Папиросу потушила о бутылку,
разлила всё содержимое в стаканы,
в колбасу воткнув изящно вилку,
предложила выпить за капканы,
что здесь ловят нас на побережье
и соединяют воедино.
– «Жаль, с годами попадаешь реже:
возраст нас затягивает тиной.
Раньше было много веселее».
– «Хватит слов! Я за капкан не против,
хоть не звери, мы ведём себя умнее
и друг другу судьбы не испортим.
Выпили. Конфетой закусили.
Поначалу было всё культурно.
После, как на брудершафт попили,
стало как-то промеж нас сумбурно,
то бишь вольно, может быть, развязно:
в стороны одежды полетели,
и в порыве страсти я увязнул
в сильно разогретом водкой теле.
Поутру – на завтрак не хотелось,
сладко и блаженно ныло тело,
мысль в подсознании вертелась
зафиксировать ночное дело.
Карандаш с бумагой под рукою.
Вот уже пишу я эти строки.
А зачем? Хоть был бы я Лукою,
а так просто нравственно не строгий.
Подвернулась в первый день бабёнка,
я и рад: не надо лишних рвений –
в теле кой-какая есть силёнка,
всё другое в обоюдности хотений.
В этом нет ни капельки разврата,
и с моралью тоже всё в порядке.
Просто всем за жизнь нужна награда
вроде санаторной здесь разрядки.
