И вот я снова пишу о ней,
рассказываю о балконах
и её домашних разговорах.
Вот я вспоминаю, что она
прятала от меня,
что хранила между страницами
антологий всех этих проклятых поэтов,
которые старательно портили
нашу жизнь.
"Прошлым летом, – говорила она, –
что-то случилось с моим сердцем.
Оно начало дрейфовать, как корабль,
команда которого умерла
от лихорадки.
Двигалось в глубине моего дыхания,
подхваченное течением,
атакованное акулами.
Я ему говорила:
сердце, сердце, никакие паруса и канаты
не помогут тебе.
Созвездия висят слишком высоко,
чтобы можно было найти дорогу.
Сердце, сердце,
слишком много мужчин
нанималось в твои команды
слишком много их сходило в британских портах,
теряя души
в зелёных слезах алкоголя".
Так и я –
вспоминаю её икры, за которые готов
был драться до крови,
и повторяю за ней:
сердце, сердце,
больное лихорадкой,
выздоравливай скорее,
иди на поправку,
ещё так много жгучей любви ждёт нас,
ещё столько прекрасных трагедий
таится от нас в открытом море.
Сердце, сердце,
мне так радостно слышать,
как ты бьёшься,
похожее на лисицу –
пойманную,
но не приручённую.
(Перевод с украинского Станислава Бельского)
