Глава 29
К концу недели, не получив от нее ни малейшей весточки с объяснениями, я сделал вывод, что она решила уйти из моей жизни. Наверное, потому что думала, будто я женился, и не хотела разрушать то, что с таким трудом удалось как-то привести в порядок. О, как это не похоже на нее – сохранять что-то первозданным, не попирая грубым вмешательством невинность и благочестие! Но больше ничего не приходило мне в голову. Признаться, я не горел желанием выяснить ее место нахождения – должно быть, волнение и беспокойство о ней, всколыхнувшееся во мне в день ее исчезновения, улеглось и стихло, как и страсть, что двигала мной в моменты нашей близости. Это был очередной порыв эмоций, захлестнувших меня. Но теперь я даже не корил себя за то, что оставил ее в нашу последнюю встречу и за то, что не сожалел об этом сейчас.
Однако было кое-что, о чем я все-таки сожалел.
Лора.
О, чувство вины за происшествие в церкви все чаще напоминало о себе в моих мыслях. За все эти дни от Лоры не было ни звонка, ни сообщения, да и не удивительно – ведь я слишком сильно оскорбил ее. Тогда я решил не ждать и попытаться поговорить с ней первым, хотя в глубине души я уверил себя в том, что она не захочет даже видеть меня. Первый шаг я решился сделать исключительно благодаря эмоциям, которые всегда рвались вперед раздумий. Именно из-за них мне и приходилось страдать, но в то же время именно они помогали мне поддерживать хрупкий огонек жизни. Я набрал ее номер и взял трубку. На другом конце провода послышались долгие гудки, и я стал ждать. Этот звонок был столь значим для меня, что я затаил дыхание, чтобы случайно не пропустить, когда гудки сменятся ее голосом. Но этого не произошло и после первого набора, и после второго, и после третьего…
Я позвонил на мобильный. К несчастью, такой номер больше не существовал. Видимо, Лора успела сменить номер телефона, что было весьма плачевно для меня. Я думал, если дошло до такого, значит, для нее нет пути назад. Но я не отступал. В тот же миг я сбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, набросил что-то подвернувшееся под руку на плечи, и выскочил за дверь, захватив только ключи и бумажник.
Когда я очутился на аллее, солнце было уже высоко и припекало, как летом. Пройдя некоторую часть пути, я остановился и посмотрел вперед, переводя дыхание. Что заставило меня остановиться в тот момент? Не знаю. Помню только, что ждал чего-то. Теперь думаю, что я ждал знака. И хотя я никогда не верил в сверхъестественность и не был особо религиозным человеком, тогда я ждал именно знамения, какой-либо подсказки, напутствия, чего-то, что дало бы мне надежду, что мои действия ненапрасны. Это могла быть низко пролетевшая над моей головой птица или двое близнецов, одновременно кивающих мне при встрече, или же три одноцветные машины, стоящие в пробке друг за другом. Все, что угодно! Я просто хотел знать, пусть даже ложно, что все закончится благоприятно, что я найду Лору, и поговорю с ней, и она простит меня, и, может быть, мы снова будем вместе.
Вот об этом я думал, стоя посреди аллеи с блуждающим взглядом. А вокруг меня расцветала планета, ведь сегодня 22 апреля, в конце концов! Ах, Лора любила праздновать этот день, она никогда не упускала возможности побыть наедине с природой, гуляя в тени деревьев лиственного парка, или посетить ботанический сад. Один или два раза мы даже посетили его вдвоем. Помнится, она тогда переболела аллергией, а тут повсюду цветение(!) и мне пришлось одолжить ей носовой платок, а она всю дорогу чихала. Под конец дня совсем расчихалась, покраснела, глаза и щеки слегка припухли и ужасно чесались. Хотя я не рез предлагал ей покинуть это место, аргументируя тем, что нахождение здесь причиняет ей вред, она возражала, оправдывая это тем, что природа не может причинять вред человеку, если у нее нет на то причин. Я диву дивился: почему она так упряма? Иногда говорил ей это вслух, а она лишь посмеивалась надо мной, отвечая: «Ну-ну, не сердись! Отыщи мне лучше пышных гортензий!»
Гортензии… Её любимые цветы! Я ни разу не смог достать ей гортензий на 22 апреля, ведь они расцветали во всей своей красе только к осени. А она продолжала напоминать мне об этом каждой весной исключительно на 22 апреля, а осенью даже словом не обмолвилась о них, когда эти прекрасные цветы можно было купить или попросту сорвать на каждом шагу. Эта ее нелепая прихоть как будто говорила: «Соверши невозможное!», а я тогда не знал, как расшифровать эту фразу. И каждый год повторял одну и ту же ошибку, говоря: «Сейчас весна! Ты ведь знаешь, что гортензии цветут осенью…». Она ничего не отвечала, только чуть заметно пожимала плечами и больше не заговаривала на эту тему. До следующей весны.
Сейчас я думал, что если бы мне удалось раздобыть для нее гортензии весной, когда она просила? Это ведь не то, что Луну с неба достать или остановить Время, или обещать оставаться вечно юными.… Это всего лишь гортензии, цветы, не отличающиеся особой редкостью или дороговизной. Уж если постараться, можно было бы найти. Проблема заключалась в том, что не было никакой проблемы, просто я нарочно не желал удовлетворять столь нелепой, на мой взгляд, прихоти и бродить по Оксфордширу в поисках каких-то цветов, да и то, не самых красивых, как мне казалось. Но я был чересчур поверхностен в своих убеждениях. Дело в том, что ей не нужны были гортензии, она всего лишь хотела, чтобы я хотя бы раз совершил какой-то поступок ради нее, чтобы таким образом показал, что она мне не безразлична и что я люблю ее, как в день нашей встречи (как раз осенью, когда мы оба поступали в университет). Именно тогда я впервые подарил ей букет гортензий на первом свидании. Я помню ее взгляд, как она засмущалась и скрыла лицо в обширном лиловом букете, думая, что я не заметил краску на ее щеках. А потом…чихнула, и так я узнал, что она страдает аллергией. С тех пор я больше не дарил ей гортензий, а она просила меня об этом только весной, когда я и подавно не задумывался над подобными вещами. И хотя аллергия мучила ее изрядно, Лора всегда относилась к цветам с огромной любовью, вдыхая их аромат и выращивая некоторые диковинные сорта в комнатных условиях.
Однажды я спросил ее, зачем она занимается разведением цветов, если знает, что они пагубно влияют на здоровье. А она снисходительно улыбалась мне, словно намекала на мою детскую непосредственность, и говорила ласковым голосом: «Цветы – это люди, которых мы любим. И если цветы напоминают нам о них, значит и мы не безразличны этим людям». После чего она подводила меня к окну и поочередно показывала различные виды, объясняя: «Смотри, это петунии. Они напоминают мне о маме, такой же нежной и доброй, но в то же время такой беззащитной и слабой, как стебли этих великолепных растений! А там – кактусы – это мой преподаватель права. Он хоть и зануда, но я обожаю его, впрочем, как и он меня. Поэтому, ухаживая за кактусами, я вспоминаю о нем и о его лекциях, уроки которых я запомню на всю жизнь. А рядом с фикусами расположена юкка. Она – моя школьная подруга, такая же сильная, как ствол этого заморского растения. Она всегда наставляла меня на путь истинный, помогала советами и утешала, когда моя душа переполнялась печалью. И, несмотря на то, что я не разговаривала с ней больше пяти лет, я вижу ее лицо в просочившейся в поддоне воде, когда поливаю юкку, а ее узкие листья напоминают мне теплые объятия Клер. А в гортензиях – моих самых любимых в оранжерее, я вижу твое лицо и твою улыбку и чувствую твою близость, когда дотрагиваюсь до их пышных шапочек. Это дает мне дополнительное спокойствие в том, что ты по-прежнему со мной, ведь именно твое присутствие дает мне силы смотреть в будущее». С этими словами она по обыкновению брала мои руки и сжимала в своих хрупких ладонях, глядя прямо мне в глаза. Полагаю, так она могла чувствовать себя в безопасности, зная, что есть человек, которому она может всецело доверять и который никогда не придаст ее доверия.
С этими мыслями, я двинулся дальше. Примерно через полчаса я стоял у двери дома Лоры. После четвертого звонка я вышел на дорогу и заглянул в отвешенное окно. Света нигде не было, и я подумал самое худшее: Лора переехала. Эта шальная мысль огнем опалила мне душу, и я ощутил приступ паники. Я обошел дом и вошел во двор с черного хода. Как ни странно, калитка была отворена и во мне снова загорелась надежда. Я заглянул в нижние окна, но никого не обнаружил. Здесь меня снова обуял страх, но в это время за спиной раздался женский голос. Я обернулся.
Передо мной стояла дама преклонных лет с маленькой чихуахуа на руках. Дама была одета довольно строго, и по ее акценту я понял, что она, возможно, приезжая.
Вы ищете молодую мисс, живущую в этом доме, не так ли?
Да, именно. Вы знаете, где она?
О!.. – только и сказала дама, смолкнув в тот же миг.
В ту же секунду я померк.
Так я и думал. Она больше не живет здесь, не так ли?
Кто Вам сказал? – Воспряла дама.
Воспрял и я, как будто мое душевное состояние всецело зависело от слов этой странной незнакомки.
Тогда почему она не открывает мне? Её нет дома?
О, нет. Она там, - дама указала наверх, на чердак, и перевела взгляд на меня, - но я бы не советовала беспокоить ее сейчас. Она слишком подавлена, чтобы говорить с кем-либо.
Простите, но откуда Вам знать, что для нее лучше? Кто Вы?
Я – соседка. – Обычным тоном ответила дама.
Я знаю всех соседей на этой улице, но Вас я здесь никогда прежде не видел.
Это потому, что я переехала в Оксфордшир совсем недавно, около трех дней, верно.
Да, я заметил, что Вы не здешняя по необычному акценту в говоре.
О, это ирландский акцент! Мой отец был коренным ирландцем, а мать – чистокровная англичанка, влюбилась с первого взгляда и у меня есть основания полагать, что влюбилась она именно в этот необычный говор. В нем есть некий изыск, не правда ли?
Возможно. Так, что Вы говорили на счет Лоры?
Лоры?
Да, молодой особы, проживающей в этом доме.
Ах, да! Значит, так ее зовут!
Она не представилась при знакомстве?
О, Вы, верно, думаете, что наше знакомство состоялось в привычной английской манере за чашкой вечернего чая?.. К сожалению, нет.
Как же вы познакомились?
Я увидела молодую мисс, когда она сидела у порога этого дома вся в слезах, облаченная в белое платье, похожее на свадебное, кажется.… И я подумала: «Бедняжка! Что такого ужасного могло приключиться, что привело ее в столь великое отчаянье?» И тогда я решила помочь ей. Я подошла к ней и предложила угостить чаем, как это полагается в Англии, но молодая мисс не ответила на мое предложение, и все время повторяла одно имя – сейчас…как же это…. О, проклятая память с возрастом подводит все чаще и вернее, чем наиболее лицемерный знакомец. Увы, это неизбежно, как старость, преимущества которой видны лишь слепому. Но, впрочем, я отвлеклась.
Прошу, продолжайте.
Конечно, но, прежде позвольте пригласить Вас в дом и предложить чай, а то к вечеру холодает.
Боюсь, время не позволяет мне задержаться.
Оставьте! Время никогда не позволяет нам задерживаться. Чтобы успеть жить, приходится все делать вовремя, невзирая на обстоятельства, которые иногда требуют выдержки.
Уговорили.
Я и не пыталась. – Улыбнулась дама и проводила меня к своему дому.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=433419
Рубрика: Лирика
дата надходження 24.06.2013
автор: Олеся Василець