Литтл-Виддинг, 6:30 утра.
Литтл-Виддинг – типичный американский пригород. Прямые улицы, пересекающиеся под прямым углом, кафе-аптеки, пара газолиновых станций и маленький кинотеатр. Тихая, спокойная гавань, где ничего не происходит. Потерялась кошка – событие. У владельца заправки стянули пару старых покрышек – происшествие. У дочери менеджера появился новый любовник – тема для беседы. Таких городков в Америке десятки тысяч, и все они похожи, как традиционные круглые пироги.
Но в пресном тесте Литтл-Виддинга была замешана своя маленькая изюминка. Всюду в Америке развозить почту – законный бизнес школьников, но здесь вот уже сорок лет крутит педали старенького велосипеда негр Джим Стоун. Он знал всех и все; казалось, разбуди его среди ночи, и он одним духом расскажет, кто из жителей выписывает « Нью-Йорк Геральд», почему директор школы отказался от « Нью-Йорк таймс» и перешел на « Дейли Ньюс». Джима очень ценили пожилые домохозяйки, и не столько за веселый нрав, сколько за то, что от него можно было услышать все последние сплетни города. Была у Джима и своя ахиллесова пята – горделивая уверенность, что первым хозяином его железного коня был сам Мартин Лютер Кинг.
Рабочее утро Джима подходило к концу. Почтовые сумки опустели, и только в одной осталось пять увесистых свертков для центральной улицы Литтл-Виддинга. Джим всегда оставлял ее напоследок – здесь стояло всего пять домов, отчего жители с юмором прозвали улицу Пятой авеню.
Услышав звон колокольчика, из палисадника у третьего дома выбежала здоровенная псина. Красавец кобель, немецкая овчарка, родом из самой Баварии, красота и гордость Пятой Авеню. Джим громко свистнул и кинул ему сверток газет, и те шлепнулись на асфальт прямо у лап собаки.
Джим резко нажал на тормоз. Никогда за все время, что он знал пса, не было случая, чтобы он не поймал газет. Почтальон и собака были старые друзья, и Джим всерьез обеспокоился за приятеля.
- Расти! – позвал Джим. – Что с тобой, старик? Не заболел?
Расти тихо заскулил и с тоской оглянулся на дом.
- Миссис Джонс! – позвал Джим. – Мистер Генри, сэр!
Из дома вышла хозяйка. Отрада глаз – высокая, красивая блондинка лет тридцати; домашний халат выгодно подчеркивал стройную фигуру. Только из душа – в волосах еще оставались капельки воды, засверкавшие в лучах утреннего солнца как маленькие бриллианты.
Джим почтительно тронул фуражку:
- Мое почтение, мэм! Простите за беспокойство, но позвольте узнать, не нужна ли вам помощь. Уж больно странно ведет себя Расти – за пять лет я ни разу не видел его таким потерянным, мэм.
- Пустое, Джим – улыбнулась хозяйка.
- Может, заболел? Миссис Джонс, не желаете ли, чтобы я предупредил мистера Фалька?
- Нет, спасибо, Джим. Все обойдется. Просто сегодня такой день, все на ногах, нервные, а собака такие вещи сразу чувствует. Кстати, не забудьте, что мы вас ждем.
- Почту за честь, мэм! Маленький Джонс будет доволен вашим сюрпризом, миссис Мегги.
- Тише! – прижала палец к губам в шутливом ужасе Мегги. – Не выдавайте нас раньше времени!
Джим прижал руку к сердцу и церемонно раскланялся. Мегги подняла газеты и ушла в дом; Расти поплелся следом, скуля и виновато помахивая хвостом.
Когда Мегги вошла в столовую, за столом уже сидел ее муж, мистер Джонс, или, как его звали все, Генри-старший. Он был при полном параде – в костюме, зеркально вычищенных туфлях, разве что без галстука. Тот висел рядом на спинке стула – в этой семье галстук мужу всегда повязывала жена. На удачу. Увидев супругу, Генри отставил кофе и гренки, встал и крепко ее поцеловал.
- Меган, золотко! Прошу тебя, надо спешить, у нас очень мало времени.
Мегги взяла галстук и принялась вязать свой особенный счастливый узел. Генри покорно вертелся в ее умелых руках.
- В половину девятого я уже должен быть в офисе, значит, не позже половины восьмого надо выехать. Где Младший?
- Спит – улыбнулась Мегги. – До полуночи с фонариком по дому шарил, подарок искал.
- До полуночи? Слабо, слабо!
- Ему всего четыре… нет, уже пять лет!
- В его возрасте я не успокаивался, пока не находил, как ни старался мой старик…
Расти внимательно следил за хозяином. Когда Генри вернулся за стол, пес тихонько подошел, заскулил и вдруг резко ткнул носом под руку. Кофе из чашки разом выплеснулось Генри на брюки.
- Расти! – в ярости швырнул чашку на стол Генри. – Да что на тебя сегодня нашло?
- Успокойся, Генри. Он не специально. Сходи наверх и переодень брюки.
- Если я переодену брюки – зашипел Генри, – то надо будет переодеть пиджак. А если так, то нужна другая рубашка. А другая рубашка – это другой галстук, другой галстук – другие туфли, и я точно опоздаю…
- Дорогой, просто сходи наверх и поменяй брюки – попросила Мегги и включила радио.
- Доброе утро, дорогие жители и гости Нью-Йорка! – бодрый голос ди-джея заполнил столовую. – Сегодня 11 сентября 2001 года. Если вы раздумываете, не захватить ли с собой на улицу зонтик, то смело можете оставить его дома. Как обещает Национальная служба погоды, нас ждет ясный и погожий день. Над Большим яблоком, да и всем Восточным побережьем сегодня чистое, безоблачное небо…
Гарлем, 6:30 утра.
Сэм Уайт сладко спал. Броская фамилия не должна вводить в заблуждение – Сэм был негром, причем не просто черным, как сажа, а черно-лиловым, как слива. Центнер живого веса, и никакого жира, одни литые мышцы. По правую руку Сэма тихо посапывала пухленькая белокожая красотка с пышной грудью; по другой бок на кровати вольготно разметалась шикарная негритянка. Пусть бюстом она и уступала Белоснежке, зато…хм… филейной частью дала бы ей сто очков вперед. Крепкий сон троицы, смятая кровать и художественный беспорядок в квартире указывали на бурную ночь; девицы укатали парня хорошо, и Сэм наверняка проспал бы до полудня, если бы его не разбудил громкий, настойчивый стук в двери.
- Да пошел ты! – спросонья буркнул Сэм, глянув на будильник. – Я даже за миллион сейчас не оторву задницу от кровати.
Сэм только-только задремал, как в двери снова принялись дубасить.
- Убью! – прорычал Сэм, совсем проснувшись.
Это была не простая угроза. Гарлем считался самым опасным районом Нью-Йорка, а о Сэме ходила лихая слава одного из самых опасных уличных наркодилеров, и наступать ему на мозоль было крайне нежелательно. Если кто родился в Гарлеме и прожил уже сорок лет – значит, он чего-нибудь да стоит.
Сэм выбрался из-под вороха одеял, как зверюга из берлоги. С той стороны опять барабанили; Сэм зарычал и распахнул дверь, даже не одевшись.
На пороге стоял щуплый, тонкий как колосок парень. Краше в гроб кладут, такого не то что кулаком, соплей пришибить можно. Сэм знал этого доходягу – Тим Стордас, мелкий жулик и наркоман. Вот уже год он каждый день прибегал к Сэму за дозой.
- Сэм… – простонал Тим. – Сэм… Выручай, дружище!
- Так уже сразу и дружище – рыкнул Сэм. – А ты гребаный сукин сын! Знаешь, как я это понял?
- Как?
- Да только гребаный сукин сын может явиться ни свет ни заря и будить меня в шесть утра! У тебя что, девять жизней, как у кошки?
- Сэм…
- Значит так, снежок, даю тебе десять секунд, чтобы убрать свою обдолбаную белую задницу с моего порога!
Тима трясло как в лихорадке. Сэм пригляделся к парню внимательнее – на лицо все признаки ломки. Скоро ему станет совсем плохо, а в таком состоянии торчки очень опасны.
- Ладно. Чего тебе нужно?
- Дозу, Сэм. Кончаюсь – простонал Тим. – У тебя есть, я знаю.
- У меня-то есть – ответил Сэм. – А вот есть ли у тебя чем платить, парень? Или случилось чудо и ты принес весь долг?
- Я отдам, Сэм. Правда, отдам. Дай мне пару дней, и я верну все…
- Катись ты! – Сэм хотел захлопнуть дверь, но Тим навалился на нее со страшной силой наркомана в ломке.
- Сэм! – рычал Тим. Глаза его налились кровью, изо рта потекла пена. – Дай, Сэм! Иначе будет плохо, Сэм, я за себя не отвечаю!
Раздался щелчок, и в руке Тима заблестело перо выкидного ножа.
- Что-о? – опешил Сэм. Он совсем не испугался, скорее просто не ожидал такой наглости. Легким движением, но так, что Тим завопил от боли, Сэм выкрутил ему руку. Нож со звоном ударился о дверь; второй рукой Сэм сграбастал Тима и запустил им в стену так, что внутри у парня что-то пискнуло, словно мышь раздавили. Зато в глазах Тима наконец зажглась искорка разума.
- А теперь послушай меня – Сэм говорил тихо, но его шепот был куда страшнее всех прежних криков. – Я тебе не один из уличных сопляков, что мочатся в штаны от зубочисток. Таких, как ты, я жру пачками, вроде десерта. Ты мне уже должен, как Госдепартамент, и еще имеешь наглость являться и грозить! Страх потерял? Запомни – за белое платят зелеными, так что если не хочешь завтра плавать с вспоротым брюхом по Гудзону, сегодня к вечеру принесешь мне все, что должен, с процентами.
Тим со страхом глядел на нависшую над ним черную гору мускулов.
- Или нет – решил Сэм. – За неуважение ко мне я даю тебе срок до девяти утра. Принесешь баксы – будешь жить. Придешь пустой – я убью тебя быстро и безболезненно. Но если попытаешься меня надуть – порежу на куски и отправлю по стране. Как раз по кусочку на штат!
- Сэм…
- Заткнись! Чтобы принести бабки, у тебя осталось чуть больше часа. Девять сотен долга, плюс проценты, и за моральный ущерб – итого полтора куска.
Тим молча поднялся.
- Ты сволочь, Сэм – бросил он уже с порога. – Гореть тебе в аду.
Сэм помог Тиму выйти хорошим пинком и запер дверь.
- Чертовы торчки, ни минуты покоя – ворчал он, шлепая обратно в постель, где нежились его сонные кошечки. – И зачем они только топчут эту грешную землю? Неужели только для того, чтобы Сэм Уайт каждую ночь имел таких шикарных телок?
Литтл-Виддинг. 7:00 утра.
- Звонила мама – сообщила Мегги, выключив телефон. – Они с папой опоздали на рейс, так что полетят следующим. Клянутся, что успеют вовремя.
Генри пожал плечами.
- Я ничуть не удивлен. Уж если они умудрились опоздать даже на нашу свадьбу… Но пора будить Младшего, или мы опоздаем.
- Генри, дорогой! – спросила Мегги. – Неужели тебе обязательно выходить сегодня на работу? Не разоримся же мы, если ты один день проведешь с семьей, тем более в день рождения сына.
- Мегги, дорогая! – в тон ответил Генри. – Мы вчера уже все обсудили. Фрэнк меня подменит. Но ланч я обязан провести лично – слишком многое поставлено на карту. Японцы… У них свой этикет и понятия, они просто не поймут, почему их встречает помощник, а не глава фирмы. Еще подумают, что я их оскорбил. К тому же Младшего все равно надо вывезти из дома, причем так, чтобы он ни о чем не догадался. Вот и возьму с собой. Он давно уже просил, порадую сынишку. Знаешь, какую встречу ему приготовили? Наш офис на 95–м этаже Северной башни, там открывается такой замечательный вид на город…
- Генри, дорогой – улыбнулась Мегги. – Ты – золото!
- Дорогая, я всегда тебе об этом говорил! – горделиво постучал по груди Генри и открыл дверь детской.
В комнате царил веселый беспорядок. Войдя, Генри сразу споткнулся о громадную пожарную машину, а Мегги отфутболила в живот страшноватое чудище непонятной породы с четырьмя лапами. Сам хозяин детской крепко спал на большой кровати, занимавшей добрую половину комнаты. Генри обошел кровать, пошарил под изголовьем и достал пару хрустящих пакетиков от «Сникерса».
- Следы преступления – весело подмигнул он Мегги.
На тумбочке, под лампой, на почетном месте стоял маленький детский гаджет – нечто среднее между игровой приставкой и телефоном. Ровно в 7:05 он засветился, и на экране появился молодец в парадной форме лейтенанта флота.
- Семь ноль пять, сэр! – лихо отрапортовал, приложил руку к фуражке и исчез.
Из вороха одеял послышался тихий стон. Мегги распахнула шторы, и яркий свет заполнил детскую.
- Дорогой, пора вставать!
- Подъем, чемпион! – скомандовал Генри и дернул с сына одеяло.
Генри-младший, или просто Младший, с трудом поднял с подушки вихрастую голову и принялся тереть глаза.
- Ну мама – с трудом подавив зевок, пожаловался он. – Еще совсем рано! Сегодня пятница, а по пятницам я всегда встаю в полдевятого!
- А разве ты забыл, какой сегодня день?
- День рождения! – подскочил на кровати Младший.
- С днем рождения тебя… - разом запели было Генри с Мегги, но Младший вдруг зажал уши.
- Нельзя, нельзя! – крикнул он. – Совсем нельзя! Я еще не родился!
- Как это – не родился? – засмеялась Мегги и принялась весело тискать сына. – А это кто? Кто? Кто?
- Я, я, я! – весело смеялся Младший. – Так дедушка Бен сказал! Он говорил, что в День Рождения нужно поздравлять только после своего времени, тогда Фея Желаний выполнит любое, даже самое заветное желание! А я родился…
- В 8:46 утра, верно! – согласилась Мегги.
- Вечно этот старый болтун забивает голову ребенку глупостями – буркнул Генри. – Между прочим, в столовой ждет гора пончиков с изюмом. Их очень любит один мальчик, но если он еще не родился…
Младший навострил уши:
- Они горячие?
- Пышут жаром!
Младший соскочил на пол, сунул ноги в тапки Банни и вихрем умчался в ванную:
- Я сейчас!
Через десять минут умытый, одетый и причесанный Младший сидел в столовой и уплетал пончик за пончиком. Генри шуршал газетой, поглядывая на часы, и делал Мегги большие глаза, указывая взглядом то на сына, то на двери. Расти сидел у стола с видом часового у порохового склада, игнорируя кусочки, которые щедро бросал ему Младший.
- Мама, что с Расти? – спросил он, когда пес отвернулся от особо сладкого пончика. – Он заболел?
- Нет, милый – ответила Мегги. – Просто он тоже ждет, не хочет поздравлять тебя раньше времени.
Генри протянул Мегги кружку, глянул на Расти и поставил обратно.
- Пора!
- Папа, ты уходишь? – расстроился Младший. – Но ты же обещал, что сегодня мы целый день будем вместе!
- Мы и будем вместе! – Генри подхватил сына под мышки и подбросил вверх. – Разве ты не хотел посмотреть, как я делаю деньги?
- Хотел! Папа, ты возьмешь меня с собой?
Генри закружил сына по столовой.
- Конечно!
- Чесно-чесно?
- Честно-честно! И не просто возьму, ты будешь помогать мне!
- Ур-ра-а! – закричал Младший. – Папа берет меня с собой! Мама, можно я возьму с собой краски?
- Конечно, милый!
- За красками – наверх! – скомандовал Генри. – Поскорей, мы опаздываем!
Расти внимательно следил за хозяевами. Когда оба Генри, поцеловав Мегги – каждый по-своему – подошли к двери, пес одним прыжком выскочил вперед, заслонив собой выход.
- Папа, чего он? – Младший спрятался за спину отца.
Расти стоял ощетинившись, шерсть на загривке вздыбилась как шипы дракона, в горле клокотало. Казалось, он вот-вот заговорит.
- На место! – строго велел Генри.
Впервые за семь лет жизни Расти ослушался хозяина и разразился громким, истерическим лаем. Генри посмотрел на часы, схватил Расти за шкирку и потянул на двор. Тот сопротивлялся как грешник в аду, цеплялся за землю всеми четырьмя лапами, оглашая окрестности истерическим визгом. Наконец Генри доволок Расти до вольера и затолкал внутрь. Пес тут же принялся прыгать на дверь, но стальная рама держалась крепко.
- Да что с тобой такое с утра? – буркнул Генри. – Младший, ты где?
- Я уже, папа! В машине!
- Молодец! – прыгнул за руль Генри. – Дамы и господа, пристегните ремни и просьба не вставать с места, пока не погаснут контрольные табло…
Младший щелкнул пряжкой.
- Готово!
Генри вставил ключ в гнездо. Раздался мелодичный звук, и панель приборов осветилась приятным голубоватым светом.
- Дамы и господа! Экипаж приветствует вас на борту и желает вам приятного полета. Штурман!
- Запустить двигатель! – скомандовал Младший.
Генри нажал « Старт». Стартер крутанулся, но мотор вместо привычного тихого рокота выдал серию нечленораздельных чихов, громко кашлянул и заглох.
- Что за черт! – удивился Генри и попробовал опять. Двигатель молчал; тогда Генри вдавил кнопку из всех сил. Стартер отозвался таким звуком, словно святой водой окропили привидение, что-то щелкнуло, и огни на панели погасли совсем.
-Так – почесал затылок Генри. – Кажется, приехали.
- Папа, позвонишь в такси? – предложил Младший.
- Они не успеют приехать. Черт, что же делать?
- Значит, мы никуда не поедем? – расстроился Младший. – Паршивый день рождения…
- Тихо! – вдруг поднял палец Генри. – Слышишь? Шумит!
- Как будто идет дождь? – удивился Младший. – Но небо чистое!
- Я, кажется, придумал. За мной!
Соседом семьи Джонс вот уже десять лет имел честь быть некий Фред Маршалл. Все в Литтл-Виддинге звали его просто Старый Фред. Он правда был очень в годах – старше его был, пожалуй, только почтальон Джим. Военный капеллан, Фред начинал службу в армии еще при Джоне Кеннеди. Вьетнам, Никарагуа, Афганистан – куда только не заносила его верность присяге и звездно–полосатому флагу. Но когда улеглась Буря в пустыне, Фред решил, что с него хватит, и осел в Литтл – Виддинге.
Как всегда с утра, Старый Фред был очень занят: поливал газон на лужайке перед домом. Сегодня он особенно торопился – небо было чистым как лазурь, и Фред хотел успеть закончить полив до того, как солнце наберет силу, и его лучи сожгут через капли воды молодую зеленую травку, которую старик холил и лелеял. Все соседи поставили на лужайках обычные оросители, поливавшие газон ночью, но Фред отказался от этой затеи. Его сразу записали в «Дяди Скруджи», но на самом деле старик просто любил это дело. Увлеченный поливом, Фред не сразу увидел соседей и едва не окатил обоих Генри с головы до ног.
- Полегче, старина! – едва успел отскочить Генри. – Два костюма за одно утро – это уже слишком!
Фред закрыл вентиль.
- Доброе утро соседям! Благослови вас Бог!
- Здравствуйте, дедушка Фред! – пискнул Младший.
- А, Большой Генри! – Фред крепко пожал ему руку. – У тебя сегодня особенный день? Сколько нам уже?
- Пять!
- Да ты уже совсем большой! – улыбнулся Фред.
-Большой, большой! – запрыгал Младший. – Скоро я совсем выросту и стану большим и сильным, как папа, и смелым, чтобы бороться с плохими людьми, как Капитан Америка и вы, дедушка!
Фред грустно улыбнулся.
- Мы к вам по делу – сказал Генри. – Случилась неприятность, машина сдохла, а я опаздываю на важную встречу. Хочу спросить – не одолжите ли вы мне вашу? По-соседски. Обещаю, верну без единой царапины.
- Бери, конечно. Машина в гараже, ключи в замке. Младший с тобой?
- Я еду с папой! – гордо сообщил Младший. – Я буду помогать делать деньги! Видите – я взял с собой краски!
- Зачем? – удивился Фред.
- Как? Папа будет рисовать доллары, а я раскрашивать! – пояснил Младший. Генри весело подмигнул Фреду.
- Дело стоящее – согласился тот. – А где твои ножницы?
- Зачем? – теперь удивился Младший.
- Как зачем? А вырезать доллары чем будете? – серьезно пояснил Фред. – Деньги рисуют большими листами, и когда папа нарисует, а ты раскрасишь, их надо будет еще нарезать по одному.
-Я не знал… – растерялся Младший.
- Беги ко мне, на полке в холле возьми ножницы – приказал Фред.
Младший со всех ног помчался в дом.
- Хороший парень – заметил Фред Генри. – Береги его. А вообще лучше б ты сегодня не ездил никуда. Что-то на душе неспокойно.
- Что может случиться в такой замечательный день?
- Вот от таких идеальных дней и жди беды – возразил Фред. – Если б я не доверял своим предчувствиям, то мы сейчас бы рядом не стояли. И собака твоя сама не своя.
- Обойдется!
- Надо думать… – пожал плечами Фред. – Знаешь, во Вьетнаме был у меня один взвод, лихие парни. Приблудилась к ним как-то псина без роду-племени. Хотели кокнуть, но сержант не дал. И не зря, как оказалось. Веришь – нюхом чуяла, где когда какая пакость случится. Если днем спит спокойно – можно и караул не ставить. А если скулит и прячется – к вечеру жди гостей.
- И что?
- Ничего – мрачно ответил Фред. – Пришел приказ дембельнуть весь взвод в Штаты. Ну, и как водиться, ребята хрюкнули напоследок до поросячьего визга, а про собаку забыли. Так их и накрыло всех в блиндаже – одной миной.
- А собака?
- Спаслась. Ее генерал потом всю войну собой в джипе возил.
- Обещаю, что буду осторожным. Спасибо за машину – Генри пожал руку старику. – Простите, нам пора.
- С Богом!
Младший весело помахал из машины. Генри осторожно выехал на дорогу, и Старый Фред вздрогнул – где-то рядом истошно взвыла собака.
Бруклин,7:00 утра.
Рабочий день Джека Спайдера всегда начинался в семь утра, и Тим стучал в обманчиво легкую дверь, точно зная, что Джек внутри, проверяет нити сплетенной им паутины. Прежде Тим обошел бы это место десятой дорогой, но сейчас у него не было выбора.
Если Сэма Уайта нужно было побаиваться, то Джека Спайдера следовало бояться всерьез. Во всем Нью-Йорке трудно найти человека, род занятий и характер которого так соответствовал бы фамилии. Из всех кровососов Бруклина Джек выделялся самой железной хваткой, самым крутым нравом, деловой хваткой, отсутствием совести и полной атрофией сострадания. Обращались к нему только в случае крайней нужды – Джек брал залог и драл людоедские проценты. Горе тому, кто посмел бы просрочить платеж хоть на сутки! Спайдер никогда не убивал должника – « Мертвые долгов не платят» – но умел превратить его жизнь в такой ад, что несчастный сам приползал к нему на коленях с долгом в зубах. Вот от этого человека сейчас во многом зависела жизнь Тима.
Спайдер проверял счета в большой черной тетради. Добраться до этого «талмуда» мечтали и полицейские, и агенты ФБР, но Джек дорожил им больше, чем собственной женой. Здесь, на пожелтевших страницах, была вся его жизнь. Так что Тиму довелось порядком поскучать, пока его наконец не допустили пред грозные очи хозяина денег.
- Рисковый ты парень – так встретил Тима Джек. – Честно – ты последний, кого я ждал здесь увидеть. Зачем пришел – не спрашиваю, и так ясно.
- Джек, мне нужны деньги – сразу взял быка за рога Тим.
- Деньги всем нужны.
- Вопрос жизни и смерти!
- Чьей?
- Моей!
- Ясно. И сколько стоит твоя жизнь?
- Полторы штуки – прошептал Тим.
- Дешевка! – поморщился Джек. – Я даю под сорок процентов. Чем ответишь?
- Всем!
- Не люблю громких слов. Сроки отдачи?
- Месяц.
- Месяц. Месяц… – побарабанил пальцами по столу Джек. – Столько ты не проживешь. Посмотри туда! Что ты видишь?
Тим вгляделся в большое овальное зеркало.
- В чем подвох? – спросил он. – Я вижу себя.
- А я – задумчиво сказал Джек, – вижу никчемного наркота, которому все в этой жизни по барабану, пока он не ширнется очередной дозой. Давно ломает?
Тим вгляделся в свое отражение. Вместо полнокровного, довольного жизнью двадцатилетнего парня зеркало показало изможденного, бледного как смерть задохлика с синими кругами под глазами и обреченным взглядом.
- С ночи – признался Тим.
- Так. Как ты думаешь, чем я занимаюсь? – поинтересовался Джек.
- Даешь в долг деньги – удивленно ответил Тим. Руки у него уже дрожали мелкой, противной дрожью.
- Так думают дураки – поморщился Джек. – Я не просто даю – я возвращаю. В этом суть. Понял? Кому ты должен?
- Сэму – признался Тим. – Из Гарлема.
- Сочувствую. Когда?
- До девяти утра. Сегодня.
- Зайди после полудня – подумаем.
- Мне не до шуток! – взвился Тим.
- Полтона ниже! В общем, так. Денег я тебе не дам.
- Джек…
- Помолчи, пока я говорю – оборвал парня Джек. – Видит Бог, я бы очень хотел тебе помочь, но не могу делать исключений, просто не могу. Денег я от тебя не получу, ответить тебе нечем, мне придется тебя убить, и тогда плакали мои полторы штуки. Если кто-нибудь узнает, что я тебя простил, поползут слухи, что Джек Спайдер потерял хватку, что его можно нагреть…Тогда мне конец. – Джек нажал на кнопку в столешнице, и по бокам Тима выросла пара здоровенных детин. – Наш гость уходит.
Тим выложил последний, весьма сомнительный козырь:
- Сэр, если вы дадите мне денег, то спасете мне жизнь!
- Никогда не занимался благотворительностью. Хочешь один совет, бесплатно?
- Ну? – буркнул Тим.
- Не надо бегать от Сэма.
Громилы Спайдера остались не у дел. Тиму хватило гордости выйти самому. У подъезда его ждал последний верный друг – «Форд Мустанг», краса и гордость юридического колледжа. Тим любил эту машину больше всех женщин в своей жизни. Это все, что у него осталось… Можно, конечно, было ее продать и заплатить Сэму, но Тим скорее позволил бы проклятому ниггеру порезать себя на кусочки.
Тим сел за руль и прижался лбом к рулевому колесу. На мгновение ему показалось, что ничего не случилось, он не пропащий, никому не нужный наркоман, а молодой, полный сил, подающий огромные надежды студент-юрист, душа компании. У него был дом, работа, семья… Где все это теперь? Пропало, сгорело в наркотическом угаре.
Тим едва сдержал слезу. Рядом, на соседнем кресле, любила сидеть Джинни. Тим пошарил рукой за козырьком и достал старое, выцветшее фото. Молодые люди весело улыбались с дешевой карточки « Полароида». Он сам и Джинни… Как раз накануне той проклятой вечеринки. « Давай, давай, ты что, не мужик?» Ему не хватило сил отказаться. « Один раз – не пи….ас!» – смеялась Джинни, вложив ему в руку пару таблеток.
Тим сунул фото обратно. Джинни умерла полгода назад, спрыгнула с крыши. Смалодушничала, бросила его одного, струсила, не смогла пройти до конца. Тим не понимал, почему она выбросила из дома все зеркала, пока однажды утром не увидел себя в зеркальном отражении шкафа. Тогда он все понял… Слишком поздно.
Тим завел мотор и снова выключил. Ехать ему было некуда. Дом давно отобрал лендлорд, к родителям путь заказан, а ночлежку, где Тим ночевал последний месяц, он ненавидел еще больше, чем наркотики. Свиньи на дедушкиной ферме и то лучше жили.
Тим едва не поддался искушению. Как хотелось оставить этот проклятый город, перемалывающий судьбы, не знающий жалости и сострадания. Выехать на автостраду, педаль в пол, и нестись, нестись на заход солнца от зари до зари, вперед и вперед, не оглядываясь, пока соленые брызги Тихого океана не засверкают на отполированном капоте…
Тим яростно стукнул кулаком по торпеде. Если бы только ему хватило ума не размахивать перед Сэмом ножом, то дело еще можно было бы поправить, но теперь обратной дороги нет. Пан или пропал…
Тим вылез из машины и осмотрелся. Крупных магазинов на улице не было – только пара мелких лавок, выручка в которых за весь день не превышала пары сотен баксов. Тим понимал, что надо ехать в центр, но чувствовал, что рулить уже не в дугу. Руки тряслись мелкой дрожью, суставы ныли, перед глазами все плыло. Времени было в обрез – скоро начнутся судороги, и тогда пиши пропало. Наркотика нет, и заменить его нечем… Стоп.
Какая-то назойливая мыслишка давно уже копошилась в дальнем уголке одурманенного мозга, но обдумать ее Тиму не хватало времени. И ясности ума. Теперь он вспомнил, что рассказывал ему один чувак, наркот с десятилетним стажем. «Если ломает, а дозы под рукой нет – ищи первую попавшуюся аптеку и покупай…» Что? Тим никак не мог запомнить это мудреное название, но знал, что узнает, когда увидит.
С дьявольской обреченной решимостью Тим побежал вниз по улице. Вывески мелькали одна за другой: «Старбакс», зеленная, бар… Вот оно. «Mustard plaser». Аптека.
Как и в большинстве американских аптек, на полках продавалось что угодно, кроме лечебных препаратов, так что Тиму пришлось немало поискать маленькую полочку с лекарствами. Толстенький азиат – не то китаец, не то кореец, кто их там разберет – в белом халате провизора поклоном приветствовал первого клиента.
- Цего зелает господина?
- Я… Мне… – замялся Тим. Среди разноцветных коробочек и пузырьков он никак не мог отыскать красно-синий цвет нужного препарата. – Такой, знаешь, в ампулах, э-э… эпи… Как же его, черт…
- Эпинифрина? Восемнацать девяното девяць, пожалайста…
Про деньги Тим забыл и принялся лихорадочно шарить по карманам. Пусто… пусто... только в левом кармане брюк пальцы нащупали несколько смятых бумажек. Пятерка, пару единичек… Десятка! Девятнадцать долларов!
Трясущимися руками Тим протянул деньги. Провизор нажал на рычаг кассы, и с мелодичным звоном выскочил лоток, до краев заполненный купюрами.
- Джесся! Джесся! – сердито позвал провизор. – Ты посему вечера каса не здала?
Молоденькая девчушка с бейджиком «Джесси» на груди расставляла на полках чипсы. Услышав хозяина, она оставила коробку и подошла к кассе, став чуть сзади Тима.
- Вчера дежурил Мик!
- А, плавда. Я ему всыплю! Запакуй господина лекарства.
Тим ничего не видел, кроме заманчивой зелени купюр. Видно, Бог все-таки есть, раз посылает деньги прямо ему в руки. Часы показывают 7:40 - время еще есть.
Тиму никогда еще не приходилось грабить магазины, но спасибо Голливуду. Одной рукой Тим схватил девчушку, другой разбил какую-то бутылку и прижал «розочку» к шее своей жертвы.
- Цто твоя делай? – опешил провизор. – Вот твоя лекарства, забилай!
- Деньги, быстро! Бери все, клади в пакет и давай сюда, или я убью ее! – Тим прижал «розочку» сильнее. Джесси вскрикнула, и по стеклу побежали капельки крови.
- Холосо, холосо, не нелвницай.
Провизор взял пакет и принялся аккуратно складывать деньги. Тим нервно глядел на его руки, следя, чтобы хитрый азиат не упустил ни одной купюры, и не заметил, как провизор под столом коленом нажал тревожную кнопку.
- Быстрее, быстрее! – истерично завизжал Тим. – Давай сюда!
Провизор кинул Тиму пакет. Не отпуская Джесси, тот попятился к выходу; там Тим сильно толкнул девушку вглубь аптеки и выскочил на улицу. Надо бы припереть дверь, но Тим уже мало что соображал. Как верный конь, «Мустанг» дремал у паркомата. Тим бросил деньги в салон, прыгнул за руль, и машина рванула; сквозь визг и треск Тим уловил приближающийся вой сирен и сильнее придавил газ. В голове парня царил полный хаос – глаза следили за дорогой, руки и ноги делали свое дело, а мозг отсчитывал последствия, как счетчик галлоны бензина. Вооруженное нападение… Покушение на убийство… Взятие заложника… лет на двадцать протянет. Но все это будет потом… Потом… Если вообще будет. Америка большая. Мексика… Сейчас главное – Сэм.
Бронкс, Ривердейл-парк. 8:00 утра.
- 10-15!10-15, ответьте Центральной!
- 10-15 слушает.
- Лиззи, это Гарри. Как самочувствие?
- Спасибо, Гарри. Как у больного кузнечика.
- Коленками назад? Ладно, привыкнешь! Доложи обстановку!
- Все спокойно, как в подводной лодке на грунте. Если что случится, держи меня в курсе.
- Слово скаута, Кудряшка! Кстати, твой стол готов, и знаешь, где его поставили? Теперь мы соседи!
- Да пошел ты!
Офицер Лиззи Девенпорт, или просто Кудряшка Лиззи, откровенно скучала. Вот уже пять лет она считалась одной из лучших среди веселого племени Полицейского департамента Нью-Йорка. Оторва по жизни, она нагнала немало седины видавшим виды преподавателям академии своими выходками, но в свет вышла с отличными рекомендациями. Ее смелость, находчивость и чувство долга быстро снискали расположение сослуживцев; а после того, как пара серьезных дел проявила еще и профессионализм Лиззи, ее карьера быстро пошла в гору. Скоро стало понятно, что сержантские нашивки – далеко не потолок ее стремлений, и кое-кто всерьез предрекал ей чин лейтенанта, а то и – чем черт не шутит! – капитана.
Все изменилось пять месяцев назад, когда однажды утром Лиззи вывернуло на пол утренним завтраком прямо во время утренней пятиминутки. Ей удалось сохранить лицо, но вечером, после дежурства, кто-то прилепил скотчем к ее шкафчику тест на беременность и игрушечного Мишку Тедди. Вслух Лиззи громко пообещала открутить яйца неизвестному шутнику, а сама потихоньку воспользовалась подарком. Две полоски на узенькой бумажке стали сенсацией года всего Департамента. Копы вовсю обсуждали, кто же мог быть тот смельчак, что осмелился вторгнуться в святая святых Лиззи, заключали пари, но остались с носом – никто и никогда не видел Лиззи с мужчиной, да и с женщиной тоже; что до самой Кудряшки, то проще разговорить Статую Свободы. Решение Лиззи рожать никого не удивило, как и ее желание не оставлять работу. Она продолжала жить по-старому, совала нос во все опасные места, не слушая никаких отговорок и наставлений, пока, наконец, великий и грозный капитан по прозвищу Йети клятвенно не пообещал сожрать ее нашивки на завтрак, если она не утихомирится. Если в этой жизни кто-то и мог заставить Лиззи подчиниться, то только Йети. Скрепя сердце она сменила лихие погони и перестрелки на нудное патрулирование, а вчера Йети вообще приказал перевести ее на бумажную работу. Поэтому настроение Лиззи оставляло желать лучшего, а в этом состоянии лучше было держаться от нее хотя бы на расстоянии вытянутой руки.
- Ваш завтрак, мэм!
Голос напарника, Ника Калнингтона, вырвал Лиззи из тумана грустных размышлений. Высокий рыжеволосый детина в синей форме распахнул дверцу и сел в машину, едва поместившись между рулем и сидением. Лиззи отщелкнула ремень и взяла из рук Ника коробку с пончиками и Кока-колой; по всей машине поплыл аппетитный, сладкий запах. Не в силах больше ждать, она выбрала из груды посыпанных сахарной пудрой дисков самый пухлый и откусила сразу половину.
- Смотри пальцы не откуси – усмехнулся Ник.
- Хр-фр… – с набитым ртом отозвалась Лиззи.
- С утра твой английский, как у моего дяди Бена после вечеринки – усмехнулся Ник. – Рискну предположить, что ты хочешь сказать мне «Спасибо».
- Твои шутки еще хуже моего английского – наконец прожевала Лиззи. – Лучше запроси Центр, может, подкинут какую работенку.
- И не подумаю! – заявил Ник. – Тебе приказано сидеть тихо и не высовываться, а мне следить, чтобы ты не наделала глупостей. Да если с тобой что случится – Йети сожрет мой значок на завтрак без кетчупа. Я хочу прослужить в полиции еще лет пятнадцать, а не подстригать газоны у старушек, баловаться подгорелым печеньем и разыскивать потерявшихся кошек.
Лиззи знай себе наворачивала пончики.
- Эй, оставь и мне парочку! – попытался отобрать коробку Ник. – Ты же их никогда не любила!
- И сейчас не люблю. Это он их любит, и меня изводит.
Ник уважительно глянул на округлый животик Лиззи, какой бывает у женщин на пятом месяце беременности.
- Наш человек! Точно копом будет, как мама и папа.
- Да ну тебя, накаркаешь еще.
Ожило радио:
- Внимание! Получено сообщение об угоне машины. Серый «Кадиллак», номер …
Лиззи потянулась к передатчику, но Ник легонько подтолкнул ее под локоть, и облако сахарной пудры окутало будущую маму, как снег. Пока Лиззи, чихая, отряхивалась, Ник не совсем вежливо отнял у нее рацию и выключил прием.
- Забудь. Твое дело – жуй пончики и дыши свежим воздухом.
- Не была б я беременной, то начистила бы тебе рыло в спортзале – огрызнулась Лиззи. – Отдай рацию, рыжий!
-Это еще кто кому начистит – ухмыльнулся Ник, но рацию не отдал. – Ну и язва же ты, как только тебя муж терпит?
Из всего Департамента только Ник знал, что Лиззи замужем. Кольца она никогда не носила.
- Как-то терпит.
- Да, я и забыл, что в вашей семье один мужик, и тот носит юбку. Вот народ повеселится, когда узнает! Это была бы вторая великая новость после твоей беременности.
- Смотри! – пригрозила Лиззи. – Ты один знаешь всю правду, и не приведи тебе Бог проболтаться.
- Я что, себе враг? Кстати, вот еще новость – Йети поставил сотню, и знаешь на кого?
- На кого? – навострила уши Лиззи.
- На Уочестера. На него ставят один к пяти.
Лиззи весело рассмеялась:
- На этот раз старик попал пальцем в небо! Кстати, какой нынче рейтинг?
- Значит так – Ник поудобнее устроился на сиденье, но тут вдруг ожил интерком:
- Внимание, всем патрульным в районе Ривердейл! Ограбление магазина на 254-й стрит, подозреваемый – белый мужчина до тридцати лет, одет в белую куртку, вооружен. Скрылся с места преступления на красном Мустанге модели 93-го, номер…
Ник приглушил звук.
- Обойдутся без нас. Так вот, на Скорцени ставят один к семи. Дешевка! Отто имеет один к десяти. С чего бы это?
Лиззи улыбнулась воспоминаниям. Когда-то давно, еще рядовым патрульным, она позволила Отто быть с собой немного дерзким.
- Кто в лидерах?
- МакДуган – один к трем.
- Эта горилла? – поразилась Лиззи. – Да что у меня с ним может быть общего?
- Народ считает, что такую оторву, как ты, может заинтересовать только брутальный мужчина.
- Фу! – передернуло Лиззи. – Как представлю! Я и эта гора мяса с волосатыми ручищами…Меня сейчас стошнит! И вообще – он голубой, как небо!
- Да ты что! – опешил Ник.
- Я тебе зуб даю!
- Вот это да! – никак не мог прийти в себя Ник. – Никогда бы не подумал… Погоди! Он меня сегодня в бар, выпить звал!
- Та-тара-та-та-таммм! – насмешливо пропела Лизи всем известную тему бара «Голубая устрица» – Так, возвращаясь к нашим баранам – что там мой муж?
Ник все еще отходил от потрясения.
- Моя задница вовек будет тебе благодарна. А на твоего мужика ставят один к двадцати.
- Подождем, пока дойдет до двадцати пяти – распорядилась Лиззи. – Кинешь сотку.
- Ой, побьют нас! – сжался в притворном ужасе Ник. – Твоя идея может нам выйти боком. Йети узнает...
- Держи язык за зубами – и все будет хорошо…
Мимо на бешеной скорости пронеслась машина, да так лихо, что "шевроле" качнуло.
- Ни черта себе! – опешил Ник. – Совсем оборзели, золотая молодежь!
- Красный мустанг! – крикнула Лиззи. – Заводи!
Шутки кончились. Завыли сирены, и полицейская машина рванула вперед.
Нью-Йорк, 8:30.
Генри вел машину быстро, но без излишней самоуверенности, ни на минуту не забывая, что в машине ребенок. По счастью пробки на дороге попадались редко, и Генри довольно поглядывал на электронное табло часов. Расслабляться, между тем, не стоило. Впереди Манхеттен, а там движение куда интенсивнее, особенно у Башен-близнецов, где у него был офис. Главное держаться авеню, и не попасть на узенькую "стрит". Позади Младший забавлялся со своим гаджетом, заставляя бравого лейтенанта ежеминутно сообщать точный час – приближалось заветное время.
Зазвонил телефон, но Генри не взял трубку. За рулем он всегда использовал "hands free".
- Генри, привет! – загудел прямо в ухо густой бас Френка. – Слушай, ты в курсе, который час? Тут все психуют, разведка донесла – японцы уже на подходе. Когда ты будешь?
- Иду на всех парах – ответил Генри. – Буду вовремя, но впритык, так что будь другом – возьми на себя подготовку, а я встречу наших самураев в холле. Пусть думают, что я для них специально стараюсь. Справишься?
- Ты босс – ответил Френк. – Приказывай.
- Прежде всего я твой друг! А потом уже все остальное. Мегги передает тебе привет и ждет в гости.
- Младший с тобой? – спросил Френк.
Генри вытащил из уха интерком.
- Младший, поздоровайся!
- Привет, дядя Френк! – крикнул Младший.
- Привет, чемпион! – откликнулся тот. – Ты уже родился?
Младший вызвал на экран бравого лейтенанта: «Восемь тридцать пять, сэр!»
- Скоро, дядя Френк!
Генри вставил интерком обратно.
- У вас все готово?
- По высшему разряду – доложил Френк. – Весь этаж с утра на ушах стоит. Такую встречу приготовили, Маргарет пирог испекла...
Генри засунул наушник глубже.
- ... Джон будет играть пирата, а Сьюзи – принцессу. Ждем! Ладно, Генри, я побежал встречать твоих японцев.
- О'кей, Френк. Через десять минут будем на месте, у Северной башни – обещал Генри.
Тим мчался к мосту через Гудзон с отчаянием обреченного. Кратчайший путь к Сэму вел через Манхеттен, и Тим давил на газ, пытаясь уйти от преследования. Вой сирен за спиной вгонял его в холодный пот, и Тим проявлял чудеса пилотирования, молясь только, чтобы копы не перекрыли дорогу. Главное пробиться к Сэму, вернуть долг, а там уже пусть арестовывают, пусть сажают в тюрьму, но он будет жить. Сейчас главное – Сэм!
Тим переключил передачу и выжал газ. Взревев мотором, " Мустанг " успел протиснуться в узкий коридор между здоровым "Маком" и молоковозом. Двум полицейским карам повезло меньше – один смачно поцеловал в зад молоковоз, другой, пытаясь уйти от столкновения, зацепил отбойник и перевернулся. " Мак" взревел, как раненый бронтозавр, здоровенные колеса заклинило, и тягач понесло поперек дороги, перекрыв движение. Тим радостно гикнул, но тут из проулка вынырнула еще одна машина с мигалками. За рулем сидел рыжий детина, рядом готовила пистолет полная баба, вся усыпанная чем-то белым.
" Ну ладно! – стиснул зубы Тим. – Еще посмотрим, кто кого!"
- Гад ползучий, что натворил! – ругался Ник. – Центральная, я 10-15! Срочно "скорую" на перекресток... Черт возьми! Преследую подозреваемого! Дайте информацию по машине!
- Осторожно!!! – завизжала Лиззи. "Мустанг" впереди несся, не разбирая дороги. На перекрестке загорелся красный, но он и не думал сбавлять скорость, а вылетел на встречку и пошел на таран рейсового автобуса. Испуганный бус в последний момент чудом ушел от лобового столкновения, смачно приложив борт о плиты отбойника. Сноп искр посыпался на дорогу, кругом раздавались гудки и визг тормозов, а Ник с посеревшим лицом повел машину прямо через месиво. Ему удалось проскочить, но прямо за кормой раздался гудок и дребезжащий звук удара.
- Сукин сын! – выругалась Лиззи. – Куда его несет?
- Воздух-1, Воздух-1! – заорал Ник. – Дайте направление движения подозреваемого!
- 10-15, я Воздух-1! Подозреваемый движется на северо-восток, к мосту через Гудзон!
- Идиот! – выругался Ник по адресу водилы «Мустанга». – Зачем его несет на Манхеттен? Там полно народу, если этот мудак туда прорвется, наделает мясни!
- 10-15, я Центральная! Машина подозреваемого в угоне не числится, принадлежит Тиму Стордасу, 28 лет, дважды задерживался за хранение психотропных препаратов, отпущен под залог...
- Черт! – заорал Ник и завертел рулем. " Мустанг" вылетел на тротуар и понесся по бровке, сшибая паркоматы. Дождь никелей посыпался на дорогу, звонко барабаня по кузову полицейской машины. " Мустанг" проскочил указатель к мосту и прибавил скорость.
- Дело плохо, очень плохо! – Лиззи сжигала взглядом ненавистный "мустанг". – Если этот парень под кайфом или в ломке, он ничего не соображает. Сам убьется и кучу народу с собой прихватит.
- Он не должен проскочить мост – прошипел Ник.
- 10-15! 10-15! – раздался по рации знакомый рев Йети. – Отставить преследование, это приказ, уйти в сторону!!
- Что? – крикнул Ник. – Я не понял, сэр!
- Отставить преследование!!!
- Не слышу, сэр!
- Ник, если уцелеешь, я сам тебе яйца оторву! Приказываю – остановить подозреваемого, любой ценой не пропустить его на Манхеттен!
- Есть, сэр! – крикнул Ник. – Слышала?
- Слышала! – Лиззи взвела курок верной "беретты" и попыталась высунуться в окно, но застрял животик.
- Куда ты! – Ник ухватил Лиззи за ремень и втащил внутрь. – Держи руль и постарайся не вилять!
Лиззи бросила пистолет и вцепилась в руль. Ник опустил стекло и до половины высунулся наружу, взяв "Мустанг" на прицел.
Генри-старший въехал на мост, когда сзади раздался вой сирен и алый «Мустанг" проскочил под самым носом. Следом неслись несколько полицейских машин; из передней вдруг высунулся полицейский с пистолетом и открыл огонь. Первая пуля сбила зеркало "Мустанга", вторая угодила в бампер. Зато третий выстрел оказался точным – пуля пробила переднее колесо, "Мустанг" вильнул, клюнул носом в дорогу и перевернулся. Генри резко затормозил; полицейские машины тоже. "Мустанг" кувырком несло по мосту; наконец то, что ранее было великолепной классикой авто, упало на крышу и замерло в паре десятков шагов от машины Генри. Копы, взяв оружие наизготовку, осторожно приблизились к груде исковерканного железа, опасаясь взрыва бака.
Генри выругался. Башни уже совсем рядом гордо поднимали сотни этажей к безоблачному небу. Что за невезение! Все шло так хорошо, они успевали вовремя – и на тебе! Генри выскочил из машины и с досадой хлопнул дверцей.
- Проблемы, офицер? – спросил он у ближнего копа, женщины с выпуклым животиком.
- Сэр, оставайтесь в машине! – приказала Лиззи. – Ник, что там?
- Готов – ответил Ник. – Тебе лучше не смотреть, там мало что осталось. Но судя по приметам – наш клиент. Вот...
Ник показал заляпанный кровью кулек с деньгами.
- Ладно. Вызывай бригаду и труповозку – сказала Лиззи. – Закрываем движение.
- Это как так? – возмутился Генри. – Мне надо на ту сторону!
- Простите, сэр, движение закрыто! Можете развернуться и проехать по другому мосту. Извините за неудобство.
- Да плевал я на ваши извинения! У меня сделка срывается, вы понимаете?
- Пришлите мне счет! – огрызнулась Лиззи.
Генри только руками развел, поняв, что спорить с беременной полицейской бессмысленно, и бросил отчаянный взгляд на небеса. Там, в безоблачной синеве, летел самолет. Младший с интересом наблюдал, как полицейские разворачивают ярко-желтую ленту.
- Таки Фред был прав – посетовал Генри. – Ну, старый, накаркал! Алло!
Звонил Френк.
- Где тебя носит, Генри? – кричал он в трубку. – Японцы уже в вестибюле, шипят как змеи, что мне делать?
- Сглазил я, Френк! – повинился Генри. – Тут на мосту авария, копы не пускают, словом, я опоздал.
- Ясно, отдуваться придется мне.
- Френк, выручай, дружище! – взмолился Генри. – Ты где? На 95-м? Хорошо. Спустись вниз и передай самураям мои глубочайшие извинения...
Младший слушал вполуха, поглядывая на гаджет. Наконец экран осветился, и снова – в который раз за сегодня! – появился бравый лейтенант.
- Восемь сорок шесть, сэр!
- Ура! – закричал Младший – Я родился! Папа, я родился!
- Погоди! – крикнул в микрофон Генри, подхватил Младшего на руки и высоко подбросил; счастливый смех ребенка эхом разнесся по мосту, улыбнулась даже строгая Лиззи. – С рождением, сынок!
- Поздравляю, чемпион! – донеслось из телефона.
- Спасибо, дядя Френк! – счастливо крикнул Младший.
Где-то что-то громыхнуло, как далекий гром. Генри опустил сына на землю.
- Да, Френк! – сказал он в телефон. – Скажи Сьюзи, чтобы... Алло! Алло! Френк! Да что такое... Френк! Отвечай! Да что со связью, башни совсем рядом... Френк!
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=567877
Рубрика: Лирика
дата надходження 19.03.2015
автор: taurus