Уже поздно. Поймите. Мороз за окном.
дрогнут пальцы, И мнимая осень на деле.
Заштрихуйте свой голос за мрачной чертой,
И спустите всю боль, что была на пределе.
Уже нужно. Поймите: ноябрь подустал,
Коркой льда приковал себя к мертвой дороге.
Все меняется, только усталый пристав,
Устремил пистолет вам куда-то под ноги.
Вот пристал. Не стреляет, а все же идет.
Вот ноябрь – хоть и осень, а зябко, морозно,
Нажимайте, прошу же, дрожащий курок,
И быстрее: так быстро, как это возможно.
Не тяните. А то, так надрывно внутри,
Что бездействие в тягость, а действовать – глупо.
Я хочу распластаться на фоне зори,
И чтоб кто-то толкнул меня, выругав скупо.
И тогда я привстану, на стыке дорог,
И, смеясь, поднимусь, и пойду, спотыкаясь,
И сама, вдруг, нажму этот чертов курок,
И уже навсегда в дымке дней затеряюсь.
И скажу, вдруг серьезно тогда ноябрю,
В кучу листьев со всей высоты опускаясь:
«Дай мне вмерзнуть в застылую землю твою
И чтоб изморозь эта нетленной осталась».
