/Из «Записных книжек энергетика шахты»/
На кладбище
Здесь в гробу не труп, а лишь куски,
что нашли от Коли после взрыва.
Плачут у могилы мужики,
молча плачут, плачут без надрыва.
Может быть, он сам виновен в том,
что произошло вчера в забое.
Первый день пришёл на смену он
после двухнедельного запоя.
В отпуске на море побывал,
а приехав, сразу же и запил,
словно чёрту душу продавал,
перед этим ум в кладовке запер.
За три дня до смены бросил пить.
Протрезвел и обещал начальству:
«Буду трезвым Родине служить!»
А назавтра взрывом и на части…
Написал в бумагах прокурор,
что себя сам расстрелял Никола.
Нет, не мог так поступить шахтёр,
хоть и пьющий, но ведь без приколов.
Был серьёзным, с доброю душой.
Как на помощь – появлялся первым.
Сильный, до чрезмерности большой,
никогда не распускал он нервы.
Ну, а бабы… Эти, как одна,
пчёлами на мёд его жужжали.
Зная, что у Коли есть жена,
свой товар охотно предлагали.
Здесь, на кладбище, их нету ни одной.
Интересно в жизни всё ж, однако:
как при жизни, спорили с женой,
а теперь так ни одна собака
попрощаться даже не пришла.
Мать с женою у его могилы.
Смерть Николы их в одно сплела,
вместе отрешённо шепчут: «Милый…»
А партийный шахтный секретарь
что-то по бумажке произносит.
Как сейчас, так было ведь и встарь:
непричастного в своих речах заносит.
Терпеливо оркестранты ждут,
похоронный марш затеять чтобы.
Вот ещё проходит пять минут,
падает песок на крышку гроба.
Кончилось парторгово враньё.
Тишь минутная над кладбищем и полем.
Музыка вспугнуло вороньё.
Карканье смешалось с женским воплем.
Сколько раз за десять шахтных лет
провожал друзей тут и знакомых!
Хоронить нестарых – сущий бред!
Смерть такая просто незаконна!
С ней приходит навсегда беда
в семьи и без радостных мгновений.
…Неужели надобна руда
по цене неслыханных мучений?
1968 г.
