  подышать  свежим  воздухом.
Ментор.  А  здесь  золотая  рыбка  у  вас.
Дух.  И  ее  берем.  Она  свободна,  как  и  мы.  В  пределах  собственных  ограничений.  
Кармель.  В  принципе,  интересно  узнать,  что  там.  
Дух.  Вперед.  От  болтовни  рождается  глупость.  И  захватите  с  собой  Ван  Гога,  прибьем  звездную  ночь  к  какому-нибудь  дереву.

[i]Уходят[/i]

Занавес

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=643000
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 11.02.2016

Морская болезнь

Море,  незабвенно,  уходит  в  сторону  горизонта
Фантазии  рождаются  под  гнетом  тоски
Еще  один  случай  с  континентального  фронта
На  мозаику  не  схоже,  но  имеет  куски

Человек,  не  утопленник,  и,  кстати,  неважно,
существует  в  моменте  натянутой  струны,
по  статистике,  музыканты  вздыхают  протяжно,
и  в  море  не  видят  ни  капли  воды

Страдания,  с  позиции  внезапного  штиля,
тянут  всю  утварь  до  самого  дна
Любовь,  коей  предшествуют  нехилые  мили,
называется  якорь.  Что  спорно,  она

существует  как  жизнь,  но  в  глухом  лейтмотиве,
в  одиноком  эфире,  что  чаще  -  рефрен
Любовь  существует  в  любой  перспективе
Что  имеет  молитвы  и  трепет  колен

В  остальном,  беспокойство,  вялость  заката
в  зеркальном  отражении  самого  себя
глупее  ума  с  сердечным  набатом,  
лишь  сердце  с  умом,  что  плюсует  тебя  

в  довесок  ко  всем  измельченным  понятиям  
неявственно  месту,  туда,  где  мудрец
даже  морю  частенько  не  хватает  объятий,
но  берег  истоптан,  а  значит,  конец

Вкус  утрачивает  землю,  когда  эстет  исполин
на  маяк  гонит  ветер,  сквозь  слезы  Дидоны,  
море  чувствует  души,  если  парус  один.  
Не  осталось  следа  от  пятой  колоны,  

потому  что,  не  путник  не  верен  звезде,  
а  чувства  в  потоке  соленой  отрады,  
если  спросят  "Где  море?"  -  Скажи,  что  везде.  
Оклемавшись  от  солнца  и  песочной  помады.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=638248
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 24.01.2016

TV

Телевидение  -  дно,  зарекался  картавый
И  шли  с  бакенбардами  грязные  псы
Только  в  шуме  кликух  негативной  услады
можно  разглядывать  подобие  новой  зимы
Он  убил  там  кого-то,  в  сознании  -  зверь
Обновил  свою  жизнь,  словно  версия  -  триал
С  новой  попытки  диалоги  отмерь,
словно  мир  не  поэма,  а  тупой  сериал
Хвала  всем  ведущим  программы  о  сущем!
Этот  говор  заноза  для  холеры  бытия
Чем  сильнее  польба,  тем  градусы  пуще
в  потоке  игры  заводского  нытья
Пристрелите  победу  за  победные  стоны,
в  этих  случаях  доблести  сияет  тоска,
люди  гибнут,  пока  ящик  пускает  поклоны,
диванные  войска  не  досчитались  носка!
Увы,  этому  обществу  присуща  общинность,
государство  насилует...нет,  не  про  это,
казна  опустела,  президент  сделал  милость,
ну  и  что?  Эту  новость  сочтите  советом.
Алло,  да,  привет,  говорит  зомбоящик,
не  подходите  ко  мне,  я  с  привкусом  севера,
сужу  по  лихве  дворового  обманщика,
я  в  курсе  событий,  держите  меня  семеро!
А  я  здесь  звезда,  ну  нет  же,  не  с  неба,
у  меня  есть  таланты,  и  силикон  в  декольте,
я  знаю  что  можно  и  знаю  что  треба
май  спик  ибн  цвайнен  ля  шарж  варьете
Ду  телл  ми  эбаут  я  что-то  увлекся
давайте  придумывать  прогнозы  погоды
а  еще  астрология  -  наука  под  коксом,
блистает  шаман  в  церковной  свободе
Это  вести  недели,  а  вы  что  хотели?
Смотрите  на  смертников  
и  плачьте  под  плач
у  нас  все  так  дерьмово,  что  даже  из  телека
может  выполнить  слалом  косматый  палач
И  поэтому  слушать  о  чем-  то  грядущем
лучше  собственный  голос,  и  если  во  тьме
одиночество  месит  мысли  в  свой  тонус,
не  смотри  в  этот  ящик,  он  противен  тебе
Он  противен  тебе,  оффлайн,  шоу  в  топку,
эти  лица  в  экране  -  прошлогодний  помол
Он  слегка  спровоцирует  в  твоем  сердце  поломку
Все  бессмысленно
Можешь  глянуть  футбол.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=638242
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 24.01.2016

Остановись

Остановись.  Сердцебиение  нельзя  объяснить.
Это  нужно  предлогом  к  пространству  пришить.
И,  как  плач  увертюры,  вместо  гимна  воспеть.
Пощади.  Мне  надоело  робеть.

Остановись.  Как  впирает  во  тьму  истукан
Как  негаданно  мыслит  гнедокрылый  сапсан
Только  небо  застает  окоченелость  врасплох
Он  понял,  что  больше  не  Бог

Что  святость  бесплодна,  когда  ее  не  хотят
Любовь  бесполезна,  когда  о  ней  говорят
Что  любое  число  не  стремится  в  рост
Когда  в  чувствах  от  глаголов  помост

Остановись.  Мириады  избавь  от  различия
Твои  помыслы  имеют  в  поступке  обличие
Дай  мне  то,  что  хотел  Прометей  от  огня
Остановись.  В  толпе  буду  я.

Там  увижу  прозрачным  очертание  силы
Тщеславную  юность  в  красоте  искусила
Алый  облик,  как  марево,  на  лезвии  губ
Наслаждаюсь.  (Наверное,  глуп)

И  не  встрять,  ни  словам,  на  покладистом  жиле
Ни  случайности,  в  том,  тебе  присущем  мире
Как  шагреневый  связок  для  беса  могущ
Тошнота.  Рокантен  вездесущ.

Когда  час  на  перепутье  и  в  слякоть,  и  в  стужу
Ему  ничего,  кроме  жизни,  и  даром  не  нужно
Этот  миг,  аноним,  предпочтет  сохранить
Остановись.  Тебя  нельзя  не  любить.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=638093
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 23.01.2016

Капитанская новогодняя

Нам  довелось  в  конце  года  шагать  быстрее  к  рассвету
Когда  заплаканы  лица  в  ЛНРовском  гетто
Когда  приходит  мессия  в  безоружном  обличии
Но  за  спиною  травмат  и  воровские  обычаи
Говори,  дядя,  быстрее,  не  томи  путь  надежды
Нам  дороже  мгновение  в  прошлогодней  одежде
Скорей  закрыть  всем  глаза,  привить  щеки  к  подушке
Текут  слова,  танцует  смертник  –  хвала  градам  и  пушкам

Гой,  копыто,  меняет  челядь  свой  баштан  на  вареник
Топче  лихо  распутное,  в  мерседесе  священник
Скажи  мне,  батюшка,  чью  землю  ты  на  ужин  готовил?
Какой  Бог,  какой  флаг  тебе  праведно  молвил?  
С  какой  трубы  твоя  вода  в  священном  кадиле?
Нет,  мы  слишком  доверчивы,  поэтому  задница  в  мыле
Не  поминали  Вас  гневом,  но  напоролись  на  кладбище  -
Палачи-стукачи  за  пять  тысяч  на  пастбище

Режет  ухо  вся  новость  –  ничья  война,  журналисты
Ведут  расследования,  интриги,  но  руки  еще  чисты
Что  по  ящику  засветят,  когда  стрельба  прекратится?
«Застрелят  кого-то  еще,  не  хрен  было  родиться!»
Пой,  звезда,  на  смертном  одре  прошедшего  года
Больше  денег  любим,  чем  людей,  -    в  топку  древо  и  роды
Плюнь  на  небо  салатом,  изгадь  водкой  свободу
Современность  признает  гнилую  породу

Нет,  мы  уже  не  народ,  а  столкновение  эпохи
Людей  теряли  чаще,  чем  слышны  были  вздохи
Бей  ключом,  моя  данность,  нам  казацкая  мука
На  пеньке  и  под  деревом  –  содрогаться  и  тюкать
Жили  вместе,  нежили,  терли  краем  зарницы!
Нам  свидетели  звезды,  нам  свидетели  птицы
Хватит  на  карте  искать  свое  место  под  солнцем
Больше  не  будет  презренья  –  мы  теперь  незнакомцы

За  год  нечего  вспомнить,  двенадцать  раз  по  груди
Все  родное,  все  наше,  осталось  в  сердце,  поди
Нам  что  любовь,  что  кохання  –  стучит  секундами  в  дом
на  пороге  крещендо  гнетет  строкой  в  унисон
С  этой  модой  на  веру,  добрым  помыслом  мира
Уверенным  басом  внутри  головы  командира:
«Гой,  земляче,  в  Різдво  по  щастю  в  кожную  хату
Нам  би  миру  в  думках,  а  душой  ми  багаті!»

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=638089
рубрика: Поезія, Посвящение
дата поступления 23.01.2016

Студент в снегу

Двенадцатый  месяц  на  лесном  архипелаге
В  окрестностях  стекла,  кирпича  и  пластмассы
Где  ботаники  примерзли  задним  числом  в  овраге
Будто  нет  спасения  от  поучающей  массы

Вход  с  обеих  сторон  по  пропускам  и  накидкам
Взгляды  самомнения  в  упорное  «я»
Крики  для  оценки,  и  наценка  для  скидки
Пустая  аудитория  и  глухая  стена

Бессмысленное  «вместе»  за  слоган  «прощай»
Проценты  на  время  от  схоронившейся  вечности
Торговля  лицом,  но  нельзя  «запрещай»
С  любовью  не  в  сердце,  так  в  шаткой  конечности

Пересыпанные  крупы,  но  в  старых  мешках
Перст  судьбы  в  этой  каше  вперемешку  с  дерьмом
Синеглазая  смерть  на  кровати  в  шелках
И  не  спрячешь  судьбу  –  бьют  по  счастью  крестом

Языком  молоть  легче,  чем  раскрыть  глаза
Я  очнулся  в  сугробе.  Пустота  и  кости
Искривленная  память  течет  как  слеза
Здесь  останутся  все,  в  ком  нет  правды  и  злости

Взглянем  в  сторону  разнобоя  и  движенья  частиц
За  все,  что  после  десяти,  отвечает  воспитание
Милейшие  градусы,  падающие  ниц
Не  запомнится  имя,  так  останутся  звания

Мне  нейтрально,  не  обыденно,  но,  в  общем  –  привычно
Можно  выбросить  технику  вдогонку  прогрессу
Чертить  сны  на  картах,  ругаться  публично
Деньгами  благословить  наступающую  мессу

Проклинать  природу  в  минус  шестнадцать
Кричать  людям  о  глупости,  но  прятаться  в  лес  
То  не  шепот  амура  любил  спотыкаться
Я  любил  существовать  и  с  тобою,  и  без

Сгусток  тупой  несусветности  умирающего  тела
Недостаточно  шуток,  чтоб  всю  грязь  извести
Когда  находишься  в  центре  рисующего  мела
Очень  важно  законы  доски  соблюсти

Мне  тошнит  от  себя,  в  холодном  сугробе
Недохудожники  пишут  искусство  от  стужи
От  скуки,  от  блеклого  призрака  в  робе
От  того,  что  ты  никому  не  нужен  

Что  полдень  в  объятиях  морозного  ката
Трещит  в  моем  теле,  искупая  вину
И  страсти  по  чувствам,  по  жалким  раскатам
Не  понять  ни  зиме,  ни  словам,  ни  ему  

Двенадцатый  месяц,  ужаленный  в  сердце
Бесснежная  рань  и  застуженный  ум
Звук  пластмассы,  кирпича,  инноваций  и  прессы
Бессвязные  мысли  –  зеркало  наскучивших  дум  

В  краях  горемык  и  содрогающейся  злости
Можно  слышать  оправдание  за  век,  и  мольбу
Произносят  в  страхе,  когда  сыплются  кости
На  землю,  под  землю,  в  луже,  в  снегу.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=627929
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 11.12.2015

Черты обывательщины

Присмотритесь  к  чертам  обывательщины,  ее  модным  сюжетам  златоуста
Прикиньте  в  лицо  на  неправильность  того,  где  бывает  пусто
Вот  так  создается  империя,  но  возможность  выпадает  редко
Наши  дни  на  отрезке  коротки,  наши  ругательства  за  спиною  метки

Можно  пнуть  со  всей  дури  современность,  ее  подноготную  узость
Так  появится  шанс  на  обширность,  на  масштабную  жизнелюбость
Сокровенные  разгадки  Вселенной,  опечаленность  доступных  вершин
 И  поныне  уменьшают    зарплату,  но  делают  больше  машин

Исчезают  с  горизонтов  поэты,  покуда  не  упало  небо
Можно  жить  без  ума,  но  сыто,  можно  есть  с  умом,  но  без  хлеба
А  в  сознании  перспектива  разрухи  –  наша  жизнь  ни  дать,  ни  взять
Тот,  кто  орет  о  войне,  как  о  мире  –  никогда  не  пойдет  воевать

Нынче  в  моде  алкоголизм  и  забвение,  изощренность  стыда  и  разврата
Голодание  мозгов  и  желудка,  классовая  борьба  за  хату
Деление  по  телефону  на  категории  и  статус  бестолковой  небрежности
Взрывы  в  театре,  оружие,  и  плюс  религиозной  принадлежности

Все  единично  в  сознании,  солипсизм  и  отсутствие  за  отсутствие
Варианты,  идеи,  упрямства,  революции  и  пустые  напутствия
Вечный  стон  и  отрицание  смерти,  те  же  двери  и  та  же  кровать
Тот,  кто  не  боится  Бога,  обучен  все  разрушать

Опишите  вашу  идентичность,  сдержите  рвоту  и  вялый  оскал
Гений  бросился  бы  под  поезд,  если  б  кондуктор  его  узнал
Спрячьте  чувства  трагедии  -  одиночества  оккультизм
Господствуйте  хотя  бы  в  любви,  любить  –  большой  героизм

В  этом  есть  противность  обстановке,  вызов  облезлой  суете
В  ее  отсталых  симпатиях  и  чувствах  непонятно  где
В  ее  жертвенных  агониях,  слезливых  подходах  анестезии
В  любви  любое  воспоминание  равняется  ностальгии  

Присмотритесь  к  чертам  обывательщины,  где  все  хочется  свести  к  оптимизму
Где  любое  добро  не  бесплатное,  где  побуждение  равно  атеизму
Наши  ноги  упрутся  в  асфальт,  когда  глаза  ищут  звезды  на  крыше
Остается,  любить  и  молчать.  Мы  любим,  а  значит,  мы  дышим.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=624691
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 29.11.2015

Оценочная стоимость

[quote]«Большинство  людей  даже  не  осознают  своей  потребности  в  приспособлении.  Они  живут  с  иллюзией,  что  они  следуют  своим  собственным  идеям  и  наклонностям,  что  они  оригинальны,  что  они  приходят  к  своим  убеждениям  в  результате  собственного  раздумия  –  и  что  это  просто  так  получается,  что  их  идеи  схожи  с  идеями  большинства.  Согласие  всех  служит  доказательством  правильности  «их»  идей.»  Э.Фромм[/quote]

(Из  дневников  странствующего  учителя)

Сегодня  в  супермаркете  заметил  молодую  маму  со  своим  сыном,  который  интересно  посматривал  на  прилавок  сладостей.  Шоколад,  печенье,  халва  –  столько  разнообразных  вкусностей,  море  удовольствия,  сахара  и  углеводов.  Он  не  просил  ничего,  а  мать  опечаленно  смотрела  на  цены.  Долго  рассматривала  цветастые  коробочки  и  этикетки.  Все-таки  решилась  порадовать  сына  маленькой  шоколадкой  за  сравнительно  низкую  цену.  История  повторяется  с  каждым  моим  походом  за  продуктами  –  цены  больше,  денег  в  кармане  меньше.

В  университете  без  изменений.  Первый  месяц  в  качестве  преподавателя  проходит  если  не  удачно,  то  очень  хорошо.  Большего  я  не  ожидал,  да  и  распускать  слюни  некогда.  Вот  на  носу  первые  экзамены,  вернее,  не  первые,  но  первые  в  образе  злостного  несправедливого  ассистента  или  добродушного  саркастического  парня,  который  ведет  лекции.  Надеюсь,  что  скоро  все  это  закончится,  трудности  с  деньгами  исчезнут,  а  работа  перестанет  быть  работой.  

Помню,  после  первой  недели  доцент  моей  кафедры  поинтересовался,  мол,  как  там  оценки  у  моих  подопечных.  Я  не  совсем  сообразил,  что  ему  ответить.  Оценок  я  не  ставил,  потому  что  не  находил  в  этом  надобности.  Тот,  кто  хочет  учиться,  обязательно  научится,  если  будет  такая  возможность.  Остальных  нет  смысла  мотивировать  заоблачными  баллами  или  личной  похвалой.  В  конце  концов,  само  государство  делит  людей  пополам,  предоставляя  одним  учебу  за  счет  бюджета,  а  другим  учебу  за  счет  папы  с  мамой.  И  кто  виноват  в  том,  что  девять  из  десяти  оправдывают  свое  существование  наличием  известной  бирки  на  трусах,  количеством  подписчиков  в  инстаграме,  чертами  лица  или  религиозной  принадлежностью.  О  десятом  невозможно  сказать  отдельно,  ведь  он  тоже  часть  всего  вышесказанного.  Просто  он  чувствует  страх  по  отношению  к  самому  себе,  укоряет  себя  за  то,  что  знает  так  мало.  Знать  все  невозможно,  но  знать  о  том,  что  всего  не  узнать  и  этого  достаточно  –  совсем  безобразно.  Если  бы  продолжительность  жизни  человека  зависела  от  уровня  его  накопленных  знаний,  то  на  планете  осталось  бы  народу  от  силы  не  больше  сотни.  А  теперь  представьте  масштабы  глупости  и  бестолковости  современной  общины  в  условиях  земли  и  ее  вместительности.

С  каждой  новой  парой  я  все  больше  расстраивался  в  своих  учениках,  все  меньше  оставалось  во  мне  веры,  что  все  изменится.  Нет,  человека  невозможно  изменить  –  ни  под  дулом  пистолета,  ни  во  имя  вечной  славы,  ни  ради  его  собственного  успеха.  Вот  стоит    перед  вами  человек  –  это,  собственно,  все.  Вы  увидите  что  угодно  –  друга,  старого  соседа  или  обезьяну,  это  неважно,  ведь  он  все  равно  останется  тем  же  и  навсегда.  Ваш  друг  может  заиметь  себе  красавицу-жену,  квартиру  в  центре  и  стремительный  рост  по  карьерной  лестнице,  но  он  останется  все  тем  же  другом,  которого  вы  знали  прежде.  А  если  этот  друг  перестанет  быть  другом,  и  вы  скажете,  мол,  его  испортили  деньги  –  знайте,  ваш  друг  был  дрянью  всегда,  просто  раньше  не  было  повода  показать  истинное  лицо.

Учеников  больше  не  интересовало  знание  ради  жизни.  Их  интересовали  баллы  ради  знания.  Если  ты  хочешь  учиться,  перестань  гоняться  за  баллами,  но  если  ты  хочешь  получать  стипендию,  слыть  умным  студентом  среди  преподавателей  и  раскрывать  зачетку  с  довольной  физиономией  среди  сотоварищей  –  нужно  зарабатывать  баллы.  Оценки,  погони,  конфликты.  Вся  суть  системы  образования  в  развитии  комплексов.  Комплекс  неполноценного  утверждения  в  обществе  и  огульных  обвинений  наставника  –  как  следствие  -  ощущение  собственного  недоразвития  или  умственной  отсталости.  Комплекс  неполученной  оценки  –  как  следствие  –  сжатый  комок  нервов  в  области  грудной  клетки,  отсутствие  похвалы  и  мнимая  общественная  отсталость  от  тех,  кто  получил.  Комплекс  отсутствия  человека  в  учителе  –  следовательно,  либо  опыт  бесконечных  споров  с  глупым  человеком,  либо  те  же  сомнения,  разочарование  и  печаль.  Из  всего  увиденного,  услышанного  и  в  общем,  пронесенного  сквозь  себя,  есть  большая  вероятность  извлечь  что-нибудь  ненужное,  что  приведет  вас  либо  к  бессмысленности,  либо  к  безумию.  Потому  что  человек  очень  зависим  от  человека,  как  и  взгляды  одного  от  взглядов  другого.
Один  ученик,  не  помню  из  какой  группы,  на  всех  парах  отвечает,  старается  и  блещет  знаниями.  Я  его  похвалил  в  процессе  беседы  с  другим  преподавателем.  На  что  услышал  смех  и  недоумение.  Оказалось,  что  на  ее  паре  он  один  из  худших.  Я  предположил,  данный  предмет  его  не  интересует,  и  он  не  видит  смысла  в  его  изучении.  Но  все  было  проще  –  оценка  за  этот  предмет  не  влияла  на  стипендию.  Зачем  тратить  время,  если  за  это  не  платят.

Все  бы  ничего,  если  бы  не  реклама,  не  выстрелы,  не  деньги.  Иногда  пробирает  такое  чувство,  что  все,  что  встречается  на  твоем  пути  –  это  не  просто  преграды,  которые  нужно  обойти,  а  сгусток  противоречий,  недоумения  и  вопросов,  на  которые  нет  ответов.  В  последнее  время  стал  отвлекаться  от  суматохи,  но  так  тяжело  быть  отстраненным,  хоть  и  приятно.  Легче  становится,  когда  не  смотришь  по  сторонам,  не  замечаешь  наряда  на  собеседнике,  не  считаешь  гривны  в  кошельке,  не  начинаешь  разговор  и  не  участвуешь  в  массовке.  Пусть  вся  окутавшая  пустота  кричит  об  одиночестве,  но  ты  ведь  знаешь,  что  дело  вовсе  не  в  этом.  Скорее  в  том,  что  побыть  одному  теперь  не  модно.  Отстраненного  человека  нельзя  задеть,  узнать  и  как  итог  оценить.  Все  хотят  знать,  что  у  каждого  под  рубахой.  Все  хотят  иметь  что-то  большее,  нежели  есть  у  соседа  по  комнате.  И  самое  ужасное  то,  что  каждый  считает  себя  знатоком  человеческой  природы  и  анализирует  соответственно  своему  субъективному  мнению.  Какая  разница,  что  у  человека  на  уме,  если  его  джинсы  старомодны.

У  всего  есть  оценка,  всему  есть  оценка.  Зачем  размышлять,  если  можно  обговорить  то,  что  видно.  То,  что  понятно  и  так,  без  лишнего  вдохновения.  Мы  знаем  о  тебе  все,  а  значит,  можем  делать  выводы.  

Все,  что  кажется  абсурдным  и  глупым,  на  самом  деле  еще  глупее  и  непристойнее.  

Перед  тем,  как  устроится  в  университет,  я  учился  в  институте  в  соседней  стране.  По  приезду  люди  смотрели  на  меня  бешеными  глазами,  когда  я  им  говорил,  откуда  приехал.  Пара  слов  обо  мне,  и  они  уже  делают  выводы.  Пара  слов  о  вас,  и  все  вокруг  запишут  ваше  имя  в  разряд  друга  или  врага.

Кстати,  выстрелы  немного  затихли.  Об  утопии  я  все  также  не  мечтаю,  но  признаки  жизни  у  нашего  захолустья  определенно  есть.  Студенты  ходят  на  пары,  шоколад  лежит  на  прилавке,  реклама  мелькает  в  небе.  Там,  за  пределом,  было  не  намного  хуже,  но  беспокойнее.  Здесь  я  хотя  бы  нашел  работу,  питаюсь  кашей,  проверяю  контрольные,  выгуливаю  собаку.  Однажды  шел  мимо  толпы  митингующих  и  уловил  несколько  взглядов,  мол,  присоединяйся  к  нам.  Нет  уж,  спасибо.  И  мой  нейтралитет,  очевидно,  стал  для  них  поводом  ненависти,  если  они  бросали  мне  в  спину  матерные  слова.

На  экзаменах  все  прошло  удачно,  многие  студенты  остались  довольны.  Просили  об  высоких  отметках,  многим  нужно  кормить  маму,  папу,  у  всех  есть  связи  и  проблемы.  Что  только  они  не  придумывали,  дабы  уговорить  преподавателя.  Мои  мысли  уже  были  о  новой  жизни.  К  тому  времени  я  решился  поехать  еще  дальше  –  в  совсем  другую  страну  и  попытать  там  счастья.
На  последнем  экзамене  подошел  ко  мне  студент,  сдавший  на  четверку.  Совершенно  без  эмоций,  ни  расстроенный,  ни  довольный.  Открываю  зачетку    и  вижу  три  четверки  и  тройку.
-  Ты  на  бюджете?
-Да.
-Наверное,  хочешь  пять,  как  и  все  остальные?
 -Мне  все  равно.
Я  расписался  и  через  пару  дней  смотрел  сквозь  окно  уезжающего  прочь  автобуса.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=624672
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 29.11.2015

Вредность интуитивного сарказма

[quote]"Антоне,  ти  вредний!  Завжди  знущаєшся!"
"Как  с  тобой  общаться?  это  невыносимо"
"Перестань!"
"У  тебя  все  смешно"
"Своим  молчанием  достал!"
"Молодой  человек,  что  вы  делаете?.  -  Я  издеваюсь"[/quote]


Сегодня  в  лекарственных  препаратах  серого  облака  я  наблюдаю  сопливую  осень  
Оказывается,  крик  отчаянных  душ  в  памяти  невозможно  унять
Жизнь  в  перспективе  для  них  ничто,
если  нет  повода  благодарить  судьбу  за  исцеление.
Широта  простора  настолько  поражает  своими  масштабами,  что,  будь  у  музыки  язык,
Он  довел  бы  ее  до  холодных  льдов  в  окрестностях  Гренландии.
Пожалуй,  там  бы  она  осталась,
Забыв  про  наскучивший  лексикон  из  ста  слов  и  дикое  очумевшее  мычание  голосовых  связок  потерянного  поколения
Иногда  музыка  остается  единственным  выходом  из  потока  шума  и  безалаберности.
Но  крик  все  равно  не  унять,  как  и  сопливость  осени.

Когда  меня  просит  человек  охарактеризовать  его  со  стороны,  
я  внутри  громко  смеюсь,
Потому  что  со  стороны  дать  характеристику  можно  разве  что  овцам  на  пастбище.
Первое  что  приходит  на  ум  –  это  сгусток  недостатков,  
глупости  и  обременения  собой  как  общества,  так  и  планеты  в  целом.  
Чтобы  понять  человека,  не  нужно  знать,  о  чем  он  думает.  
Достаточно  лицезреть,  на  что  он  тратит  свое  бесценное  или  не  совсем  время,  
или  услышать  одно  из  его  импровизированных  объяснений.
Рассказывающий  человек,  человек  в  процессе,  
настолько  самовлюбленный  в  этот  момент
Что  эмоции,  исходящие  сквозь  слова  и  жестикуляции  не  позволят  солгать.
В  моем  случае,  глагол  не  в  том  месте,  как  и  его  созидатель.  
Первые  пять  слов  из  ваших  уст  –  и  я  знаю  о  вас  больше,  чем  вы  можете  скрыть.

Когда  человек  уверен  в  том,  что  он  меня  знает,  
значит,  мой  новый  образ  был  оценен  по  достоинству.
Я  не  лицемер,  не  эгоист,  не  предатель  и  не  антихрист.
Так  уж  вышло,  
что  все  мои  отношения  с  обществом  укладываются  в  одном  слове  –  презрение.
Да,  я  не  поклоняюсь  данности,  
с  ее  обывательщиной,  статусоупорством,  лайкоутверждением.
Но  когда  вы  заводите  разговор,  так  сказать,  о  жизни,  мне,  ей-Богу,  смешно!
Я  наблюдаю  уже  двадцать  лет,  за  исключением  парочки  невменяемых  годиков
(хотя  все  чаще  мне  кажется,  что  и  тогда  я  был  чрезмерным)
Как  девяносто  процентов  бьются  в  конвульсиях,  
а  остальные  десять  обводят  дни  в  календаре.
Я  вижу  перед  собой  подобное  создание,  
не  способное  выразить  свои  (угнетающие  мой  ум)  мысли
с  квадратными  глазами  и  белой  полосой  под  носом.
Я  вижу  глупую  и  нелепую  проекцию  человека-антагониста,  
человека  безрассудного,
Уверенного  в  своем  отсутствующем  «я»  и  шагающего  в  поисках  блудниц.
Вижу  человека-бунтаря,  но  не  революционера,  а  бюрократа,  
сбежавшего  со  свиной  фермы
В  надежде  на  бенжаминозеленое  будущее.
Еще  я  вижу  затерянную  в  оковах  вымышленной  любви  студентку,  
которая  наивна  еще  больше,
Чем  наивен  народ  во  время  выборов.
Она  искренне  верит  в  то,  что,  раздвинув  ноги,  она  стала  женщиной,
прежде  всего,  для  кого-то  нужной  и  в  ком-то  нуждающейся.
Как  жаль  мне  тебя,  умирающее  на  сердечном  одре  дитя
Твой  любимый  и  обнимающий  сегодня  сделал  женщиной  другую,  
пока  ты  жарила  ему  котлеты.

С  самого  детства  я  был  влюблен  в  театр,  а  впоследствии  –  в  кинематограф.
Розовая  мечта  –  выходить  на  сцену  и  руководить  воображением  зрителей.
Но  теперь  я  понимаю  всю  иронию  жизни,  когда  я  начал  получать  роли  не  в  театре,
А  в  реальном  мире.
Многие  люди  способны  меняться  в  зависимости  от  ситуации,  
подстраиваться  под  других.
Но  не  всем  удается  добиться  желаемого  результата.  
Формула  успеха  –  копирование,  превосходящее  оригинал.
Сколько  людей  было  моими  подопытными,  когда  я  искренне  болтал  на  их  языке
Корчил  непонятные  рожи,  и  спрашивал  о  том,  о  чем  они  хотели  рассказать.
Возможно,  это  было  несправедливо  по  отношению  к  самому  себе,
Но  это  было  жертвенно,  нежели  безобразно.

Самое  смешное,  когда  люди  начинают  твердить  о  любви.  Побойтесь  Бога!
Я  был  бы  очень  рад,  если  бы  узнал,  что  он  смеется  вместе  со  мной.
В  нашей  беспросветной  жизни  все  можно  свести  к  юмору,  
иначе  можно  просто  свести  счеты.
«Как  же  я  ее  люблю!»  -  эх,  знало  бы  твое  сердце,  чьи  гениталии  вчера  любили  ее.
«Но  он  ведь  хороший»  -  да,  только  когда  спит,  и  то,  когда  не  нюхал  амфетамин.
«Может  быть,  сходим  прогуляться?»  -  и  ты  правда  веришь  в  это?

Вредность  сарказма  не  бывает  бактерией.  
Скорее  лекарством  от  чернеющего  декаданса.
Звание»  человека»  можно  никогда  не  заслужить,  если  не  быть  серьезным.
Но  мне  надоело  излучать  гнев  и  сострадание.  
К  чему  переживать  о  людях,  если  они  не  переживают  сами  за  себя?
Наушники,  новый  альбом  Адель,  разложение  на  частицы  среди  пятничного  маразма.
Потерянное  поколение,  общежитие  номер  три  и  музыка  моей  сопливой  осени.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=622705
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 21.11.2015

Чувство божества

"И  если  через  сотни  лет
придёт  отряд  раскапывать  наш  город,
то  я  хотел  бы,  чтоб  меня  нашли
оставшимся  навек  в  твоих  объятьях,
засыпанного  новою  золой."  (И.Бродский)



Я  очнулся  в  холодном  поту,  распластавшись  на  сырой  земле.  Воздух  своей  свежестью  помог  мне  взбодриться.  Вокруг  был  лес.  В  такт  осеннему  ветру  стрекотала  кукушка.  Странно,  но  я  решил,  что  сейчас  осень.  Слишком  много  золота  для  обычного  дня.  Слишком  мало  тепла  для  хвойного  одиночества.
Кроме  меня,  здесь  были  деревья,  жуки  и  шишки.  Звуки  холода  и  темноты.  Оказавшись  в  такой  ситуации,  у  вас  есть  несколько  вариантов  развития  событий,  в  зависимости  от  вашей  впечатлительности.  Первый  вариант  включает  в  себя  страх  и  все  его  подавляющие  составные,  когда  вы  боитесь  больше  одинокого  себя,  нежели  себя,  оставленного  в  одиночестве.  Страх  руководит  вами,  как  и  любая  эмоция.  Вы  ставите  себя  на  передний  план,  оставив  позади  идеи  о  поиске  выхода  или  надежду  о  спасении.  Вы  забываете  кто  вы  и  что  вы,  заполнив  пустоту  в  голове  мыслями  об  опасности.  Нагнетать  ситуацию  человеку  проще  простого.
Второй  вариант  означает  недоразумение.  Да,  я  один,  и  я  в  лесу,  и  мне  нужно  что-то  делать.  Но  откуда  я  здесь?  Что  было  вчера?  Как  я  сюда  попал?  А,  впрочем,  неважно.  Природа  благоволит  для  неизведанной  прогулки.
Наконец,  третий  вариант  символизирует  любопытство.  Когда  вы  просыпаетесь  один  в  холодном  сосновом  лесу,  весь  облепленный  здешним  мусором,  возникает  множество  вопросов.  Благодаря  им  вы  подымаетесь  на  ноги  и  пытаетесь  отыскать  хоть  какие-нибудь  подсказки.  Во  мне  было  понемногу  каждой  эмоции,  и  понемногу  от  каждого  варианта.
Я  оглянулся  и  не  обнаружил  ни  тропинки,  ни  следов,  ничего.  Небольшие  холмы  и  равнины,  густой  беспросветный  лес    -  сгусток  бесконечности  в  замкнутом  пространстве.  Поддавшись  внутреннему  чувству  и  выбрав  путь,  я  двинулся  вперед  без  малейшего  обоснования  своего  выбора.  Было  ощущение,  что  я  просто  брожу  по  лесу,  но  никак  не  иду  целенаправленной  дорогой.  Очень  часто  случается,  что  наша  жизнь  брошена  на  произвол  судьбы.  Мы  ничего  не  понимаем,  а  только  идем  вперед.  Но  и  за  это  нужно  быть  благодарным,  если  есть  возможность  идти.
Периодически  я  испытывал  головные  боли.  Все  еще  не  очнулся  полностью  ото  сна.  Мне  было  спокойно  как  никогда,  внутри  ничего  не  разъедало  мою  душу,  мысли  витали  как  облака  в  небе  –  свободно  и  непринужденно.  
Она  появилась  внезапно.  То  ли  видение,  то  ли  реальность.  А  какое  прекрасное  белое  платье!  
-  Ты  должен  вернуться
-  Но  зачем?
-  Вернуться  и  все  исправить.  Ты  не  должен  так  поступить.  Слишком  много  зла.
-  Я  хотел  как  лучше.  Ты  сама  говорила,  что  я  должен  бороться!    Что  еще  останется,  если  не  мои  попытки?
-  Люди.  Останутся  люди,  от  которых  останутся  имена.  В  конечном  итоге  будут  только  имена,  никаких  лиц  и  обликов.  Поступки,  последствия,  отпечатки  на  сердце.  Все  связано  с  именем.  Мы  все  забываем,  кроме  имен.
-Я  не  хочу  туда  возвращаться,  как  ты  себе  это  представляешь?
-Если  в  тебе  есть  хоть  капля  сострадания,  ты  вернешься.  Потому  что  все  плохое  должно  иметь  хороший  конец.  Потому  что  любой  человек  способен  простить.  И  только  сильнейший  прощает.
-Мне  было  одиноко  без  тебя.  Где  ты  пропадала?
-Я  всегда  рядом,  не  забывай.
Лес  закончился  песочным  бугорком,  за  которым  я  увидел  знакомые  края.  Если  есть  ради  кого  идти  на  уступки,  стоит  это  непременно  сделать.  Если  она  верит,  что  я  могу  измениться,  значит  так  и  будет.  Я  все  исправлю.
Сколько  раз  человек  может  уходить  и  возвращаться?  Чем  сильнее  гнев  и  желание  уйти,  тем  выше  вероятность  возвращения.  Этот  серый  дом  с  облупленной  глиной  и  сухими  досками.  Сколько  воспоминаний  я  похоронил  в  этом  доме.  Сколько  памяти  было  у  отклеенных  от  стены  обоев.  Даже  им  противно  здесь  находиться.  Как  хорошо,  что  я  покинул  обитель  грез  и  начал  жить  настоящей  жизнью.  Я  перестал  быть  призраком.  
Он  сидел  за  столом,  опустив  голову  на  руки.  Мне  казалось,  что  он  плачет.  Мне  казалось,  что  весь  дом  ненавидит  меня  за  то,  что  я  вернулся.  Я  тихо  приблизился  к  нему,  и  он  заговорил.
-Я  хотел,  чтобы  ты  снова  пришел
-Я  виноват  перед  тобой
 -Нет,  не  извиняйся.  Все  так.  Я  виноват  или  ты,  ведь  это  не  главное,  да?
-Да,  это  не  главное.  Со  временем  все  очень  важные  вещи  становятся  второстепенными.  Очень  странно  вспоминать,  что  когда-то  ты  переживал  за  то,  что  вовсе  не  имеет  смысла.
-Если  мы  учимся  на  своих  ошибках,  значит,    мы  повзрослели.
-Ты  помнишь  свое  детство?
-  Странный  вопрос.  Все  помнят  свое  детство.  Я  вот  отчетливо  вижу  картинку.  Стою  в  гуще  леса  у  всеми  забытого  источника.  
-Интересно.  И  что  же  ты  там  делаешь?
-Люди  испытывают  жажду.  Я  им  показываю  путь  к  источнику.
-И  многие  приходят?
-Многие  проходят  мимо.  Но  это  не  значит,  что  им  не  нужна  моя  помощь.
-Как  раз-таки  это  и  значит.  Ты  не  думал  о  том,  что  ты  больше  не  нужен?
-Знаешь,  я  часто  об  этом  думаю.  Но  не  стоит  все  мерить  одной  единицей.  Многим  нужна  помощь,  и  я  готов  им  помочь.
-Но  каждому  ведь  невозможно  в  равной  степени  оказать  именно  ту  самую,  необходимую  помощь,  верно?
-Ты  снова  заговорил  не  о  том.  Я  знаю,  зачем  ты  пришел.  Ты  можешь  не  извиняться  –  твое  присутствие  для  меня  важнее.  Я  хотел  бы  показать  тебе  нечто  важное.
-И  что  же  это?
-Посмотри  в  окно.  Видишь  рельсы?  Недавно  проложили  путь.  Скоро  поедет  первый  поезд,  который  отвезет  ее  навсегда.  Я  решил,  что  ты  должен  знать.
-Когда  она  уедет?
-Ты  знаешь  когда.  
-Прости  меня  за  все.  Я  больше  не  держу  зла,  и  никогда  не  буду  в  тебе  сомневаться.
-Прощаю.  И  ты  прости  меня.  Все-таки  ты  был  прав,  когда  сказал,  что  я  твой  должник.  Но  я  долг  вернул,  и  теперь  мы  в  расчете.
-А  что  будет  с  людьми?
-Они  найдут  свой  путь  к  источнику.  
 Я  вышел  из  дому,  вдохнув  полной  грудью  свежего  воздуха.  Больше  никогда  не  буду  прощаться,  это  бессмысленно.  Мы  еще  встретимся,  словно  встречаются  воспоминания  и  время  -  как  граница  и  бесконечность.
Да,  он  забрал  у  меня  все,  чем  я  дорожил.  Всю  свою  жизнь  я  находился  в  поиске  истины  –  первой  и  единственной.  Оказалось,  что  истина  была  вовсе  не  в  моих  чувствах,  а  в  способности  эти  чувства  отдать.  Ради  этого  нужно  жить.  Осознание  твоей  неправоты  приходит  позднее  –  и  это  тяжело  принять.  Если  человек  не  способен  изменяться,  он  не  способен  жить.  Я  всегда  буду  с  ним,  а  он  навсегда  останется  со  мной.  Мне  не  за  что  благодарить,  но  все-таки,  я  ему  благодарен.
Все  последующее  время  мне  пришлось  искать  вокзал.  Череда  троп  и  асфальтных  дорог  привела  меня  в  город.  Первое,  что  бросилось  в  глаза  –  огромный  стенд  в  виде  экрана,  на  котором  очень  полная  женщина  что-то  рекламировала.  Ужасный  вид.  Что  она  рассказывает?  Ее  губы  шевелятся,  но  я  не  понимаю  слов.  Не  хочется  за  этим  наблюдать.
Мне  нужно  найти  вокзал  и  узнать  когда  отправится  поезд.  Вокруг  слишком  много  шума,  машины  мелькают,  люди  суетятся.  Спросить  бы  у  кого-нибудь,  но  ощущение  отстраненности  не  дает  покоя.  Медленно  проходит  мимо  мужчина  с  чемоданом  в  руках.
-Извините,  вы  не  подскажете,  где  здесь  вокзал?
Он  испуганно  на  меня  посмотрел,  одернулся  и  убежал  прочь.  Наверное,  параноик.  
Я  перешел  дорогу  и  встретил  пожилую  женщину.  Она  тоже  мне  не  ответила,  но  очень  пристально  стала  меня  разглядывать.  Через  мгновение  она  проскрипела  сквозь  зубы.
-  Вы  говорите  на  старом  языке.  Здесь  не  принято.  
-  Как  вы  общаетесь?
-Никак.  Теперь  общение  в  городе  –  сплошь  слова,  бессмысленные  связки.
-Это  почему  же?
-Люди  поглупели.  В  общем,  за  мысль  и  слова  теперь  наказывают.  Так  что  не  общайтесь  ни  с  кем,  а  то  видать  вам  чего  плохого.
-Ладно,  спасибо.  А  вокзал  у  вас  есть?
-Нет  никакого  вокзала.  Уж  десяток  лет  никто  никуда  не  выезжает.  Вот  его  и  снесли.  Что-то  я  заговорилась  с  вами.
Она  развернулась  и  ушла.  Я  не  стал  ее  останавливать.
Из-за  угла  на  меня  стали  указывать  пальцами,  очевидно,  что  мне  не  удалось  остаться  незамеченным.  Через  пару  секунд  я  бежал  от  стражей  порядка,  бежал  что  есть  мочи.  Неважно,  что  они  от  меня  хотели,  но  это  заняло  бы  определенное  время,  а  его  у  меня  нет.  Да  и  в  городе  делать  нечего.
Повсюду  была  реклама,  очень  много  разноцветных  витрин  и  стеллажей.  Люди  были  настолько  заняты,  что  никто  не  обращал  внимания  на  беглеца.  Самое  ужасное  было  впереди,  когда  я  увидел  на  проспекте  сбитого  автомобилем  человека.  Его  просто  объезжали,  как  преграду  или  препятствие.  Мне  хотелось  остановиться,  но  я  не  мог.
Наконец  мне  удалось  оторваться  от  преследователей.  Я  махнул  через  забор  и  оказался  на  большом  заброшенном  складе.  Здесь  было  все.  Начиная  от  техники  и  заканчивая  обгоревшей  бумагой  от  книг.  Была  огромная  свалка  велосипедов,  один  из  которых  я  вытащил  и  решил  проехаться  по  окрестности.  Сколько  бумаги!  Сколько  мусора,  объедков  и  отходов.  Я  катил  мимо  этих  гор  хлама,  пытаясь  отыскать  выход.  
Она  появилась  внезапно.  На  ней  было  прекрасное  платье  кровавого  цвета.
-Ты  видел  когда-нибудь  парк  развлечений  среди  гор  мусора?
-Сейчас  вижу,  странная  картина.
-Наверное,  кто-то  катался  на  этих  качелях  еще  несколько  лет  назад.  Теперь  все  изменилось.
-Мы  всегда  устаем  и  начинаем  искать  альтернативу.  Нам  всегда  мало,  всегда  хочется  чего-то  нового,  необыкновенного.
-И  где  сейчас  дети,  которые  катались  на  качелях  и  весело  улыбались  солнцу?  Честность,  искренность,  все  было  настоящим.
-Теперь  эти  дети  скитаются  где-то  по  лесу,  пытаясь  отыскать  источник.
-Или  гуляют  по  незнакомым  городам  в  поисках  вокзала.
-Я  не  смог  его  найти.
-Ты  знаешь  где,  знаешь  когда.
Я  выехал  из  парка  и  направился  прямо  по  трассе.  Машины  летели,  казалось,  со  скоростью  света,  пока  я  крутил  педали,  пригнувшись  к  обочине.  Дальше  и  дальше,  я  ехал  целую  вечность,  но  дорога  все  не  приводила  меня  к  ответам.  По  левую  сторону  было  пшеничное  поле,  а  где-то  вдалеке  я  заметил  деревянный  домик,  что  прятался  за  деревьями.  Свернув  с  дороги,  я  помчался  мимо  колосьев  словно  безумец,  словно  впервые  почувствовал  свободу.  Педали  уже  не  успевали  за  ногами,  цепь  звенела,  колеса  бились  о  бугорки.  Я  закрыл  глаза,  словно  летел  сквозь  пространство  Вселенной,  наехал  на  камень  и  как  следует,  шлепнулся.  Довольный  и  неотесанный  я  пошел  пешком  и  увидел  около  кустов  рельсы.  Они  проходили  по  всему  полю,  как  проходит  жизнь  сквозь  время.  
Приближался  поезд.  Я  отпускаю  тебя.  Это  было  хорошее  время.  Наши  надежды  и  упования.  Наши  преграды  и  расстояния.  Знаешь,  он  ведь  не  только  со  мной,  но  и  с  тобой.  Он  в  каждом  из  нас.  Пока  бьется  твое  сердце,  я  буду  рядом.  Пока  жива  твоя  душа,  я  буду  молиться  за  нее.  Я  не  обрету  покой  в  памяти,  но  обрету  его  в  вечности.  Пускай  всю  мою  ненависть  заберет  этот  ветер.  Пускай  весь  мой  гнев  растает  на  солнце.  Живи,  пока  есть  эта  жизнь.  Живи,  поскольку  я  живу.
Я  наблюдал  за  уходящим  в  горизонт  поездом,  где  сидела  она  -  в  своем  любимом  бежевом  платье.  Прости  меня,  память,  за  слишком  печальные  воспоминания.  Только  им  я  нашел  место.  Только  для  тебя  существовало  все  остальное.  Все  остальное  и  было  –  ты.  Утро,  обед,  ужин.  Учеба,  экзамены,  стихи.  Сценарии,  актеры,  жесты.  Радость,  печаль  и  упрямство.  Это  все  ты,  и  я  отпускаю  тебя.
Люблю  тебя,  как  и  любил  целую  вечность.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=619536
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 09.11.2015

Бути частиною системи

Сучасний  молодий  обиватель,  що  все  ще  плекає  ілюзії  на  рахунок  щасливого  майбутнього,  намагається  діяти  згідно  із  загальноприйнятими  принципами  і  нормами.  Він  озирається  на  всі  боки,  рівняється  на  друзів  або  кумирів,  обчислює  вигоду,  планує  свій  розпорядок  дня.  Ходить  на  навчання,  роботу,  постійно  випробовуючи  нестачу  часу  для  того,  щоб  нормально  поїсти  або  виспатися.  Що  вже  говорити  про  час,  який  він  може  витратити  на  свій  саморозвиток  або  на  захоплюючий  відпочинок.  Ця  людина  тішить  себе  думкою  про  те,  що  незабаром  все  налагодиться,  і  він  зможе  дочитати  книгу,  додивитися  фільм,  дописати  п'єсу.  Він  зможе,  нарешті,  подзвонити  своїм  батькам  і  повідомити,  що  у  нього  все  гаразд.  Згадає  про  старого  друга,  якого  не  бачив  місяцями,  і  відправиться  з  ним  на  матч  улюбленої  футбольної  команди.  Але  все  це  буде  потім,  що  в  перспективі  виявляється  -  ніколи.
Будь-яка  система  рано  чи  пізно  дає  збій.  Питання  лише  в  тому,  як  запобігти  заздалегідь  невідомим  проблемам.  Як  поліпшити  взаємозв'язок  між  механізмами,  як  налагодити  природний  хід  подій.  Але  чи  вірні  ці  питання?  І  до  чого  нам  система,  якщо  кожен  з  нас  представляє  власну  концепцію  втілення  світу?
Щоб  зрозуміти  громадський  порядок,  дати  назву  століттю,  в  ногу  з  яким  ти  намагаєшся  крокувати,  розібратися  у  властивостях  світобудови  і  відповісти  на  питання  буття  -  не  потрібно  мати  вчений  ступінь  або  вважатися  вундеркіндом.  Досить  бути  в  центрі  подій,  спостерігати  і  усвідомлювати,  або  стати  студентом  економічного  вузу.
У  той  момент,  коли  ти  перетворився  з  абітурієнта  в  студента,  емоції  зашкалюють,  голова  паморочиться,  серце  вискакує  назовні.  Саме  в  цей  момент  ти  стаєш  частиною  системи.  Ти  виконуєш  одне  з  перших  розпоряджень,  яке  свідчить:  «Так  треба».  Тепер  всі  подальші  дії  і  вчинки  здійснюються  саме  під  цей  лозунг,  весь  хід  думок  спрямований,  щоб  виправдати  самого  себе.  І  найтрагічніше  і  одночасно  смішне  це  те,  що  ти  поступив  до  економічного  вузу  не  для  того,  щоб  отримати  знання.  Ти  тут,  щоб  виявити  своє  місце  на  карті.  Ти  тут,  щоб  погодитися  або  збунтувати.  Ти  тут,  щоб  вибрати,  як  прожити  свій  безцінний  час.
Добре  здобувати  вищу  освіту,  якщо  не  звертати  уваги  на  інші,  можливо,  більш  важливі  речі.
Студент  -  це  істота  наївна,  схильна  до  впливу  з  боку,  що  приймає  за  даність  все,  що  відбувається  навколо  нього.  Студент  -  це  той,  хто  більше  говорить,  ніж  розмірковує.  Той,  хто  опиняється  на  розвилці  життєвого  шляху,  вибираючи  подальшу  дорогу.  Напевно,  це  найбільш  заклопотана  і,  одночасно,  найбільш  байдужа  людина.  Але  людина,  що  є  майбутнім  для  системи.
Кожен  студент,  який  відвідує  пари,  виконує  домашнє  завдання,  слухає  викладачів  -  в  глибині  душі  сподівається,  що  все  не  дарма.  Дійсно,  навчання  в  університеті  добре  загартовує  нерви  під  час  сесії,  виховує  в  тобі  відповідальність,  змушує  нести  ношу  і  відповідати  за  вчинки.  Але  весь  перелік  твоїх  дій  як  студента  призводить  лише  до  однієї  думки  -  що  все  це  тобі  нав'язано.  Що  все  це  чужа  думка,  фальшива  копія,  системна  необхідність  чи  скритна  ідентичність.  Що  все  навколо  до  того  одноманітно,  що  хочеться  зазирнути  за  фіранку,  раптом  там  щось  новеньке?
Але  там  нічого  немає.  Є  тільки  ти  і  осередок  світу  в  твоїй  голові.
Сучасний  підхід  до  навчання  у  людини  викликаний  не  спрагою  до  розвитку,  а  спрагою  до  багатства.  Вся  суть  системи  полягає  в  тому,  що  будь-яка  цілеспрямована  дія  бажає  бути  оплаченою  або,  як  мінімум,  прославленою.  Так  само,  як  всі  дороги  ведуть  в  Рим,  так  і  всі  ваші  пошуки  сенсу  життя  ведуть  до  грошей.  Дуже  добре  бути  забезпеченою  людиною,  не  брати  кредитів,  мати  домогосподарку,  відвозити  дітей  на  позашляховику  в  дитячий  садок  і  дарувати  дружині  дорогі  подарунки.  Тим  більше,  коли  ваш  статус  вище  власного  рівня  інтелекту,  всі  інші  проблеми  вирішуються  самі  собою.  Будь-яку  проблему  можна  вирішити  за  допомогою  грошей.  Так  думають  учасники  системи.
Так  думає  мрійливий  студент,  який  з  періодичного  відмінника  перетворюється  на  егоїстичного  відвідувача  занять.  Адже  йому  ніколи  витрачати  час  на  даремне  навчання,  коли  можна  працювати  на  півставки,  отримувати  середньостатистичну  зарплату,  пишатися  собою,  попутно  вихваляючись  своєю  самостійністю  перед  друзями,  і  в  найближчу  п'ятницю  залишати  цю  саму  зарплату  разом  зі  своїм  марнославством  в  елітному  столичному  клубі.  Є  й  інші  варіанти,  наприклад,  студентка,  яка  дбає  про  свого  батька,  який  живе  в  зоні  бойових  дій.  Вона  змушена  витрачати  більшу  частину  свого  часу  на  нецікаву  і  тяжку  роботу,  щоб  заробити  хоч  трохи  грошей,  які  допоможуть  прожити  для  її  сім’ї  ще  один  місяць.  Є  ще  безліч  варіантів,  коли  система  прогинає  під  себе  людину.  Є  бездарні  одиниці  суспільства,  небажаючі  працювати.  Є  татові  сини,  які  роз'їжджають  на  іномарках.  Є  звичайні  себелюби,  що  живуть  як  «що  попало».  Є  безнадійні  і  не  дуже,  знедолені  і  щасливчики.  Скільки  людей,  стільки  і  забобонів.
Утім,  найголовнішим  забобоном  є  життя  не  за  сценарієм.  Робота,  дім,  робота.  Від  п'ятниці  до  п'ятниці.  І  тому  подібні  ситуації  системного  життя,  які  написані  одним  і  тим  же  письменником.  У  цьому  є  безліч  позитивних  моментів,  наприклад  -  стабільність.  Будь-яка  людина  мріє  про  стабільність.  Але  не  усім  таке  життя  до  душі  і  не  кожен  в  силах  їй  чинити  опір.
Ми  замкнули  своє  життя  в  економіці.  Тепер  будь-який  вчинок  можна  виправдати  за  допомогою  економічного  терміну.  Тепер  будь-які  бажання  і  мрії  пов'язані  з  економікою.  Люди  працюють,  не  маючи  іншого  виходу.  Люди  працюють,  тому  що  так  треба.  Люди  витрачають  своє  життя  на  роботу,  тому  що  на  інше  у  них  немає  часу.  Вони  думають  про  свою  кишеню,  піклуються  про  гроші.    Люди  більше  не  чують  один  одного.  І  головна  проблема  в  тому,  що  весь  цей  сумбур  законів  системи  нав’язується  найбільше  у  студентські  роки.  
Система  вбиває  будь-які  почуття.
Так  про  що  це?  Про  те,  що  нам  потрібно  змінитись.  Про  те,  щоб  перестати  бути  егоїстами.  Навчитися  розуміти,  слухати,  допомагати.  Про  те,  щоб  переглянути  своє  ставлення  до  життя  і,  можливо,  кардинально  змінити  його.  Про  те,  щоб  перестати  бідно  мислити,  повторювати  щодня  одне  і  те  ж,  працювати  заради  роботи.  Про  те,  щоб  винищити  своє  існування  в  системі  і  створити  свій  власний  налагоджений  механізм.
Досить  існувати  в  замкнутому  просторі,  в  економічній  оболонці.  Навіщо  нам  це  гучне  слово  -  «економіка»?  Ми  навіть  не  розуміємо  що  до  чого,  як  ставити  вірні  запитання  і  коли  потрібно  промовчати.  Досить  шукати  істину  на  банківській  карті,  краще  згадайте  про  свою  сім’ю,  якій  потрібні  ви,  а  не  ваші  гроші.  І  поки  ви  будете  запевняти  себе,  що  «я  повинен  забезпечити  себе,  когось»,  «як  я  можу  покинути  роботу»,  «коли  аванс,  тоді  і  діти»  ви  будете  частиною  системи,  яка  не  тільки  забрала  ваше  тіло,  але  й  мозок.
Питайте  себе  кожен  день.  Насправді  я  хочу  цього?  Це  потрібно  мені?  Як  я  почуватиму  себе,  коли  озирнуся  на  увесь  пройдений  мною  шлях?
Ось  ви  крокуєте  по  сірим  проспектам  і  намагаєтесь  знайти  сенс  життя.  Так,  все,  що  ви  робите  –  тільки  через  гроші.  Ви  можете  дати  системі  останній  шанс  –    прогнутися  під  вас.  Так,  це  буде  хаос,  але  хаос,  яким  будете  керувати  ви.  Адже  тільки  генії  панують  над  хаосом.  
Система    залежна  від  нас,  як  і  ми  залежні  від  неї.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=615821
рубрика: Проза, Лірика кохання
дата поступления 25.10.2015

Беженцы

Новелла  в  трех  действиях.

[i]"Миллионов  десять  в  этом  городе  мира
 Душ,  живущих  в  особняках  и  дырах.
 Нам  же  пристанища  нет,  дорогая
 пристанища  нет."  
                                                             У.Х.Оден[i][/i][/i]

Черный  день,  окровавленная  брусчатка,  блуждающая  в  толпе  смерть.  Среди  прочего  сумбура  легко  затеряться,  если  не  знаешь,  зачем  ты  здесь.  Если  не  знаешь,  правильно  ли  все  вокруг  происходящее.  Одобрит  ли  небесный  взгляд,  когда  увидит  справа  пустоту,  а  слева  бойню.    Обрадуется  ли  родня,  увидев  своего  ребенка  на  экране.  Найдет  ли  оправдания  твоя  совесть,  когда  придет  время  пожинать  урожай  поступков.  И  что  мы  можем  сказать  сами  себе,  когда  было  сказано  слишком  много,  отчего  утратилось  самое  важное.  
Кто  эти  люди?  Обреченные?  Свободники?  Оглядываюсь  вокруг  и  вижу  разъяренные  лица.  Скрытая  ненависть  движет  этими  людьми.  Она  скрытая  оттого,  что  люди  всем  своим  видом  выказывают  недовольство  высшим  классом,  но  сами-то  осознают,  что  ненавидят  себя.  Ненавидят  окружающую  действительность  за  ее  обыденность,  ненавидят  легкомыслие  за  его  смирение,  ненавидят  безразличность  за  ее  шум  в  оглохшем  ухе.  Человек  способен  принять  все  что  угодно,  от  веры  до  рекламы,  от  обмана  до  похвалы.  Только  бы  все  остальные  были  в  согласии  с  его  точкой  зрения,  с  его  правдой.  К  чему  допотопная  исключительность,  если  ею  нельзя  управлять.  Точнее,  если  человек  не  в  силах  ею  управлять.  К  чему  борьба  со  своим  внутренним  «я»,  если  в  конечном  итоге  все  идентично  и  прозрачно.  И  к  чему  нам  старая  как  мир  истина,  если  ее  трудно  осознать,  а  в  чужом  огороде  болеет  земля.  Хорошо,  что  болеет.  Только  о  своей  земле  забыли.
Этим  людям  не  нужна  общая  радость,  будь  то  достижение  цели,  либо  мученическая  победа.  Каждый  держит  в  руке  цветную  тряпку,  обмотанную  на  острие  деревянного  копья.  Громко  и  четко  вырываются  из  толпы  матерные  недовольные  вопли.  Чем  громче  возмущение,  тем  тише  борьба  с  его  причинами.  Они  машут  в  окно  резиденции,  высоко  подняв  головы,  обручившись  общей  идеей.  В  огненных  глазах  есть  что-то  зверское,  животное,  жаждущее  то  ли  крови,  то  ли  справедливости.  Возможно,  одно  без  другого  не  обойдется.  
Где-то  там,  в  огромном  дворце,  находятся  виновники  торжества.  Главный  властелин,  обрушивший  разруху  на  наши  головы,  и  без  того  разбитые  о  бетонные  стены.  Да,  люди  перестали  верить  власти,  перестали  ожидать  перемен.  Теперь  каждый  из  них  радикальная  перемена.  Но  вся  проблема  в  том,  что  каждый  преследует  собственные  цели.  С  виду  может  показаться,  что  эта  застывшая  толпа  объединена  общим  лозунгом  и  конечной  затеей.  Один  считает  деньги  за  проведенные  в  толпе  часы,  другой  фотографирует  себя,  дабы  увековечить  славу  и  геройство,  третий  молчит  в  ответ  на  вопрос,  зачем  он  здесь.  Никто  не  может  внятно  разговаривать,  людей  переполняют  эмоции.  Слишком  долго  человек  спал.  Теперь  ему  захотелось  развлечений,  будь  то  война  или  парк  аттракционов.
Толпа  очень  часто  оживлялась,  когда  мракоборцы  бросались  друг  на  друга,  когда  выстрелы  слышались  отовсюду,  а  огонь  разъедал  ночной  сумрак.  Столько  схваток  с  патрульными,  столько  разбитых  судеб,  что  не  совсем  понимаешь,  ради  чего  все  это.  Ради  чего  истребляется  вечность,  и  почему  ненасытный  рок  не  останавливается?
Все  происходило  со  скоростью  света.  Удар,  выстрел,  кровь,  крик,  бег.  Люди  мелькали  по  площадям,  словно  в  перемотанном  фильме.  Что  происходит?  Они  чего-то  хотят.  Сначала  мне  казалось,  что  все  не  напрасно,  что  дружина  отважных  ребят  -  это  символ  наступающей  свободной  эпохи.  Что  сплоченность  ради  результата,  что  мир  ради  мира.  В  определенный  момент  все  становиться  пылью,  когда  видишь  смерть.  Когда  видишь  ее  в  полном  расцвете  сил,  такую  властную  и  насмехающуюся,  жаждущую  и  ненасытную.  Глоток  воздуха,  последний  глоток  воздуха,  отсутствие  воздуха.  А  потом  оказывается,  что  и  воздух  имеет  свойство  предавать.  Что  все  вокруг  продажное  до  мозга  костей,  да  и  ты  –  единица  на  голодном  рынке.  Тебя  тоже  можно  купить,  только  цену  назови.  И  после  всего  этого  остается  искать  скрытый  смысл  в  бессмыслице.  Ведь  даже  отвратной  чепухе  можно  придать  божественный  вид,  используя  нужные  слова  и  подходящие  для  этого  обстоятельства.
Люди  продолжали  убивать  друг  друга.  И  кому  интересно,  где  здесь  брат,  отец  или  сын.  С  кем  осталась  мать  и  по  кому  плачет  невеста.  Тот,  кого  нет,  уже  не  вернется.  И  никакая  свобода  не  вправе  провозглашаться  хозяйкой  судьбы,  если  твои  родные  люди  умирают.  
Кто  и  что,  в  чем  бесполезность  и  беда.  Какое  горе,  и  где  боль.  Человек,  который  несет  в  себе  мир,  не  станет  добиваться  его  войной.  Ни  один  в  мире  не  пойдет  на  погибель  ради  идеи.  А  если  он  это  сделал,  то  слишком  призрачная  была  его  идея,  и  слишком  запыленные  были  его  глаза.  Ведь  он  пошел  в  одиночку.  Ведь  они  пришли  сюда  не  за  справедливостью  или  за  страшным  судом.  Они  пришли  за  смертью,  и  смерть  встретила  их  с  распростертыми  объятиями.
***
Гаджет  проснулся  в  холодном  поту,  обнаружив  около  себя  двух  сладких  девочек,  по  возрасту  схожих  с  его  дочкой.  Выпил  стакан  виски,  посмотрел  в  окно  на  мимо  пролетающие  новости,  отправил  указания  рабочим.  Его  двухэтажные  хоромы  находились  на  горе  Девайса,  подальше  от  места  жительства  обреченных.  Даже  правитель  государства  остерегается  этих  особей.  Никто  не  знает,  чего  от  них  ожидать,  ведь  люди,  которым  нечего  терять,  самые  непредсказуемые.  
Спустившись  по  стеклянным  ступенькам,  Гаджет  приметил  своих  детей.  Кастус  расположился  на  диване  с  айтэчем  в  руках.  Сони  смотрел  на  мониторе  очередное  видео  о  свободниках.  Энни  учила  роботуна  резать  колбасу.  
-Вы  чего  не  пошли  на  встречу  классов?  
-Пап,  там  такая  скукотища.  Учителя  даже  не  все  приходят.  В  прошлый  раз  сидели  на  острове  и  разбирали  каменную  пустыню.  Там  оказались  трупы  мертвяков.  Такой  смрад!
-Чтобы  завтра  я  вас  здесь  не  видел!
-Вон,  смотри,  свободники  снова  устроили  взбучку  патрульным.  Западное  крыло  резиденции  подожгли.  Снова  пытаются  пробить  ворота  во  двор.
-Пускай  пытаются.  Вот  будет  веселье,  когда  они  узнают,  что  их  властелина  там  нет!
Гаджет  накинул  пальто  и  отправился  прогуляться  по  аллеям.  Вокруг  тишина.  Только  прищурившись,  можно  увидеть  за  бассейном  рабочих  на  поле.  Маленький  человек  чувствует  себя  еще  меньше,  если  узко  мыслит.  Любые  недостатки  роста  он  компенсирует  тиранией  и  насилием.  Способ  самоутвердиться  для  него  заключается  в  полном  порабощении  окружающего  мира,  во  власти  в  его  руках.  Он  не  хочет  делиться,  он  хочет  забирать.  Такие  люди  кроме  собственной  выгоды  не  видят  ничего.  Более  того,  они  уже  не  умеют  ни  чувствовать,  ни  жить.  Он  уже  умер,  только  не  понял  этого.  Для  людей  за  оградой  в  какой-то  мере  он  предстает  смертью,  но  только  абсурдной,  не  идентичной  его  личной  гибели.  Каждый  властелин  имеет  в  запасе  немного  времени,  чтобы  остепениться  и  прекратить  уничтожение  своей  страны.  Но  этот  уже  мертв,  и  времени  у  него  не  осталось.
Смотря  вдаль  и  наслаждаясь  картиной  рабочих  людей,  Гаджет  взял  звенящую  трубку.
-Слушаю
-Добрый  утро,  мой  властелин.  Спешу  сообщить  вам  новость  о  вчерашнем  разгуле.  Не  хочу  огорчать  вас  заранее,  но  ваш  сын  подозревается  в  изнасиловании  девочки  из  касты.  Ее  мать  требует  полного  выкупа  прав  на  дочь,  либо  она  обратится  в  новостные  инстанции.
-Опять  случилось.  Когда  он  успокоится?!    Хорошо,  отправь  матери  нужную  сумму,  а  от  девочки  избавься.
-Уничтожить  или  за  забор?
-Оправь  за  забор,  я  не  настроен  сегодня  на  уничтожение  бедняков.
-  Я  вас  понял,  властелин.
Гаджет  вернулся  в  дом,  чтобы  поговорить  с  сыном.  Он  знал,  что  это  был  Кастус.  Такие  случаи  происходили  регулярно  с  момента  совершеннолетия  сына.  
-Что  ты  вчера  натворил?
-А  че  там?  Кто-то  настучал  на  меня?
-Я  тебе  поговорю  сейчас.  Быстро  рассказывай,  что  произошло.
-Да  ничего  интересного.  Встретил  ту  девку  около  старых  развалин,  предложил  прогуляться.  Сказал  кто  я  и  чей  сын.  Она  сразу  заинтересовалась.  Захлопала  ресничками  и  отвела  меня  к  своей  подруге,  сказала  типо,  что  она  мне  понравится.
-И  что  дальше?
-Ну  у  них  дома  мы  засели  за  диваном,  туда-сюда,  с  девкой  этой  все  получилось,  а  вот  подружка  ее  была  странная.  Не  хотела  со  мной,  ну  я  ее  и  проучил.
-Радуйся,  теперь  она  за  забором,  и  тебя,  идиота,  мне  не  придется  уничтожать.
-Да  ладно,  что  ты,  сколько  раз  такое  было.  Я  ее  пару  раз  ударил.
-Мать  заявила,  что  изнасиловал,  и  потребовала  выкупа.
-Во  дела.  Она  говорила,  что  у  нее  нет  родителей.
-Это  уже  не  важно.
Гаджет  посмотрел  на  экран  и  увидел  бунт  свободников  –  они  уже  резали  друг  друга.  
-Пускай  поубивают  себя,  и  на  этом  закончим.
Он  выключил  монитор,  и  ушел  обратно  к  сладким  девочкам.  В  это  время  Энни  общалась  по  сети,  ставя  лайки,  повышая  самооценку,  стирая  границы.  Она  не  чувствовала  себя  одинокой,  ведь  есть  такие  люди,  как  она.    Просто  хорошо  знать  о  том,  что  ты  часть  чего-то.  «Чего-то  большого  и  могущественного»  -  убеждала  себя  Энни.  Мысль  об  отделении  своего  «я»  от  стадного  вакуума  противоречит  твоим  страстям  и  желаниям.  Поэтому,  проживая  бесполезные  дни  в  одиночестве,  можно  не  чувствовать  себя  одиноким  благодаря  социальной  сети.  Можно  не  бояться  Бога  и  плевать  на  моральные  ценности.  Можно  продать  нравственность  за  обновление  софта,  что  и  сделали  дети  Гаджета.
В  дом  вошел  начальник  службы  охраны  Гаджета,  он  же  домохозяйка,  он  же  бывший  обреченный  –  Налди.  
-Как  дела,  маленькие  бесята?  
-Все  хорошо
-Где  ваш  папочка?
-Ушел  наверх,  в  свою  комнату
-Ладно,  когда  вернется,  скажите,  что  нашему  новому  смотрителю  нужны  ключи  от  резиденции.  Кстати,  Кастус,  мне  помнится,  у  тебя  был  экземпляр,  а?  Девочек  водил?
-Да-да,  только  отцу  не  говори.  Сейчас  отдам.
Кастус  искал  в  карманах,  сумке,  в  тумбе,  но  ничего  не  нашел.
-  Неужели  я  их  потерял!
-Это  неудивительно.  Ладно,  ищи,  я  позже  зайду.
Налди  с  озабоченным  лицом  возвратился  в  туман  могущественных  государственных  покоев,  пока  Кастус  испуганно  искал  ключи,  а  рабочие  продолжали  работать  назло  сгорающему  солнцу.
***
Сегодня  вечером  меня  заинтересовал  смысл  существования  этих  кнопок.  Моя  работа  заключается  в  том,  чтобы  на  них  нажимать.  В  этом  есть  толк,  если  учесть  что  люди  целыми  днями  ожидают  электричества  и  получают  его  как  раз  из  моих  рук  –  ровно  в  семь  я  зажигаю  надежду  в  домах  и  квартирах,  ровно  в  девять  погружаю  в  бессловесный  мрак.  Другой  вопрос,  стоит  ли  скитаться  по  городу  в  поисках  ответов  на  несерьезные  вопросы,  когда  твоя  работа  требует  серьезности.  У  меня  не  было  проблем  с  этим.  Тем  более,  меня  строго  контролируют,  и  если  что-нибудь  пойдет  не  так,  то  я  лишусь  не  только  работы,  но,  возможно,  и  права  на  существование.  Что  может  быть  проще,  чем  тыкать  пальцем  по  кнопке,  при  этом  сохранять  спокойствие  и  не  нарушать  дисциплину?
Учитывая  мой  статус  «ненужного»  и  номер  кисти  на  руке,  другую  работу  мне  получить  не  суждено.  Даже  здесь,  около  заброшенных  заводов,  в  трансформаторной  будке,  я  способен  приносить  пользу  обществу.  Можно  считаться  с  уровнем  жизни,  интеллекта  или  со  способностью  выживать  в  этом  мире,  но  если  ты  лишняя  единица  в  уравнении,  то  ни  в  какое  равенство  тебя  не  впихнешь.  Поэтому  я  стараюсь  примириться  с  любой  возможностью  непредвиденных  обстоятельств  и  просто  живу.  Живу,  полагая,  что  я  кому-нибудь  нужен.  Живу,  словно  есть  сегодня  и  сейчас,  а  не  вчера  и  когда-то.  Так  устроена  безупречная  система  существования.  Будь  тем,  кем  тебя  хотят  видеть.  Делай  то,  что  можешь.  Стань  хозяином  хаоса,  чтобы  умиротворить  свою  душу.  
С  веленья  моего  пальца  погасли  фонари,  прозвучал  сигнал  отбоя,  и  я  направился  домой.  В  этот  миг  можно  почувствовать  себя  капельку  властелином,  хозяином  безызвестных  судеб,  главнокомандующим  на  корабле  режима.  Дома  были  поглощены  нагнетающей  тьмой  и  только  на  тротуарах  светились  маленькие  фонарики  в  руках  патрульных.  Каждый  день  я  прохожу  мимо  них  и  цепляюсь  об  их  злостные  взгляды.  Какая  доля  ненависти  дана  этим  людям?  И  сколько  моментов  счастья,  любви  и  сострадания  должен  пережить  человек,  чтобы  стать  человечным?  Единственное,  что  не  дает  смириться  и  не  искать  ответов,  это  любопытство.  По-моему,  любой  уважающий  себя  индивид,  любой  сотрудник  и  любой  стажер  –  все  чем-то  интересуются.  Разница  кроется  только  во  вкусах  и  зависит  от  степени  воспитанности  и  моральных  ценностей.  Кто  виноват  в  том,  что  раб  мечтает  о  своих  рабах,  а  не  о  свободе?  И  кто  вправе  лишить  его  свободы,  когда  он  даже  не  знает,  что  это  такое?  
Сквозь  заросли  во  дворе  я  пролез  на  крыльцо,  вышиб  ногой  шатающиеся  двери  и  вошел  в  гостиную.  Затхлый  будничный  запах  говорит  о  том,  что  я  дома.  На  столе  пара  зажжённых  свеч,  рассыпанная  крупа  и  заплесневелая  сахарица.  По  полу  бегают  маленькие  жучки,  которых  я  каждый  день  пытаюсь  затоптать.  Далее  заглядываю  в  коморку,  где  Ранкин  и  Марта  наслаждаются  передачами  у  телевизора,  который  не  работает.  Кэтти    сидит  на  полу,  листая  журнал  с  картинками.  На  люстре  висит  дырявая  футболка,  не  понятно  к  чему  и  зачем.  Я  открыл  ключом  двери  в  свою  комнату,  бросил  взгляд  на  порядок,  который  очень  выделяется,  в  сравнении  с  остальной  частью  дома,  и  уложился  на  кровать.  Есть  сегодня  нечего,  поэтому  лучший  способ  утолить  голод  –  просто  уснуть.  
Через  пару  часов  я  услышал  стук  в  двери.  Это  была  Кэтти.  Она  попросилась  остаться  у  меня  на  ночлег.  С  недавних  пор  я  начал  ей  разрешать  спать  в  моем  кресле.  Эта  маленькая  девочка  немножко  отличалась  от  своей  семьи,  уж  тем  более  от  своей  матери.  Спокойствие  и  хорошие  манеры  в  Кэтти  я  заметил  сразу  же  по  приезду.  Она  каждый  день  наблюдает  за  тем,  как  я  ухожу  и  возвращаюсь,  о  чем-то  думая  и  беспокоясь.  Честно  говоря,  во  мне  начали  просыпаться  отцовские  чувства,  и  я  не  мог  не  помочь  ребенку.  Я  знаю,  что  в  моих  силах  освободить  ее  из  рук  недобросовестных  родителей.  Но  это  будет  нарушением  закона,  и  «караться  соответственно  общепринятым  нормам».  У  Кэтти  есть  родня,  хоть  и  бездарная,  но  единственная.  Я  не  могу  оторвать  ее  от  семьи,  разве  что  убежав  с  ней  за  забор.  Но  это  не  многим  удается.
Каждый  вечер  она  о  чем-то  спрашивает  у  меня.  Сегодня  спросила,  откуда  раздаются  выстрелы.  Я  давно  над  этим  не  задумывался.  Каждый  день  слышен  глухой  отклик  залпов.  Возможно,  это  где-то  за  забором.  Иногда  землю  взвинчивает  от  бесперебойных  взрывов.  Но  это  происходит  каждый  день,  и  многие  научились  этого  не  слышать.  Только  пытливый  ребенок  может  замечать  все  окружающие  его  вещи,  в  отличие  от  взрослого.  Детям  присуща  заинтересованность  в  свойствах  мироздания  и  монотонности  Вселенной.  Они  хотят  увидеть  весь  мир,  они  уверены  в  том,  что  это  должно  быть  волнующе  и  прекрасно.  Пока  мир  не  докажет  им  обратное.
Наутро  я  не  обнаружил  Кэтти  в  кресле.  Она  играла  во  дворе,  пока  Ранкин  слизывал  со  стакана  последние  капли  Калоквы,  а  Марта  торговалась  на  улице  со  Стажерами.  Они  бродят  повсюду  с  прилавками  и  продают  всякую  дребедень.  Чтобы  найти  действительно  полезную  и  вкусную  пищу,  нужно  либо  работать  Стажером  (их  кормят  два  раза  в  день,  выдавая  пшено,  потроха  и  одно  яблоко)  или  иметь  знакомства  в  отделе  Растации.  Есть  возможность  закупать  по  несколько  килограммов,  к  примеру,  пшена,  но  это  не  всем  по  карману.  Хотя  Марта  умудрялась  выторговать  больше,  чем  разрешалось.  Взамен  отдавала  что-то  из  быта,  к  примеру,  сегодня  я  недосчитался  пары  стульев  в  гостиной,  зато  на  столе  был  мешок  полусгнивших  яблок.  
Я  решил  провести  этот  солнечный  день  походом  на  озера.  Частенько  туда  захожу,  чтобы  обрести  покой,  избавиться  от  докучливых  мыслей,  уставившись  в  синеву  безмолвной  воды.  Во  время  похода  изучаю  мимо  протянувшийся  и  наскучивший  забор.  Он  больше  похож  на  дырявую  бетонную  стену  с  железными  прутьями.  Говорят,  сквозь  них  струится  ток.  Многие  пытались  пересечь  это  препятствие  в  надежде  созерцать  новый  свет.  Никто  точно  не  знает,  что  там,  за  забором.  Одни  говорят,  что  там  живет  совсем  другая  раса,  другие  –  что  там  бескрайние  поля  кукурузы,  третьи  –  что  там  обитают  обреченные.  Людям  не  нужно  конкретно  знать,  что  их  так  манит.  Они  просто  желают  этого,  вот  и  все.  Их  радует  мысль  о  том,  что  есть  что-нибудь  лучшее,  чем  то,  что  они  уже  имеют.  Ведь  каждый  считает  себя  особенным,  единственным  и  неповторимым.  «Вот  он  я,  луч  солнца  в  облачном  небе,  последняя  надежда  Бога,  и  все  это  для  меня».  Хотя,  за  последние  годы  люди  не  то,  что  думать  –  они  даже  чувствовать  разучились.  И  если  до  этого  момента  они  обращались  к  Богу  только  тогда,  когда  он  им  нужен,  то  сейчас  им  не  нужно  ничего.  Они  просто  существуют  единым  организмом,  разрушая  жизненно  важные  органы.  Кто  бы  мог  подумать,  что  человека  может  сделать  счастливым  горстка  отравленной  еды  и  неработающий  телевизор.
Я  спустился  по  ступенькам  ближе  к  воде.  Заметил  нескольких  человек,  сидящих  у  причала.  Отдых  у  озер  нельзя  назвать  общественным  развлечением,  но  некоторые  люди  все  же  приходят  сюда.  Природа  может  тебя  многому  научить,  если  ты  захочешь.  Ее  спокойствие  говорит  само  за  себя,  и  я  давно  обрел  внутреннюю  гармонию  благодаря  посиделкам  на  песке.  Я  уселся  около  ржавого  катера  и  смотрел  в  бесконечную  гладь.  На  мосту  происходило  какое-то  движение,  разглядеть  было  очень  тяжело.  Наверное,  патрульные  пытаются  схватить  нарушителя.  Я  прищурился  и  заметил  падающее  в  воду  тело.  Многие  детали  в  жизни  мне  не  дает  увидеть  близорукость.  Поэтому  я  мог  только  гадать,  что  произошло.  Через  пару  минут  столпотворение  на  мосту  развеялось,  а  я  стал  замечать  неуклюжее  движение  в  воде.  Человек  приближался  все  ближе  и  ближе,  он  плыл  прямиком  на  меня.  Я  приподнялся  и  разглядел  женственные  черты  в  сбежавшем  нарушителе.  Я  видел  ее  мокрые  русые  волосы,  пухлые  алые  губы  и  обеспокоенный  взгляд.  И  чем  ближе  она  ко  мне  приближалась,  тем  прекраснее  становился  ее  образ.      
*
Ее  звали  Алия.  Замечательная  Алия.  Загадка  среди  прочих  неразгаданных  тайн.  Добрый  взгляд  среди  мрачных  бесчувственных  лиц.  Теплая  девичья  скромность,  являющаяся  среди  распутных  нравов.  Она  мгновенно  превратилась  во  что-то  божественное.  Оказалась  тем,  во  что  я  верил  все  предыдущие  годы.  Мне  не  нужны  были  ее  слова,  я  не  нуждался  в  правде  из  ее  уст.  Я  нуждался  в  ее  существовании,  в  подтверждении  того,  что  есть  на  самом  деле.  За  несколько  секунд,  пока  она  приближалась  ко  мне  из  воды,  я  увидел  перед  глазами  все  счастливые  воспоминания  из  детства.  Их  было  немного,  но  так  светло  на  душе  стало,  припомнив  былое!  Она  робко  подошла  ко  мне,  дрожа  и  еле  проговаривая  свою  мольбу.  
Я  не  хотел  ни  о  чем  узнавать,  это  было  неважно.  Единственное,  чего  мне  хотелось  по-настоящему  –  обнять  ее  и  пообещать,  что  все  будет  хорошо.  Но,  сделав  задуманное,  я  бы  испугал  ее  и  сделал  бы  еще  хуже.  Поэтому  я  молча  накинул  на  нее  свой  пиджак  и  посоветовал  следовать  за  мной.
Всю  дорогу  мы  шли  молча.  Я  боялся  обронить  хотя-бы  слово.  Она  так  заинтересовано  обсматривала  местность,  так  спокойно  и  в  тоже  время  суетливо  оглядывалась  по  сторонам,  что  мне  пришлось  только  ускорить  шаг.  И  самое  удивительное  было,  что  она  не  боялась  меня.  Я  чувствовал  ее  доверие,  поэтому  ответственность  полностью  была  на  мне.  Кем  бы  ни  оказалась  моя  прекрасная  незнакомка,  ее  судьба  в  моих  руках.  Только  подходя  к  моим  зарослям,  она  поинтересовалась  моим  именем,  и  очаровала  взамен  своим.
Я  отвел  ее  в  свою  комнату.  По  пути  она  зрительно  познакомилась  с  домашним  беспорядком,  гнилыми  яблоками,  которые  кушал  Ранкин,  печальным  лицом  Кэтти,  которая  сидела  в  углу  с  игрушками  и  очень    удивилась  появлению  незнакомки.  В  шкафу  нашел  несколько  тряпок,  похожих  на  футболки  и  вручил  своей  спутнице.  Она  улыбнулась,  щеки  ее  немножко  порозовели,  и  я  смекнул,  что  нужно  удалиться  на  пару  минут.  
Джерси  Барселоны  очень  хорошо  смотрелись  на  ее  стройной  фигуре.  Прямые,  и  к  тому  моменту,    высохшие  волосы  смотрелись  очень  естественно  на  гранатово-синем  фоне  футболки.  Смуглое  личико  выражало  благодарность  своим  сокровенным  взглядом.  В  этом  была  вся  Алия.  В  этом  была  вся  ее  красота  и  женственность.
-  У  тебя  нет  ничего..мм..перекусить?
 Я  вспомнил,  что  у  меня  нет  ничего,  кроме  нескольких  запасов.  Под  матрасом  я  обнаружил  пачку  риса.  Отправился  на  кухню,  зажег  огонь  в  печке,  подкинул  дров,  закипятил  воду.  Сварил  некую  белую  консистенцию,  схожую  с  кашей,  которую  кушал  в  детстве.  Вернулся  обратно  в  комнату,  но  Алия  к  тому  времени  уснула.  Я  поставил  на  подоконник  рис,  и  решил  отдохнуть  в  кресле.    Наблюдал  за  ее  легким  дыханием,  и,  конечно,  пухлыми  губками.  Что  может  быть  прекраснее?  Но  я  не  находил  ответа.  
Буквально  через  пару  минут  она  проснулась  и  отведала  моей  стряпни.  
-  Очень  вкусно,  давно  я  не  кушала  хорошей  каши.
-  А  что  кушала?
-  В  основном  бутерброды,  остатки  мяса  в  ресторане.
-  В  ресторане?  
Я  был  удивлен,  но  сразу  догадался,  в  чем  дело.  Алия  оказалась  беглецом,  но  беглецом  не  из  моих  окраин.
-Да,  я  там  работаю,  вернее,  работала,  пока  не  сбежала.
-Откуда  ты?
-С  той  стороны.
До  чего  странно  мне  было  все  это  услышать.  Всю  свою  жизнь  я  задавался  вопросом,  что  таит  за  собой  бетонная  стена.  И  всю  свою  жизнь  я  хотел  оказаться  там,  потому  что  верил,  что  все  может  быть  лучше.
-И  что  же  там?
Меня  переполняли  эмоции.  Я  не  мог  поверить,  что  она  действительно  оттуда.  Но  то,  что  она  явно  не  схожа  с  другими  мне  знакомыми  людьми,  убеждало,  что  все  ее  слова  правдивы.
-Не  знаю  даже  как  тебе  ответить.  Страна  потихоньку  умирает,  люди  потихоньку  перестают  верить.  Многие  уже  облачились  в  обреченных.  Люди  теперь  не  живут,  нет.
-А  как  же  свободники,  они  существуют?
-  Да,  но  они  скоро  перебьют  друг  друга.  Все  уверены,  что  Гаджет  сидит  у  себя  в  резиденции.  На  экранах  постоянно  показывают  его  обращения  из  своего  золотого  зала.  Но  это  разные  записи.  На  самом  деле  он  где-то  прячется  вместе  с  детьми.  Но  свободники  уверены,  что  он  в  резиденции,  и  продолжают  митинговать  и  палить  костры  у  его  ворот.  А  перед  моим  побегом  стало  известно,  что  они  режут  друг  друга.
Невероятно,  но  это  было  так.  Свободники,  надежда  и  спасение  наших  земель,  не  выдержали  влияния  властелина  и  поддались  собственному  страху.  
-Почему  же  ты  сбежала?
-Я  надеялась,  что  найду  новый,  лучший  мир.  Первое  время  мне  так  казалось,  когда  я  встретила  тебя.  Но  потом  я  увидела  твой  город.  Здесь  все  мертвы?
-Нет,  но  скоро  будут.  Остатки  еды  позволяют  некоторым  держаться,  в  том  числе  и  мне.  Но  смерть  лишь  вопрос  времени.  Скоро  она  будет  нашим  временем.
На  ее  лице  была  явная  растерянность.  Все,  к  чему  мы  оба  стремились  в  эти  мрачные  дни  –  это  найти  лучшее  прибежище  для  своей  свободы.  Но  его,  кажется,  нет  в  этих  краях.  Теперь  я  не  знал,  до  чего  волочить  свои  мысли  и  во  что  верить.  Но  со  мной  была  Алия,  и  это  главное.
*
Вечером  я  отправился  на  работу,  оставив  Алию  один  на  один  с  бездарным  семейством.  На  улицах  чувствовалось  внезапное  беспокойство,  будто  оживившее  людей  от  умертвляющего  смирения.  Те  немногие,  кого  я  встречал  взглядом  на  улице,  были  озабочены  какими-то  нелепыми  делами.  То  ли  всех  утомила  сонная  жизнь,  то  ли  все,  наконец,  образумились  и  решили  что-то  изменить.  Но  что  можно  было  изменить?  Люди  копошились  в  своих  двориках  как  муравьи,  не  осознавая  своих  действий  и  бросаясь  из  крайности  в  крайность.  Мне  жутко  было  на  это  смотреть,  хотя  бы  потому,  что  эти  люди  казались  обреченными,  не  имеющими  последнего  шанса.  Они  хотели  совершить  достойный  поступок  или  полезное  действие,  но  этим  вызывали  только  жалость.
Работа  завершилась  без  приключений.  Я  в  который  раз  нажал  на  кнопку  и  возвращался  домой.  Все  проведенное  в  будке  время  я  думал  о  ней.  Как  там  Алия?  Все  ли  хорошо?  Надеюсь,  что  она  нашла  общий  язык  с  Мартой,  а  лучше  бы,  вообще  не  искала.  Уже  довольно  много  времени  я  делю  с  семейством  общий  дом.  Но  за  столько  проведенных  под  одной  крышей  дней,  я  так  и  не  узнал,  что  это  за  люди.  О  чем  они  думают?  Что  ими  руководит?  И  вообще,  мечтают  они  о  чудесах?  Может,  они  также  как  и  я,  разговаривают  сами  с  собой,  размышляя  и  находясь  в  поиске  ответов?  А  может  ни  о  чем  не  думают,  и  ни  о  чем  не  мечтают.  Убили  в  себе  чувства,  и  не  нужно  никаких  ответов.  
Беспокойство  продолжало  дышать  на  улицах.  У  многих  домов  я  заметил  Стажеров.  Странно,  ведь  они  ходят  по  утрам.  А  тут  практически  ночь  наступила.
Когда  вошел  в  дом,  обнаружил  на  кухне  плачущую  Марту.  Я  никогда  не  видел,  чтоб  она  плакала.  Никогда  не  видел  слезы  постороннего  человека.  Если  и  видел,  то  очень  давно,  что  успел  забыть. Я  спросил  ее,  что  случилось.  Она  не  отвечала  и  продолжала  реветь.  В  коморке  Кэтти  и  Ранкин,  очевидно,  уже  уснули.  Алия  появилась  из  моей  комнаты.
-Я  тебя  очень  ждала!
-Что  здесь  произошло?
-Даже  не  знаю,  как  это  объяснить.  Пришли  странные  парни  в  безрукавках,  твердили  что-то  о  голодовке.  Марта  с  ними  разговаривала.  Потом  она  плакала.  А  потом  они  забрали  маленькую  девочку.
-Кэтти!
Я  повернулся  к  бесчувственной  матери.
-Что  ты  наделала,  бездарность?  Это  же  твое  дитя,  твоя  кровь,  твое  сердце!
Она  постепенно  успокаивалась,  и  превращалась  по  виду  лица  в  заплаканный  овощ.  Я  не  мог  поверить,  что  она  решилась  на  это.  Продала  родную  дочь  за  еду.  Боже,  почему  Кэтти?  В  моих  мыслях  был  полнейший  хаос.  Я  хотел  разнести  весь  дом,  разорвать  Марту  на  части,  догнать  Стажеров  и  сравнить  их  с  землей.  Где  Ранкин?  Разве  это  отец?  Разве  это  семья?  Бесчеловечные  мертвяки,  бессердечные  твари,  бездушные  куски  металла!  Где  настоящий  человечный  мир?  Где  добрые  люди,  где  справедливость,  где  любовь  и  милосердие?  
Все  перевернулось  с  ног  на  голову.  Я  знал,  что  уже  нельзя  ничего  поделать.  Они  забрали  ее,  и  никогда  не  вернут.  Я  не  видел  перед  собой  ничего.  Ушел  в  свою  комнату  и  трупом  упал  на  кровать.  Какая  же  все-таки  нелепость,  эта  жизнь.
На  мгновение  мое  сердце  сжалось  и  обратилось  в  камень.  Я  ненавидел  всех  и  вся.  Маленькая  человеческая  душа  отправилась  на  погибель.  Мне  хотелось  отправиться  вслед  за  ней.  Кэтти  была  единственным  лучом  света  в  моем  мрачном  существовании.  Она  была  моей  надеждой  на  лучшее  будущее,  верой  в  святость  и  божество.  Да,  она  была  ангелочком  среди  чертей,  и  она  проиграла  им  схватку.  Что  дальше?  Я  не  хотел  услышать  ответ.  
Когда  что-то  заканчивается,  когда  ваши  истории  прекращают  притворяться  оптимистическими  обещаниями,  когда  вы  не  видите  цельной  картины,  не  можете  осмыслить  взаимосвязь  между  одним  и  другим,  вы  находитесь  в  замешательстве  –  и  в  этом  апофеоз  хаоса.  Преклоните  голову  перед  его  величеством  бессилием,  и  тотчас  меч  скользнет  сквозь  хомут  надежд.  Мне  потребовалось  столько  времени,  чтобы  открыть  глаза.  Мне  потребовалось  познать  боль  утраты,  чтобы  научиться  ценить  мгновение.  Сколько  мне  нужно  времени,  чтобы  понять,  что  времени  больше  нет?  Не  нужно  больше  обещаний!  Не  нужно  больше  вопросов!  Я  должен  отыскать  спасение,  не  для  себя,  но  для  нее.  Я  должен  прекратить  жизнь,  смутную  и  грязную,  бесполезную  и  не  предвидящую  будущего.
Я  видел  обреченные  лица  мнимых  родителей  Кэтти.  Теперь  я  понял,  кто  такие  обреченные.  Вот  они.  Люди  соблазна,  люди  удовольствия,  люди  потерь.  Они  ненавидят  себя  за  содеянное,  в  этом  есть  и  сострадание  к  ближнему,  и  любовь,  и  угрызения  совести,  и  стыд  перед  остальными.  Они  больше  не  смогут  жить,  как  прежде.  Что  они  ответят  себе,  когда  их  спросят  о  дочери?  Мать  поддалась  возможности  получить  пропитание,  отец  закрыл  глаза.  Сломанный  телевизор  не  показывал  больше  года,  и  показывать  больше  не  будет.  Ранкин,  тебе  нечего  ждать,  ты  все  потерял.
Ранкин  вышел  из  комнаты  с  болезненным  видом,  схватил  нож  на  столе  и  отправился  во  двор.  Меня  осенило,  что  он  опомнился  и  хочет  отомстить.  Но  ведь  будет  только  хуже!  За  нападение  на  стажеров  его  подвесят  на  электрический  кабель  посреди  улицы.  А  за  убийство…будут  наказаны  все  члены  семьи.  Остановись!
Я  ринулся  во  двор,  но  вокруг  ничего  не  видел.  Улицы  были  пусты,  и  только  в  кустах  что-то  шуршало.  Наклонившись,  я  увидел  Ранкина,  сидевшего  на  корточках  и  ковырявшего  ножом  землю.  «Дура,  дура!»  -  заорал  Ранкин.  «  Здесь  были  запасы!».  Он  вынул  из  земли  мешочек  и  побежал  обратно  в  дом.  Я  последовал  за  ним.    
-Какие  запасы?  Несчастная  пачка  риса!
-Что  ты  наделала,  дура!
Я  никогда  не  видел  их  такими.  Они  кричали  друг  на  друга.  За  последние  годы  никаких  эмоций  не  проявляли.  Видимо,  случилось  то,  что  разбудило  их  покой.
Алия  была  перепугана,  я  был  в  замешательстве.  Хотелось  разнять  их  и  успокоить,  но  с  другой  стороны,  это  нормальная  реакция.  Пусть  лучше  так,  чем  молча  у  телевизора.
-  Ты  могла  мне  сказать?  Могла?
-  А  ты  что  не  видел?  Прикинулся  не  видящим?
Ранкин  со  злостным  видом  приближался  к  Марте,  за  долю  секунды  он  набросился  на  нее  с  ножом,  но  та  отскочила  в  угол.  Я  огрел  Ранкина  стулом  по  спине,  выбросил  нож  в  окно,  запер  входную  дверь.  У  меня  не  было  времени  успокаивать  родню,  так  как  в  голове  был  план  по  спасению.  И  родня  не  входила  в  него.  На  улице  смеркалось,  времени  оставалось  все  меньше.
Я  взял  за  руку  Алию,  ничего  не  объясняя,  вывел  из  дома.  
-  Куда  мы?
-  Мы  уходим,  здесь  больше  нельзя  оставаться.
-  Но  куда?
 -  Я  хочу  побывать  в  твоих  краях
 -  Нет-нет,  зачем  тебе  это?  И  почему  я  должна  влачиться  за  тобой?
 -  Помоги  мне,  я  тебя  прошу.
   -  Чем?  Я  пожертвовала  всем,  что  у  меня  было,  чтобы  сбежать  оттуда!  У  меня  была  оплачиваемая  работа,  жилище,  одежда,  еда.
 -  И  ради  чего  все  это?
Она  молчала.  Я  знал,  что  не  дождусь  ответа,  как  и  знал,  что  она  пойдет  со  мной.
-  Я  хочу  найти  свободников.
-  Это  не  трудно  будет  сделать.  Они  близко.
-  Так  ты  со  мной?
Она  смотрела  мне  в  глаза,  выражая  печаль  и  безвыходность  нашей  ситуации.
-  Да,  я  с  тобой.
*
Мы  шли  навстречу  неизвестному.  Я  отчаянно  нуждался  в  удовлетворении  своего  любопытства.  Она  оставляла  место  в  своем  сердце  для  веры.  Веры  в  то,  что  все  будет  лучше.  Одновременно  мы  оба  были  обречены  и  в  любой  миг  могли  раствориться  в  эпохе.  Мы  –  никто  и  ничто.  Мы  –  бесполезные  ответы  на  риторические  вопросы.  Мы  –  это  мы,  и  ничего  более.
Мы  приблизились  к  забору,  к  этому  устрашающему  препятствию,  к  непреодолимой  грани  нашего  мышления.  То,  что  за  ним,  нас  не  спасет.  Но  то,  что  здесь,  нас  погубит.  Я  сделал  выбор  в  пользу  разрухи,  оставив  позади  умертвляющее  смирение.  Нужно  действовать.  Нужно  бежать.
Мы  с  легкостью  перелезли  через  забор.  Железные  прутья  оказались  обычным  ржавым  металлом,  легенда  о  высоковольтных  прутьях  –  осталась  легендой.  Что  я  увидел  первым  делом?  Ничего.  Точно  такая  пустота,  точно  такие  же  серые  облака.  Сырая  земля,  грязные  пейзажи,  болотного  цвета  поля.  Ни  единой  души,  ни  единого  звука.  Опустошенные  смрадные  края  -  многообещающее  начало.  Этого  следовало  ожидать.  
Алия  продолжала  тоскливо  молчать.  Шаги  превращались  в  бег,  потому  что  нас  понемногу  охватывала  паника.  Не  видно  было  домов  или  укрытия,  а  ночь  приближалась.  Позже  она  заговорила,  что  мы  все  обречены,  только  у  каждого  свой  отрезок  времени.  Я  не  мог  не  согласиться  с  этим.  Все  было  так,  все  рано  или  поздно  закончится.  И  тогда,  в  самый  последний  миг,  перед  моим  финальным  глотком  свободы,  я,  наконец,  осознаю,  что  все  окончено,  что  вся  парадигма  моего  существования  сводится  к  тому,  чтобы  оборваться  самым  нелепым  образом.  Что  вся  окружающая  действительность,  которая  казалась  во  мне  исключительной,  на  самом  деле,  идентична  и  прозрачна.  
Вдали  я  заметил  небольшой  склон,  прячущийся  в  горизонте.  Все  ближе  и  ближе  я  распознавал  очертания  небольшой  пещеры.  Она  явно  попала  под  влияние  человека.  Утоптанная  земля,  следы,  расчищенный  вход.  Все  это  было  бы  странно,  если  бы  не  являлось  нашей  надеждой  на  приют  посреди  ночи.  Повсюду  пустошь,  поглощающая  холодный  ветер.  Безнадежное  пространство,  упрятанное  в  перспективе.  И  только  здесь,  сбившись  с  пути,  невозможно  отыскать  прежнюю  дорогу.  Остается  довольствоваться  тем,  что  предоставляют  нам  обстоятельства,  и  не  искать  подвох  в  данности  и  случай  в  закономерности.
Мы  приблизились  вплотную  к  загадочной  пещере,  из  которой  вырывался  тусклый  свет,  завышая  наши  ожидания.  Окинув  друг  друга  взглядом,  мы  молча  приняли  решение  войти.  Казалось,  тишина  завлекала  нас  продолжить  путь.    
Сырость  оголтелых  стен  и  запах  тлевшего  костра.  В  пещере  особенно  нелепо  осознавать  свое  одиночество.  Я  спускался  вниз,  спотыкаясь  о  мелкие  камушки,  держа  за  руку  Алию.  Где-то  там  пристань  для  затерявшихся  беженцев,  либо  обвивающая  холодом  опасность.  Да,  мне  было  страшно,  страшно  за  нее,  страшно  за  себя.
Наконец  мы  вышли  на  сухую  поверхность  и  оказались  в  маленькой  комнатке,  как  в  общежитиях  для  учащихся.  По  центру  догорал  костер,  который  окружали  мрачные  тени.  Или  призраки,  отыскавшие  покой.  Это  было  похоже  на  что  угодно,  но  никак  не  устрашало  и  не  тревожило.  Это  были  люди.
Это  были  свободники  или,  как  называли  их  домашние  войска,  мракоборцы.  Вот  только  я  представлял  их  совсем  иначе.  Эти  люди  наводили  страх  и  трепет  в  сердца  засидевшихся  у  телеэкранов.  Ходила  молва  об  их  геройских  поступках  и  отважных  свершениях.  Они  умирали  под  клич  угнетенной  страны,  оправдывали  свое  существование  бессмысленной  гибелью.  Да,  эти  люди  были  на  слуху  даже  у  глухонемого,  только  слышно  было  лишь  кровавые  агонии  вперемешку  с  огульными  обвинениями.  Хотя  эти  самые  обвинения  были  и  до  столкновений,  войн  и  пришедшей  к  верхушке  власти.    Вот  только  тогда  никто  не  обращал  на  них  внимания,  пока  не  задело  каждого  лично.  Мы  все  живем  до  момента,  когда  нужно  обращать  внимание,  делиться  собственностью,  лукавить  правдой  и  льстить  ложью.  После  этого  мы  превращаемся  в  закончившийся  проект,  не  получивший  одобрения  свыше.
Как  же  мы  боимся  ответственности,  просто  крест  на  шее!  Никто  не  хочет  отвечать  за  свои  поступки,  все  стыдливо,  все  скоротечно.
Я  попытался  контактировать  с  призраками.  Но  они  не  обращали  на  меня  внимания.  Такое  чувство,  что  просто  не  увидели  нас.  Мало  того,  один  из  них  отошел  в  угол  и  улегся  на  покрывало.  Видимо  пришла  пора  спать.  Я  не  хотел  навязываться,  пытался  быть  вежливым,  ведь  я  в  гостях  и  нужно  соблюдать  определенные  правила.  Тем  более,  неизвестно,  чего  ожидать  от  этих  призраков…то  есть,  людей.  
Алия  обсматривала  место  жительства  призраков,  наблюдала  за  моими  попытками  общаться.  Вдруг  один  из  призраков  поднялся,  и  я  разглядел  в  нем  бородатого  пожилого  мужчину,  на  котором  было  затертое  черное  пальто  поверх  рубашки.  Он  взглянул  на  нас,  не  сказав  ни  слова,  кивнул  в  сторону  пустого  угла  пещеры,  в  котором  была  аккуратно  сложена  гора  вещей.  Он  окончательно  погасил  костер  жидкостью  из  пластиковой  бутылки,  коих  я  не  видел  уже  несколько  лет.  Выбор  был  невелик.  Мы  улеглись  в  углу,  накрывшись  холодным  покрывалом.  Была  темная  и  удручающая  обстановка.  Было  любопытно.  Было  неприятно  располагаться  на  чужих  вещах.  И  еще  было,  как  ни  странно,  уютно,  ведь  рядом  была  Алия.  На  счет  призраков  я  перестал  беспокоиться.  Еще  не  один  призрак  в  мире  не  причинял  мне  вреда.
*
Я  проснулся  в  темноте,  чувствуя,  что  наступило  утро.  Алия  пригрелась  у  моего  плеча  и,  как  маленький  ребенок,  дышала  в  такт  моему  сердцебиению.    Кроме  нас    в  пещере  никого  не  было.  Я  вышел  наружу  и  радостно  удивился.  На  небе  сверкало  восходящее  солнце.  Давно  я  не  видел  столько  света,  гулявшего  по  земле.  Давно  не  ощущал  тепло  осенних  лучей,  что  были  скрыты  за  серыми,  сбившимися  с  пути,  облаками.  Вокруг  снова  была  пустота,  но  теперь  солнечная.
Я  не  хотел  ее  ни  о  чем  спрашивать.  Мне  было  достаточно  того,  что  я  чувствовал.  Она  была  рядом,  такая  уставшая,  нищая  и  все  понимающая.  Она  была  прекрасна.  Рядом  с  ней  я  мог  забить  голову  чем  угодно,  но  все  равно  возвращался  с  мыслями  о  нас.  Что  мы  нашли?  Что  мы  искали?  Мы  просто  бредем  по  чужой  земле  в  поисках  прибежища.  Мы,  как  приютившие  нас  призраки,  пришли  и  ушли.  Пропали  на  горизонте  ограниченного  небом  поля.  Алия  знала  все,  и  даже  больше.  Когда  мудрый  человек  что-то  знает,  он  не  будет  об  этом  говорить.  Он  говорит  о  том,  о  чем  хочет  узнать.
Мы  истратили  пару  часов  на  ходьбу,  прежде  чем  отыскали  поселение  людей.  Маленькие  домики,  маленькие  дворы,  маленькие  заборы.  Все  было  будто  уменьшенной  копией  моего  родного  края.  Все  было  той  же  картинкой,  только  в  другом  масштабе.  Скромные  улочки,  отсутствие  людей,  тишина  посреди  завывающего  ветра.  И  над  всей  обыденностью,  в  солнечном  небе,  летала  реклама  с  красивыми  лицами  актеров  и  обещаниями  владельцев.  Она  металась  по  небу  в  разные  стороны,  переключая  ролики  один  за  другим,  загораживая  солнце  и  создавая  ощущение  власти  и  гнета.    Под  таким  небом  не  хочется  быть  свободным.
Из-за  угла  выскочил  парень  в  розовой  кепке,  напоминающий  мне  Стажера.  В  руках  у  него  была  пачка  бумаг,  а  на  шее  висел  карандаш.  Таким  физиономиям  с  первого  взгляда  не  особо  хочется  доверять.  Он  поинтересовался,  есть  ли  у  нас  «общественное  занятие»,  и  если  нет,  то  он  обязательно  запишет  нас  в  некую  очередь.  Я  не  совсем  понял  что  это,  поэтому  попытался  вежливо  отказаться.  Но  он  был  настойчив  и  даже  немного  зол.  Из  кармана  он  достал  трубку,  похожую  на  старый  телефон,  и  пообещал,  что  нас  «заберут»  в  случае  неповиновения.  Рассказал,  что  мы  должны  молчать  и  ни  о  чем,  ни  с  кем  не  беседовать.  Еще  жевал  что-то  о  хозяине  и,  переходя  на  шепот,  говорил,  что  «он»  обо  всем  знает.  Так  что,  если  мы  хотели  быть  частью  города,  частью  общества  и  считаться  людьми,  должны  были  слушаться  этого  Стажера  в  розовой  кепке.
Я  спросил  его  о  свободниках.
-Да,  есть  тут  недалеко,  за  углом,  около  резиденции.
Мы  ринулись  навстречу  свободным  людям,  сделав  десяток  шагов,  но  увидели  пещерных  призраков,  обреченных,  лежавших  на  брусчатке.  Она  была  покрыта  засохшей  кровью.  Люди  были  избиты  временем.  Время  было  избито  смертью.  Эти  люди    будто  проснулись,  когда  увидели  нас.  Алия  достала  из  кармана  ключ,  и  со  слезами  на  глазах  бросила  его  в  сторону  призраков.  
-Вот,  открывайте  двери!  Там  ничего  и  никого  нет!  И  никогда  не  было!  
Наверное,  люди  зашли  в  резиденцию.  Что  они  там  увидели  и  что  хотели  увидеть?  Ради  чего  они  боролись?  Они  направились  навстречу  смерти,  свободной  смерти.    В  этом  и  есть  весь  смысл  войны  –  умереть  свободным.  Но  эта  война  явилась  не  за  свободой.  
По  пути  обратно  Алия  сказала,  что  рано  или  поздно  мы  найдем  самих  себя.  Мы  возвращались  назад,  так  и  не  обнаружив  для  себя  приюта.    В  небе  весело  играла  реклама,  на  земле  гордо  провожала  нас  тишина.  Выстрелы  затихли.  Нам  здесь  не  место.  Я  не  знал,  куда  мы  идем,  быть  может,  в  пещеру?  Теперь  это  было  неважно,  теперь  все  наши  путешествия  для    меня  казались  бессмысленными.  Она  крепко  держала  меня  за  руку,  такая  печальная  и  такая  прекрасная.  И  еще  она  сказала,  что  любит  меня.

     

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=614209
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 18.10.2015

Сансара

Распечаленная  иллюзия,  полностью  уложенная  в  строфы.
Наследие  искусства,  как  эхо  седой  катастрофы.  
Мне  режет  ухо  словарь,  у  кого  до  триста
Я  всегда  ненавидел  в  себе  идеалиста.

Автоматы  скроют  взгляд  одичалой  породы
Человек  отлучён  от  себя,  как  от  матери-природы
Бюрократическая  мысль  задевает  наградой
Той,  что  можно  пощупать,  с  третьей  декадой

Безотвязные  страдания  держат  время  в  остро
Я  всегда  делал  так,  чтоб  смерти  назло
Чтоб  внутри  оголтелый  слышал  смех,  как  предлог  
Отчаянных  свершений,  в  том,  что  Бог  не  помог

Что  единица,  как  псевдолюбовь,  механическое  лоно
Что  парадокс  величия  света  в  сомненьях  Аполлона
В  Дионисе  потребность  -  как  лозунг  недостатка
В  большем,  чем  есть,  и  в  меньшем,  чем  в  остатке

Весь  трагизм  сферы  в  том,  что  плоскость  -  это  скотство
Что  любовь  не  исключение,  а  идолопоклонство
Впрочем,  данность  присущая  поспешному  веку
Идентична  безысходности,  как  надежда  человеку

Дух  актерской  игры  не  требует  славы
Мне  проще  уберечься,  чем  найти  чувствам  управу
Первый  курс  знаменовал  увлечение  иных
Легче  ненавидеть  меня,  но  любить  всех  остальных

Бесхарактерный  уровень  зачерствелого  хлеба
Земля  воспротивилась  к  озарению  неба
Любовь  во  мне  пеплом  фотона  и  транса
Взаимосвязь  расстояния,  как  интервал  диссонанса

Как  дистанция  цивилизаций  между  телом  и  дверью
Как  невротический  полет,  когда  выпадают  перья
Как  болезнь  пешехода,  круговорот  Голгофы
Во  влюбленных  глазах,  блуждающих  строфах

Как  последняя  краска  в  авангарде  каменистом
Я  всегда  ненавидел  в  себе  идеалиста  
Пока  дно  воображения  заполнено  ею
Я  благодарен  страданию,  как  огонь  Прометею

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=611349
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 05.10.2015

Водоворот

Когда  твое  тело  в  горизонтальном  положении,  
казалось  бы,  ничего  не  предвещает  беды.  
Ты  одинок  и  напрочь  лишен  чувств.  
Ты  всеми  забыт  и  ни  в  ком  не  находишь  потребности.
Ты  -  аморфное  существо,  стремящееся  к  минус  бесконечности,
но  остающееся  в  нуле.    
Но  это  самообман.  
В  голове  постоянно  витают  мелькающие  картинки,
воображение  так  упрямо  старается  воссоздать  иллюзионные  ситуации.
Всему  есть  предел,  но  только  не  ходу  твоих  мыслей.  
Очень  трудно  перебороть  обстоятельства,  но  еще  труднее,  
перебороть  себя  в  этих  обстоятельствах.  
Трудно  питать  надежды  к  омертвелым  особам  и  недоступной  природе.  
Трудно  искать  пути  выхода,  зная,  что  выхода  нет.  
И  это  не  трагизм  юношеских  реалий,  не  сожалеющая  правда  молчаливого  рта,  
не  печальный  фейс,  нуждающийся  в  сострадании.  
Это  обычная  бытовуха,  головная  боль,  жизнь.  
Тот  кусочек  догорающего  пепла,  что  в  мгновение  разнесет  по  ветру.  
Где  бы  вы  ни  были,  никакая  география  не  спрячет  вас  от  самого  себя.  
Чем  больше  вы  будете  копаться  в  собственных  мыслях,
тем  больше  шансов  отыскать  что-нибудь  полезное.
Но  всегда  остается  вырытая  яма,  которую  нет  желания  присыпать  обратно.  
И  всегда  найдется  что-нибудь  исполинское  и  грузное,  о  чем  вы  не  в  силах  не  думать,  
и  о  чем  вы  больше  не  понимаете,  чем  разбираетесь.  
Вся  окружность  вашей  Галактики  -  как  цепочка,  приводящая  не  до  а  к.  
И  вся  ваша  жизнь  -  отколовшийся  осколок  айсберга,  невольно  плавающий  от  волны  к  волне.  
Это  могло  бы  очень  весело  отражаться  в  зеркале,  вопросе,  на  проспекте,
если  бы  не  было  так  тоскливо.  Если  бы  осень  была  чуточку  естественнее,  
а  мои  происшествия  немного  снисходительнее  и  проще.  
Если  бы  мне  хватило  сил  побороть  безнадежность.  
Очень  часто  я  смотрю  в  потолок  и  не  вижу  бесконечности.  
Она  есть,  она  меня  поглощает,  но  показываться  не  хочет.  
Переизбыток  чувств  сигналит  о  наихудших  следствиях.  
Все,  что  вас  заставляет  жить  и  разглядывать  хорошее  в  философских  трактатах,  
приобретает  форму  раздувшегося  пузыря.  
И  в  один  момент,  совсем  нечаянно,  в  вашей  жизни  объявляется  человек,  
который  сам  того  не  зная,  разрешает  пузырю  лопнуть.  
Как  прекрасно  было  в  горизонтальном  положении,  как  прекрасно  было  одиночество.  
Но  ты  снискал  себе  неприятностей,  зная,  что  все  будет  плохо.  
Самое  обидное  в  том,  что  пузырь  уже  лопался,  когда-то.
А  теперь  ты  совершенно  не  понимаешь,  где  брать  воздух  и  чем  дышать.
Почему  достаточно  услышать  женский  смех,  чтобы  влюбиться.  
Почему  самые  стойкие  эгоисты  на  самом  деле  отверженные  фаталисты.  
Почему  удается  играть  спектакль  два  года  подряд,  без  перерыва  на  одышку  
и  питье  водички,  а  на  третий  год  занавес  опускается,    и  все  зрители  уходят  кто  куда.  
И  вот,  представление  оборвалось  в  самом  разгаре.  
Занавес  опущен,  значит,  история  окончена.
Артисты  мечтают  о  новых  ролях,  уставившись  в  пол.  
А  ты  стоишь  на  деревянных  гнилых  досках  и  думаешь  "Надо  же,  какой  вместительный  зал".

Но  все  только  пыль,  если  есть  человек,  лопающий  ваши  пузыри.  
Внутри  пробуждается  опьяняющая  безразличность,  так  бодро  рассуждающая  
и  все  еще  живущая  в  забвении.  А  снаружи...
Снаружи  вы  все  такое  же  аморфное  существо,  
быть  может,  влюбленное  и  омерзительное.  
Чаще  всего  это  две  крайности  одной  сущности.  
И  перечень  неувядающих  событий  и  обстоятельств  -  
только  соблазн,  что  приводит  к  разрухе.
А  невозможный  исход  -  лишь  перечень  про  и  контра,  
Преступающий    либо  соответствующий  запретам.  
Грустно  все  понимать.  
Потому  что  в  конечном  итоге  вы  осознаете,  что  все  это  -  иллюзия.  
Что  вы  лежите  в  горизонтальном  положении,  проклиная  сущность  
и  восхваляя  несправедливость.  Что  вы  не  Бог,  а  Бог  не  вы.  
Что  все  недоразумения  прекрасны  только  тогда,  
когда  есть  возможность  пострадать  и  пожаловаться.  
Что  ваш  мозг  циклическими  движениями  бьется  об  измерения  
времени  и  смерти,  что  в  перспективе  -  одно  и  то  же.
Что  ваша  любовь  никому  не  нужна.
Что  вы  одиноки  и  напрочь  лишены  чувств.  
Но  это  самообман.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=610887
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 02.10.2015

uiolare et frangere morsu

Белым  цветом  украсть
Чистоту  твоих  глаз
Безыдейная  часть
Как  жестокий  рассказ
О  сердечном  табу
Среди  лающих  стен
Умолкая,  уйду
Разменяв  крест  на  плен
Аномальная  скорбь
И  болезненный  сон
Словно  памятью  мертв
В  кувырке  всех  сторон
Разветвляющих  путь
На  катарсис  ночей
Что  уверенно  гнуть
Осознавая  -  ничей
Словно  временем  горд
Как  судьбою  разбит
В  обсуждаемый  торг
И  любовью  в  кредит
В  роковое  дано
Под  обтертый  ланцуг
Где  уставши,  оно
Сотворило  недуг  
И  уставившись  в  цвет
Замеряло  рост  в  круг
Аморфических  лет
На  не  пройденный  юг
Как  сама  частота
Обманула  мой  миг
Уходя,  как  она
Уходила  в  тупик
Безнадежный  причал
Мыслей,  черных,  как  тьма
Словно  лед  одичал
В  градус  бьется  вода
И  по  этот  звук  лиры
В  меланхолии  сказ
Я  скрываю  полмира
В  чистоте  твоих  глаз
Чтоб  в  тоске  кутерьмы
Чувство  в  корне  глушить
Где  любовь  плюс  умы
Обособлены  жить  
Обмани  пустоту
Легким  станом  души  
Нежной  поступью  ту
Обойди,  обнажи
И  в  преддверии  стрел
Пронзающих  плоть
Промахнись,  чтоб  сумел
Грудь  на  ад  расколоть
Словно  цвет  чистоты
И  белесый  порок
Не  существуют,  и  ты
Воображаемый  рок
Вены  в  узел  свяжи
На  дистанции  лун
Словно  космос  ожил
В  измерении  струн
И  как  зверь,  из  угла
В  хаос  чувств,  болтовни  
Сердце  вырви,  в  рукав
И  себе  сохрани




uiolare  et  frangere  morsu  (лат.)  -  табу,  запрет

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=610567
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 01.10.2015

Ἔρως

Всплеск  эмоций  интереснее  хоронить  словами  
Можно  плохо  кончить,  если  пред  ямой  уклон
Мир,  рожденный  пустотой,  заполнен  не  нами  
Этот  путь  не  к  двери,  но  ведет  от  окон
В  темноте  рождается  осень.  Холод  жует  сердца  
Моя  беспечность  ужаснее,  чем  загустевшая  кровь  
Иногда  горесть  -  предвестник  начала  конца.  
Но  этим,  по  ту  сторону,  обзывают  любовь.  
Свет  гаснет  во  мраке,  когда  я  прихожу.  
Этот  век  сплошь  позывы  декадансов  и  почестей.  
Бей  ключом,  моя  жизнь,  век  учусь,  век  гляжу.  
В  бездну  пророков  -  детей  одиночества.  
Узри,  моя  страсть,  мою  терпкую  участь.  
Широта  вдохновенья,  долгота  обреченности.  
Льют  золотом  косы,  играя  и  мучась.  
Это  не  признак  счастья,  а  томной  никчемности.  
Сколько  послано  мне,  столько  истреблю  откровением.  
Распишу  кистью  пастыря  на  куски  кинолент.  
Остановись,  юность,  запомни  мгновение.  
Дальше  ложная  суть,  да  и  выбора  нет.  
Она  рвет  на  клочки  бумаги  взглядом  мой  нерв.  
Она  вьет  свои  мысли  на  моем  христианстве.  
бессмыслица  вселенных,  беда  биосфер.  
Мы  с  тобою  не  вместе,  но  в  одном  пространстве.  
Существуй  ради  того,  что  нельзя  пощупать.  
Чистота  твоей  осени  на  вкус  сладкозвучней.
Ты  -  мое  испытание,  мой  крест,  мой  поступок.  
Бесконечно  грущу,  что  в  ракурсе  скучно.  
Присутствие  отсутствия  убивает  потребность  
На  третий  год  меня  вслух  признала  другая
Ищи  пути  без  меня,  созидая  волшебность
Я  пережил  очень  многих,  истощаясь  и  умирая




*Эро́т  (Э́рос,  др.-греч.  Ἔρως,  также  Эро́с,  Аму́р,  у  римлян  Купидо́н)  —  божество  любви  в  древнегреческой  мифологии,  безотлучный  спутник  и  помощник  Афродиты,  олицетворение  любовного  влечения,  обеспечивающего  продолжение  жизни  на  Земле

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=610295
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 30.09.2015

Чем дальше, тем хуже

Чем  дальше,  тем  хуже  потакать  обстоятельствам
Что-либо  решать.  Я  об  этом  твердил
Созерцание  картинки  предстает  надругательством
Особенно,  если  придерживаться  стойких  мерил

Быть  честным  для  каждого,  но  лучше  не  сразу
Быть  кем-то,  но  играть  заново  роль
Штука  занятная.  Можно  подцепить  заразу
Выжить  себя,  разделить  смерть  на  ноль

Все  дальше  и  дальше  движется  поезд  расплаты
Я  плачу  тебе  каждым  моментом  в  сознании
Человечество  -  как  вещь,  приобретает  форму  утраты
Сходя  на  ужас  в  планетарном  осязании

Это  -  конец.  За  ним  претит  начало
Великолепная  дума  обреченных  овощей
Нам  хочется  перемен,  чтоб  эпоха  молчала
Растворилась  пятном  бесполезных  ночей

Нужно  отдать,  чтоб  взамен  наградили
Нужно  потеряться,  лбом  о  небо  треснуть
До  боли,  до  дрожи,  пока  рот  не  закрыли
Не  набили  землей,  от  которой  можно  воскреснуть

Мне  за  вас  не  стыдно,  мне  за  вас  печально
Раскуренная  физика  матерной  проблемы
Удовольствие  в  теле  -  все  простое  гениально
А  ты  кто?  Я  -  никто.  Часть  богемы.

Часть  экзистенции,  водоворота  событий
Худшего  сценария  драм.кружка  по  субботам
Часть  нагнетающих  идейных  соитий
Около  тысяч  палачей-идиотов

И  если  возможна  любовь,  то  не  сразу
В  ней  ступором  можно  губить  надежду
И  как  встарь  -  сердцем  подцепить  заразу
Коли  было  один  раз,  да  и  то  промежду  

Остается  набирать  слезы  в  дырявое  ведро
Искать  на  тле  царапины  застывшего  пота
Зачем  женщине  платье,  если  есть  бедро?
Мальчишеский  вымысел  гормонального  гнета

Чем  дальше,  тем  веселее  вспоминать  согрешения
Мысли,  идеи,  свидетельства,  жажду
Зачем  корреляция,  если  есть  отношения?
Отдача  не  вечна,  да  и  есть  не  в  каждом

Все  закончится  в  уме,  притворяясь  нужным
Но  ты  одинок  навсегда  в  безупречном
То,  что  вокруг,  пусть  останется  чуждым
Деление  надвое  –  как  минимум,  бессердечным

И  хуже,  и  дальше,  и  вперед,  и  все  отлично
Закрываю  глаза,  что  для  тьмы  -  дилемма
Мне  казалось,  что  жизнь  должна  быть  логичной
Наверное,  все  плохо.  И  это  –  система.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=609193
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 25.09.2015

Мой век

Теперь  напрасно  груз  повис  на  шее
И  полный  кавардак  в  моей  главе
Пришел  черед  расстреливать  мишени
Все,  что  тревожит  -  отдайте  в  долг  судьбе
Мне  бесполезно  мучить  глагол  в  пространстве
Путь  в  ад  -  с  обратной  стороны  от  общества
Заполнить  пустоту  невозможно  рифмой
Она  здесь  должна  быть
но  очень  мне  обидно
Что  все  ложится  строчкой,  как  утопия
Как  утопают  в  болотном  конформизме
Фейсы  неповторимых
копия  копии
Что  упрекают  в  черни  нигилизма
Какой  нам  дьявол  в  душу,  если  камни
Бьют  по  голове  о  капиталов  лбы
Вы  для  меня  -  как  мертвая  материя
Асфальт,  бетон,  ухабы  и  дубы
Первопричина,    первопотребители
Укорененные  умы  и  знатоки
Подвида  блох  -
идолопоклонители
Засунут  флаг  по  острию  руки  
Восстаньте!  Дети  обновлений  софта
Вооружитесь  лайком  и  лс
Услугами  блудливого  эскорта
Окай,  лол,  смайл,  мат,  песнопенье,  стресс
Жиды  сердец,  улыбок,  воспитанья
Торговцы  счастья  на  распродаже  хлама
Безнравственные  суждения
Нелепые  искания
Рюмки,  секса,  унижений,  грамма
Вторглись  ко  мне,  как  немцы  в  сорок  первом
Прилипли,  как  дерьмо  к  подошве  найка
Я  погонял  ваш  стыд  холодным  нервом
Излюбленная,  резвись,  а  ну  давайка!
Зажги  танцпол  разорванною  блузкой
Флуди  на  покрывале  декаданса
О,  современность,    технологий  мускул
Развратные  сопенья  резонанса
Веди  мечты  на  рынок  отношений
Объекты  вожделенья  скакунов
Течет  кровь  приуроченных  сношений
Простите,  девки,  мальчиков-глупцов
Шипит  самооценкой  деградация
Продайте  душу  за  последний  цент
Деньги,  деньги,  мы  хотим  стагнации!
Умы,  бездарность,  мат    и  президент
Прости,  мой  век,  за  стадную  породу
За  рвоту  в  колыбели  христианства
За  мирную  огнестрельную  погоду
За  выбранный  инцест,  вместо  братства
За  блатную  -  индивидуальность
За  идентичность,  нарциссизм,    забвение
За  чуждую  любовную  дуальность
И  за  ее  устойчивое  мнение
Мой  век,  ну  кто  из  нас  теперь  предатель?
Кому  напрасно  мысли  доверять?
Вон,  пьяный  царь,  погибший  обыватель
И  государство  должно  выбирать
Слывет  стеклянный  мир  в  глухой  природе
Его  сверхпотребитель  –  человек
Теперь  напрасно  искать  урода  в  роде
О  современность,  рабов  похабный  век!

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=607499
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 17.09.2015

Деструктивная хандра

[i]Очерк  будущего  произведения[/i]

Под  вечер  погасли  фонари,  прозвучал  сигнал  отбоя  и  мелкими  шажками  Кельвин  направился  домой.  Работа,  позволяющая  почувствовать  себя  хоть  капельку  властелином,  хозяином  безызвестных  судеб,  главнокомандующим  на  корабле  режима.  Ничего  сложного.  Ровно  в  девять  он  жал  на  кнопку  "вкл",  в  одиннадцать  -  на  "выкл'.  Такие  простые  вещи  его  окружали  повсюду,  как  и  всех  остальных.  Просто  люди  перестали  замечать  первостепенное,  так  называемую  свободу  движения,  мысли,  чувств.  Их  концентрация  на  желаниях  и  власти  вдоволь  поиздевалась  над  человечностью,  той,  которая  в  нас  с  рождения.  Той,  которая  растворяется  при  первом  вашем  вздохе  в  кругу  семьи,  при  первом  игнорировании  признаний  в  любви,  и  наконец,  при  первых  удовлетворениях  потребностей.  Кто  знает,  как  судьба  обернулась  для  Кельвина  и  почему  он  признан  изгоем  общества.  Главное,  что  он  был  рад  своей  участи,  бесполезной  работе,  изгнании  из  рабства.  Кельвин  был  счастлив.
Единственное,  что  не  давало  ему  покоя,  так  это  сожители  по  квартире.  Кельвин  приходил  в  9.30,  Кельвин  приходил  в  10.05,  Кельвин  приходил  в  8.16.  Неважно,  во  сколько  он  приходил.  Они  всегда  сидели  в  комнате.  Ранкин  лихорадочно  переключал  каналы  на  спутнике,  Марта  то  и  дело  уплетала  булочную  сахарицу,  запивая  Калоквой.  Иногда  она  отвлекалась  от  телепередач  и  воспитывала  детей,  общеизвестными  способами,  как  вроде  –  ругательства,  запреты,  подчинения.  Но  ничего  не  могло  нарушить  их  спокойствия.  На  прошлой  неделе  взорвался  атомник  на  Вакханазии,  но  даже  это  не  двинуло  их  с  места.  Ранкин,  услышав  раскатистые  звуки,  сообразил,  что  нужно  сходить  в  уборную.  Дети  испугались,  но  не  подали  виду,  чтоб  не  накликать  беду  в  виде  разъяренной  матери.  
Иногда  Кельвин  наблюдал,  как  Марта  выходит  на  улицу  за  продуктами.  Стажеры  таскаются  повсюду  с  прилавками  и  продают  всякую  дребедень.  Чтобы  найти  действительно  полезную  и  вкусную  пищу,  нужно  либо  работать  Стажером  (  их  кормят  два  раза  в  день,  выдавая  пшено,  потроха  и  одно  яблоко)  или  иметь  знакомства  в  отделе  Рабстации.  Есть  возможность  закупать  по  несколько  килограммов,  к  примеру,  пшена,  но  это  не  всем  по  карману.  Город  огражден  бетонным  забором  с  железными  прутьями,  сквозь  которые  струится  ток.  Но  даже  такое  препятствие  не  всех  останавливает.  Никто  точно  не  знает,  что  там,  за  забором.  Одни  говорят,  что  там  живет  совсем  другая  раса,  другие  –  что  там  бескрайние  поля  кукурузы,  третьи  –  что  там  обитают  обреченные.  Кельвин  однажды  встретил  одного  обреченного.  По  крайней  мере,  так  ему  показалось.
В  тот  вечер  Кельвин  как  обычно  шагал  в  сторону  дома.  Уличные  провожали  его  косыми  взглядами.  Мелкие  раптуны  возвращались  в  квартиры,  закрывали  окна,  двери.  Вдруг,  из  глуши  выжженного  леса,  показался  разбитый  мужчина  в  лохмотьях.  Он  бежал,  что  есть  силы.  Застонала  тревога,  и  Кельвин  уже  видел  с  другого  конца  улицы  патрульных.  «Лови  обреченного!»  -  кричали  они  Кельвину.  Но  он  решил  не  ввязываться  в  это  дело,  спокойно  шагая  дальше.  Мужчина  приближался  все  ближе.  Сгибаясь  в  коленах,  он  подозвал  жестом  руки  Кельвина.  Любопытство  одолело  Выключателя,  и  он  приблизился  к  мужчине.  «Свободники,  свободники..они  есть»  -  шептал  обреченный.  Патруль  приблизился  и  на  месте  прикончил  мужчину.  Теперь  он  был  действительно  обречен.
Улица  была  зачищена  за  несколько  минут,  Кельвина  отправили  на  допрос.  Если  бы  не  его  должность  Выключателя,  возможно,  он  бы  отправился  вслед  за  обреченным.  Законы  Рабстации  гласят,  что  «общаться  в  общих  местах  строго  запрещено  и  наказуемо».  Его  отпустили  на  следующее  утро,  сменив  личный  номер  кисти.
С  тех  пор  Кельвин  размышлял  о  неизвестных  ему  «свободниках».  А  что  если  действительно  они  есть?  И  что  такое  свобода?  Он  помнил  это  слово,  будучи  ребенком,  когда  улицы  поглощало  пламя,  люди  резали  друг  друга,  а  революция  вторгалась  в  государство.  В  те  времена  люди  еще  верили  во  что-то  незыблемое,  но  от  этого  становилось  только  хуже.  Наступила  эра  Гаджета,  который  захватил  власть  в  стране.  Люди  лишились  всего,  что  у  них  было,  всего,  что  они  нажили  непосильным  трудом.  Технологии  и  открытия  исчезли  из  памяти,  что  еще  хуже,  исчезла  сама  память.  Чувства,  эмоции,  радость  исчезли,  как  только  в  них  растворилась  потребность.  Теперь  никто  никому  не  нужен,  ведь  люди  лишены  системы.  У  них  нет  общей  цели,  нет  желаний  и  мечтаний,  есть  только  ожидание  смерти.  А  что  есть  смерть?  Кажется,  люди  уже  давно  умерли.  В  момент  исчезновения  мобильных,  компьютеров,  рекламы,  новых  вещей  и  услуг  люди  лишились  самого  главного  -  нужды.  Когда  нет  товара,  нет  потребности  в  нем.  
Прогресс,  сын  Эволюции,  покинул  эти  края,  когда  государство  пылало  огнем,  а  люди  захлёбывались  ненавистью.  Они  лишили  себя  того,  чего  не  заслуживали.  Время  их  пережило,  поэтому  хаос  оказался  неизбежен.  Остались  полуразрушенные  библиотеки,  в  которые  никого  не  пускают,  торговый  центр,  где  живут  уличные,  кредитная  аптека,  где  можно  вылечить  одну  часть  тела,  заложив  другую.  Еще  есть  сервис  сословий,  в  котором  можно  обменять  ребенка  на  еду.  Если  ребенок  окажется  здоровым,  то  у  вас  будет  шанс  попасть  за  пределы  забора.      
Кельвин  шагал  домой,  вытесняя  чувство  одиночества.  Возможно,  это  последнее  чувство  на  Земле.  Последнее,  что  не  дает  ему  опустить  свои  руки.    

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=604725
рубрика: Проза, Лирика любви
дата поступления 06.09.2015

Ярость

По  безнадёжным  проспектам  немых  идеалистов
Шагает,  раскрошившись  в  мертвой  заре,
Подобие  отверженца  словесных  садистов  -
Счастливая  примесь  реалий  извне
Капитальные  Лорды  верят  в  бумагу
Бумага  доверяет  деревьям.  Цифры  из  
Блокнотов,  газет,  -  проявляют  отвагу  
Временем  опущенную  вверх,  как  и  вниз
улетучивает  гордое  знание  лика
Когда  пыль  понимает,  что  она  только  пыль
Ты  один  из  огульных  безалаберных  криков
Если  смотреть  на  человека,  как  на  "ах,  водевиль!"  
можно  словить  галюны,  за  лакея  принять
Прочитать  вверх  ногами  душу  в  увечьях
Ты  -  это  то,  чего  тебе  не  понять
В  каждом  отребье,  и  в  лицах  противоречия

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=604705
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 06.09.2015

Забылась осень

Забылась  осень,  кем  ты  был
Без  чувств  нахлынула  любовь
Я  столько  раз  в  ночь  уходил
Но  возвращался  вновь
Я  столько  раз  твердил  о  счастье
Что  затерялся  на  планете
Скоты  раскрыли  злые  пасти
Крутил  печаль,  как  жарый  вертел
Пришла  пора  снимать  все  маски
Я  больше  верю  небесам
Вокруг  -  разруха,  мысли-сказки
С  грустинкой  создавал  я  сам
Теперь  художник  сменил  натуру
Поэт  склонил  свой  лик  Богам
Излюбленную  всласть  фигуру
Жмут  кобели  к  своим  ногам
Теперь  значимы  бесы  в  душах
Я  столько  раз  твердил,  что  мир
И  в  самом  деле,  добродушен
Под  хруст  костей  и  лязг  рапир
Теперь  пора  чертей  охотных
Вожделеть  на  плоть  молвы
Распутной  девки  -  плеяда  модных
Страстных  глаз  -  баловень  судьбы
И  радость  на  пути  к  безумию
И  жизни  горе  от  ума
Я  среди  публик  словно  мумия
Жду  ночи,  чтоб  ожить  с  утра
Жду  ночи,  чтоб  сойти  с  ума
В  осенних  чувствах  изможденных
Льют  девы  соком  из  ведра
В  сужденьях  страсти  извлечённых
Забылась  осень,  кем  ты  был
Без  чувств  нахлынула  любовь
Я  мир  в  откос  чертям  пустил
Чтобы  вернуться  вновь  
Я  жизнь  влачил  на  вере  в  чудо
Догадки  жали  суть  к  ногам
Я  верил  Вам,  и  уже  не  буду
Я  верю  Богу,  но  не  Богам

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=603334
рубрика: Поезія, Интимная лирика
дата поступления 31.08.2015

Мы учились на экономистов

Мы  учились  на  экономистов
Зубрили  невнятные  разъяснения  доцентов  в  опорниках  
Поливали  грязью  власть,  проклинали  министров
Видели  себя  как  зам  или  глав.бух.  По  вторникам
Говаривала  стройная,  старую  песню  о  главном
О  том,  что  наши  физиономии  ни  на  что  не  годны
Что  нас  постигнет  участь  инфузории  туфельки  и  в  плавном
Течении  по  ветру  нас  разнесет  на  годы  
                                                                                                               и  минеральные  породы.  
Все  не  так  печально  -  диффузия  головного  мозга
На  парте  пропорциональна  твоим  стараниям  и  усилиям
И  если  у  студента  нет  ума,  но  есть  личная  розга
То  у  преподавателя  учеба  превращается  в  насилие.
Никто  вас  не  научит  как  откопать  золотую  жилу  в  отбросах
Никто  вам  не  даст  билет  на  шоколадную  фабрику
Рабочая  сила  всегда  пользовалась  спросом
Крестьяне,  голодранцы,  холопы  держат  марку.
Нам  вбивают  в  голову,  что  служба  дражайшему  обществу
Намного  важнее,  чем  собственная  мысль  о  сущем
Духовный  гнет  поглощает  предпочтение  имуществу
Словно  день  сегодняшний,  дежа  вю,  уже  был  предыдущим
Такой  расклад  системы  потребляющих  
Еще  беспардоннее,  чем  хаос  производства
Жизнь  человека  без  дисциплины  суть  истребляющая
Легко  без  догмата  поклониться  скудоумию  и  скотству
Никому  ты  не  должен.  В  долг  не  брал?  Не  обязан
Только  выйдешь  из  лесу,  по  плечи  в  грязи
Неудачник!  -  восторженна  хохма  в  экстазе
Восторжен  руководитель  с  эгоизмом.  Вблизи
То  ли  новостроек,  то  ли  башен,  пирамид  стартапов
Конвульсивных  содроганий  бизнес-планов  и  стратегий
Череда  колониальной  холеры  денежных  сатрапов
Бабки!  Бабки!  сука,  все  хотят  царских  себялюбимых  элегий.
Семь  миллиардов  и  каждому  все  и  сразу
Вкусно  поесть  как  возможность  утолить  животный  аппетит
Погнаться  за  прогрессом,  плюнуть  в  лицо  метастазам
Зато  новый  айфон,  признание,  самооценка.  Но  менингит  
Нравственной  эволюции  человеческой  тупости
Банален  анекдотом  на  похоронной  процессии  
Мир  сходит  с  ума  в  образе  угрюмости
Что  я  лишен  возможности  на  внимание  депрессии

Бесполезный,  неадекватный,  одинокий  дармоед
Девичьих  сердец,  моральных  принципов,  гуманных  ценностей
Посылает  Вам  бетонный  железодушевный  привет
С  глубин  Рубежанской  стройки  -  образца  рабочей  современности

Импровизации  слов  намного  проще,  если  без  гениальности
Без  ритма,  тона  и  ударения.  Нам  пора  газ  убавить
На  пешеходном  споткнулся  посланник  лояльности
Чем  хуже,  тем  незаметнее,  что  нужно  исправить

Разбитые  лбы  погоняют  опустошенной  бутылкой
Деградация,  лень,  упадок.  Мы  растворяемся
В  ножевых  в  спину,  матерных  в  лицо,  безграмотных  в  затылок  
Планета  закуривает  выхлопные,  пока  мы  нефтью  запасаемся

Кислород  плачет  от  количества  людей  на  квадратный  метр.  
Катаклизмы,  войны,  насилие,  грабежи,  предатели  
плюс  пессимисты,  сидящие  в  подвалах,  гоняющие  ветер
Альтерэго,  рецессию,  ментуру  и  кучу  знаменателей

Где-то  там  они  голодно  выражают  обреченность  
Дети  погибают  под  клич  коммунистов

Где-то  там  она  ему  матерно  выразила  восхищенность
В  ответ  -  синева  под  глазом,  "героям  слава"  и  жест  губы  неказистый
Мир  тонул  в  отходах  мыслей,  зависимости  и  возбужденности
Пока  мы  протирали  штаны,  играя  в  экономистов

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=602994
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 30.08.2015

Фаталист

Все,  что  происходит,  пускай  будет  к  лучшему  –
Только  так  можно  себя  мотивировать  совершать  глупости
Безумства,  издавать  вопли,  сеять  панику,  поджигать  мосты.
Мы  и  наше  «я»  порой  настолько  различны  друг  от  друга
Что,  будучи  в  глубоком  одиночестве,  не  совсем  понимаешь-
Кому  здесь  одиноко  –  мне?  Или  еще  кому-то?
Вот  тогда  ты  пытаешься  нащупать  ниточку  своего  характера
Безнравственного  эгоизма  или  занудной  добродетели,
Но,  как  говорится,  чтоб  найтись,  нужно  потеряться
И  здесь  важно  не  проявлять  всех  своих  возможностей
На  показ,  не  обвинять  родню  за  ее  происхождение,
Нацию  –  за  украденные  возможности,  в  общем  –
Не  винить  Вселенную  за  ее  обширность,  добро  –
За  существование  зла,  справедливость  –  за  ее  несправедливость.
По  сути,  каждый  из  нас  прошагает  приличный  километраж
(Если  позволит  характер,  и  конечно  –  ясный  взгляд  в  темноту)
Обернувшись,  сломает  позвонок  или  вывихнет  шею
Смотря  вперед  –  будет  видеть  бесконечность.
Обстоятельства  только  скрасят  ненасытные  будни,  
Личное  пространство  будет  казаться  вот  той  самой
Настоящей  жизнью,  которая  бурлит  словно  гейзер  вулкана,
Но  на  самом  деле  вы  снова  одни,  и  вопросы  задаете  те  же.
Все  в  наших  руках  –  вот  только  руки  опущены,  и  голова  в  ту  сторону
Качает,  машет  как  восьмиклассница  на  дискотеке,  мол,
«Посмотрите,  на  что  я  способна!»
Но  от  природы,  то  ли  от  собственного  происхождения
Наш  мозг  еще  ленивее,  чем  мы,  до  поры  до  времени
Он  желает  ограничиться  сутулыми  движениями  сквозь  толпы
Ковыляющих  тел  и  гормональных  уродов,  в  надежде
На  спокойное  протирание  штанов  в  личном  кабинете.
И  вот  когда  вы  окажетесь  под  гнетом  босса,  сидя  в  этом  кабинете,
Или  будете  нежиться  на  солнышке  на  Бора-бора
Или  копаться  в  земле,  моля  небо  о  дожде  и  Бога  об  урожае
Или  вы  попросту  сидите  и  читаете  непонятные  стихи  -
Вас  осенит  мысль,  что  это  уже  происходило,  но  будто  раньше
В  другой  жизни,  или  в  собственных  иллюзиях,  мечтах
Что  вам  было  предначертано  стать  волей  злого  (или  хорошего)  рока
Что  вы  хотели  этого  раньше,  но  боялись  признаться.
«Да,  но  я  могу  все  изменить»  -  самовлюбленно  произнесет  хозяин  судеб
Ну  что  ж,  вперед,  время  граничит  с  памятью,  так  что  ты  успеешь
Еще  до  того,  как  спланируешь  все  исправить.
Время  заперто  в  сознании,  как  кисель  в  банке  –
Такое  же  вязкое,  но  приятное  на  вкус,  хоть  и  бесполезное.
Все,  что  ты  будешь  делать,  будет  течь  медленно    и  безвозвратно  –
Потому  что  если  кисель  разлил,  назад  не  соберешь.
Так  вот.  Ужасно  представить,  но  еще  ужаснее  услышать
Что  ваша  жизнь  уже  обременима  вселенскими  извращениями,
Что  вы  бессильны,  и  конец  у  пьесы  всегда  один.
Что  все  обретает  смысл  лишь  тогда,  когда  ты  уверен  –  
Что  все  бессмысленно.
Что  мир  ощущает  себя  хозяином,  и  тебя  принимает  за  раба
Которому,  если  дать  свободу,  то  он  либо  погубит  свою  душу
Либо  вернется  обратно  на  плантации.
И  единственный  повод  не  выйти  в  окно  –  сила  духа,
Потому  что  никто  не  любит  проигрывать,  даже  в  неравных  условиях
Против  фаворита,  чемпиона  или  хозяина  турнира,  неважно,
Ваше  желание  и  силуэт  победителя  в  фантазиях  будет  двигать
Вашу  лень  разрушать  барьеры.
Только  мысль  о  том,  что  есть  шанс  победить,  даст  вам  силы
Бороться  с  триклятым  пространством  за  глоток  воздуха,
С  кровавой  империей  –  за  луч  света  в  гостиной,
С  Богами  –  за  падших  ангелов.
Но  победить  нельзя.
Нельзя  навязать  собственное  мнение,  писать  очерки,
Выдавать  свою  мысль  за  гениальную,  мыслить,
Что  ты  мыслишь  верно,  что  все  происходит  только  к  лучшему,
Что  это  исповедь,  и  что  я  кому-нибудь  нужен.  Нельзя.
Нельзя  задавать  вопросы  и  не  слушать  на  них  ответ
Нельзя  идти  на  бой  с  перерезанными  венами
Нельзя  не  верить,  только  потому,  что  не  хватает  доказательств.
Нельзя  победить.
Потому  что  победитель  сыт  с  избытком  от  победы,
Ему  больше  не  к  чему  стремиться.
Он  автоматически  заканчивает  свой  путь.
Потому  что  путь  к  победе  –  и  есть  жизнь.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=602187
рубрика: Поезія, Белый стих
дата поступления 26.08.2015

Освоение бесконечности

Чем  дальше  звезда,  тем  ближе  космос
Кто  ты,  первооткрыватель?  Расскажи
Каков  великий  замысел,  что  несет  в  себе  логос
Вселенская  необъятность  и  сингулярные  кутежи?

Где  кончается  мрак  и  начинается  пламень
Голодных  сердец,  поджидающих  открытий
Случай  эволюции  –  краеугольный  камень
Позволяющий  заглянуть  за  горизонт  событий

Каковы  наши  шансы,  что  все  относительно?
Что  мы  очаг  поднебесной  –  хозяева  хроноса
Что  искривление  пространства  происходит  медлительней
Чем  наше  укрощение  третьего  полюса

Что  планета  вращается  как  наша  собственность
Она  –  наш  дом,  но  в  этом  путь  вечности?
Сгусток  тьмы,  как  наше  эго  –  поглощающая  бессмысленность
В  масштабах  единичного  освоения  бесконечности

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=601353
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 22.08.2015

Признак духоты. Мораль

Общепринятые  нормы  для  того,  чтоб  выполнять
Хаос  систем  -  для  того,  чтобы  в  нем  заблудиться
Нет  проблемы,  которую  мы  не  сможем  усугублять
От  проблемы  к  проблеме  –  свет  во  тьме  появился

Чтоб  в  империи  выжить,  надо  рубаху  износить
Чтоб  создать,  сотворить  –  нужно  мечту  искалечить
Мир,  лишенный  изъяна,  с  цинизмом  вкусить
На  дне  выбитой  бутылки  –  хмель  увековечить

От  добра  к  добру  не  ищут  великодушных  объятий
Добро,  лишенное  зла,  подвержено  фальшивости
Духота  –  чем  интимней,  тем  ближе  и  проклятей
Мораль  смерти,  как  и  жизни,  в  ее  неразрушимости

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=601344
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 22.08.2015

Признак духоты. Смысл

Наблюдать,  как  впрочем,  и  участвовать
Определенно  лучше  с  высоты
Возможность  же  величие  отпраздновать  
Не  позволяет  признак  духоты
Спустившись,  ощущается  презрение
Ленивым  сгустком  дареной  судьбы
Сердца  горят,  стучит  под  стать  давление
Обременимо  участием  ходьбы
Смысл  посмотреть  творцу  на  стадо
Не  исчислим  перечнем  причин
Обыкновенно  -  работа,  значит  надо
Разбить  свой  результат  на  ранг  и  чин
Вот  только  жизнь  -  работа  не  эстетов
Смиренного  класса  раптунов
Где  пробужденья  сводятся  к  победам
Поступки  -  к  сочетаниям  из  слов

Ужасно  утром  в  хаосе  проснуться
И  потакать  грязи,  суть,  все  в  ней  чисто
Мир  праведных  за  смысл  горазд  прогнуться
Но  только  пред  побожным  атеистом

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=600151
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 17.08.2015

Признак духоты. Суть

Община  требует  присутствия
Сама  суть  слов  -  в  их  отсутствии
В  их  непоколебимом  "громче",  твердом  "пора  бы"
В  резвом  глаголе,  стертой  запятой
Заждавшейся  смерти,  от  той
Которой  не  рады

Нравственность  предпочитает  мораль
Чаще  задает  вопросы,  но  тлен  -  не  печаль
Не  ограниченная  сумма  измен
Младого  маршрута  алой  голубки
Он  короче,  чем  краткость  юбки
Но  дороже,  чем  дрожь  колен

Уроки,  по  назначению,  халтура
Наставник  -  самовлюбленная  натура
Но  возраст  отмеряет  возможность
Грань,  чего  нельзя  и  что  можно
Оправдывать  ложь  -  также  ложно
Это  не  разврат,  но  пошлость

Искать  суть  причин  необходимо
Жизнь  в  допросе  предстает  содержимо
Человек  топчет  могилы,  разрывает  кресты
В  этом  совесть  являет  порок
В  этом  -  ты  еще  не  Бог,  но  Бог
Переходит  на  ты

В  мыслях  зарождается  форма  субстрата
Кирпичики  мироздания,  в  будни  -  вата
Материя  -  в  отголосках  войны
Остаются  звезды,  солнце,  дни  недели,  море
Бескрайность  небес,  что  замолкает,  вторя
Голословию  эха  луны

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=599543
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 14.08.2015

Возвращение

Как  прекрасно  вернуться  туда,  где  ты  позабыт
Где  жизнь  устаканилась  и  в  мотивах  нет  проку  
Где  молочник  по  воскресеньям  врывается  в  быт
Но  эта  контрастность  не  превратилась  в  барокко  

Где,  свободно  шагая,  можно  забыть  о  тиране
И,  внемля  журчанию  источника,  окрестить  сады  
Эхо  в  подвале  шумит  из  ржавого  крана
Не  шевельнуться,  проснувшись,  ни  туды  ни  сюды

Синих  чаек  малюют  кисти,  вспоминая  о  волнах
Ностальгирует  о  путешествиях  песочный  гранит
Летняя  стужа  подавляет  хаос  в  поселках
И  чувство,  будто  бы  солнце  сейчас  догорит

Как  приятно  разбудить  память,  коснуться  пустого
Места  -  начала,  приюта  окаменевших  слез
Где  из  малого  жизнь  превратилась  в  большого
Ребенка  в  недоразумении  и  с  обилием  грез

Где  время,  остановившись,  шепнёт:  "уходи"
Воспоминания,  как  глупость,  мысли  обтянут
Где  равнодушие  оправдывает,  что  все  впереди
Да,  ты  позабыт,  но  пространством  помянут

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=599228
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 12.08.2015

Одинокие и несчастные

Одинокие  и  несчастные    бродят  по  переулкам
Живут  обглоданной  судьбой,  радуются  окуркам
Топчут  пыль,  глотают  воздух
Безобразного  мира,  что  кем-то  создан

Ностальгируют  о  прошедшем  времени
Которое  вспять  не  вернуть
Мечтают  о  страдальческом  бремени
Что  заставляло  жить  и  прокладывало  путь

Они  слепые  и  беззубые  проходят  ночью
Мимо  вас,  когда  намного  проще
Исчезнуть  под  покровом  тьмы  без  отражения
В  ваших  глазах  -  из  жалости  и  вынуждения

Им  не  нужен  ваш  совет  или  жест  указательного  пальца
Мнимый  удел,  пришедшего  к  ясности  старца  
Безграничная  радость  влюбленного  ухажёра
Романтические  сплетни  маститого  вора

Им  хотя  бы  пару  бумажек  на  выживание
Из  сегодня  в  завтра,  даст  Бог,  в  следующий  месяц
Надежду  на  тепло,  на  мир,  на  пропитание
В  противном  -  ноги  протянут  или  за  шкуру  подвесят

И  слову  в  укор,  так  сказать,  по  правде
Они  представляются  каждому  беднотой  нелепой
Униженные  и  оскорблённые  живут  ради  жизни,  ради
Того,  что  нам  кажется  данностью,  былью,  потехой

Они,  как  и  вы,  тянут  крест  на  вывихнутом  плече
Только  нет  смысла  жаловаться  -  момент  не  тот
И  множество  вопросов  -  кто,  как  и  зачем
Когда  друг  вам  не  человек,  а  облезлый  кот

Крик  здесь  не  слышен,  громко  несколько  лет
В  голове  навести  порядок  сложнее,  чем  в  гараже
Кто-то  сапог  потерял,  замерз,  не  пришел  на  обед
Не  пугайтесь,  если  отчаяние  разгуливает  в  неглиже

Выбор  скуден  до  крайности,  до  вшивой  боли
Что  приходится  улыбнуться  и  взглянуть  добрей
Каждому  человеку  присуща  часть  человечной  доли
До  чего  же  похожи  люди  на  неизвестных  людей

В  одиноких  и  несчастных  вы  увидите  что-то  родное
Все  познается  в  сравнении,  тем  более  -  в  нищете  и  страхе
Они  бродят  как  и  вы,  и  хранят  в  себе  что-то  живое
Попутно  заботясь  о  пище,  ковыряясь  в  баке

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=598341
рубрика: Поезія, Городская (урбанистическая) поезия
дата поступления 08.08.2015

Хорошая девочка

Хорошая  девочка  не  ходит  в  театр
Она  превращает  в  спектакль  обыденность  
одобряет  Магритта,  покоряет  Монмартр
В  оценках  ей  присуща  эмоций  непредвиденность

Хорошая  девочка  не  ищет  почитания  
целует  покорность,  уничтожает  возможность  смерти
За  нежностью  чувств  -  железная  стойкость
понимание,  взаимность  и  адрес  на  конверте

Хорошая  девочка  не  любит  баснословия  
она  ценит  излишнюю  и  скупую  молчаливость
От  прикосновений  робко  полыхает  агония  
комплименты  к  фигуре  вызывают  стыдливость  

Хорошая  девочка  не  пропадает  в  соц.  сетях    
познает,  восхищается,  и  ценит  допустимость  
уважает  Годара,  плачет  в  Христовых  страстях  
обожает  осуждать  карамазову  лживость

Хорошая  девочка  не  верит  в  обличия,  
хранит  в  себе  Бога,  способна  помолиться  
имеет  задатки  материнского  величия
ей  нужна  ваша  сущность,  но  никак  не  частица

Хорошая  девочка  не  знакома  печали
Она  любит  Вас  больше,  чем  удаль  уместность
Тонкость  натуры    умиротворяет  провалы
И  неудачи.  Покуда  образ  мчит  в  безызвестность

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=596827
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 30.07.2015

Простые рифмы

Видишь?  Слышишь?  В  состоянии  сказать  пару  фраз  
не  задумываясь  об  истинном  смысле  назначения  
пока  дорогу  прокладывает  глаз  
ты  обязан  продолжить  движение.  

Ходишь?  Дышишь?  Смеешься  с  роднёй  
над  нелепыми  помыслами  детских  причуд  
покуда  не  кроют  восковой  простыней  
помни  о  тех,  что  рядом  живут  

Страдаешь?  Мыслишь?  Позволил  солгать  
сердечным  биением  в  такт  лукавства  
есть  время  греховное  в  душе  осознать  
и  душу  избавить  от  стона  упрямства

Любишь?  Ценишь?  Забыл  о  своем
Особенно    важном,  что  считал  второстепенным  
ледяные  мотивы  топи  в  чувствах  огнем  
наслаждайся  моментом  -  он  может  быть  тленным

Жалеешь?  Не  в  духе?  Обижен  на  мир  
дух  храбрости  измотан  и  малость  поник?  
Сила  на  дистанции  изматывает  турнир  
мысли  о  цели  -  вкус  победы  велик  

Устал?  Забыл?  Ах,  среда,  обстоятельства,  
государство,  семья,  работа,  суетливость,  
человеком  прожить  -  твое  обязательство  
слушать  сердце  свое  -  твоя  справедливость

Умеешь?  Талант?  Но  неудача  сулит  
сомнения  жгучие,  возможность  провала?  
Помни,  кто  не  стерпит,  тому  не  пошлют  
больше  чем  нужно,  много  или  мало

Веришь?  Надеешься?  Просветленное  зрение  
Узнает  в  себе  Бога,  и  в  Боге  себя
Дыши  в  ритм  природе  и  ее  мировоззрению  
совершенствуй  пределы  -  все  зависит  от  тебя

Понимаешь?  Пишешь?  Читаешь  этот  миг  
по  буквам,  что  не  могут  тебя  тебе  заставить  
этот  путь  так  краток  и  так  невелик
Жизнь  колотит  в  груди  -  есть  шанс  все  исправить

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=595609
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 24.07.2015

Вымышленный турист

Теперь  мы  покидаем  острова
Что,  до  неприличия,  -  быть  в  непостоянстве  
хоть  подпитать  туристу  озорства  
в  мероприятии    прощания-упрямства  

Нас  тянет  в  неизвестность,  но  от  ней  
твой  статус  обретает  вид  карьеры  
валюта  -  измеряет  юбилей  
потребность  -  себялюбия  размеры  

Рабы  (и  рабыни)  жили  в  прошлый  век
Но  мы,  обескуражив  закон  природы:
"Пусть  будет  счастлив  в  костюме  человек!"
Холоп  купюр,  вещей,  новинок,  моды.

Приобретатель,  диктатор,  жид,  лакей
За  столько  лет  затопчут  обезьяны  
Вон,  в  небе,  чье-то  облако  смелей
Уносит  ноги  прочь  с  земли  изъяна

Теперь  мы  покидаем  острова
Стоящие  на  трех  мечах  казаков
Обширен  мир,  обширны  города
И  только  лай  собак  всем  одинаков

Пройдут  года,  встряхнешь  с  плеча  окурки  
плевки,  желтки,  проклятия,  погоны
Святой  кусок  земли  туристу  -  чурка
А  что  не  гимн,  так  маты,  крики,  стоны.  

Теперь  расширен  вкус  и  взгляд,  словарь  
Обезобразит  память  о  прошедшем
Как  смотрит  жизнь  в  помятый  календарь
Родных  воспоминаний,  но  ушедших

очнись  турист,  ты  долго  танцевал  
у  могилы  родину  любившего  иностранца
чем  чаще  ты  о  ней  не  вспоминал,
тем  чаще  искал  дороги  с  автостанций

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=595348
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 22.07.2015

две Вселенные

Мы  с  тобой  живем  в  разных  Вселенных
со  своими  законами,  принципами,  моральными  устоями  
где  нет  места  бичеванию,  наивным  страданиям,
 скитальческому  образу  жизни,
 пожалуй,  это  единственное  сходство  между  ними.  

Суть  моей  вселенной  заключается  в  исследовании,  
быть  может,  смирении  своего  сознания  с  жизнью  
в  образе  свидетеля,  который  наблюдает  со  стороны,  
надевает  одну  из  многочисленных  артистических  масок,
и,  подобно  гостю  на  карнавале,  смешивается  с  толпой.  
В  любой  ситуации  мне  по  силам  найти  выход
и  примерить  на  себя  шкуру  от  обездоленного  постояльца  
воскресных  вечеров  для  шизофреников  
до  заплаканной  глупой  выпускницы,  желающей  броситься  с  моста  
только  из-за  разрыва  отношений  с  очередным  эгоистом.  
Это  не  дар  от  Бога  и  не  следствие  бушующего  в  крови  театрального  таланта,  
скорее  умение  сострадать  и  мастерски  использовать  симптомы  эмпатии.  
И  каким  бы  ни  было  мое  преставление  в  незнакомых  глазах  и  фантазии  людей,  
забудьте  обо  всем.  
Моя  Вселенная  не  то,  чем  кажется.  
Конечный  результат  всегда  будет  приемлемым  
только  для  меня,  но  не  для  других.  

Я  продолжаю  топтать  сферу  
в  надежде  забрести  в  тупик  
Но  пространство,  как  и  сознание,  обретает  бесконечность
в  которой  мир  остается  прежним.  
И  после  меня,  конечно,  не  потоп.  
Но  после  нас,  возможно,  разруха.  
Моя  Вселенная  -  это  старая  кляча,  
ожидающая  то  ли  смерти,  то  ли  вдохновения,  чтобы  жить.  
Моя  Вселенная  -  это  клубок  противоречий,  граничащий  с  добром  и  злом.  
Принимающий  добродетель  за  смысл,  и  порок  за  данность.  
Моя  Вселенная-  это  только  жизнь,  
в  которой  от  смерти  только  воспоминания,  
а  вера  в  лучшую  обыденность  заменяет  прогулки  по  вечерам.  
Моя  Вселенная  -  это  иллюзия  снов,  
которой,  как  и  любому  бреду,  можно  придать  гениальный  смысл.    
Моя  Вселенная  оригинальна,  но  не  эстетична.  
Там  не  угомонить  ни  вулкан  страстей,  ни  дождь  мечтаний.  
Все  прозрачно,  как  вода  голубых  озёр  на  Линапакане,    
все  проще,  чем  отношения  влюбленных,  
после  50  лет  совместной  жизни.  
Моя  Вселенная  доброжелательна,  вежлива  и  хороша  собой,
но  хранит  в  шкафу  пару  скелетов  
и  не  любит  заводить  знакомства.  
Она  -  мечта  социофоба,  опыт  философа,
причина  размышлений  на  бумаге,  дочь  собственных  ошибок,
стишок  в  прозе  и  любовь  во  взгляде.  
Она  -  недосказанный  финал  режиссера  артхауса,  
миг  молчания  на  концерте  рок-  звезды,  
зачеркнутый  сюжет  драматурга,  
вход  в  пустоту  и  забвение  в  перспективе.    
Моя  Вселенная  ужасна  в  негативе  и  прекрасна  в  одиночестве.  
И  она  составляет  только  часть  того,  что  есть  во  мне,    
хотя  бы  известного  и  применяемого  в  обществе  как  нормальность.  
Остальные  частицы  разбросаны  словно  звезды  на  небе,  
которые  по  силам  собрать  только  терпеливым.  

Твоя  Вселенная  мне  совершенна  и  гармонична  снаружи,  
мерцающий  свет  для  утопленника,  предсмертная  агония  мертвеца.  
Она  -  существование  идеалов,  подверженных  жестокости.  
Земля  без  Луны,  отчий  дом  без  сына,  любовь  без  сердца.  
Но  такая  привлекательная  для  опытов  философа  и  нового  образа  для  артиста.  
Мне  известна  наружность,  но  не  внутренние  способности.  
Да  и  не  важно.  

Вселенные  не  пересекаются.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=593598
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 14.07.2015

Звёздочка

Знаешь,  на  просторах  межгалактических  станций
Обреченные  могут  отыскать  себе  Бога
Я  всегда  фантазировал  в  облике  старца
С  поседевшей  душой,  отыскавшей  дорогу

Для  счастливых  существует  космическое  чувство
Это  -  как  звездная  пыль,  только  лунный  смог
На  земле  величают  чудо  природы  искусством
Но  на  небе  все  знают,  что  в  этом  весь  Бог

В  этом  есть  спасение,  смысл  блуждающей  эры
Отражение  века,  что  судьбою  гоним  
Дуновение  волшебства  из  Вселенной  Венеры
Где  искал  в  одиночестве  любовь  пилигрим

Сердцебиение  мира  цветет  формой  розочки
Мне,  как  первопроходцу,  первый  лепесток  сорвешь
Я  отправлюсь  в  дорогу  к  мерцающей  звездочке
Словно  к  Богу,  где  ты  меня  ждешь

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=592405
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 08.07.2015

Откровения субтропического климата

Я  пришел  к  лету  с  бледным  лицом
Видел  насмешки  солнца,  будучи  юнцом
Начало  всегда  обременено  концом
Жизнь  нащупывает  волны,  игнорируя  берег
Точка  зрения  ослепнет,  если  включишь  телек
Все  хотят  денег

Лето  намного  теплее,  если  вдвоем
Ты  повинен  в  сознании,  но  за  это  прощен
Мне  наскучила  юность  сердечным  нытьем
Отношения  с  миром,  как  у  общипанной  птицы
Я  люблю  тебя  больше,  чем  патрульный  границу
Начинай  мне  сниться

Чем  яростней  скука,  тем  интереснее  люди
Мое  лето  лежит  в  перевернутом  блюде
Перемирие  на  планете  когда-нибудь  будет
Но  за  этим  стоит  материк  и  расплата
Ты  шагаешь  быстрее,  если  нужна  зарплата
Как  мертвецу  лопата

Ругань  в  окне  прозаична,  как  в  Америке  гетто
Истина  Сократа  из  книги  переходит  в  газету
Проклятое  и  не  нужное  ремесло  поэта
Я  поддаюсь  легкомыслию,  считая  полосы
Женщина  не  любит  возвращаться,  но  оставляет  волосы
Чтоб  не  лишиться  образа

Мои  мысли  приобретают  форму  лужи
Эхо  в  телефоне  не  значит,  что  ты  еще  нужен
Митинги  хотят  демократии,  но  становятся  уже
Абсурд  крепчает  в  стране,  если  стоишь  в  углу
Депутаты  в  истерике  от  налогов  –  очищают  казну
Воплощая  мечту

Парадокс  в  том,  что  девять  не  чувствуют  страха
Десятый  за  трамваем  бежит,  как  собака
А  Бог  меркантилен  в  обличье  свахи
Но  мы  живем  лучше,  чем  в  Африке  зулусы
Завтракая  обещаниями  –  испоганятся  вкусы
В  плане  выживания  мы  искусны

Мое  будущее  нелепо  и  ничего  не  значит
Люди  не  хотят  работать,  ну  а  я  –  тем  паче
По  Толстому  –  я  человек,  лишенный  удачи
Но,  тем  не  менее,  люблю  небо  и  верую  в  человека
Топчу  асфальт,  питаюсь  буквами,  закатываю  веко
По  Марксу  –  меня  расстреляют  или  превратят  в  калеку

Потерять  гаджет  лучше,  чем  потерять  невинность
Но  у  девушек  наоборот,  и  от  этого  –  беспричинность
Сэлфи  с  моста  вниз  и  алкогольная  сырость
У  них  платье  короче,  чем  ноготь  на  пальце
Касиус  говорил  об  этом,  как  в  Коране  страдальцы
Выдают  свое  чадо  за  bmw  иностранцев

В  существовании  тяжело  отыскать  потребность
Переходим  на  опьянение,  но  оправдываем  трезвость
Гормональную  резвость
Предпочитаем  разуму  излишнюю  глупость
С  тобой  не  о  чем  думать,  лучше  прощупать
Девичье  желание  и  душевную  скупость

Я  пришел  к  лету  с  пустотой  в  животе
Мое  счастье  утопилось  незнамо  где
Но  инкогнито  точно,  и  явно  в  воде
Все  мы  любим,  когда  судьба  благоволит
Мужик  в  порядке  с  утра,  если  настроение  стоит
А  любовь  молчит

Мой  календарь  бесполезен,  если  одинокие  числа
От  негатива  тошнит,  во  рту  –  очень  кисло
«Без  любви  жить  легче,  но  без  нее  нет  смысла»

Эх,  моя  дорогая,  чем  хуже,  тем  дальше
Прекраснее,  поэтичнее,  вульгарнее,  старше
Родиться  б  космонавтом  на  три  века  раньше
Забыть  метеоры,  катаклизмы,  президенство,
Войны,  шприцы,  градус,  духовенство
Отыскать  звезду  в  кармане,  воплощая  совершенство

Лето  плавит  шифер,  пока  мысль  хлопотала
Все  мы  ищем  свое  место,  чтоб  единица  не  пропала
Не  превратилась  в  ноль…  
                                                                                                       Эх,  моя  дорогая
Взять  бы  осень  в  жены,  чтобы  лето  молчало

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=591876
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 05.07.2015

Мы

В  конечном  итоге  мы  станем  хорошими  людьми,  
приручим  врагов,  и  Бог  даст,  друзей,  
чтоб  отыскать  верный  путь,  ошибемся  дверьми  
в  нашу  юность  -  не  забыться  при  ней.  
Перестанем  твердить  о  завтра  как  о  вчера.  
О  монотонной  текучести  родимой  рутины.  
Если  в  настоящем  времени  аукнет  была,  
то  подняв  голову  в  небо  увидишь  руины.  
Наша  спешка  предшествует  земле  и  облому,  
в  плоском  пространстве  в  соперник  -  стена.  
Если  держава  забыла,  любимая  ушла  к  другому,  
ты  останешься  в  ней,  но  уже  не  на.  
Мы  в  состоянии  верить  в  незыблемый  рок,  
сыграть  в  про  и  контра  с  предшествующим  я,  
таков  твой  прогноз,  если  верен,  пророк  
уходи  в  другую  жизнь,  эта  была  не  твоя.  
Время    рушит  закон,  предписанный  свыше,  
циферблат  расточителен  в  выборе  момента,  
кабинеты  в  слезах,  как  дождь  по  крыше,  
тарабанят  в  надежде  достучаться  до  цемента.  
В  конечном  итоге    сведем  бытие  к  человечности  
закончим  то,  что  начали,  перебирая  угли,  
хороший  человек  поклоняется  вечности,  
мы  домыслим  о    том,  чего  не  смогли

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=591049
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 01.07.2015

В этом городе нет места страдальцам

В  этом  городе  нет  места  страдальцам,  душевным  калекам
романтикам.  Взглянешь  в  окно,  замечтаешься  –  и  жизнь  пролетела
лучше  прикинуть  в  щель  как  размоет  дождь  по  аптекам
рекламные  щиты,  новинки,  и  все,  чем  улица  болела.

Здесь  горе  тому,  кто  осмелится  вымолвить  тихим  словом
Планы  на  будущее,  поездки,  зарплату,  размер  кредита
И  все,  что  измеряется  в  цифрах  и  не  граничит  забором
Но  крепкими  узами  брака  с  государственной  свитой

Здесь  ваша  единица  в  обществе,  априори,  никого  не  волнует
Отношения  с  родными,  беременная  дочь,  алкоголик-отец
Оброни  переживания  на  асфальт,  возможно,  автомобили  минуют
Перед  тем,  как  тебя  и  твое  положение  усадить  на  торец

Если  возникнет  инстинктивно  идея  (в  запоздалый  творческий  момент)
Можешь  забыть  призвание  и  махнуть  рукой  на  свое  наследство
Плюнь  в  лицо  поникшему  городу,  избавь  от  фейса  документ
Он  вспять  припомнит  не  раньше,  чем  превратит  бытие  в  посредство

Здесь  живут  не  по  часам  –  по  частым  праздникам  и  суткам
Предрекавшим  пару  выходных,  растраченных  на  безделье
Серость  неба  –  твоя  фантазия,  безнадега,  безрассудство
Пейзаж  на  дым  картонно-тарного,  именуемый  цитаделью

В  этом  городе  нет  места  тем,  кто  ищет  смысл,  настоящих
Людей,  вечерние  молитвы,  радостные  лица,  вдохновение,  успех
Город  плачет,  пока  ты  не  понимаешь  невнятно  говорящих
Что  вызывают  недоумением  истерический  смех

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=590350
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 28.06.2015

Измены

Нет  смысла  винить  жизнь  в  измене
Измены  хороши,  если  в  умеренных  количествах
Измены  отчасти  порождают  перемены
Особенно,  если  избавлен  от  нужд  ее  величества.  

Иногда  необходимо  быть  нужным  и  в  нужде  
чувствовать  потребность  в  собственной  ограниченности,  
быть  проповедником  запятнанной  звезде,  
особенно,  если  небо  пребывает  в  статичности.  

Оно,  то  есть  небо,  не  слушает  аккорд  
окончившей  драмы  или  минорного  менуэта,  
иногда  падение  предрекает  полет,  
вспоминая  очерки  миловидного  портрета.  

Но  и  здесь,  забывая  останки  величия  
что  найдут  археологи  по  горизонтали,  
я  не  нахожу  в  измене  смыслового  различия
Все  тлен,  мы  помолчим  и  не  будем  скандалить.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=588259
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 18.06.2015

Ночь

Чего  не  спишь,  моя  прохлада?
Чего  не  спишь,  мой  терпкий  сон?
В  отчаянных  устах  тирады
Я  мысли  скручивал  узлом

В  ночи  так  много  равнодушья
Противных  пагубных  вещей
И,  кажется,  продажны  звезды
И  блудный  месяц  здесь  ничей.

Слывет  отрада  оголтелых
Чей  дух  пропитан  от  литья
Стекла  и  градуса,  пыхтела
Девицей  в  луже  полынья.

О,  как  же  вас  от  слез  избавить?
В  душе  найти  любви  покой?
Зачем  для  выгоды  лукавить
Альтернативной  стороной?

Зачем  вся  схожесть  изголовья
Пленит  вас  жгучей  наготой
Растрачивая  тлен  здоровья
Прекрасной  плоти  клеветой?

Истощена  всесильность  ангела
И  сострадание,  и  гнев
Я  к  вам  молю,  чтоб  жизнь  не  канула
Судьбой  изжитых  ночью  дев.

И  вам  не  страшно  разделить
Свой  выбор  от  прикосновения
К  мечте  и  счастью,  что  звенит
Цепком  навязчивого  жжения

Воспряньте  сердцем  и  душой!
Коснитесь  робкого  прозрения
И  мир,  направленный  мольбой
Простит  любви  повиновение

Ваш  ангел  обречён  страдать,  
Доколе  осветят  лучи
Прекрасной  девы  благодать
В  мотивах  девственной  ночи

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=585870
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 07.06.2015

На Александровы именины

Сначала  убийца,  а  после  мотив
Причины  упадка,  потом  негатив
Безликое  небо,  под  ним  в  анфас
Физиономия  страха  и  прищуренный  глаз.  

Кому  для  остатка  моральный  зазор,  
а  нам  для  невзгоды  дождливый  узор,  
возьми  у  центризма  полемику  дна,  
обретавшую  резвость  у  начала  угла.  

Потом  душ  спасение,  иллюзорно  представим.  
Сердечная  нехватка  диковинных  спален.  
Одиноких  разгулов,  мысли  туман  
разума  радость,  но  в  чувствах  обман.  

Прочь,  исчезай,  моя  беззубая  страсть  
Томное  лихо  в  цветы  будем  класть,  
сначала  мой  гнев,  а  после  агония  
Рви  мои  души  любви  благовония!  

Оставь  все  признания,  прекрасная  жертва,  
спрячь  красоту,  будь  милосердна  
явись  моим  слабостям  ненавистной  утехой
заполни  пустоты  слезливой  прорехой

Ведь  мне,  как  и  раньше,  в  надеждах  гореть
подобием  страстной  жажды  робеть
ты  была  на  яву,  но  ангел  ли  бес
украл  мое  счастье  для  пьяных  повес

Сначала  мой  гнев,  а  после  любовь
сострадания  муки  кипятят  во  мне  кровь
я  променял  твою  слабость  на  возможность  жить
Да,  меня  можно  убить,  но  нельзя  умертвить

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=585792
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 06.06.2015

Мирское

Когда-то  мне  дарили  мечты,  встряхнув  звёздное  покрывало,  
чинили  восьмерку,  искали  пробитый  мяч  в  гараже.  
Время,  отдавая  себе  отчет,  крючком  задевало  
переплет  ряски  с  натянутой  тетивой  в  камыше.  

Месяц  играл  на  струнах  календарной  недели,  
годы  впопыхах  гнались  по  пятам,  
крики  превращались  в  молчание.  На  деле  
я  не  был  таков,  как  представлялся  друзьям.  

Постепенно  наша  действительность  превратилась  в  мое  
размышление.  Исходящее  от  духа  или  материи  
что  неважно,  ибо  ангелы  откликаются  на  твое  
присутствие,  гранича  с  разумом,  но  лишаясь  критерия.  

И  вот  -  одинокий  и  в  стихах,  и  в  прозе,  
но  самодовольный  отчасти  от  банальности,  
позволю  лишь  воткнуться  желанной  занозе  
в  сердце,  смиренно  приняв  всю  ее  в  эпохальности.  

Девять  из  десяти  существуют  в  тонус  природы,  
притягивая  к  себе  отребье  сияющих  клубов,  
я  не  был  романтиком,  воспевающим  оды  
но  добродетель  жива,  хоть  я  оставался  грубым.  

Вспоминая  твои  черты,  разговаривая  с  прошлым,  
я  перестал  беспокоиться  за  то,  что  ждет  впереди,  
твой  голос  был  лишен  любви,  казался  пошлым  
но  губы  сжимались  и  что-то  вырывалось  в  груди.  

Спустя  пару  лет  я  принял  и  страх,  и  Бога,  
так  легче  судачить.  Вера  искала  забот,  
львиный  оскал  до  сих  пор  в  душе  недотрога,  
стеснительный  взгляд,  скрывающий  грусть.  И  вот  

года  обернулись  назад,  обогнав  на  проспекте  
в  недоумении  если  не  я,  то  два  светофора,  
я  в  детстве  смотрел  в  глаза  блуждающей  смерти,  
так  много  находилось  во  времени  пустого  простора.  

Действительность  делит  образы  на  до  и  никогда,  
прошлое,  будущее.  Все  молчит  и  тихонько  плачет  
в  углу,  помешанные  люди,  коих  ведет  звезда,  
мы  будем  счастливы,  если  сделаем  выбор  иначе.  

Когда-то  мне  дарили  мечты,  спустив  солнце  на  покрывало,  
время,  истлевая  в  мысли,  порождает  покой,  
я  люблю  все  то,  что  изнутри  меня  убивало,  
мой  ненавистный  огрызок  вселенной,  мой  самый  родной.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=584731
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 01.06.2015

Моя картинка

Распрощавшийся  возраст  дождливого  неба  
оставляет  свой  след  асфальтным  ботинком.  
Рядом  возмущается  ненавистное  эго.  
Мой  мир  вмещается  в  черно-белой  картинке.  

Как  беззубая  пасть  пытается  грызть,  
мы  в  надежду  впитали  последние  силы,  
чем  биться  в  конвульсиях,  уж  лучше  быть  
блуждающей  тенью  опустошенной  могилы.  

Мы  живы  до  тех  пор,  пока  нам  доверяют,  
пока  мы  еще  верим  бушующим  жилам.  
Пока  мы  мараем  тетради,  что  играют  
в  тон  воспоминаний  -  отрезкам  как  иглам.  

И  натуральный  оттенок  оставляет  опять  
однообразие  забавной  шершавости  песен  
что  слышны  у  вас  в  ухе.  Жженая  рать,  
да  пара  копыт,  чей  цокот  чудесен.  

И  как-будто  нет  смысла  в  следах  от  ботинка  
и  толку  в  дождливом  теребящем  окне  
мой  мир  предстает  в  негативе  картинкой  
что  шлет  приветы  благосклонно  к  тебе

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=584430
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 30.05.2015

Березы

Мы  ходили  ветвями  осыпающей  ивы.  
Проклиная  подложную  -  жизнь,  а  слезы  
оставляли  в  грациозности  обольстительной  дивы  
но  снились  нам  только  березы.  

Мы  стучали  неустанно  в  двери  дуба  
презирали  навязчивость  тополиного  пуха  
летний  зной  был  противен  тем,  кто  грубо  
ущемляет  квинтэссенцию  духа.  

Мы  слышали  вой  сосновой  рощи  
убивали  майскую  надежду  каштана  
распивали  кровь  абрикосовой  мощи  
доколе  и  этого  стало  мало.  

Мы  вопили  на  помощь  засыхающей  ели,  
чертили  круги  Данте,  смирились  целлюлозой.  
Пока  судьба  отдыхала  в  саду  -  в  колыбели  
оставаясь  одинокой  березой.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=583457
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 25.05.2015

Где-то

Где-то  в  ближайших  окрестностях  вы  попытаетесь  найти  себя,  
по  крайней  мере,  надеясь  удовлетвориться  результатом,  
увидеть  в  отражении  тот  образ,  что  красиво  подается  на  блюде  в  ресторанах,  
для  черных  пиджаков  и  шелковых  платьев.    
Но  увы  и  ах,  даже  растратив  полжизни  чтобы  понять  жизнь  -  не  поймешь,
если  высшая  степень  твоих  достижений  измеряется  в  литрах  алкоголя,  
возглас  о  судьбе  приобретает  похотливую  гордость,  
что  скрывается  за  беспомощным  и  ничего  не  заслуживающим  куском  эволюции.  
Радость  за  мысль,  веселье  за  истину,  
вы  можете  делать  свой  выбор  в  пользу  системы,  
ибо  она  в  итоге  окажется  победителем,  
так  зачем  противиться  и  заранее  опускать  себя  на  уровень  проигравших?  
Вы  будете  часто  задавать  вопросы  самому  себе,  
если  хотите  навести  порядок  в  голове,  
хотя  от  этого  произойдет  сплошной  беспорядок,  
потому  что  вы  не  найдете  ответов,  
но  это  единственный  шанс  не  похоронить  себя  заживо.  
Вы  будете  биться  головой  о  стену,  сводить  счеты  со  старыми  друзьями,  
оскорблять  незнакомцев,  ненавидеть  календарь  и  бояться  завтрашнего  рассвета,  
но  в  этом  и  заключается  сущность  ваших  бесполезных  поисков.  
Кто-либо  на  этой  планете,  возможно,  будет  рад  вашему  незаметному  
и  не  приносящему  прибыль  успеху,  
кроме  похвалы,  отнюдь  не  искренней,  вы  не  получите  ничего,  
что  можно  съесть  или  посчитать.  
Потому  что  ваша  мысль  не  имеет  права  на  громкое  существование,  
пускай  она  молчит  и  никого  не  тревожит.  
Вы  можете  уставиться  в  черное  зеркало  и  медленно  деградировать,  
пока  словарный  запас  не  начнет  вопить  от  недостатка  кислорода,  
а  взгляды  на  мир  не  исчезнут  в  мимо  проходящих  силуэтах.  
Нужно  сделать  выбор.  Это  будет  худшее  время  на  циферблате.  
Даже  после  достижения  бессмысленной  цели,  вы  окажетесь  побежденным,  
потому  что  вы  в  полном  одиночестве,  окутанном  мрачным  отблеском  самого  себя.  
Внутри  будет  идти  борьба  на  выживание,  
снаружи  -  ассоциативные  расстройства,  депрессия,  негатив.  
Таким  образом,  вы  станете  обузой  не  только  для  вселенной,  но  и  для  самого  себя.  
И  что  еще  хуже,  обе  стороны  захотят  избавиться  от  вас.  
Вы  должны  сделать  выбор,  пока  не  выбрали  за  вас.
Выбрать  смерть,  чтобы  жить.  Страдания,  чтобы  любить.  
Стать  частью  зла,  чтобы  совершать  добро.
Потому  что  здесь  никто  вам  не  поможет.  Потому  что  здесь  вы  никому  не  нужны.
Потому  что  вы  появились  на  этот  свет  одним,  и  в  одиночку  его  покинете.  
Если  вы  определились,  подумайте  еще  раз  о  своем  выборе.

Где-то  в  непонятных  жестах  и  одичалых  символах  вы  искали  вдохновения.  
Где-то  в  ближайших  окрестностях  вы  пытались  найти  себя...

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=582409
рубрика: Поезія, Стихи, которые не вошли в рубрику
дата поступления 20.05.2015

Наваждение

То  не  цокот  у  десен,  но  моя  страсть.  
Дрожащее  беспокойство  расставленных  границ.  
Как  дичь  поглощает  львиная  пасть.  
Я  поглощаю  твой  образ  из  мелких  частиц.  

Собирая  в  круги,  на  этом  стонущем  шаре  
когда  ты  произносишь  греховно  :  воскресла  
невозможен  твой  взгляд  на  последней  паре  
погаси  агонию  любви  в  моих  чреслах.  

То  не  божеский  символ,  но  грязный  соблазн  
я  умертвляю  желание  чистилищем  разума  
ты  походишь  на  бред,  на  сердечный  маразм  
не  слыхать  твоих  мыслей,  что  были  не  сказаны.  

То  не  ангельский  вальс,  а  сатанинское  танго  
что  кружим  на  земле  под  стать  совокупности    
твои  губы  искушают  экспрессией  манго  
в  точках  перегиба  -  я  не  знаю  угрюмости.  

Это  -  природная  форма,  часть  полотна,  
твое  -  обретение  духа,  мое  испытание,  
я  поглощаю  твой  образ,  касаясь  дна,  
чтобы  знать,  какое  бес  загадал  нам  желание.  

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=580190
рубрика: Поезія, Интимная лирика
дата поступления 10.05.2015

Дорогая…

Дорогая,  мне  нужен  только  билет  до  Уфы,  
работа  на  собственной  ферме,  немного  цветов  в  саду,  
не  быть  слепцом,  дай  Бог,  все  увидеть,  
всех  крепко  обнимать,  никого  не  обидеть.  
Мне  нужно  чуть-чуть  человечности,  позитива,  жизнелюбия,  
словесной  бесконечности  уснувшего  трудолюбия,  
всецелой  бескрайности  опознанных  событий  
неожиданных,  но  все  же  необходимых.  
Мне  нужно  больше  улыбок  любимых,  
мне  нужно  искать  в  самой  глуши  
опечаленных  широт,  затоптанных  и  лживых,  
местности  беглой  из  дырявых  вершин.  
Мне  нужен  аршин  
не  земли,  а  вселенной,  
мне  нужен  весь  человек  в  простоте  
существующей  веры,  безудержно  тленной  
растворяющей  сомнения  в  рыхлой  земле.
Дорогая,  мне  не  нужно  ничего,  кроме  присутствия,  
одобрения  свыше,  чувственного  напутствия,  
ничего,  кроме  –  
пространства  зеленых  кузнечиков  
мира  в  бумажке,  хвойных  подсвечников.  
Кроме  добра  в  каждом  упущенном  часе,  
любви  ко  всему  и  во  всем  натощак,  
кроме  искры  в  луже  асфальтной  трассы,  
кроме  того,  что  есть  просто  так.  
Только  момент  и  правдивый  рассказ  
о  еще  одной  искавшей  скрытной  душе  
только  момент,  наступивший  уже  
но  еще  не  обронивший  бессмысленных  фраз.  
Дорогая,  мне  нужен  невозвратимый  билет,  
мне  нужно  очень  мало,  но  насовсем  
мне  нужен  в  сущности  -  я,  и  человек-ответ,  
на  любую  возможность,  сходящую  на  нет.  
Привычный  запах  детсадовских  кустарников,  
блаженные  мысли  разумения  чего-либо,  
ничтожная  крупица  счастья  аграрников,  
не  важно  кого  -  кем  бы  я  ни  был.  
Дорогая.  Мне  нужен  только  билет  до  Уфы,  
где  еще,  кроме  как  в  путешествии  
можно  избавиться  от  тоски  конуры  
апокалиптического  предшествия?  
Надеюсь,  полмира  в  ожидании  эха  
прошедших  исторических  знатных  деньков,  
замрут  на  секунду,  позволив  проехать  
неприкосновенность  могильных  веков.  

Дорогая,  я  отправляюсь  на  поиски  твоего  родного  дома  
И  потерянной  частички  себя
Что  остается  мелькать  на  фотографии
Знаменуя  присутствие  Бога.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=578890
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 04.05.2015

В назидание, о прошедшем

Дверь  закрывается,  а  с  ней  уходит  тишина  
быстрее  и  механически,  чем  холод  ступеньки  
скрип  исчезновения  -  как  часть  полотна  
пейзаж  передвигается  на  четвереньках.  

Там,  в  стекле  прогрессирующей  башни  
останется  образ  умирающей  мысли  
сквозь  сон  пронесется  ночью  бесстрашной  
рассвет  на  проспекте,  светофоры  повисли.  

Шаги,  результатом  скуки  в  паутине  
изучают  твердеющую  временем  быль  
Здесь  недавно  погрязли  в  однородной  рутине,  
страдалец,  кто  помнит  о  том,  что  забыл.  

И  если  мои  воспоминания  о  месте  
давно  не  дающем  надежду  на  радость  
учат  как  не  внимать  толку  в  жесте  –  
значит,  прошлое  во  мне  такая  же  слабость.  

Проспект  все  тот  же  в  повседневности  арки  
покинутый  город,  словно  затерявшаяся  тень  
мои  дни  и  без  того  проходят  насмарку,  
ну  а  жизнь  длинною  в  единственный  день.  

Я  ходил  по  преградам  и  размышлял  о  сущем,      
внимал  особам  и  плевал  на  укор,  
удивлялся  смыслу  назидания  пуще  
чем  позволял  мне  насытится  испорченный  взор.  

В  результате  окончится  путь  на  главном  
событии,  предрешающем  какую-либо  суть  
или  смысл,  несущий  себя  только  даром  
в  жизнь,  не  успевающую  толком  уснуть.    

Но  и  жизнь,  не  имеющая  времени  на  последствие
настаивает  на  пределе  безупречного  равноправия  
задыхаясь  от  лиц,  участвующих  в  происшествии  
и  меня,  в  лице  негатива  и  беззаботного  здравия.  

Дверь  закрывается,  с  ней  исчезает  прикосновение
от  существенного  в  прошедшее,  что  покалечено  
мое  бремя  механически  как  исчезновение
среди  того,  что  счастливо,  но  крайне  изувечено

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=576137
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 21.04.2015

Подожги мне звезду

Подожги  мне  звезду  
на  дистанции  плит  
затмевая,  сойду  
оставляя  гранит  
твой  счастливый  черед  
белокрылой  мечтой  
задевая,  вперед  
шагаем  рыхлой  тропой  
на  погасших  огнях  
осыпая  из  рук  
воскреси  жизнь  в  краях  
где  отбит  был  каблук  
И  в  пространстве  берет  
отпивая  из  вен  
чувство  жажды  дерет  
кроя  дрожью  колен  
молчаливый,  но  сладок    
для  мнимых  сердец  
одинокий  осадок  
частоты  килогерц  
подожги  мне  луну    
на  ладонь  остроты  
я  услышать  хочу    
как  влюбляешься  ты  
и  черствеет,  и  льдом  
на  осколки-куски  
мы  в  отрезке  найдем  
чей-то  мир  доброты  
оставляя  свой  след  
на  века,  и  в  любой  
точке  благости  лет  
объятий  с  тобой

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=575025
рубрика: Поезія, Лирика любви
дата поступления 17.04.2015

Хорошо

Хорошо,  если  нет  надобности  искать  наследие  века,  
его  желания,  скрытый  смысл,  назначение,  вопрос  -  зачем?  
В  окно  выглянешь,  уставившись  в  эволюцию  нужды  человека,  
но  не  понятно,  от  чего  и  кому,  и  кто  под  чем.  

Мы  работаем  здесь  на  того,  кому  результат  до  лампы  
а  так  все  идет  чередом  и  в  деньгах  загвоздка  
и  если  состояние  здоровья  кроется  в  количестве  ампул  
то  ваша  дражайшая  судьба,  скорей  всего,  вертихвостка.  

Свести  с  ума  теперь  доступнее,  но  нелогично  и  стыдно  
показаться  случайным  блеклым  пятном  на  покрывале  прогресса  
в  элитных  отрядах  солдатам  бывает  до  смерти  обидно  
холостыми  разряжать  ситуацию  собственного  регресса.  

Остается  встречать  научные  возгласы  оглохшим  ухом  
переждать  рыночный  спор  за  свежий  кусок  мяса
топтать  каблуком  страдания,  прикрываясь  духом  
и  мечтательно  робеть  нарочитым  взглядом  савраса.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=574253
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 14.04.2015

В человеке живет Бог

[quote]То,  что  есть  в  человеке,  бессомненно,  важнее  того,  что  есть  у  человека.  Шопенгауэр[/quote]

Человек  человеку  -  противоположность
Человек  имеет  право  выбирать  
Человеку  интересна  общность
Ее  мнение,  предатели  и  знать  
Человек  без  Бога  свободен  
Человек  человеку  -  враг
Человек  не  из  меньших,  из  сотен  
и  без  сотен  он,  кажется,  наг  
Человек  человеку  -  добродетель  
В  человеке  и  дьявол,  и  Бог  
Человек  в  душе  благодетель  
И,  возможно,  таит  в  ней  порок  
Человек  человеку  -  спаситель  
в  дружбе,  в  любви,  и  в  беде  
В  человека  уверовал  учитель  
Подал  руку  на  свет  и  во  тьме.  
Человек  человеку  -  неизвестность  
Бог  для  человека  мал  
Человеку  лишь  потребность  
и  в  потребности  он  пред  Богом  пал
Человек  человеку  -  ответственность  
и  пред  царством  за  чужие  грехи  
Человеку  тяжела  жертвенность  
к  молитвам  и  просьбам  глухи  
В  человеке  живет  Бог
Человеку  выбор  в  тягость    
Человек  человеку  дорог
Сострадание  прощает  слабость  
Человек  человеку  -  вечность  
Человек  познается  в  сердцах.
Его  вера,  любовь,  искренность
Его  Бог  отражается  в  глазах  
Человек  никому  не  угоден
Человек  имеет  право  выбирать  
Человек  без  Бога  свободен
но  без  Бога  его  не  понять

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=573912
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 12.04.2015

Гладиатор

[u]Моему  Генералу,  Максимусу  Децию  Меридию,  командующему  северными  армиями,  генералу  испанских  легионов,  верному  слуге  истинного  императора  Марка  Аврелия,  отцу  убитого  сына  и  мужу  убитой  жены.[/u]

[quote]Каждому  посылается  столько,  сколько  он  в  силах  вынести[/quote]


Однажды  мы  с  тобою  встретимся,  но  не  сейчас
Песочная  кровь  Колизея  будет  помнить  о  нас
Рабы  -  соль  империи,  проедающей  несправедливость
Рим  был  нашей  мечтой,  восхваляющей  исцелимость

Теперь  мы  свободны.  Но  в  решающей  битве
мы  скрестим  мечи,  мы  прочитаем  молитвы  
Генерал,  наша  преданность  покорных  повстанцев  
разъярённо  снизошла  за  честь  преторианцев

Смерть  улыбается  всем,  мы  улыбнемся  в  ответ
Полководцы,  разрушая,  исполняют  обет
Клятвы  Цицеро  навсегда  в  нашем  сердце  
единой  мечтой  -  в  чести  единоверцев  

Мы  идем  за  тобой,  за  твоими  Богами  
противясь  ненависти,  что  возвышает  над  нами    
зрелище,  отбирая  свободу  небес    
гладиаторы  Рима!  -  смерть  только  крест


Ты  встретишь  родных,  в  объятиях  любимой  
забудь  о  страданиях,  солнцем  палимых      
сынишка  спешит  на  невысоком  холме
На  встречу  с  отцом,  навстречу  судьбе  

Так  выдержи,  мой  генерал,  испытания!  
возродись  душою  в  слезливом  изгнании  
мы  оплакивали  тысячи,  но  помним  одних  
что  живут  с  нами  вечно,  и  живем  мы  для  них.

Теперь  мы  свободны.  Надежда  в  нас  дышит
Но  стоит  ли  Рим,  и  все,  что  нам  свыше  
выдержать,  послано  покоряя  арену  
Чтите  его,  верните  нам  веру!  

Мой  генерал!  Господь  тебя  благословит
отчаянную  жизнь,  что  любовью  искрит  
Ты  проводил  в  бой  из  тьмы,  и  смертью  за  нас
И  однажды  мы  встретимся
                                                                       ...  но  не  сейчас

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=572426
рубрика: Поезія, Посвящение
дата поступления 06.04.2015

Трактат

Обыденность  отсталого  и  никудышного  человека  
приобретает  действительность  в  ее  существе
Никто  не  вправе  твердить  четверть  века
что  я  не  удалый  в  своём  естестве    
Своей  ворожбой  обязан  прогрессу  
холодным  эмоциям  -  мертвой  среде
эгоизм  мой  не  властен,  но  подвержен  процессу  
ненавистного  кризиса  и  сердечной  беде
Преступить  границу  или  выйти  за  дверь?  
опуститься  на  дно  и  разрушить  систему
Догма  стара,  хоть  верь  и  не  верь
сверхлюди  способны,  но  не  решают  проблему  
закрытия  проекта  "личность",  его  последствий,
перечня  потерянных  лиц,  их  скитаний,    
превращения  жизни  в  сущность  бедствий  
аморальной  смерти  духовных  изгнаний.
Не  важна  причина,  если  есть  предмет  
проблема  бытия  крылась  в  потреблении  
софисты  ломали  голову,  но  не  нашли  ответ,  
нам  нужен  кнут,  нехватка  забвения!  
К  чему  се  искусство,  если  есть  телефон,  
взгляд  застревает  в  чернеющем  зеркале,  
точно  отражение  твое  усохло  под  стонущий  фон
безграмотной  природы,    немного  коверканной
Проснуться  отрадой  новостных  тиражей,  
прожить  покупателем  в  разбитой  витрине,  
побыть  усладой  красноглазых  миражей,  
слиться  с  землей,  с  одиночеством  в  глине.  
Так  проще,  наш  век  опережая  века  
оставляет  позади  и  мысль  и  нрав  
коммуникация  судеб  настолько  горька,  
что  отсутствие    времени  -  только  перечень  глав
Человек  возможен,  но  предел  ремесла  
достигается  в  точке  начала  конца,
настигает  момент,  когда  оттиском  сна  
превращается  в  мужчину  из  гнедого  мальца
Творение  эпохи  висит  в  повседневности
Грань  на  развилке  забывает  про  совесть
Чья-то  жизнь  обязана  случайной  тленности
на  миг,  отрадой  недописанной  повести
Постепенно  обыденность  -  чужая  действительность,  
слепая  преграда  на  томящем  пути,  
упреки  за  жалость,  за  волокиту  и  медлительность,  
как  обычай  для  тех,  кто  пришел,  чтоб  уйти.  
И  любое  естество,  в  прогрессе  заблудшее  
благодарность  изъявит  опоздавшей  рутине,  
четверть  века  я  надеялся  на  что-нибудь  лучшее,  
чем  слиться  с  землей,  с  одиночеством  в  глине.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=571166
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 01.04.2015

Первооткрыватель

Уходи  под  сводом  тьмы  ночной.  В  сумраке  скитаемый  изгнанием
Мудрец  твердит  -  необратим  покой.  Но  обратимость  действует  сознанием
Уходи  в  смиренный  час  пред  смертью.  Во  тьме  ищи  бессмертный  яркий  свет.    
Здесь  больше  утопают  красной  желчью,  нежели  бесчинствует  момент.  

Уходи  в  бескрайний  мрак  небес.  Отделяя  мир  от  существа.  
Пусть  бесконечность  бьет  наперевес.  Ты  уходи,  во  тьме  нет  больше  зла.    
Зеркальным  небом  проурчат  ручьи.  Надежды  возглас  в  солнце  невосполнимый.  
Уходи,  мы  здесь    теперь  ничьи.  Найди  во  тьме  пространство  неделимым.

Пускай,  святая  жизнь  еще  свершится.  Уходи  во  тьме  в  сумрак  одиночества
Смиренный  странник  жертвой  возродится.  Он  станет  частью  вечного  пророчества.
Катарсис  наших  душ  обернется  вспять.  Во  тьме  зажги  надежду,  словно  данность
Уходи  смиренно  в  сумрак  озарять.  Твой  мир  пылает  гневом,  воплощая  сингулярность

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=568226
рубрика: Поезія, Философская лирика
дата поступления 21.03.2015

60 минут

                                                                                                                                                                         "Моему  покровителю"

Как  много  хороших  событий  мы  выносим  из  детства.  Как  много  воспоминаний  мы  храним  назло  времени  в  наших  сердцах.  То,  что  в  нас  есть  сейчас,  все  наши  мысли  о  прошлом,  сказочные  моменты  детства,    воспоминания  о  лучшем  времени  нашей  жизни  –  это  есть  мы.

О,  многие,  услышав  где-нибудь  вдалеке  шепотом  или  громким  возгласом,  краем  уха  или  же  включившись  в  разговор,  -  что-либо  о  детстве,  или  же  попросту  воспроизведя  это  слово  в  своем  подсознании,  в  тот  же  час  погружаются  в  воспоминания.  И  не  важно,  кем  вы  были  раньше,  чем  дышали  и  о  чем  думали  –  главное,  кем  вы  стали  сейчас.  Не  всем  улыбается  радуга  в  свои  11,  не  для  всех  существует  Луна  в  свои  7,  чтобы  отправиться  туда  в  путешествие.  Не  у  всех  было  счастливое  детство.  Но  всегда  есть  надежда,  что  хранится  в  закоулках  даже  самой  отвергнутой  души.  И  всегда  есть  вера  в  то,  что  каждый  запомнит  только  с  улыбкой  это  удивительное  и  прекрасное  время  в  жизни.

-  Папа,  мы  поедем  на  матч  Шахтера  против  Металлурга?
-  Да.  Вчера  дедушке  позвонили,  так  что  будь  готов.
-  Я  всегда  готов,  ведь  я  истинный  болельщик!

Отец  улыбнулся.  В  этот  день  была  его  смена.  Ровно  в  16.30  он  выходил  из  дому,  садился  в  синенький  «Жигуль»  и  направлялся  в  сторону  автопарка.  На  «Икарусе»  он  развозил  людей  на  работу    (преимущественно  –  на  паркетный  завод  )  и  вечером  забирал.  На  следующий  день  мы  отправились  в  настоящее  путешествие  по  маршруту  Рубежное  –  Енакиево  –  Донецк.  Такие  поездки  происходили  практически  каждые  выходные,  когда  Шахтер  играл  у  себя  дома.  В  Енакиево  мы  забирали  болельщиков  и  отвозили  прямиком  на  стадион.  Водителям  предоставлялись  бесплатные  билеты  на  матч.  Количество  билетов  было  ограничено,  но  я  всегда  числился  в  списках  на  матч,  если  не  водителем,  то  штурманом.

Это  были  прекрасные  моменты  в  моей  жизни.  И  я  благодарен  за  все.  За  мелькающий  вид  из  окна,  за  памятное  ощущение  приключений,  за  прекрасные  пейзажи  из  подсолнухов  и  голубого  неба,  за  бесконечные  разговоры  с  болельщиками  о  футболе,  за  переживания,  нервы  и  радость  на  стадионе,  за  компанию  в  лице  дедушки  и  папы.  

Но  больше  всего  я  запомню  дорогу  назад.  Это  всегда  происходило  ночью,  когда  россыпь  звезд  рисует  в  окне  твой  завтрашний  день,  а  свет  автомобильных  фар  врывается  в  ночную  тишь,  сопровождая  ее  шумом  двигателей  и  ревом  моторов.  

Когда  все  болельщики  собирались  в  автобусе,  мы  отправлялись  в  обратный  путь.  Дорога  от  Донецка  до  Енакиево  длилась  ровно  один  час.  И  в  этот  час  отец  разрешал  мне  занять  место  штурмана,  то  есть  около  водительского  кресла.  На  этом  месте  обычно  сидел  дедушка,  но  он  с  радостью  уступал  мне  его.  А  сам  отправлялся  назад,  чтобы  немного  вздремнуть.  

Именно  этот  момент  я  пронесу  сквозь  всю  свою  жизнь.  Момент,  когда  весь  автобус  будто  замирает  в  пути,  болельщики  в  полудреме  встречают  ночь,  дорога  искрит  светом  фар,  выдавая  все  секреты  асфальта.  И  только  отец,  весь  в  дороге,  словно  покровитель  неизведанных  маршрутов,  ведет  нас  в  путь.  Звезды  мелькают  в  окне,  разделяя  все  мысли  на  до  и  после,  а  шум  мотора  лишь  нагнетает  атмосферу  для  рассекающих  темноту  путников.  И  только  в  этот  момент,  когда  я  устремляю  свой  взгляд  в  ночную  даль,  не  видя  ни  заката,  ни  рассвета,  а  только  встречные  силуэты  машин  и  мелькающих  в  степях  зверей,  -  только  в  этот  момент  я  чувствовал  себя  по-настоящему  свободным.  Путь,  длиною  в  бесконечность.  Путь  в  утренний  рассвет.  И  вокруг  только  звездная  дорога,  покровитель    и  мои  60  минут  полной  свободы.

                                                                                                                                                                   
                                                                                                                                                                         

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=567214
рубрика: Проза, Лирика
дата поступления 16.03.2015

Мне так мало всего, в особенности - часа

Мне  так  мало  всего,  в  особенности  -  часа
Эти  полудни  вдоволь  насытят  простором
Увеличится  скорость,  не  изменится  масса
Это  не  голос  внутри,  но  завывание  хором

Когда  множество  звуков,  рваных  дислокаций  
врываются  в  оду  одинокого  молчания
закрываю  глаза  -  образы  с  иллюстраций  
помогают  отторгнуться  в  свете  отчаяния

 Мне  так  мало  всего,  в  особенности  -  человека  
все  напасти  человека  в  человеке,  но  его  
не  заботит  ни  купол,  ни  библиотека  
я  понимаю  все,  и  не  понимаю  ничего

Пусть  останется  молчание  непринятым  эхом
Возрождение  против  глупости  и  доселе  актуально
Грусть  останется  грустью,  смех  -  смехом  
Человеку  свойственно  меняться,  но  не  всегда  радикально

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=566274
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 13.03.2015

Похвала марту

Март  отдает  белизной  в  парадных  подъездах
Кроме  сырости  в  углу,  только  грязью  месить
Потому  правильные  люди  в  куче  либо  на  съездах  
но  почувствовать  в  марте  не  дано,  лишь  искусить
Почему-то  завелось  в  обычай  отправлять  весною
поцелуй  на  прощание,  при  встрече,  или  попросту  -  в  воздух    
проще  загребать  останки  себя  своею  рукою  
ибо  сам  ты  одинок,  вернее  -  так  создан  
Чью-то  землю  не  обязательно  любить,  но  момент  
заставший  если  не  врасплох,  то  ожидаем  позднее,  
придет  на  мартовский  снег  как  затвердевший  цемент  
не  люби  всех,  но  люби  одного  и  сильнее
И  твоя  улыбка  в  обиду,  но  не  в  благодарность  
потому  твой  весенний  зной  обуза  для  всех  
будь  счастлив,  даже  если  счастье  -  бездарность,  
а  слова  что  не  слезы,  напрасны,  или  в  радость  и  смех
Кому-то  март  заседает    в  печени,  или  в  гостиной  
звенит  пустой  тарелкой  требуя  пищи  
но  чаще  -  он  светлее  и  полосою  длинной  
удач,  исполненных  идей  -  для  тех,  кто  ищет
И  чья-то  весна,  что  создала  предел  горизонту    
мерещится  чужаком,  отдавая  привкусом  диким  
но  мы  здесь  живем,  не  раз,  но  пусть  на  два  фронта,  
лучше  сесть  на  бордюр  и  мечтать  о  чем-то  великом
А  здешние  только  угрюмы,  и  весны  отсутствие  
не  что-либо  в  жизнь,  и  не  любовь  в  черствых  сердцах  
развратная  физики  унылость  или  одинокое  присутствие  
неизвестных,  но  в  ближайших  оттенках  и  мнимых  цветах


С  праздником  весны  Вас,  милые  дамы.  Вы  у  нас  самые  лучшие.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=565082
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 08.03.2015

Mephistophelean risus

В  темноте  пробирает  под  кожей  дьявольский  испуг
здесь  не  чувствуешь  холода,  только  впустую  гнетешь
потому  что  вечность  –  не  сфера,  а  замкнутый  круг
страх  молчит,  ожидая,  что  ты  произнесешь
смерть  создала  время,  чтоб    вытащить  из  небытия
то,  что  вскоре  не  умрет,  так  изувечит
так  проще,  не  разглядывать  отпечатки  старья
в  заблудшем  беспамятстве,  что  стыдливо  перечит
сознание  скитается  по  знакомым  просторам
еще  раз,  насытившись,  самолюбием  человека
можно  отдать  должное  зеленым  заборам
которые  гниют  примерно  полвека
Эту  жизнь  я  прожил.  Разговаривал  с  тенью.
Сущность  засмеется,  когда  посмотрит  в  глаза
Там  пусто.  Но  по  инкогнито  велению
Мы  еще  раз  проживем,  не  узнавая  себя
Время  знает  смерть,  но  не  знает  пространства    
Как  и  не  знают  светлейшие**,  что  черная  мгла
Повсюду.  От  школы  до  христианства
Все,  что  по  краю,  кроме  угла
Двое  в  смертельной  схватке.  Не  здесь,  но  во  мне
Хотя  исход  очевиден,  и  не  решим  боем
Никогда  не  проснуться.  Мы  в  страшном  сне
Я  не  принимаю  участия,  но  сочувствую  обоим
До  чего  жестока  правда,  но  куда  хуже
Жестокость  не  человека  –  чудовища  во  плоти
Чем  меньше  думать  о  худшем,  тем  уже
Становится  размер  счастья  в  моей  груди
Склонность  к  мысли  не  болезнь,  но  диагноз
Тьму  не  понять,  но  проще  отвлеченности
Апофеоз  черноты  -  как  минор  и  магнус
Как  результат  понятий  человеческой  обреченности
Это  жизнь  после,  не  сфера  -  замкнутый  круг
Бессмертие  ложно,  если  смерть  не  конец  пути
И  чем  сильнее  страх  и  громче  дьявольский  испуг
Тем  страшнее  образ  лукавого  
и  возможность  уйти


*Mephistophelean  risus  -  Смех  Мефистофеля,  хохот  Сатаны.  
Чем  меньше  человек  борется  со  своим  сознанием,  тем  громче  смеется  дьявол

**Дьявол  преследует  праведных.  Ибо  грешники  и  без  того  во  власти  его.

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=562735
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 26.02.2015

Новая Эпоха

Представь,  что  вокруг  тишь  да  гладь.  Что  война  
не  существует  нигде  на  земле,  в  том  числе  -  здесь  
что  люди  культурнее  и  грамотнее  на  
этом  клочке  территории  их  смесь

Представь,  что  дворняга  не  гавкает  от  зла  
к  холодной  воде  ресторана  через  дорогу  
не  ищет  кошачий  запах  очередного  козла  
один,  другой,  жизнь  уходит  понемногу

Не  так  страшна  безнадёга,  если  умножить  
ее  причины  на  окончательный  припадок  
представь,  что  нас  колокола  не  гложут
представь,  что  горечью  момент  сладок

Обрушившись,  здание    воздвигнется  для  
того,  чтобы  вернуть  надежду  на  возрождение    
люди  начнут  жить  не  спеша,  медля
 думая  о  сегодняшнем  снисхождении

Представь,  что  вернулась  Мария.  На  час  
порядок    -  как  минимум,  святынь    сохранится  
представь,  что  ресурс  отныне  не  запас  
авось,  от  такой  жизни  избранный  родится

Представь,  что  горбун  теперь  как  Аполлон  
глухонемой  -  эстрадный  певец  из  дворца  
представь,  что  богач  перед  нищим  в  поклон  
представь,  что  старший  уважает  мальца

Сомнение  как  ночь,  вера  как  день
В  этом  уголке  пахнет  парафином  и  духом
Древо  жизни  теперь  не  сгнивший  пень
Облако  для  края  пусть  будет  пухом

Представь,  что  цепь  событий  приводящих  к
Логичному  завершению  с  оттенком  хеппи-энда
Имеет  вес  -  как  в  стране  стадо  и  быки
Только  нет  ни  прибыли,  ни  дивиденда

Нет  повода  для  смелости.  Публичного  песка
Довольно,  от  героизма  сплошная  пустыня
Походка  и  у  честного  бывает  хлестка
Но  и  честному  в  причуды  -  власть  и  рабыня

Представь,  что  беда,  порождающая  горе
Исчезнет,  словно  автономный  катаклизм
Здоровье  в  шкафу  не  спрячешь,  и  в  море
Не  отмоешь  в  солености  каменных  призм

Представь,  что  все  вышло.  Что  люди  с  Богом
И  в  людях  Бог,  и  вообще  в  перспективе
Вера  –  как  лекарство  и  наличие  догм
Как  результат  бытия  в  мирской  прерогативе

Представь,  что  искусство  и  ничего  больше
Слова,  портреты,  ноты  и  вся  ограниченность
Отныне  вокруг  и  на  ладони.  Но  тоньше
Мы  чувствуем  не  день,  но  и  всю  обыденность

Представь,  что  все  тлен.  Мы  просто  молчим
Здесь  громко,  но  ты  исключись,  абстрагируйся
В  новый  век  за  человечностью  мы  побежим
Как  за  лучшим  и  единственным  видом  вируса

Представь,  что  сбылись  пророчества  Сивиллы
Через  сознание  в  пространство,  ослепляет  наш  крест
В    пламенеющей  розе,  где  стоят  херувимы
Блаженных,  но  отдаленных  от  планеты  мест
 
Представь.  Нарисуй  на  бумаге.  Сотри
Сосчитай  на  пальцах  и  подыми  с  пола  кроху
Начнем  все  сызнова  –  на  раз,  два,  три
Мы  живем,  но,  возможно,  в  новую  эпоху

адрес: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=562020
рубрика: Поезія, Лирика
дата поступления 24.02.2015