Музыка и исполнение Ристе Меирей.
Кому птичий гомон и тень огня на заре,
а кому первый залп заградительных батарей.
Дальних выстрелов грохот, отчаянный львиный рык...
А потом все вдруг стихнет, развеется до поры.
Наступающих вал стены лижет как берега.
Но страшней чем стрелять - вдруг увидеть лицо врага
и узнать его сразу в улыбку. Ан нет, в оскал.
В тень удара, как искра сверкнувшего у виска.
И страшней чем рубить - слушать скорби кровавый гимн,
резко хакнув, с плеча раздавая свои долги,
заскорузлые клятвы сливая в одну строку.
Но у истины, той, непреложной, с горчинкой вкус -
трижды преданных битв, где сражались спина к спине,
флер утраченной веры, замешанной на вине.
И из боли предательства скроенную вражду
под косую черту вниз выводит последний штурм.
И страшнее чем кровь, что каскадом течет с меча -
взять разменной монетой конечной расплаты час.
Окончательный счет предъявить на последний стон...
Чтобы корчась от боли начать понимать... Потом.
Но в стальном кулаке грань сомнения как стекло -
время мыслей-песчинок в часах уже истекло.
Если в бездну глядеть - сквозь кошмары не видно дна.
Страхов тысяча тысяч. А истина - лишь одна.
Та, что чище слезы и знакомая от и до.
Величайшая милость и, может, последний долг.
