Ты есть та, кому я пишу из Зимы...

Ты  есть  та,  кому  я  пишу  из  Зимы.
В  соответствии  с  временем  года,
географией  мест,  вдалеке  от  Москвы,
проклиная  дурную,  сырую  погоду,
я  тебе  вывожу  эти  длинные  строки  -  
растянув  через  время  речь  свою.
Ночь  глотает  другие,  чужие  звуки,
шепоты,  шорохи...  Я  говорю,

а  ты  -  просто  слушай,  смотри,
если  сей  интерес  определен  словами:
значит  ли  то,  что  существо  внутри
меня  находит  общее  меж  нами?
Наверно.  Ибо  сжигая  наши  жизни,
бог  все  равно  остается  лишь  богом,
мы  же  –  во  веки  и  ночи  присно,
бредем  по  заснеженным  дорогам,

в  одиночестве  славя  своих  друзей,
заплутав  в  череде  бутылок,
комнат,  лиц  и  чужых  простыней,
стеклянных  стаканов,  ложек  и  вилок,
в  тающем  снеге,  мельканье  прохожих…
Мысли  роятся,  шумят  и  несутся,
дни  бесконечно  и  странно  похожи  -  
только  б  на  месте  не  обернуться…

Нельзя.  Уж  лучше,  выдыхая  дым,
расплескивая  алкоголь  в  стакане,
казаться  самому  себе  веселым,  молодым,
а  утром,  пересчитывая  в  ванне
цветочки  или  ромбики  на  стенах,
мечтать,  что  завтра  нас  поймут
и  воспоют  в  других  поэмах…
Но  дни  идут,  идут,  идут…

Все,  что  я  говорю  не  зная,
может  казаться  по-детски  наивным:
от  гудка  паровоза  –  до  собачьего  лая,
прожил  я,  и  под  этим  небом  темным,
мрачным,  пахнущим  сединой  и  камнем,
я  скучаю  в  пустой,  захламленной  палате,
сам  с  собой  –  другим  московским  парнем,
разучившимся  спать  на  кровати.

Ты  –  другая.  Ты  так  не  похожа
на  своих  сестер,  что  любил  доселе:
пил,  стихи  посвящал,  получал  по  роже,
пересчитывал  шрамы  на  сердце  и  теле,
ты  –  другая.  Мой  добрый  ангел,
не  жалея  слов,  повторяю  строки.
Я  не  прав?  Ну  и  пусть,  согласен,
с  детства  плохо  учил  уроки.

Все,  что  можно  сказать,  уже  сказано.
И  слова  –  что  игра  в  ветряную  мельницу.
Столько  слов,  столько  разных  «но»!
Все  одно  окурки  полнят  пепельницу…
Снег  идет,  все  окрестные  крыши  в  сугробах,
ночь  кончается,  время  бесится…
Птицы  глупые  в  тюремных  робах,
как  и  я,  ищут,  где  б  повеситься.  

Ты  есть  та,  для  кого  я  пишу  из  Зимы.
Был  бы  май  –  все  и  было,  конечно,  иначе.
Но  зимой  сны  длиннее  –  настолько  длинны,
что  стихи  теперь  только  и  значат
знакомый  мотив  колыбельной  -  
созвучие  небесного  оркестра.
Ты,  такая  –  не  первая,  я  –  не  первый.
Всему,  мой  ангел,  и  время,  и  место.

2005,  декабрь.




©  Copyright:  Павел  Бельдюгов,  2007

адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=53957
Рубрика: Стихи, которые не вошли в рубрику
дата надходження 09.01.2008
автор: Павел Бельдюгов