|
Хитроумный Одиссей, возвращаясь на Итаку из-под стен покоренной Трои, оказывается в стране, населенной циклопами, или точнее «киклопами», то есть буквально «круглоглазыми». Там он со товарищи находит пещеру, полную припасов; хозяина пещеры дома нет. Спутники Одиссея, поднаторевшие в грабежах, разбое и пиратстве, а также вдоволь нахлебавшиеся различных опасностей, предлагают Одиссею по-быстрому восполнить припасы и убираться по добру, по здорову. Но Одиссей не упускает никаких возможностей и ставит на любые шансы; обычай гостеприимства – штука во всякие времена не самая надежная, но все может быть, и потому он не слушает товарищей и решает в пещере дождаться хозяина: «Видеть его мне хотелось – не даст ли чего мне в подарок».
Полифем – так звали циклопа, обитавшего в пещере, сына бога Посейдона и нимфы Тоосы; делать смертным подарки он был отнюдь не расположен. Дальше что было, известно: Полифем запер банду в пещере, поужинал двумя товарищами Одиссея и лег спать. Но в итоге смертные победили Полифема, лишив его зрения, и выбрались из пещеры, спрятавшись в шерсти циклоповых баранов.
Одиссея, как утверждается, является архетипическим сюжетом; со времен Гомера (и, наверное, еще до него) путешествие (или возвращение домой) становилось темой и сюжетом литературы. Некоторые современные авторы не утруждаются изобретением новых приключений и опасностей, а прямо заимствуют их у Гомера, творят «по мотивам», так сказать. И вот одно из таких произведений «по мотивам» навело меня на некоторые размышления, которыми я с вами и делюсь, други, прямо с утра, по обычаю. Это не открытие, скорее, не лишенное оснований предположение.
Блистательная, умная, тонкая, завораживающая и трогательная комедия братьев Коэнов «О, где же ты, брат» (O Brother, Where Art Thou?) подается как фильм по мотивам гомеровского эпоса. Разумеется, Одиссей, путешествие, дом, Пенелопа и пр. – все есть. Разумеется, есть и Полифем – мощный Джон Гудмэн, мошенник или, как теперь принято говорить, трикстер, одноглазый (как циклоп) бандит, притворившийся разъездным торговцем Библиями. Одержав поначалу победу над американским Одиссеем (Клуни), мистер Полифем, как и его античный прототип, лишается глаза и терпит поражение.
Тот, древний циклоп Полифем был монстром, чудовищем в самом прямом смысле: он не человек (сын бога и нимфы), одноглазый по природе своей, огромный и удручающе сильный (он завалил вход в пещеру камнем, «которого с места никак не сумели бы сдвинуть двадцать две телеги четырехколесных добротных»). Жрет людей. То есть это чудовище как таковое, неприкрытое зло, откровенный ужас, обличье которого выдает его сущность.
Циклоп братьев Коэнов – очень крупный и весьма сильный, но все-таки уже человек (как и прочие сирены и т.д.). Одноглазый – но не по природе своей, а вследствие травмы, и носит пиратскую повязку. Людей он поедает аллегорически – грабит на большой дороге. То есть он в известном смысле тоже – монстр и чудовище, но все-таки вне всяких сомнений – человек. Его один глаз – дань жанру «по мотивам», символика для восприимчивого к классике и символам зрителю, неоновый указатель «Это – гомеровский циклоп!» (А еще здесь можно приплести Лермонтова, найти аллюзию на героя нашего времени, которому казалось, что «есть какое-то странное отношение между наружностью человека и его душою: как будто с потерей члена душа теряет какое-нибудь чувство». Еще можно порадоваться игре слов: one-eyed по-английски – это не только «одноглазый, кривой», но и «нечестный, подлый»).
Но действие картины Коэнов развивается в 20-х годах прошлого столетия, то есть 100 лет тому назад, по нашим меркам, в эпохе, окончательно уже канувшей в Лету. И думается мне, что современный циклоп, полифем нашего времени, монстр XXI века обречен на дальнейшую метаморфозу. Если античное чудовище – вовсе не человек, если чудовище нового времени – изуродованный человек сомнительных моральных качеств, то монстр нашего новейшего времени, я полагаю, окажется вполне респектабельной персоной, с обоими глазами, без каких-либо внешних недостатков и упаси Господи уродств. Его внутренняя сущность также не будет иметь откровенных изъянов и пороков, кроме одной особенности: он – морально даже не одноглаз, а вовсе слеп, у него нет внутреннего нравственного чувства, нет «глаз», если хотите, которые «навыком приучены к различению добра и зла» (Послание к Евреям, 5:14).
Нынешний Полифем творит зло легко и непринужденно, как, впрочем, и добро, при этом не делая, не зная, не чувствуя, не видя между ними разницы и совершенно искренне удивляясь негодованию, которое вызывают у окружающих некоторые его поступки. Не рост, не сила, не уродство, не черная повязка, а тотальная нравственная слепота – вот «фича» нынешних циклопов.
…Отправитесь в свою одиссею – имейте в виду. Вы, кстати, уже в пути.
Рисунок: Willy Pogany, Polythemus
ID:
751791
Рубрика: Проза
дата надходження: 23.09.2017 06:29:33
© дата внесення змiн: 23.09.2017 06:53:00
автор: Максим Тарасівський
Вкажіть причину вашої скарги
|
