Спустя несколько часов пути они добрались до небольшого, но очень аккуратного постоялого двора, который Слепой раньше видел только издалека. Здесь им удалось хорошо перекусить и остановиться на ночлег, заплатив гораздо меньше, чем пришлось бы заплатить в городе. На рассвете же, заполучив места в стареньком дилижансе, друзья тронулись в путь. Дороги замело, и, хоть снег и перестал валить изо всех сил, ветер не унимался и, налетая то с одной, то с другой стороны, норовил опрокинуть повозку вместе с кучером и пассажирами прямиком в каждый сугроб, попадавшийся на ее пути. Внутри было прохладно, но снаружи, так далеко от городов и деревень, и вовсе можно было б околеть за какие-нибудь считанные часы. Не растрачивая попусту драгоценное время, Яшуш и Слепой ехали, где нельзя было пройти, и шли пешком, когда погода была не против, и даже всячески содействовала подобному досугу.
Так они все дальше и дальше продвигались на запад. Зоркие глаза Слепого безошибочно определяли, далеко ли до ближайшего поселка, едет ли по дороге телега, надвигается ли метель и еще много всякого, в пути он часто снимал свои громадные очки и смотрел по сторонам, не переставая удивляться красотам, раскинувшимся где-то там, на горизонте. Часто сидел он рядом с извозчиком и смотрел вперед, чтоб в пурге не столкнуться с кем-нибудь или чем-нибудь, а потому и оплаты с друзей никто не требовал. Не так много монет было у них, но и те, что были, скоро закончились, вот и приходилось все чаще Янушу и Слепому своими двумя идти, хорошо хоть с каждым днем стремительно приближался приход весны, которой не терпелось пускать в пляс ручьи и подпевать лесным птицам. Если удача улыбалась, добрые люди брали их попутчиками, если нет – они не унывали и даже наоборот, радовались, что можно не спеша разглядеть начинавшие уже покрываться зеленью холмы с маленькими мельницами и обширными, но пока еще пустыми пастбищами. На стареньких паромах и утлых лодочках переплывали они преграждавшие путь реки, некоторые из которых были настолько широки, что даже Слепой, и тот с трудом мог рассмотреть противоположный берег. С едой, временами, приходилось туговато, зато в каждой деревне, которая лежала на пути странников, им удавалось что-то раздобыть, когда работой, когда – занятными рассказами в трактире, а то и на ярмарке. С каждым днем, проведенным в дороге, становилось жарче, в землях, через которые шагали сын золотаря и его друг, уже давно царила весна, вокруг зацветали плодовые деревья, в воздухе жужжали пчелы.
Лето наступило очень скоро, как показалось Янушу, и вовсе за одну ночь; только вчера еще легкий ветерок, проносившийся над полевыми цветами, приятно освежал усталого путника, а сегодня уже недвижимый, разгоряченный полуденным солнцем, вовсю светившим в безоблачном небе, воздух то и дело норовил загнать юношу и его друга в тень, под раскидистые черешни, то тут, то там росшие вдоль дороги. Оставив позади густые леса с их высокими замками, миновав красивый озерный край с его аккуратными деревушками, пробравшись меж теряющихся высоко в облаках горных утесов, вышли они, наконец, на широкую античную дорогу, которая вела к большому городу, бывшему с незапамятных времен столицей необъятной империи. И хоть слава ее поблекла, а соседи уже не так страшились ее могущества, наследие зодчих, писателей и художников сохранили и пронесли все величие этой империи сквозь густую, как туман, пелену столетий. Дорога была многолюдной и запруженной, изящными каретами и убогими телегами, верхом и на своих двоих направлялись люди в этот большой город ровно таким же потоком, какой двигался в обратную сторону. Чем дальше продвигались Януш и Слепой, тем плотнее становилась толпа, и на каждом перекрестке к ней присоединялись люди, скот, экипажи и даже целые процессии пилигримов и караваны торговцев. Еще и еще.
Ворот в этом городе было огромное множество, каждые имели свое название, предназначение и даже свою собственную историю. Возле каждых находилась караульная, и стражники с длинными алебардами наперевес впускали и выпускали людей, после того, как сидящий в специальной будке писарь вносил соответствующую запись о прибытии того или иного лица. Всем гостям города выдавались особые билеты, по которым они могли беспрепятственно передвигаться, снимать комнаты на постоялых дворах, посещать амфитеатры и галереи, и, конечно, когда насупит время, покинуть город, пройдя через любые его ворота. Януш и Слепой, попав на древние, шумные улицы, моментально потерялись в невообразимой сутолоке, царившей там дни напролет. Только в полдень, когда солнцепек был особо невыносим, жизнь города затихала, но лишь для того, чтобы через пару-тройку часов вновь забурлить, теперь уже до самой поздней ночи, пока не разойдутся по домам местные повесы. То тут, то там друзья наталкивались на величественные развалины белого, обветренного и выжженного камня, с высокими колоннами и когда-то богато украшенными портиками, на каждом углу, где они ни натыкались на триумфальную арку, запечатлевшую былые военные подвиги, их взору представали живописные церкви и восхитительные фонтаны. Плутая в переплетении широких торговых улиц и темных петляющих переулков, до самого вечера они так и не сподобились разузнать, где же найти того самого мудреца, который может помочь советом. Горожане хоть и пытались им подсобить, но каждый раз, стоило Янушу осведомиться у прохожего про самого мудрого жителя этих мест, тут как тут вырастал рядышком другой горожанин, точка зрения которого совершенно не совпадала с мнением первого. Следом за ним в беседу вступал третий, а при появлении четвертого и пятого, начинался такой галдеж, что любой деревенский спор – так казалось юноше – пускай даже и самый крепкий, походил больше на мирное воркование голубей на жердочке. День клонился к своему концу, а поискам не было видно ни конца, ни края, когда сын золотаря и Слепой забрели в глухой, затхлый тупик, в глубине которого копался какой-то оборванный, невообразимо грязный человек. Местные жители его явно недолюбливали и всячески держались от него подальше, судя по месту, которое выбрал он своим домом. Януш, добрая душа, за душою ни гроша, и в этот раз не сумел пройти мимо попавшего с беду незнакомца.
- Доброго Вам вечера, уважаемый! – громко произнес он, удивляясь, как это человечек не чувствует жуткой вони, впитавшейся в стены тупичка – видимо, сюда свозили помои и мусор с рынков, а то и что похуже.
- И вам того же, странники, - мечтательно и как бы мимолетом ответил новый знакомый, - вечер действительно добрый, столько приятных запахов, столько великолепных ароматов витает в вечернем воздухе, что оторваться от них просто нет сил.
Из живота человечка донеслось громкое, протяжное урчание, но на его лице отражалось чувство ,едва ли, не райского блаженства и удовольствия. Ноздри его то и дело высоко вздымались, втягивая едкий, тошнотворный, тяжелый воздух, как будто перед ним была не куча тухлого мусора, а, по меньшей мере, витрина цветочной лавки или прилавок пекаря, полный свежей, хрустящей сдобы.
- Угощайтесь, вы, наверное, голодны, - Януш, которого с пеленок не пугали резкие и неприятные запахи, подошел поближе и протянул человечку ломоть хлеба и кусочек сыра, раздобытые им на рынке несколькими часами ранее.
- О, благодарю вас, это такая редкость в наше время – быть добрым к ближнему. Угощения практически мгновенно, как по волшебству, исчезли, и только мелкие крошки завалялись в спутанной, грязной бороде незнакомца.
- Безносый, к вашим услугам, господа. Человечек встал и изобразил какое-то жалкое подобие рыцарского реверанса, больше похожего на исполняемый простой дояркой книксен.
- Какое странное прозвище, - начал было Слепой, который все это время стоял чуть поодаль.
- Совершенно с вами согласен, - прервал его Безносый, - вздор, да и только! Это меня так местные зовут, когда хотят, чтоб я с дороги убрался, - человечек, практически, бесшумно захихикал. - А я вот сижу, не грущу, наслаждаюсь запахами поля, цветущих апельсинов и простого деревенского ужина, что готовит девушка в накрахмаленном переднике для своего отца в маленьком домике в тысяче шагов от этого муравейника.
Сын золотаря усмехнулся, смекнув, что к чему.
- Вы не будете против небольшой прогулки?
- Только если вам угодно, - поспешил добавить Слепой, зажавший нос двумя пальцами и старавшийся почти не дышать воздухом этого тупика.
- Почему бы и нет, - ответил Безносый, - шансы получить тумаков в сопровождении двух господ значительно ниже, чем одному. И друзья не спеша двинулись вперед: человечек и Януш рядом, Слепой в своих нелепых очках – чуть в стороне.
Взошел месяц, в конце концов, повеяло прохладой, шум города стихал, когда друзья достигли окраины, цветущей и благоухающей. Где-то рядом бежала бурная темная река, вдалеке возвышался черный, тонущий в ночи холм, отблескивающий белесыми стенами низких домиков.
- А теперь, прошу вас обернуться. Может быть, вы почувствуете, какой запах исходит от тупика, который вы называете своим домом, - на лице Януша играла лукавая улыбка, в глазах заблестел озорной огонек, а Безносый, глубоко вдохнув ночной воздух, внезапно закашлял и тут же зажал нос своими перепачканными ладонями. Сын золотаря, отломив от раскидистого дерева сухую ветку, вырезал из нее специальную прищепку, которую Безносый мог теперь надевать на нос, чтобы ощущать запахи, окружавшие его. На рассвете, когда новый знакомый истратил все до последнего свои гроши, посетив купальни, раздобыв новое платье и угостив Януша и Слепого хорошим завтраком, рассыпаясь в благодарности, спросил, чем он может быть им полезен.
- Всего-то?! – воскликнул новый знакомый, когда юноша окончил свой рассказ, - не удивительно, что горожане не смогли вам помочь, откуда им-то знать, кто самый мудрый в нашем краю, послушайте сюда. – И Безносый привлек к себе друзей. – Живет вдали от шумных улиц и городских ворот, на самой окраине, в крошечном домике один художник. Скромный и нетребовательный, пишет целыми днями картины природы и простого деревенского быта, тем и счастлив. Краски он свои толчет с любовью, разминая их аккуратно и не спеша, они и пахнут не так, как у всяких маляров, за деньги церкви расписывающих, лучше мирры. Вот он-то вам и нужен!
Около полудня все трое стояли у низенькой дверцы небольшой каморки, где жил мудрец. Она была расписана нежными красками, впрочем, как и крохотные ставенки, закрывавшие окна. Друзья постучались и вошли: внутри было темновато, но свет, пробивавшийся в комнату, ярко озарял каждый ее уголок. Повсюду висели на стенах и стояли прямо на полу великолепные картины; на этой – уставшие хлеборобы на закате возвращающиеся домой, на той – пригожая деревенская молодица, зардевшаяся, и от этого выглядевшая еще милее, отдыхает в тени, окончив переминать босыми ногами гроздья винограда.
Мудрец носил длинную белую бороду, его необычный длиннополый сюртук был весь измазан всевозможными красками, из карманов торчали кисти, большие и не очень палитры, он поднял свое добродушное лицо от мольберта. На почти готовом полотне можно было рассмотреть стога на поле, замершем в предрассветной тишине. Старик отложил кисть в сторону и, натянув на голову забавную украшенную пером широкополую шляпу, но, не снимая своего пестрого передника, вышел вместе с друзьями на улицу. У самого входа была вкопана коротенькая скамеечка, разукрашенная так же, как и дверь со ставнями, на которую мудрец и присел. Он закрыл глаза и, выслушав просьбу Януша, крепко задумался, поглаживая свою бороду и подняв испещренное морщинами лицо к яркому полуденному солнцу.
- Прости меня, юноша, но помочь тебе я не в силах, - спокойно промолвил художник, - многое открылось мне за долгие годы, но в твоей беде я не советчик. Он встал и, стащив с головы шляпу, пожелал Янушу удачи и вернулся в свою мастерскую, где его ждала неоконченная картина.
- Да, не до веселья вам, друзья мои, - пробормотал Безносый, глядя, как пригорюнились Слепой и сын золотаря, - что ж, теперь, видимо, путь ваш в другие края лежит, где мудрецы мудрее? Раз уж так, то, не разрешите ли вы мне с вами пойти, больно уж все мне здесь знакомо.
Януш приободрился от искренних слов своего нового друга и не стал раздумывать понапрасну.
- А пойдем, впереди путь долгий, а в дороге так и спокойнее и веселее! – махнув рукой, воскликнул он, и все трое направились к городским воротам, выходившим на дорогу, ведущую далеко на юг. Дорога была запружена, но мало-помалу становилась все свободней. К вечеру они были уже далеко от города, раскинувшегося на холмах, который виднелся на горизонте, постепенно погружавшемся в ранние сумерки. Было довольно тепло, хотя где-то далеко на севере уже ощущалось приближение осени. Поля, мимо которых проходили друзья уже опустели, и ночлег обещал быть приятным и мирным, но Янушу не спалось, ему мерещился дракон и маленькая Марта, родители и старая бабця. Частенько в жизни так бывает, вот и сын золотаря, лишь только стало светать, разбудил своих товарищей и снова двинулся в путь.
ID:
493903
Рубрика: Проза
дата надходження: 21.04.2014 08:28:13
© дата внесення змiн: 29.04.2014 09:15:16
автор: soulowner
Вкажіть причину вашої скарги
|
