Дрожит рука, слеза щекочет щеку,
Дрожит земля, река течет к истоку
и время пятится, и прячется в часах,
а я пишу стихи, стихи о чудесах.
Лишь первая начнется мировая,
очнется бабушка голодная живая,
в холодной хате с братом и сестрой,
а мимо немцев проходящих строй.
Обоз разбит, взорвали переправу.
На левом мать, детеныши на правом.
И Стыр от крови красный посреди,
три года бесконечных впереди...
Один мешок крупы, зимы бездонной яма,
горячки потный жар, крестом морозным рама
оконная над детством трех сирот.
Разваленная печь, озлобленный народ...
Старею я, а бабушка юна,
Глядит в окно огромная Луна,
Приходит Смерть и терпеливо ждет,
И ночи сладкой истекает мед...
Сны созревают сладкие под утро,
кто ночью спит, тот поступает мудро.
А строки щурятся на робкий тусклый свет...
И только бабушки давно на свете нет.
