Действие четвёртое
Сцена первая
Приговор
Из-за длинной очереди в аэропорту Джону пришлось изрядно понервничать. Он помнил, что запер Камилу в ванной, и она находится там уже не один час. Его мучила совесть. В минуты раскаянья он не мог осознать, почему так жестоко поступил с любимой женщиной, более того, с матерью его будущего ребёнка. Перед ним пронеслись события последних часов, когда он смотрел в глаза Камилы, узнавая в них знакомое ощущение страха, но этого оказалось недостаточно для того, чтобы изменить своё решение и оставить ей свободу. Тогда он был невероятно самоуверен, доволен призрачной победой в неравной битве, упивался своим могуществом. А сейчас его повергала в ужас сама мысль о том, как он мог так вести себя с ней? Он вспомнил огнестрельный взгляд Альфреда, пронзающий его стрелой обиды с раскалённым наконечником, когда сообщил ему о разрыве партнёрства. Но единственное, что тронуло его душу – разговор с Эленой, нотки любви в её голосе. Мог ли он когда-нибудь ожидать, что его соседка, жена друга и доверенное лицо компании окажется его соперницей? Именно соперницу он увидел в ней, когда говорил о Камиле и не просто соперницу, а победительницу. Он сознательно обрекал себя на жизнь без любви, добрые дружеские отношения, от которых хотелось убежать. Иногда Камила так смотрела на него, как будто видела старого приятеля, которому нужна дружеская поддержка. Она садилась с ним рядом, обнимала так крепко и нежно, что хотелось заснуть в её объятьях глубоким сном и забыть жестокую реальность. Она прикасалась губами к кончику его уха и шепотом произносила утешительные общепринятые слова. Ничего нового, но она умудрялась произнести их с такой интонацией, что, казалось, проблема решена целиком и полностью. От одного только её голоса кружилась голова, а по телу разливалась приятная прохлада. Затем Камила улыбалась ему и целовала макушку головы, стараясь сделать это как можно легче, не всегда касаясь волос. В такие мгновения Джону не становилось легче, наоборот, ему хотелось закричать истерическим возгласом, ударить её по лицу, заставить вести себя раскованнее, жестче. Её по-детски наивные глазки так сильно раздражали его, что было бы намного лучше, если бы она билась в приступе эпилепсии или сознательно причиняла себе боль, с помощью кухонного ножа. В голову закрадывались пугающие мысли: остричь её мышиные волосы, ударить ножом, задушить, разорвать на ней одежду, окунуть в ванну с ледяной водой, толкнуть в пропасть с обрыва или, может быть, замуровать в подвале, после чего насладиться хоть какими-нибудь колебаниями её настроения и поведения. Но он знал, что никогда не сможет причинить ей вред. Он, скорее сам совершит акт мазохизма, чем подвергнет её жизнь риску. Поэтому всякий раз, когда она выказывала свою братскую любовь, ему ничего не оставалось делать, как обнять её в ответ и правдоподобно улыбнуться.
Зачем ты в пучину страданий
Толкнула меня с головой?
Украв свод привычных желаний,
Лишив меня жизни мирской?..
Вспомнились ему строки из стихотворения Элены. А ведь они полностью отражали их жизнь! Двадцать лет совместной жизни обернулись страданиями и душевными лишениями. Для обоих. Он чувствовал, что уже не сможет завоевать сердце Камилы, как не смог сделать это за двадцать лет. А сковывать её свободу – означало подписать себе приговор на пожизненные страдания.
Когда подошла очередь, он и сам не заметил, как купил два билета в один конец до Нового Орлеана. Вылет через день.
Для того чтобы уехать из страны и начать новую жизнь Джону требовалось не только расторгнуть контракт со всеми вытекающими последствиями негативного характера, но и вслепую доверить Камиле последнюю надежду на счастье, в которую он и сам не очень верил. Его занимали мысли о том, сколько потребуется времени на то, чтобы продать дом, возможно, машину, выплатить налоги государству и материально-моральный ущерб, нанесенный им корпорации «Library company» . По неизвестным причинам он был уверен, что Альфред и другие акционеры сделают всё возможное, чтобы лишить его капитала настолько огромного, что мало не покажется. Кроме того, ему придётся являться на суд чуть ли не каждый день или поставить вместо себя адвоката, который потребует за это в два, а то и в три раза больше, чем за стандартные услуги. Но выбора у него не было. Билеты куплены и дело сделано. До отъезда ему не хотелось встречаться с бывшими партнёрами, а тем более, с Альфредом, который, как назло, являлся его соседом и другом. И даже не было ни малейшего желания говорить с кем бы то ни было из них по мобильному телефону. Ему было немного стыдно ха своё поведение перед коллегами. Стыдно, но не жалко.
Джон придумал и разработал план, по которому предоставлял всё хлопоты своему личному помощнику и старому другу Сэмюелю Уилмору, который проживает в США (штат Калифорния). Разумеется, за хороший гонорар, некую дружескую благодарность, которая в итоге обходилась в кругленькую сумму. Тогда Сэм сможет взять на себя покрытие налогов, документацию, судебные разбирательства, продажу дома и многое другое, а Джону останется только оплатить всё это. Зато он с лёгкостью сможет переехать на новое место жительства в запланированный срок и контролировать процесс на расстоянии.
Главная проблема оставалась за Камилой, её решением, которое, впрочем, никто и не собирался спросить. Он просто так решил, не взирая на её точку зрения и желания. Он снова заставлял её пойти против своей воли, угрожал, довёл до слёз и нервного срыва, в который раз причинил ей боль. Снова. И кто знает, сколько ещё будет этих «снова» по приезду в Новый Орлеан. Джон старался не думать об этом.
Элена приехала в поликлинику святого Стефана на «Скорой помощи». Альфреда сразу же положили на больничную койку-каталку и отвезли на обследование в один из кабинетов. Пока доктора и медсёстры занимались врачебными процедурами, Элена ждала вердикта под кабинетом в коридоре и нервно трясла ногой. Она не знала, на каком этаже находится, даже не знала, в каком отделении, да это и в голову ей не приходило. Но когда Альфреда везли в «Скорой помощи», одна из медсестёр метнула в её сторону, казалось, соболезнующий взгляд, который привёл Элен в бешенство. Ей на мгновение показалось, что врачи узнали её мужа и заранее спланировали выезд, как будто могли предугадать его обморок. Они приехали на редкость пунктуально и организовано, великолепно вооружены медицинской экипировкой и препаратами для утоления боли. Элена с восхищением наблюдала за тем, как блестяще работает медперсонал, как энергично, эффектно и вдохновенно все они выполняют свою работу. Она видела мелькающие белые халаты симпатичных молодых медсестёр и тяжёлые голубые халаты докторов с синими колпаками на голове и свисающими змеиной грацией стетафонендаскопами на шее. У одного из них она заметила небольшую записную книжку и синюю шариковую ручку в кармане халата. Когда этот молодой врач порывисто выпрыгивал из машины, Элене казалось, что этот блокнот вот-вот упадёт на землю, рассыпая по ней белые, пописанные корявым почерком записи, которые должны были хранить какую-то тайну. Не врачебную.
Элена стояла чуть поодаль, чтобы не мешать врачам заниматься своей работой и переводила взгляд с блокнота на ручку, а затем подолгу всматривалась в пунцовое лицо Альфреда. В лучах молодого солнечного света оно выглядело таким ярким и искрящимся, будто вся кровь в организме разом перетекла к головному мозгу в считанные секунды. Давление повысилось до предела, и на лице образовалась ярко-алая маска. Элена собрала мокрые волосы вверх и закрепила заколкой. Папка-портфель, который она то и дело плотно прижимала к себе и терла во влажных ладонях импульсивно вздрагивал.
Когда она оглянулась назад, то увидела, что на лестнице собралась целая толпа сотрудников корпорации, которые видели, как подъехала машина скорой помощи. Она увидела их озабоченные, слегка встревоженные лица, но это сразу распознала в них не страх за жизнь своего руководителя, а общепринятые правила приличия, обязывающие сделать напускной вид заботы. Эта ложь была настолько обоснованной, правдивой, а главное – нормальной и естественной, что Элена почувствовала свою слабость, затруднённое дыхание, затмевающее воображение и здравый рассудок. К ней вернулось то ощущение, когда готов отдать всё на свете за одну единственную возможность вздохнуть свободно, без препятствий и удушья. Сейчас это не представлялось возможным. Не выдержав такого карнавала, она слегка оттянула воротник у горла и расстегнула верхнюю пуговицу на блузке. Затем подошла к толпе и сочла своим долгом всё спокойно объяснить, отправив «заботливых» подчинённых обратно на рабочие места. Люди знали, что Элена жена Альфреда и сразу же обступили её с вопросами и советами. Элена едва сдерживала себя, но понимала, что должна ответить всем культурно, вежливо и с расстановкой. Она вмиг успокоила гудящую толпу проверенным и действенным возгласом «Внимание!». Когда все замолчали, Элена начала приводить свой экстремально разработанный план в действие. Она сказала, что это всего лишь лёгкий обморок и никому не следует волноваться о его здоровье. Кроме того, добавила, что мистер Реналдос очень скоро сможет вернуться на рабочее место и приступить к своим прямым обязанностям. Люди сделали вид, что внимательно выслушали её объяснения и пожелали скорейшего выздоровления своему начальнику. А некоторые молодые сотрудницы даже игриво уверяли Элену, что обязательно навестят мистера Реналдоса в больнице, если вдруг врачи задумают его туда положить на некоторое время. Элена поблагодарила всех за «беспокойство», изобразив кривую улыбку на лице или что-то роде того.
Когда они начали расходиться, навстречу Элене выбежали три высоких мужчины средних лет, облаченные в тёмные деловые костюмы, белые рубашки и галстуки нежных тонов. Все они были примерно одинакового роста, примерно одинакового телосложения, разве что с небольшими колебаниями плюса и минуса. Хорошо начищенные чёрные туфли блестели, как драгоценные камни и отбивали солнечный свет. Каждый из них имел наручные часы, преимущественно на правой руке, за исключением одного, и короткую стрижку с аккуратно зачёсанными волосами. Ни один из них не носил усов или бороды. Все трое были гладко выбриты и уж никак не походили на обыкновенных служащих или подчинённых. Сначала Элене пришло в голову, что они, должно быть, заведующие начальники каких-либо отделов, но Альфред знакомил её почти со всеми начальниками, а этих троих среди них не было. Она бы запомнила, поскольку имела очень хорошую память на лица и имена. Да они и небыли начальниками. Как позже выяснилось, они оказались тремя другими акционерами «Library company» и равными партнёрами её мужа. Они вели себя сравнительно вежливо. Сначала представились, извинились за предстоящие некорректные вопросы, но всё же начали их задавать. Они обступили Элену со всех трёх сторон и не давали возможности ускользнуть от ответа. Единственное, что отличало их от других сотрудников, так это то, что их вопросы были большей частью делового характера. Их интересовали производственные вопросы, финансовые трудности корпорации в связи с увольнением Джона Олдивайна, которые они были намерены обсудить с Альфредом лично, а теперь не знают, как поступить. Все трое также довольно настойчиво спрашивали у неё точную дату, когда Альфред сможет появиться на рабочем месте.
Элена всегда была уверенным в себе человеком и образованным. Она никогда не позволяла сказать что-то неприличное или неуместное в тои или ином обществе. С людьми любого социального статуса она говорила на равных, ни в коем случае не унижая достоинства собеседника. За это её уважали и ценили многие люди. Сначала в школе, затем в университете, а со временем и на работе. Она пользовалась достойным авторитетом у друзей и знакомых, а также в семейном кругу. Речевой этикет и благородные манеры – ещё одна из многих причин, по которым Альфред влюбился в неё много лет назад и хранил верность за всю продолжительную супружескую жизнь.
Но в этот момент что-то в ней изменилось. Видимо повлиял тот факт, что Альфреда окружали циничные и эгоистичные люди, думающие только о своей выгоде, о прибыли и деньгах. На минуту в её голове промелькнула мысль: «А знают ли они что такое человеколюбие?» и тут же сама ответила себе: «Даже не догадываются!». Ей стало легче. Она незаметно перевела дыхание и ответила одним предложением на все их вопросы.
Элена (презрительно):
Жаль, что есть на свете люди,
Для которых важен час
Тот, в который всё на блюде
Преподносится за раз.
Элена грубо оттолкнула одного из них, освобождая себе путь и побежала к «Скорой помощи». Врачи как раз закончили оказание первой медицинской помощи, на которую ушло около получаса, и позвали её поехать с ними в больницу святого Стефана. Элена согласилась, не раздумывая. Она чувствовала за собой такую сильную вину, что готова была искупить её любыми способами. Резко запрыгнув в машину и усевшись на сиденье с правой стороны, она крепко сжимала в руках папку-портфель. Дверца захлопнулись, и врач-водитель завел мотор. «Скорая помощь» тронулась с места и быстро двинулась в направлении поликлиники.
Мужчины, которые не знали, что ответить на укор женщины стояли, как прикованные и до тех пор смотрели ей вслед, пока машина не скрылась из виду за поворотом. После этого они в недоумении переглянулись и вернулись на рабочие места. Каждый на своё. Во всех смыслах.
Камила сидела на краешке ванны, обхватив руками пока ещё плоский живот, но ей казалось, что уже ощутима зарождающаяся внутри неё новая жизнь. Медленно поглаживая его круговыми движениями по часовой стрелке, она глубоко ушла в свои мысли, оторвалась от реальности на некоторое время. Её воображение рисовало открытые луга и поляны, горные долины с распустившимися подснежниками и первоцветами, голубые водопады, залитые солнцем прерии и бескрайние океанические просторы. Эти голограммные пейзажи были настолько реальными, что она почти почувствовала дуновение ветра, ощутив его на своей коже, и едва уловимое колыхание микроскопических светло-золотистых волосинок на руках. Она изредка прищуривала глаза, как будто их касались ослепительные солнечные лучи или закрадывалась мелкая песчаная пыль, вызывающая раздражение и чрезмерную слезоточивость.
Камила всё время летала в облаках. Похоже, для неё вовсе не существовало реальности. Она всё чаще и чаще отдалялась от неё, возносилась над землёй, чтобы иметь возможность наблюдать за своей жизнью со стороны, а не жить ею. Она как будто смотрела затянувшийся фильм под названием «Жизнь миссис Олдивайн», где исполняла главную женскую роль. Вот только почему сюжет этой картины так больно затрагивал душу зрителя?
В следующем кадре Камила по-прежнему неподвижно сидела на краешке ванны, потупивши взгляд куда-то в стену. И в следующем за ним также. И в последующем всё повторилось точь-в-точь, как в предыдущих кадрах. И так могло бы продолжаться ещё очень долго, но её отрешенность была внезапно прервана звуками хлопнувшей двери и тяжёлых мужских шагов по коридору.
Как только Джон открыл входную дверь, он сразу же ринулся в ванной комнате, так как мысль о собственной низости по отношению к жене не оставляла его от самого аэропорта, гнала домой голосом совести. На ходу он небрежно бросил два авиабилета на небольшой низкий столик в центре комнаты и ускорил шаг.
Камила поняла его действия, и тот час же встала. Она медленно подошла к двери и прислушалась.
Джон стоял перед роскошной деревянной дверью с внешней стороны и рассматривал утончённые резные узоры. Это выглядело так, будто он видел эту дверь впервые в жизни и не мог оторвать взгляд от чарующей красоты орнамента ручной работы.
Наконец он коснулся ручки и дёрнул засов в противоположную сторону. Послышался приглушённый хруст. Одним резким движением он отпёр дверь, но всё ещё не решался её открыть. Слишком сложно разобраться в себе, в своих чувствах, которые влекут за собой те или иные поступки разного рода. С одной стороны ему было стыдно смотреть в глаза Камилы после своего подлого поступка, а с другой – он боялся унизиться перед ней, считая этот шаг ниже собственного достоинства, которое незаметно ускользнуло от него в тот день, когда он уличил Камилу во всех смертных грехах и порочном прелюбодеянии. Боялся в очередной раз почувствовать себя побеждённым, но знал, что медлить – не выход. Должно быть что-то ещё, иначе он рисковал бы прослыть трусом её глазах и не избавился бы от клейма ничтожества.
Через несколько секунд он плавно положил ладонь в центр двери и ощутил тепло её дыхания. С каждым мгновением оно нарастало и вот уже превращалось в обжигающий пар в кипящей посудине, который мог расплавить его кожу до кости, выжечь остатки гордыни. Джон так яростно проникся этим фантомным ощущением жара, что в какой-то момент резко отнял руку и дернул за ручку двери.
И что он увидел? Перед ним стояла совершенно другая Камила, бледная, осунувшаяся, постаревшая. В ней почти не осталось следов былой красоты. Единственное, по чём он мог бы узнать её в другое время и в другом месте – были её великолепные пепельные волосы, которые оставались такими же блестящими и прекрасными, как много лет назад. Запавшие во внутрь, потухшие глаза выражали её новую сущность, то, от чего Джон пытался застраховаться на протяжении всей супружеской жизни, в моменты радости и горя, то, что пугало его. Он пытался предотвратить эту сущность со вчерашнего дня и не на минуту не переставал думать, как это осуществить, только его действия говорили обратное. Её глаза, её огромные, как две планеты сине-каре-зелёные глаза пылали ненавистью и презрением. Тогда Камила стояла по ту сторону двери и смотрела прямо в его глаза, которые он всячески пытался спрятать или отвести взгляд куда-то в сторону. Он не мог видеть глубину её ненависти. Не мог. Она была королевой, властной и жестокой, а он – всего лишь маленьким человеком, пылью, презренным бродягой, который явился просить милостыню у своей великой владыки.
Единственное, что могло бы его спасти, чего он страстно желал, не произошло. Он хотел, чтобы она устроила скандал, начала плакать и проклинать его, ударила по лицу или громко заявила о своей ненависти, но… не молчала. А она молчала.
С минуту бесконечного молчания Камила переступила порог и просто прошла мимо него, не сказав ни слова. Джон затаил дыхание и непрерывно смотрел ей в след, ожидая бурной реакции, которой просто не было. Уходя, она бросила в его сторону последний короткий взгляд, по сути ничего не выражавший, но обосновавший многое, и безмолвно скрылась за поворотом.
Длинный светлый коридор протянулся вдоль всего этажа. С разных сторон мелькали разные люди, отдалённо напоминающие призраков или видения. Они были увлечены каждый своей определённой целью нахождения в этой больнице. Никто из них не замечал Элену, а она просматривала даже незначительные детали поведения или действий, слышала разнообразные оттенки шагов, мимики, телодвижений. Замечала тщательно скрытые детали одежды, её стиль. Большая половина этих людей являлась медперсоналом, а меньшая – по всей видимости – пациентами.
Элена сидела под кабинетом довольно продолжительное время и слегка озябла. Она то и дело переводила взгляд от помещения в целом до незаметной мелькающей лампочки в потолке, в зависимости от перепадов волнения. Лампочка привлекла её внимание больше всего. Она медленно угасала, выдавая прерывающиеся вспышки электрического разряда. Весь коридор был наполнен расплывчатыми звуками и обрывками коротких фраз, но для Элен не существовало ничего, кроме этой лампочки, корчащейся в предсмертных конвульсиях. Глядя на нее, она представляла Альфреда, мигающего между жизнью и смертью, и ей становилось страшно. Она чувствовала подкрадывающийся холод по позвоночнику и мелкую зыбь на своей коже. В голову устремлялись разные мысли приблизительно одинакового, тревожного содержания и непредсказуемой развязки. Второй раз в жизни Элена была так сильно напугана. Первый припал как раз на тот момент, когда она рассталась с Камилой больше двадцати лет назад фактически из-за нелепого пустяка и боялась, что потеряла её навсегда. Но она хорошо запомнила события тех дней, и сейчас к ней вернулось знакомое ощущение пустоты, беспокойства, ужаса личной вины.
Через несколько минут к ней вышла молоденькая медсестра с правильными пропорциями фигуры, симпатичной внешностью, но немного уставшая. Она сказала, что мистер Альфред Реналдос будет продолжать назначенное ему обследование завтра утром, так как на данный момент докторам не удалось установить подлинную причину обморока. Она также пояснила, что сначала они будут обследовать головной мозг, а затем физическое состояние организма в целом. На эти процедуры уйдет много времени. А когда курс необходимых обследований завершится, его положат в палату или назначат домашнее лечение исходя из того, что покажут анализы. По всей видимости, результаты этих анализов будут готовы к завтрашнему утру, а то и ко второй половине дня. Она заверила Элену, что эту ночь ему необходимо будет провести в больнице. По окончанию переданной ею информации, она протянула Элене визитку с номером телефона главного врача и поликлиники, посоветовав незамедлительно отправиться домой и как следует выспаться, чтобы муж не увидел её в таком подавленном состоянии. Элена вежливо поблагодарила девушку и взяла визитку. Она (медсестра) показалась ей довольно милой и обходительной. На секунду в её голове пронеслась нелепая мысль о том, что она могла бы составить достойную пару её мужу и стать любящей женой, настоящей хранительницей домашнего очага. Ах! Если бы только это было возможно! Она бы, не задумываясь, сделала бы всё, что в её силах для счастья Альфреда. Вдали от неё. Ведь она по-настоящему искренне любила его.
Предаваясь этим несбыточным мечтам, Элена встрепенулась и осознала, что мысли такого рода абсолютно неуместны в данный момент. Она была всерьез обеспокоена тем, что врачи не смогли установить точный диагноз сразу. Это могло означать только то, что это был не просто кратковременный обморок, а что-то намного сложнее. Но почему же с помощью квалифицированных специалистов, достижений современной медицины и новейшего оборудования не удалось узнать истинную причину за несколько часов? Элена ломала себе голову, теряясь в догадках и опасениях, но всё же решила последовать совету медсестры, тем более что к Альфреду всё равно не пустят до завтрашнего утра ни одного посетителя. Значит, просто не имеет смысла находиться здесь. Кроме того, она не хотела, чтобы Альфред видел её обессиленной и уставшей, с тёмными кругами под глазами. Наоборот, она хотела явиться к нему в прекрасном расположении духа, выспавшейся и красивой, чтобы как-то помочь ему взбодриться, поддержать морально. Она хотела быть красивой только для него, чтобы искупить свою вину, загладить обиду и восстановить взаимное понимание. Более того, она была намерена принести свои извинения за происшедшее и объясниться по поводу её отношений с Камилой.
Что касается корпорации «Library company», она старалась не думать об этом. Время покажет.
Переливающийся, медленно разгорающийся огонь в камине играл разнообразными тёплыми оттенками цветовой гаммы на лице Элены. Она лежала на просторном и мягком деревянном диване, обтянутом зелёным плюшем, закинув на спинку скрещенные ноги и откинув назад голову. Её тёмные искрящиеся волосы спадали к полу волнистым водопадом и переливались всеми цветами ночи. Тыльной стороной левой руки она легко касалась переносицы, поглаживая её вертикальными движениями, а правая рука свисала с дивана, обхватив широкий стеклянный стакан с двойным дном, в котором колыхалось недопитое виски темно-золотистого цвета. Элена была одета в тёплый махровый домашний халат тёмно-бардовой окраски, который она любила называть «цвет сердца», слабо подвязанный широким тряпичным поясом из такого же материала.
Её глаза были устремлены неподвижно вверх и не подавали признаков жизни. В свете огненного блеска в камине, они казались двумя крохотными горошинами серебристо-белого цвета. На фоне мрачной, лишённой электрического освещения комнаты, Элена была похожа на царицу, возлежащую в своей опочивальне или одинокую красавицу, обречённую на вечное заточение в высокой башне и вечную грусть. Если бы здесь мог находиться художник, он непременно бы взял чистый холст, кисти и краски, и возжелал бы написать её портрет в готическом стиле. Он назвал бы его «Чёрная роза». Почему? Для того чтобы понять это, необходимо проникнуться её душой, душой ещё не созданной картины, душой Элен, до конца не наполненной жизнью.
Огонь в камине продолжал исполнять «Танец семи вуалей» , до тех пор, пока эта комната не проглотила его, накрыв беспросветной темнотой. Элена тяжело вздохнула, поставила стакан на пол у подножья дивана и отпустила две затаившиеся в глазах прозрачные капельки, гладко соскользнувшие по щекам. Она опустила озябшие ноги на диван и приподнялась на локтях за мирно лежащим в углу дивана одеялом, которым в последствии накрылась до талии. Затем, перевернувшись на бок и взбив небольшую аккуратную подушку под собой, она натянула жёлтое плюшевое покрывало до головы, оставив только маленькую щель для дыхания.
Элена засмотрелась на огонь, полыхающий в камине, ассоциируя его с Солнцем, и не стала тушить до утра.
10:23
Зазвонил телефон. Элена резко открыла глаза и спохватилась. В сонном состоянии она рефлекторно принялась искать свой мобильный телефон, но позже осознала, что мелодия доносится из мобильного телефона Альфреда. Она рывком поднялась с дивана и быстро подбежала к столику, где лежал его телефон. Подняла трубку, из которой донёсся спокойный мужской голос. Он сообщил, что она может приехать в больницу святого Стефана к 12:00 и поговорить с доктором. Элена несколько раз кивнула и нервно поблагодарила звонившего. Немного погодя, она вспомнила, что в панике забыла оставить медсестре номера телефонов свой и Альфреда. «Тогда откуда они узнали номер его мобильного?» - вдруг пронеслось у неё в голове.
Только после короткой беседы она снова очутилась в окружении тишины. Гостиная была наполнена ярким светом утреннего солнца и кисло-сладким ароматом виски. Элена похлопала себя по щекам, и немного взбодрившись, посмотрела на наручные часы Альфреда, которые отдала ей медсестра, когда его поместили на обследование. Часы показывали 10:31, поэтому Элена поспешно отправилась в душ, перетирая в памяти события вчерашнего вечера.
11:50
Через полтора часа она уже выбегала из дома в лёгком осеннем кардигане чёрного цвета и прилегающем кетоновом насыщенно-лиловом платье в стиле «коктейль» делового покроя, застёгивая его на ходу под самое горло. В руках она держала портфель, который брала вчера и ключи от машины.
Преодолевая последнюю ступеньку, Элена бросила ключи Фрэнку, водителю Альфреда, который ловко поймал их с воздуха, и села в машину.
Этим ненастным утром шёл моросящий дождь, такой освежающий и приятный, что она не стала брать зонт. Второпях Элена успела только выпить чашку зелёного чая и съесть пару холодных ватрушек всухомятку. На волосах искрились капли осеннего дождя и тонкий серебряный обруч, затерянный в густой тёмной шевелюре. Он изысканно дополнял её эффектное платье и элегантную накидку своей наивной простотой. Элена была похожа на настоящую леди, неприступную и хваткую светскую львицу, в то же время непревзойдённо женственную и желанную. Не зная её истории, можно было бы предположить, что она опаздывала на важную деловую встречу или собеседование, но поскольку сама Элена знала, что истинная цель её поездки отнюдь не такая благоприятная и впечатляющая, как могло бы показаться на первый взгляд. Она чётко осознавала, что ей предстоит пережить, поэтому воздержалась от какого-либо макияжа и драгоценных украшений. Единственное, что она посчитала важным и приемлемым в данной ситуации – деревянные чётки, подаренные её золовкой (сестрой Альфреда) на Рождество, которые она надёжно спрятала в глубокий карман кардигана.
13:05
Из-за длинных пробок на дорогах, Элена не смогла приехать раньше. В это время лечащий врач Альфреда был занят на территории соседнего корпуса поликлиники, и ей пришлось ждать.
13: 37
Охваченная досадой опоздания, Элена сидела на знакомом месте под тем же кабинетом и вспоминала вчерашнее ощущение волнения. Она снова начала нервно трясти ногой и перестукивать тремя пальцами левой руки по пластиковому покрытию папки-портфеля, время от времени посматривая на наручные часы.
Обшаривая глазами весь коридор, её взгляд остановился на вчерашней мигающей лампочке, которая невыносимо раздражала. «Неужели они не могут поменять эту лампочку, которая давным-давно пришла в негодность?!» - подумала она и осеклась. Неутомимое творческое воображение вновь создало образ Альфреда, нуждающегося в помощи. В её помощи. А она просто не знала, как помочь ему выбраться оттуда, откуда может вытащить только счастливый случай судьбы. По спине прокатилась волна страха и Элена резко отвернула голову, переводя взгляд на дверь кабинета.
За последние два дня она слишком много перенервничала, обременяя свою, и без того слабую нервную систему на тяжёлые моральные лишения. Усталость брала своё и вскоре заставила её набрякшие веки опуститься, утонув в лёгкой полудрёме.
15:25
Элена спохватилась от чьего-то внезапного прикосновения. Почувствовав, как на её плечо опустилась чья-то тяжёлая рука, она открыла глаза и увидела перед собой человека в белом накрахмаленном халате, синих шелестящих брюках и небольших прозрачных очках в металлической оправе, сильно вдавившихся в переносицу. Человека, которого она так долго ждала.
Заметив её реакцию, доктор неловко отошёл в сторону и поспешно извинился.
Элена (встревожено встаёт):
Доктор, что с ним? (С надеждой) Он очнулся?!
Доктор (спокойно):
Заходите в кабинет.
(открывает дверь и пропускает Элену в кабинет)
Пауза:
(Доктор закрывает за ней дверь и жестом предлагает Элен сесть. Она садится, нервно сжимая в руках папку-портфель)
Доктор (опускает голову):
Миссис Реналдос…
(подходит ближе, вздыхает и снимает очки. Протирает их уголком своего халата)
Если бы не этот случай,
Мне пришлось бы всё скрывать.
(смотрит на удивлённую Элен и продолжает)
Но случившееся учит,
Что разумнее сказать.
Элена (не выдерживает):
Говорите! Не томите!
(помедлив)
Что мой муж просил скрывать?..
Доктор (криво усмехается и надевает очки):
Вы догадливы, Элена
(мгновенно сообразив, добавляет)
Я могу Вас так назвать?
(старается оттянуть время)
Элена (взмахивает рукой, продолжая смотреть на него):
Да, конечно. Без проблемно,
(кладёт портфель на стол)
Что должны Вы мне сказать?!
Доктор (берёт стул и садится с ней рядом, склоняя голову):
Ваш супруг здесь не впервые.
В нашей клинике давно
Наблюдаются больные
С тем же, что и у него.
Пауза:
(Элена внимательно вслушивается и не может понять, о чём он говорит)
Доктор:
Год назад Вы убедили
Обратиться к нам его.
(жестикулирует)
Так как он был обессилен
Частой болью головной.
(вскидывает голову и трёт ладонью щёку, бросая на неё косой взгляд)
Элена (задумчиво):
Да. Я помню. Он так злился
На меня за тот контроль.
(трясёт указательным пальцем, пытаясь вспомнить прошлое)
Но в итоге обратился.
(переводит взгляд на доктора и прижимает палец к губам)
Слишком частой была… боль.
(бледнеет и убирает палец)
Что Вы мне сказать хотите,
Что события тех дней
Возвращаются в избытке
И становятся сильней?!
(слегка прищуривается)
Доктор (встаёт и отходит в сторону):
Не совсем Элен, но…
(поворачивается к ней, указывая левой рукой в неизвестном направлении)
Элена (твёрдо):
Доктор.
(на глазах видны слёзы)
Можете ответить
Мне доступным языком!
(однократно бьёт ладонью по столу и роняет две слезы)
Что я знать должна об этом?!
(строже)
Чем мой муж болел потом?!
Пауза:
(Доктор идёт в конец комнаты со стаканом в руках. Наливает воду из бутылки и подаёт Элен, которая едва сдерживает себя в руках. Он понимает, что придётся сказать всё)
Доктор (передаёт бокал):
Мы держались, как умели
На плаву весь этот год.
(Элена берёт бокал и ставит его на стол, продолжая смотреть ему прямо в глаза)
Но болезнь ушла от мели,
Прогрессируя вперёд.
Пауза:
(Элену охватывает электрическая дрожь и мелкий холод по позвоночнику)
Доктор:
У него опухоль мозга.
Операция нужна.
(Элена отрешённо берёт бокал с водой и выпивает залпом большими глотками)
Но Вы знаете, что сложно
Сейчас что-либо сказать…
(смотрит в сторону)
Пауза:
(Элена сидит не двигаясь, потупившись куда-то вдаль. Горячие слёзы медленно катятся по её лицу. Дрожь подступает к горлу. Доктор начинает беспокоиться за её состояние, и намерен предотвратить нервный срыв. Он быстро подходит к ней и слегка дотрагивается до щёк. Похлопывает, но Элена уклоняется)
Доктор:
Элена! Элена! (хватает её за плечи и встряхивает) Элена!!!
(Элена останавливает свой взгляд на нём и замирает с широко открытыми глазами)
(продолжает)
Если вы согласны с этим…
Элена (резко и категорично):
Я согласна! (Помедлив) Лишь бы он…
(всхлипывает, закрывает лицо руками, трясёт головой и в итоге срывается на истерический плач)
Пауза:
(Доктор пытается её успокоить. Он прижимает её к себе и крепко обнимает. Гладит по голове, но намеревается объяснить всё до конца, чтобы не травмировать её повторно. Элена не успокаивается. Она продолжает кричать ещё больше)
Элена:
Нет!!! Альфред!
(разрывается в слезах)
Нет!!! Нет!!!
(съёзжает на пол и становится на колени)
(Доктор опускается вместе с ней, всё еще крепко обнимая. Он плотно прижимает её голову и тихонько раскачивает. В тишине слышится только громкое рыдание Элен и тихое шуршание накрахмаленного медицинского халата. Через несколько минут дикие вопли сменяются частыми всхлипываниями и царапаньем в горле, а затем и вовсе прекращаются. Доктор постепенно отпускает её. Достаёт носовой платок из кармана своего халата и подаёт ей. Она отрешённо принимает его и кивает в знак благодарности. Он встаёт и подаёт ей руку. Она поднимается и садится на стул, прижимая платок ко рту. Доктор наливает ей ещё воды, но она отказывается, отрицательно качая головой. Тогда он отходит в сторону и чувствует себя полным ничтожеством, говоря об этом в такую минуту. Он знает, что у него нет выбора. Элена понимает, что должна выслушать всё до конца)
Доктор:
Всё же должен Вам заметить
Нет гарантии на сто.
(прискорбно качает головой)
Пауза
Элена (встаёт и уверенно подходит к доктору):
Примените всё, что можно,
Чтобы жизнь ему спасти.
(внушительно)
Даже если будет сложно –
Не сдавайтесь на пути!
(Доктор меняется в лице, замечая её уверенность и нахлынувший оптимизм)
(продолжает, поднимая вверх сжатый накрепко кулак, и щурится)
Ухватитесь за надежду
Он не должен умереть!
(хмурит брови)
Каждый путь не безупречен,
Если тщательней смотреть.
(Доктор делает восхищённое лицо и понимает, что она готова к борьбе за жизнь родного человека, несмотря на сложность ситуации)
(твёрдо)
Оперируйте немедля!
Я пойду на данный риск.
(щурится, глядя ему в глаза)
Ничего не есть безвредным,
Если вдаться в этот сыск.
(на глазах появляются слёзы)
Я отдам любые деньги.
Если надо – жизнь отдам!
(скрещивает руки и поднимает их к лицу)
Я прошу Вас лишь поверить
И тогда поверят Вам.
(помедлив, добавляет)
Я в Вас верю, доктор, верю.
(берёт его за руку и крепко сжимает её)
Верю в чудо и добро.
(улыбается сквозь слёзы)
И теперь я Вас заверю,
Что всё будет хорошо!
Пауза:
(Элена отпускает его руку и ждёт ответа)
Доктор:
Как я Вами восхищаюсь!..
Пауза:
(Элена заворожено смотрит ему в глаза. Доктор боится нарушить её только что восстановившееся душевное равновесие лишней фразой. Он чувствует, что должен решиться на этот шаг и сделать свой выбор)
Доктор:
Хорошо. (Улыбается) Начнём войну!
(сжимает руку в кулак и касается груди)
(Элена улыбается сквозь слёзы)
Я на совесть постараюсь,
Что б не чувствовать вину.
(отходит к столу)
Подготовлю документы.
(жестикулирует указательным пальцем)
Нужно будет обсудить
Ещё несколько моментов.
Элена (встревожено оборачивается к нему):
А нельзя их отменить?
Доктор (утешительно):
Не волнуйтесь. Время терпит.
Я Вам завтра позвоню.
(подходит к ней и берет за плечи)
Не теряйте силы верить,
Даже стоя на краю.
(заглядывает ей в глаза)
Пауза
Элена (всхлипывает, но быстро успокаивается):
Всё, всё! Всё. (Жмурит глаза) Спасибо.
Я признательна Вам, доктор
За попытку жизнь спасти.
Доктор (шутливо):
Ну, ведь нужно же, чтоб кто-то
Смог к обрыву подойти.
Пауза:
(Элена понимающе кивает)
Доктор (скрещивает руки на груди):
У Вас есть ко мне вопросы?
Элена (подумав):
У меня к Вам просьба есть.
(помедлив)
Велики ль мои запросы?
(мешкает)
Доктор (любезно):
Может, лучше Вам присесть?
Элена (жестом отказывается):
Я могу его увидеть?
(умоляюще)
Хоть одним глазком взглянуть?
Я прошу, не откажите,
А не то мне не уснуть.
Доктор (отрицательно вскидывает головой):
Нет, Элена. Извините.
Навещать сейчас нельзя.
(продолжает, увидев её грустное выражение лица)
Нужно время, Вы поймите
Ну… (Помедлив) Не зависит от меня.
Элена (горько усмехается):
Доктор. (Взмолившись) Доктор…
Ну, хотя б издалека!..
(с надеждой смотрит ему в глаза)
Я прошу Вас! Умоляю!
Это важно для меня!
Пауза
(Доктор неодобрительно смотрит на неё. Элена не отрывает взгляда)
Элена (шёпотом):
Доктор…
Пауза
Доктор (вздыхает):
Хорошо.
(Предупреждающе показывает указательный палец)
Но ненадолго.
И лишь так, как я скажу.
Извините, но в палату
Я пока не пропущу.
Вы посмотрите в окошко
И не более того.
Элена (улыбается):
Всё равно. Хоть на немножко
Мне увидеть бы его!
Доктор:
Пойдёмте.
(открывает дверь и галантно пропускает Элену вперёд)
(Элена проходит мимо него, кивнув в знак благодарности, и выходит из кабинета)
Она снова очутилась в длинном больничном коридоре, наполненном смесью неясных звуков и выразительных обрывков фраз. Люди метались в разные стороны слева - направо и наоборот, вверх и вниз по лестнице слышались тяжёлые мужские шаги и звонкие удары женских каблуков об пол, вымощенный гладким линолеумом. Перед ней проносились в основном доктора и медсёстры, одетые в белые халаты и синие колпаки, полностью скрывающие волосы. Каждый из них был чем-то озабочен или обеспокоен. Элена не уставала удивляться, почему в этом отделении так мало пациентов и так много врачей. Она шла вслед за доктором, не отставая от него ни на шаг, постоянно оглядываясь по сторонам. Среди неумолимой суеты она чувствовала себя призраком, бесплотным созданием, невидимым человеческому глазу. Здесь никто не обращал внимания на то, во что она одета, как ведёт себя, куда направляется или откуда возвращается. Здесь никого не интересовала цель её визита, да и сама она никого не интересовала. В этом отделении у каждого было свое семейное горе, и каждой оставался наедине с ним.
Элена продолжала внимательно осматривать помещение, как бы изучая его содержимое до тех пор, пока они не подошли к двери палаты Альфреда. Они остановились. Доктор потянул за верёвку, поднимая пластиковое жалюзи и обнажая небольшое застеклённое окошко круглой формы, в которое была хорошо видна комната изнутри. Затем он попросил Элен подойти поближе и позволил ей заглянуть в это окошко. Она осторожно приблизилась к двери и сразу же увидела спящего Альфреда. Он лежал на спине, подключённый к капельнице и ещё каким-то неизвестным ей аппаратам. Издалека его лицо казалось бледным, но необычайно спокойным для своего состояния. Доктора дали ему успокоительное снотворное, так что, по-видимому, он проспит до завтрашнего утра. Элена заворожено вглядывалась в выражение его лица, изучала мимику и небольшие, неглубокие впадины на обеих щеках, покрытые тончайшей сетью возрастных морщин. Она коснулась стекла вспотевшей ладонью, оставив влажный след, и провела по нему сверху - вниз, представляя, что прикасается к сухим, тёплым щекам Альфреда.
Доктор всё это время стоял позади неё, чуть поодаль, давая возможность хоть как-то остаться наедине со своей бедой и открыться волнам чувств. Он молча наблюдал за каждым её движением или незначительным жестом, понимающе склоняя голову.
Через несколько минут он подошёл ближе и нарушил её безмолвное одиночество.
Доктор (мягко):
Очень любите супруга?..
Элена (поворачивается к нему, а затем снова переводит взгляд на Альфреда):
Он прекрасный человек!
Наша жизнь – его заслуга.
Я должна ему по век.
(переводит дыхание)
Он меня безумно любит,
Уважает, бережёт…
(печально)
Может быть, его погубит
То, что счастьем он зовёт.
(Доктор молча слушает)
(вытирает текущие слёзы)
Вы не знаете деталей
(с горечью закрывает глаза)
Перед ним моя вина.
(часто кивает, как бы сама себе)
И обида в нём осталась.
(помедлив)
Может даже не одна.
Пауза
Элена (отворачивается от окошка и ещё раз вытирает слёзы, которые потеряли всякий контроль):
Ну, не важно. Это наше.
(секунду смотрит на доктора и проходит мимо него)
Ни к чему Вам это знать.
(поворачивается к нему лицом и останавливается)
Бог судья: сейчас мне страшно
Так, что страшно и сказать.
Доктор (сочувствующе):
Вы домой сейчас езжайте,
Отдохните хорошо.
(немного сощуривает глаза)
Но прошу, не напивайтесь
Этот путь хуже всего.
Элена (пожимает его руку и на секунду замирает, глядя в глаза):
До завтра, доктор.
Доктор (отвечает на рукопожатие и кивает):
До завтра, миссис Реналдос. Элена.
(Элена уходит)
(крестит её в спину и шёпотом проговаривает)
Да поможет тебе Бог…
17:48
Элена медленно прошла по коридору до самого поворота, а затем бегом спустилась вниз по ступенькам на первый этаж. Она выбежала в фойе, пристукивая каблуками, и резко остановилось. В голову пришла мысль о том, что она так и не узнала, на каком этаже и в каком именно отделении больницы разместили её супруга, хотя с некоторых пор начала догадываться. Она всё ещё не хотела верить в болезнь мужа, а потому боязливо повернула голову назад, чтобы прочитать название отделения, написанное большими буквами английского алфавита на выступе в потолке. В одно мгновение подтвердились все её опасения по этому поводу, когда она прочла слово, заставляющее замирать сердце, слово, пугающее чувствительное воображение человека в ночных кошмарах или приносящее невосполнимое горе в любую семью. Слово «ОНКОЛОГИЯ».
Элена по-своему растолковала это понятие и медленным шагом вышла на улицу. Около входа её ждала машина и водитель, который изобразил выжидающее выражение лица, когда Элена посмотрела на него. Она бесстрастно спустилась к машине и открыла заднюю дверцу.
Фрэнк (любопытно):
Что?..
Элена (опускает голову, не глядя на него):
Плохо.
Фрэнк (понимает сложность ситуации и ограничивается первым и последним вопросом и состоянии здоровья своего шефа):
Что прикажите, миссис Реналдос?
Элена (поднимает взгляд, обращённый к нему):
Домой, Фрэнк. (Кивает) Домой.
(садится в машину)
19:03
Дом был наполнен тишиной. Элена бесцельно бродила пустыми мрачными коридорами, минуя комнату за комнатой, расположенных по левую сторону одна за другой. Она внимательно всматривалась пустыми глазами в каждую картину из ряда беспорядочно разбросанных произведений искусств на стенах справа. Все они были одинаково окаймлены золотистыми рамками и покрыты тонкими прозрачными стёклами. Когда она проходила мимо них, в этих стёклах отражалась её скользящая тень. Элена то и дело останавливалась на поворотах, опираясь о стены и закидывая назад голову, чтобы набраться немного сил для дальнейшего похода и перевести дыхание. Она не могла позволить себе расслабиться, хотя силы покидали её с каждым шагом или любыми другим физическим движением. Её мысли лихорадочно переключались на различные бытовые мелочи, не стоящие такого внимания, только для того, чтобы отвлечься от реальной опасности.
Войдя в кухню, Элена включила свет и остановилась. Она медленно двигалась по периметру, легко касаясь рукой предметов кухонной мебели, посуды и другого, осматривая каждую деталь, как будто старалась не упустить чего-то очень существенного, чего-то, чего не могла замечать раньше. Она думала о том, как будет выглядеть её дом через десять, двадцать, пятьдесят лет… и будет ли он существовать после смерти хозяев. До этого момента, она никогда не задумывалась о том, что жизнь может в корне измениться за считанные минуты, даже секунды, если найти к этому философский подход. Её никогда не занимал вопрос, что станет со всеми предметами в этом доме, во что превратятся каждая из комнат или какие новшества будут заменять привычные старые предметы.
Наука доказывает, что только живые организмы из плоти, костей и крови способны рождаться, жить и умирать, но что, если копнуть глубже, придерживаясь данной теории и постараться найти ей достойное опровержение. К примеру, если взять обыкновенный деревянный стол, вряд ли можно сказать, что он обладает какими-либо качествами одушевленного предмета, но стоит лишь задуматься о том, как этот стол оказался на витрине одного из городских магазинов мебели, можно смело вести цепь последовательных рассуждений.
Всё началось с того, что какой-то лесоруб спилил могучее дерево, именуемое дубом, и погрузил первосортные поленья в грузовик, который в свою очередь доставил их на пилораму, где профессиональные мастера займутся их детальной обработкой. В ходе ряда преобразований образуется идеально изготовленное деревянное изделие на четырех ножках, которое пока ещё трудно назвать столом. Затем, чтобы завершить начатое, это изделие подвергают окраске, полированию, покрытию фиксирующими веществами и оставляют в специально отведённых местах для сушки. По прохождению определённого количества чалов, а может даже и дней, это изделие превращается в настоящее произведение искусства, даже без посторонних украшений или резного орнамента. Теперь, глядя на результат этой плодотворной работы можно с уверенностью сказать, что получился превосходный кухонный стол, который можно доставить в магазин мебели и после продажи получить за него хорошую выручку. Не это ли рождение?
Далее стол попадает в магазин и, как образец мастерства будет выставлен на всеобщее обозрение с целью привлечения покупателей. Когда в магазин заходит потенциальный покупатель, имеющий при себе деньги, реализаторы само собой уподобляются расхваливать преимущества и достоинства товара. Но покупатель сам прекрасно видит этот товар и восхищается тонкой работой мастера. Немного осмотревшись, он принимает решение приобрести товар и договориться о доставке на дом. Вскоре после этого, стол оказывается у него на кухне и начинает свою новую «жизнь». Отныне и навсегда он будет верно служить своему хозяину до тех пор, пока будет ему нужен.
Но вот проходит какое-то время и у стола отваливается ножка или отвинчивается один из гвоздей, а может быть и несколько сразу, и тогда хозяин вынужден воспользоваться помощью специального оборудования, чтобы починить его и придать надлежащий вид. С первого раза не получается. Тогда он пробует ещё раз и ещё, пока не достигнет цели. На п-ное число раз у него наконец-то получается, и стол снова продолжает служить ему ещё какое-то время. Не это ли процесс жизни со всеми его сложностями и препятствиями?
Проходит ещё несколько лет и хозяин понимает, что чинить уже бесполезно, невозможно что-либо исправить или повернуть время вспять, так как пробил его час. Предмет пришёл в негодность и уже пора расставаться с ним навсегда. Не это ли смерть? Жизненный финал? Точка.
Эти и многие другие мысли на некоторое время отвлекли Элену от тяжких воспоминаний.
Иногда, как оказывается, не нужно искать родственную душу для того, чтобы поплакать и рассказать о своей беде, достаточно оглянуться по сторонам и увидеть, что нас окружает жизнь, безмолвные слушатели, которые с удовольствием выслушают всю историю до конца, без упрёков и не перебивая. Да, они не смогут дать добрый совет, но, кто знает, возможно, оставшись наедине с самим собой, человек прислушается к собственному сердцу и сможет найти ответ самостоятельно. Ведь никто и ничто не посоветует лучше, чем совокупность разума, сердца и интуиции. Они всегда идут рука об руку и не могут существовать отдельно друг от друга. Даже тогда, когда человек оказывается на грани полного замешательства, он всегда может обратиться за помощью к своему сердцу, анализируя ситуацию разумом и подкрепить её интуицией. Достаточно лишь понять, что жизнь повсюду, она окружает нас даже там, где, казалось бы, её нет.
Элена только сейчас поняла, Как много совершила в своей жизни впустую. Она вдруг подумала, что с лёгкостью могла бы стать счастливой рядом с любимым человеком много лет назад, не боясь последствий, которых просто могло не быть. А так, ей пришлось столько лет избегать романтических отношений с Альфредом, превращая и его жизнь в неумолимый поток одинаковых беспросветных будней, в которых нет места любви и семейному счастью. Теперь слишком поздно что-либо «чинить» в прошлом, пытаться повернуть время вспять и многое исправить в своей жизни, поздно сожалеть, но ещё можно изменить будущее, учась на своих ошибках в прошлом, сделать его таким, чтобы завершить свой жизненный путь с достоинством. Случившееся подтолкнуло её на мысль о том, что она и только она хозяйка своей судьбы, и что её будущее зависит от неё.
Элена присела на невысокий деревянный табурет рядом со столом и вновь погрузилась в раздумья.
К сожалению, жизнь человека безумно коротка, настолько, что иногда мы просто не успеваем задуматься о том, как живём. Годы бешено несутся вдаль, отнимая у нас детство, юность, молодость, красоту. Их невозможно остановить, как невозможно остановить шторм в море. От него приходиться только спасаться, прятаться… или же попытаться противостоять. При этом всегда следует помнить, что шторм также непродолжителен, как и жизненные неурядицы, после которых неизбежно наступает затишье, штиль.
Вечность не имеет границ, но она никогда не останавливается на месте, постоянно двигаясь вперёд, совершенствуясь и набирая всё больше и больше новых характеристик. Так, годы исчисляются минутами, а полвека – всего лишь полчаса в непрерывном круговороте событий и истории. Меняется история, меняются люди, а неизменной остаётся жизнь – такая прекрасная и такая непредсказуемая. Жизнь.
21:18
Элена держалась, как могла, но в итоге дала волю чувствам и горько заплакала, склонив голову на сложенные на столе руки. Она плакала настолько чувственно и душевно, что громкие всхлипы раздавались стрелами в огромном пустом доме и больно ранили её изнутри. По эти душераздирающие звуки просторная и светлая кухня мгновенно превратилась в логово стенания и боли. А предметы, которые ранее приносили только пользу и являлись необходимыми помощниками в доме, сейчас выглядели, как кладбищенские надгробные плиты, находящиеся среди вечной тишины и памяти. Они приобрели чёрную, устрашающую окраску и обдавали тьмой даже самое светлое воображение, затмевали самые чистые воспоминания и безукоризненно добрую ауру. Плач Элен напоминал печальный вой койотов в ночных пустырях при полной Луне, которая в это время казалась вовсе не романтическим светилом, а холодным и жутким огненным шаром, как будто накликающем несчастье.
Сейчас время ни о чём не говорило. Оно просто остановилось для неё. Его не существовало. Неужели были все эти годы? Неужели Альфред действительно серьёзно болен? Неужели он и вправду может умереть? Элена и представить не могла, как сильно она привязана к своему мужу, как сильно жалеет о том, что была неискренна с ним все эти годы. Если бы он только поправился, чтобы она могла сказать, как сильно переживала и тосковала о нём! Она знала, что никогда не сможет искупить всей вины и никогда не простит себе его сломанное счастье. Одного она не учла: Нужны ли ему её переживания и дружеская обходительность? Очевидно, ему просто не доставало любви, которую она не могла дать от чистого сердца.
Как бы то ни было печально, человек никогда не сможет по-настоящему оценить того, кто ему дорог, пока не потеряет его. Чтобы понять, нужно потерять. По-другому просто не получится. В этом состоит взаимная привязанность людей, разительно отличающаяся от сущности животных, которые боготворят и защищают своих ближних при жизни и никогда не сделают им больно.
Элена, обессиленная и подавленная, вышла из кухни и направилась в спальню Альфреда. Она вошла в тёмную комнату и включила настольный торшер на столике у кровати с его стороны. Открыв шкаф с его одеждой, ей вдруг пришло в голову, что она ни разу не покупала ему рубашку и даже не интересовалась, как он одет, во что обут. Он был для неё призраком при жизни. Лишь иногда она удосуживалась завязать ему галстук, всякий раз стараясь увильнуть от уединения с ним. Боже! Он был узником её никчёмных прихотей, рабом её тайных воспоминаний и даже не попытался выяснить причину её холодности или упрекнуть супругу в чём-либо. Он был её Ангелом-хранителем, а она пренебрегала его покровительством и отвергла его любовь.
В шкафу висели несколько тщательно выглаженных им самим же рубашек пастельных тонов и восемь одинаковых костюмов чёрного, тёмно-синего, белого и серого цветов. Каждого по паре. Внизу стояли восемь пар чёрных ботинок в деловом рабочем стиле, идеально гармонирующих с будничными костюмами и смокингами. Альфред любил упорядочивать свои вещи таким образом, чтобы у каждой было своё определённое место в доме. Он всегда старался обустраивать свою жизнь по подобию календаря, где за вторником идёт среда, а за средой следует четверг и никак не иначе. Элена научилась принимать мужа таким, какой он есть, не вмешиваясь в его маленькие секреты, но только сейчас, когда Альфред находился на волоске от смерти, поняла, что должна была интересоваться его жизнью хотя бы изредка.
Она сняла с тремпеля одну из его рубашек и зарылась в неё лицом. Затем, подошла к пустой холодной кровати и, в янтарном свете настольной лампы, прилегла на его сторону, прижимая к груди рубашку.
По просторам комнаты вальяжно разгуливал прохладный осенний ветер, влетавший сквозняком в открытое окно. Под влиянием незабываемого ощущения холода, возникало сильное желания провалиться в глубокий сон и на несколько часов забыть об этом ужасном дне. Элена плотно закуталась в тонкое покрывало, крепче обняла родную вещицу и закрыла глаза.
Ей снилась Камила.
23: 25
Элена открыла глаза и сразу почувствовала, как две горячие слезы скатились по её щекам. Она слегка встрепенулась и отбросила покрывало. Холод мгновенно дал о себе знать и уже расползался по всему телу, покрывая обнажённую кожу ног и рук мелкой зыбью. Элена машинально потёрла руки и, поджав ноги, села на кровати. Вскоре она осознала, что проспала чуть больше двух часов, когда посмотрела на наручные часы, показывающие 23:30. Её опухшие от слёз глаза с трудом могли выдержать тяжесть век. Едва приоткрыв их, образуя две тонкие прорези, Элена увидела всё ту же пустую неуютную комнату и вдруг вспомнила свой сон. Под давлением этого неожиданного воспоминания, она прокрутила реальные события на несколько часов назад и побледнела.
Она вспомнила, что сегодня на рассвете, Камила будет вынуждена покинуть Ванкувер вместе с Джоном и их будущим ребёнком. Джон также дал слово разрешить ей увидеться с Камилой перед вылетом. Точное время рейса она не знала, но приблизительно догадывалась, что это случится очень скоро. А она не могла отпустить её, не взглянув в глаза, не прикоснувшись к её божественным пепельным волосам, алым губам… Она не могла не обнять её в последний раз. Это обстоятельство заставило её на некоторое время забыть о болезни Альфреда, да и нём самом. Она была одержима мыслью о том, что считанные часы вскоре разлучат её с той, которую она по-настоящему открыто любит. Кроме того, она рискует потерять её навсегда.
Не долго думая, Элена взяла стоящий на столике возле кровати сотовый и начала набирать номер мобильного телефона Камилы, который давно успела выучить наизусть. При этом, не чувствуя, что по-прежнему слишком плотно сжимает в руке рубашку Альфреда.
ID:
271810
Рубрика: Проза
дата надходження: 24.07.2011 14:49:55
© дата внесення змiн: 24.07.2011 14:49:55
автор: Олеся Василець
Вкажіть причину вашої скарги
|
