Ободок бесконечен уже у остывшей чашки,
и под пальцем по кругу куда-то несутся мысли.
Мы не вынесли эти большие смыслы,
или смыслы не вынесли нас, что бывает чаще,
без царапин не выйдет выбраться нам из чащи.
Мы изрубим ее на дрова, измельчим на хворост,
чтобы веки до слез не царапать о сны и ветки,
разорвем паутины плетёной сетки,
и измерим узлы у ветра, что вечно холост,
отдаляясь по разные стороны лесополос…
На деревьях камедь будет стынуть слезой печали,
я готовлюсь что боль совместимою будет с жизнью,
приучаю вдох с выдохом к этой мысли.
Нашу память оставим в память, забьем, как сваи,
наши ручки с карандашами сожжем в пенале…
Ты уже лег мне шрамом, под линией на ладони,
на плече отпечаток оставил от жгучих взглядов.
Мне кричать захочется до надсады
в тирании минутных стрелок, в дрожащем звоне,
где не будет тебя, на закатном пустынном склоне…
