- Вы все кажетесь мне хорошими людьми, - сказал я. - Спасибо вам. Нет, правда, все лучше, чем бы я мог ожидать. Но я все равно не верил, что у меня получится.
- Да ты просто никогда не веришь по-настоящему ни во что, - ответил тогда Айзек. - Готов спорить, ты и сейчас вот сидишь тут на своем долбаном стуле и думаешь так про себя: “Какого черта, нахуй?”
- Все не так, не так. По-крайней мере, в какой-то степени. - Я поковырял один из постоянных заусенцев на большом пальце. - Я изо дня в день живу своей обычной жизнью, ведь ты знаешь, да? И я понял только одну вещь: ничего не будет хорошо. - Мое лицо приняло дежурный страдальческий вид. Тоска Израилева накрыла меня своим бело-синим покрывалом, и я принялся за любимое дело. - И ладно бы все было так, все же, все же это так, как есть. Но сама мысль об этом доканывает окончательно. Вот ты когда-нибудь чувствовал опустошение, Айзек?
Собеседник, будто бы перетирая что-то между зубами и губой, на секунду задумался.
- Я чувствовал величайшую и самую безвкусную пошлость на свете. Опустошение, говоришь? Почему бы и нет, давай назовем это так. - Сняв ноги со стола, он расправил плечи и сел по-удобнее в старом, разваливающемся деревянном кресле. - Когда все это началось со мной, у меня не было времени думать и выбирать. Ну, точь-в-точь как у тебя, так? - Он подмигнул мне. - Мне было откровенно наплевать на свою первую жену и ее семейку. Единственное, что мне тогда хотелось, как, впрочем, и теперь — это отрыва.
- И побольше злости, - добавил он после секундного раздумья таким тоном, каким обычно кассирши добавляют свое дежурное “приходите еще”.
Айзек задумчиво посмотрел в потолок, прикурил папиросу и понемногу качался на стуле, отчего тот издавал отвратительной писклявости скрип.
- Я собрал свои пожитки и уехал. Ну нахуй так жить. Насрать.
- Я понимаю.
- А, что? Да нет, я не об этом! Сбился, понимаешь. Нахлынули воспоминания, - улыбнулся Айзек. - Пошлость, друг Гораций, в том, что я перед выездом не спустил свое дерьмо в унитазе женушки.
Его глаза заблестели, а щербатый рот расширился, готовый в ту же секунду загоготать в приступе истерического смеха. Я понял, что собеседник не оставляет мне никаких шансов, кроме как играть по его правилам. Тогда я тоже улыбнулся, а смех прыснул сам собой. Комната наполнилась громогласным хохотом.
- Понимаешь толк, да? - Сказал тогда Айзек, когда, спустя минуту, мы оба обессилили от нервной истерической тряски. - Я смотрю, ты парень-то неплохой, а?
Он придвинулся близко ко моему уху, словно готовился что-то сказать. Но он ничего не сказал, и я слышал и чувствовал только его дыхание. Не могу сказать, как долго это продолжалось, но я ловил себя на мысли, что, даже откинув предрассудки общества относительно отношения полов, я не мог получить наслаждения от этого процесса.
- Ты, наверное, неправильно понял, - сказал тогда я, пытаясь сохранить нейтральное и беспристрастное лицо, глядя перед собой.
- А? Да что ты в самом деле! Неужто и вправду купился, будто я передаст? - Меня это начало выводить из себя. Айзек пуще прежнего засмеялся, его слюна, обильно окропив меня, разлеталась по всей комнате.
- Да что, твою мать, ты за мудила такой?
Я оттолкнул его за плечо, но он, надо было думать, ожидал такой поворот событий, потому что сразу же толкнул меня с силой в грудь, и я повалился на стуле назад. На полу я случайно нашарил рукой какой-то предмет и тут же швырнул его в обидчика. Это оказалась пепельница. Она пролетела мимо головы Айзека, голова и плечи которого оказались в пепле. Египетский скорбец. Что до пепельницы, то она, как и положено всякой уважающей себя стеклянной утвари, разлетелась на тысячу осколков, ударившись о металлический угол холодильника.
Громкий звук вернул меня в чувства, и я, хоть и продолжал кипеть изнутри, уже контролировал себя в полной мере. Я мысленно сосчитал про себя только до двадцати трех, когда Айзек проговорил, присаживаясь на пол невдалеке от меня:
- Луи, мне кажется, что это начало прекрасной дружбы.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=378137
Рубрика: Лирика
дата надходження 16.11.2012
автор: ярик-ящик