Адам Бернард Мицкевич, "Блоха и Рабин"
Рабин в талмуде был к грызенью глух,
но осерчав затем, поймал Блоху,
перехитрив её. Она под ногтем
головкой вертит, вытянула ноги:
"Не гневайся, о рабби, сын левита,
мудрейшим не к лицу кровопролитье!"
"Отмщу!-- вскричал Рабин.-- Филистимлянка,
тебя вскормила зря моя полянка!"
Есть ульи-закрома у пчёл рабочих,
что кормят трутней до медов охочих;
а ты одна пузатая не в рое,
и вредная уж тем, что пьёшь чужое.
И пленницу немилосердно задавил.*
"А чем жив равви?"-- писк блохи был хил.
перевод с польского Терджимана Кырымлы
Вариант:
* ...и кровь вернули коже потроха.
"А рабби чем живёт?"--лишь пискнула Блоха.
Адам Бернард Мицкевич, "Вошь и Раввин"
Раввин в талмуде по уши увязший
страдал давненько от грызенья Вши--
и наконец поймал её. Убожка,
вертя головкой, простирала ножки:
"Не гневайся, о мудрый сын левита,
кровь не к лицу тебе твоей рукой пролита!"
"Отмщу!-- визжал Раввин-- Филистимлянка!
Тебя вскормила зря моя полянка!"
Есть ульи-закрома у пчёл рабочих,
что кормят трутней до медов охочих;
а ты одна пузатая не в рое,
и вредная уж тем, что пьёшь чужое.
И узницу он беспощадно задавил.
"А чем жив равви?"-- вшиный писк был хил.
перевод с польского Терджимана Кырымлы
PCHŁA i RABIN.
Pewien rabin w talmudzie kąpiąc się po uszy,
Cierpiał, że go pchła gryzła; w końcu się obruszy,
Dalej czatować--złowił. Srodze przyciśnięta
Kręcąc się, wyciągając główkę i nożęta:
„Daruj rabi, mądremu nie godzi się gniewać,
O święty synu Lewi, nie chciej krwi przelewać!”
„Krew za krew!--wrzasnął rabin--Beliala płodzie!
Filistynko na cudzej wy tuczona szkodzie!
Mrówki mają śpichlerze, pracowite roje
Znoszą miody i woski, a trucień napoje,
Ty się jedna śród ludzi z liwarem uwijasz,
Pijaczko, tem szkodliwsza, że cudze wypijasz.”
Zakończył i gdy więźnia bez litości dłabi,
Pchła, konając, pisnęła: „A czem żyje rabi?”
Adam Bernard Mickiewicz
Адам Бернард Мицкевич, "Осёл и Пёс"
"Осёл, коль желаешь любви собачьей,
полюби-ка пса",-- суть слова Локмана.
Наш Осёл-- не Жеребец ,умом мальчик,
пренебрёг мудростью. И был покаран,
чем, скотинята мои, поделом проучен.
Вслед за хозяином шёл навьючен
Осёл, как обычно, а за ним с тылу,
бежал, озирая вюки и скотину,
сам еле виден в клубах пыли,
Пёс, скорчивший строгую мину.
Страж божьей милостью! За долгий час пути
он подопечного не тронул, не облаял
ничуть, зато хвостом крутил,
выскакивая наперёд, тем ободряя,
и рядом гарцевал как Буцефал.
Хозяину жара невмоготу--
в тени присел, заснул: не на посту.
Осёл того и ждал.
С оглядкой он плохую травку стриг,
затем нашёл получше-- прыг
через канаву!
Не знает право,
как очутился на лугу
что порос не деликатесом--
ни хвоща, ни татарника--
один копытняк лесом:
"Хоть тебя вдосталь!
Только ты, человече,
смилуйся, спи!"-- вздохнул, и жуёт, жуёт.
Пёс от искушения завыл:
"Ослик, тошно мне. Живот врачует
ветчина во вьюках, я дымок учуял,
ведь не ем травы!
Мне бы снадорье обнюхать--
и в порядке будет брюхо.
Я на задние две лапы встану, ты же
преломи колено-- вьюк пониже".
Наш эгоист непроницаем, молча он
скубёт, жуёт себе. И, губы искривив,
бросает Псу: "Что суетишься ты?
К ноге! Его величество, проснувшись
холопу даст покушать".
Осёл за две щеки сам уплетает,
и Пса-зануду молча проклинает.
Тут из лесу блеснула пара свечек
кровавых, взяв на мушку
Осла, который крикнул Псу:
"Мой брат, спаси меня!" А пёс ему: "Спасу!
когда пробудится Хранитель сытый твой,
не верещи, и луг, свинья, не рой;
пока его величество изволит спать, а после
воспрянет для защиты вашей милости..." Наш Ослик
был Волком оприходован в момент.
Конца иного этой басни нет.
перевод с польского Терджимана Кырымлы
* о кораническом Локмане и другом мудреце (Мицкевич похоже о нём), его тёзке и предшественнике см. по ссылке http://www.wikiznanie.ru/ru-wz/index.php/Локман ,--прим.перев.
OSIOŁ i PIES.
„Jeśli chcesz, ośle, by pies kochał ciebie,
Kochaj-że ty psa,” słowa są Lokmana.
Rozumiał je nasz osioł, boć już nie był źrebię,
Ale z nich drwił. Ta lekkość jak była skarana,
Opowiem dla was, bydląt potomnych nauki.
Ten osioł, nosząc jak zazwyczaj juki,
Szedł w ślad za panem, a za nim z tyłu,
Mający nad jukami i bydlęciem dozór,
Ledwie widny w kłębach pyłu,
Biegł pies, wywiesiwszy ozór.
Bogdaj takich dozorców! Przez drogi czas wszystek
Nie tknął się swego podwładnego łytek;
Owszem, bawiąc go, to z boku harcuje,
To się naprzód wysforuje,
Ogonem wciąż dla zachętu Krętu--wętu...
Szli tak aż do południa.
Pan na skwar narzekał,
Siadł pod drzewem i zasnął.
Tegoć osieł czekał.
Obejrzał i naprzód darń przy drodze siekał,
Potem podstrzygać zaczął czubok miedzy;
Nakoniec przez rów hopsa!
Widzi się w łące,
Jakoś mimo wiedzy.
Nie znalazł-ci tam przysmaków,
Chwastowiska, ni bodziaków,
Lecz koniczyny do pasa.
„Będziesz się miała zpyszna!
Tylko ty, człowiecze,
Zmiłuj się, śpij!” Tak westchnął i siecze a siecze.
Psu oskoma i pokusa:
„Mój osłosiu, od rana jestem naczczo, mdli mię,
Ty masz wędzonkę w jukach, aż ztad czuć po dymie,
Pozwól, że dam jej całusa!
Wiesz jak zrobimy? Ja na łapy stanę dębkiem
A ty przyklęknij na jedno kolano.”
Nasz egoista, jakby do muru gadano,
Siecze, a żuje, milcząc. Aż wreszcie półgębkiem
Wypchanym koniczyną: „Co się tu wałęsasz?
Poszedłbyś psie do nogi! Jak jegomość wstanie,
Da ci śniadanie.”
Odpowiedzi nie czekał
I obuszcząk znowu
Tak zarwał trawy,
Że aż wygryzł w ziemi dołek,
Klnąc psa, że mu przeszkadza.
Wtem nagło z za rogu,
Błysnął ku niemu parą krwawych świec
Biorąc go na cel i na tuj.
Wtedy do psa: „Bracie, broń! ciu ciu! na tu! ratuj!”
A pies: ja nie twój Ratuj, ani twój pan Broniec;
Nie wrzeszcz i laki nie tratuj,
Czekaj, aż jegomość wstanie,
Na waści obronienie i poratowanie."
Wtejże chwili wilk osła dorznął.
Ot i koniec.
Adam Bernard Mickiewicz
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=252243
Рубрика: Поэтические переводы
дата надходження 07.04.2011
автор: Терджиман Кырымлы