Он крепко на все пуговицы застегнут.
До шеи, плотно.
Никому не разглядеть
В его душе траншей бессчетных,
Огней, что остаются тихо тлеть.
В часу таком-то он бредёт из дома,
Бродит по городу уже не первый круг.
Пронизанный венозной синевою,
В перчатках прячет мрамор бледных рук.
Скамью покинув, скукою влекомый,
У кассы он берёт один билет.
Пусть фильм знакомый,
Зала сумрак скрывает резкость черт.
Он крепко на все пуговицы застегнут,
Он носит темное изящное пальто.
Тончайший лед в его глазах уже не дрогнет.
Вы для него — никто, и он для вас никто.
Он вечный посторонний.
