А la prima

Город  за­сыпа­ет.  Сла­ву  так  и  тя­нет  до­бавить  про  се­бя:  «Про­сыпа­ет­ся  Ма­фия»,  —  и  она  хмы­ка­ет,  ку­та­ясь  по­туже  в  крас­ный  ли­нялый  шарф.  Ты  смот­ри  —  пер­вая  не­деля  осе­ни,  а  по  ве­черам  с  мо­ря  уже  тя­нет  нас­то­ящей  сен­тябрь­ской  прох­ла­дой.  Она  зак­ры­ва­ет  гла­за,  при­жима­ясь  го­рячим  лбом  к  при­ято  хо­лодя­щему  окон­но­му  стек­лу,  взды­ха­ет.  

Тем­не­ло  стре­митель­но.  Тя­желые  ту­чи,  мрач­ные  де­ревья,  яр­кие  пят­на  све­та  в  ок­нах  у­ют­ных  дву­хэтаж­ных  до­миков  и  в  лу­жах  на  ас­фаль­те  —  точь-в-точь  кто  не­ак­ку­рат­но  стрях­нул  ак­ва­рель­ную  крас­ку  на  влаж­ный  лист.  [i]„А  la  prima”,  —[/i]  с  на­иг­ранной  стро­гостью  фыр­ка­ет  в  го­лове  зна­комый  го­лос.  Её  го­лос.  Нек­ста­ти  вспо­мина­ет­ся,  как  они  с  Уль­кой  в  та­кие  вот  хо­лод­ные  дож­дли­вые  ве­чера  лю­били  ка­тать­ся  на  уз­ко­колей­ках:  зас­ко­чить  в  пер­вый  луч­ший  и  ехать-ехать-ехать  ку­да  гла­за  гля­дят.  Бы­ло  что-то  тёп­лое,  поч­ти  ин­тимное  в  пе­рес­ту­ке  ко­лёс,  и  в  скри­пе  ста­рых  ва­гон­чи­ков  на  по­воро­тах,  и  в  хрип­лом  ок­ри­ке  кон­дуктор­ши,  ког­да  они,  без­би­лет­ные,  прос­ка­кива­ли  ми­мо  неё  к  вы­ходу,  буд­то  мы­ши,  а  не  зай­цы.  А  по­том  дол­го  воз­вра­щались  нез­на­комы­ми  квар­та­лами,  без  зон­тов  и  ка­пюшо­нов,  ёжась  от  хо­лод­ных  ка­пель,  что  па­дали  за  ши­ворот  с  рас­ки­дис­тых  клё­нов  и  со­бирая  в  охап­ки  тя­желые,  ко­жис­тые  листья.  Уль­кин  скет­чбук  по­пол­нялся  пос­ле  этих  про­гулок  де­сят­ка­ми  но­вых  за­рисо­вок.  Её  па­мять  —  де­сят­ка­ми  но­вых  вос­по­мина­ний.

[i]  „А  la  prima,[/i]  —  опять  зву­чит  в  го­лове.  —  [i]Смот­ри,  смот­ри,  Слав,  свет  —  точ­но  крас­ку  про­лили!  Вот  бы  на­рисо­вать”.  [/i]

Её  гла­за  го­рят  не­под­дель­ным,  поч­ти  дет­ским  вос­торгом.  Её  ру­ки  вздра­гива­ют,  тя­нут­ся  впе­рёд,  буд­то  она  уже  пи­шет  ту  кар­ти­ну  —  да  она  и  пи­шет  её  —  в  уме.  У  Лян­ки  всег­да  всё  бы­ло  хо­рошо  с  фан­та­зи­ей,  не  то  что  у  неё.  

Сла­ва  уты­ка­ет­ся  но­сом  в  ткань,  вды­хая  за­пах  сти­раль­но­го  по­рош­ка,  таб­ле­ток  от  мо­ли  и  овечь­ей  шер­сти.  Улы­ба­ет­ся.  С  по­дар­ка­ми-то  веч­но  про­махи­валась  —  не  уга­дыва­ла,  не  по­пада­ла.  Вот  за­чем  ей,  ска­жите  по­жалуй­ста,  этот  шарф  сдал­ся?  Боль­шой,  у­ют­ный,  круп­ной  вяз­ки.  Не  но­сит  та­кое  Сла­ва,  не  её  это.  А  глянь  —  вто­рой  год  уже,  и  пле­вать,  что  с  паль­том  смот­рится  стран­но.  Слиш­ком  яр­ко,  слиш­ком  брос­ко,  слиш­ком...  Слиш­ком  по-Уль­янов­ски.  Это  она  мог­ла  на­тянуть  крос­совки  к  платью  и  выг­ля­деть  при  этом  со­вер­шенно  нор­маль­но.  Это  она  кра­сила  во­лосы  в  не­ре­аль­ные,  не­ес­тес­твен­ные  от­тенки  и  умуд­ря­лась  дер­жать­ся  так,  буд­то  бы  с  ни­ми  и  ро­дилась.  Это  она  сме­ялась  на  всю  на­береж­ную,  от­кры­вая  ряд  ров­ных  бе­лых  зу­бов  и  кон­чик  крас­но­го,  ос­тро­го  —  за  сло­вом  в  кар­ман  не  лез­ла  —  языч­ка,  и  не  вол­но­вали  её  ни  бо­гобо­яз­ные  вор­чли­вые  ста­руш­ки,  ни  рас­фу­фырен­ные  де­вицы,  брез­гли­во  под­жи­ма­ющие  пух­лые  губ­ки.  

Это  она  мог­ла  од­нажды  сесть  в  по­езд  и  ука­тить  на  все  че­тыре,  ос­та­вив  Сла­ве  во­рох  вос­по­мина­ний,  те­лефон­ный  но­мер  на  клоч­ке  ак­ва­рель­ной  бу­маги  и  этот  ду­рац­кий  [i]не  её  [/i]шарф.


Сла­ва  сна­чала  зво­нила.

Рас­ска­зыва­ла,  как  де­ла,  как  Саш­ка,  что  ста­рая  се­рая  кош­ка  с  со­сед­ско­го  дво­ра  —  ну  та,  с  пор­ванным  ухом  —  не­ожи­дан­но  при­нес­ла  че­тырех  ко­тят,  а  са­ма  про­пала  и  они  с  ма­мой  их  вы­кар­мли­вали...  Что  мо­ре  в  бух­те  всё  та­кое  же  спо­кой­ное,  толь­ко  ме­дуз  на­нес­ло,  да  мор­ской  ка­пус­ты  ку­ча  —  где-то  за  ко­сой  штор­ми­ло.  Что  вче­ра  па­дал  дождь  —  та­кой,  как  ты  лю­бишь,  [i]а  la  prima...[/i]  Что  па­рохо­ды  на  прис­та­ни  та­кие  же  кра­сивые  —  пом­нишь,  пом­нишь,  как  мы  на  прак­ти­ке  их  ри­сова­ли?

По­ка  вдруг  не  осоз­на­ла,  что  они  с  Уль­кой  уже  дав­но  друг  дру­га  не  по­нима­ют.  

У  той  бы­ла  своя  жизнь,  слиш­ком  но­вая,  слиш­ком  яр­кая,  слиш­ком  [i]под  стать[/i]  —  с  учё­бой  в  ака­демии  и  выс­тавка­ми,  стран­ны­ми  зна­комы­ми  и  без­сонны­ми  но­чами  в  боль­шом  го­роде.  Слиш­ком  —  что­бы  дер­жать  в  го­лове  ко­го-то  та­кого  се­рого  и  [i]обыч­но­го,[/i]  как  Сла­ва.  Ля­не  был  те­сен  этот  при­мор­ский  го­родиш­ко  с  у­ют­ны­ми  скве­рами  и  ста­рыми  трам­ва­ями,  с  лас­ко­вым  мо­рем,  где  ни­ког­да  не  бы­вало  нас­то­ящих  волн.  Он  был  мал  для  неё,  а  ког­да  она  у­еха­ла,  не­ожи­дан­но  стал  слиш­ком  се­рым  и  для  Сла­вы.  Слиш­ком...пос­редс­твен­ным.  И,  гля­дя  в  за­потев­шее  стек­ло  с  гряз­ны­ми  раз­во­дами  осен­них  ка­пель,  Сла­ва  вдруг  по­дума­ла,  что,  мо­жет  быть,  это  она  счи­тала  се­бя  слиш­ком  обыч­ной.  Слиш­ком  за­уряд­ной,  слиш­ком  без­дарной,  слиш­ком...[i]та­кой[/i].  

Свет  за  ок­ном  рас­плы­вал­ся  на  гряз­но-си­нем  ас­фаль­те  неб­режны­ми  маз­ка­ми.  Не­ак­ку­рат­но,  без  стро­го  вы­верен­ной  ком­по­зиции  и  чет­ких  ли­ний,  на  тон­кой  гра­ни,  где  кра­сота  прев­ра­ща­ет­ся  в  грязь,  а  ге­ний  в  су­мас­шес­твие.[i]  „А  la  prima,  —[/i]  пов­то­рил  го­лос.  —  [i]Зна­ешь,  а  мы  ведь  раз  жи­вём,  Слав.  Не­ту  у  нас  вре­мени,  как  да  Вин­чи  го­дами  од­ну  кар­ти­ну  пи­сать”.[/i][i]  „А  la  prima”,  —[/i]  улы­балась  она  с  от­кры­того  ок­на  по­ез­да.  [i]„А  la  prima”,  —[/i]  пря­талась  в  ши­роких  пет­лях  крас­но­го  шар­фа.  

И  Сла­ва  вдруг  по­дума­ла,  что  она  ведь  то­же  [i]а  la  prima[/i].  И  вот  эти  вот  блёк­лые  од­но­об­разные  буд­ни,  и  слад­ко-горь­кие  вос­по­мина­ния  —  они  уже  есть.  Их  не  сте­реть,  не  за­рисо­вать,  не  под­пра­вить.  Ак­ва­рель  вы­сох­ла,  кис­ти  выб­ро­шены,  ста­рая  бу­мага  по­жел­те­ла  и  про­мок­ла  до  дыр.  А  она  всё  так  же  си­дит  в  ду­рац­ком  трам­вае  и  пя­лит­ся,  как  её  жизнь  бе­жит  ми­мо  неё.


На  сле­ду­ющей  ос­та­нов­ке  она  вый­дет,  под­ста­вит  ли­цо  хо­лод­ной  мо­роси  и  пой­дёт  пеш­ком.  На  сле­ду­ющее  ут­ро  она  со­берёт  свои  нем­но­гочис­ленные  ве­щи  в  сум­ку,  чмок­нет  в  ще­ку  ма­му  с  улыб­чи­вым  ли­цом  и  грус­тны­ми  гла­зами  и  ку­пит  би­лет.  На  сле­ду­ющий  ве­чер,  си­дя  на  де­шевой  дер­манти­новой  об­бивке  в  плац­кар­тном  ва­гоне,  на­берёт  зна­комый  —  вы­учен­ный  на­изусть  —  но­мер  и,  поч­ти  не  слыш­но,  вы­дох­нет:

 [i]  —  При­вет.  Пом­нишь  ме­ня?[/i]

И,  слу­шая  до  бо­ли  род­ной  го­лос,  что  ве­село  та­рато­рит  о  чём-то  сво­ём  на  том  кон­це  ли­нии,  об­ни­мет  пап­ку  с  пор­тфо­лио  и  ус­та­ло  зак­ро­ет  гла­за.

На  стек­ле  на­рису­ет­ся  го­род:  ста­рые,  раз­мы­тые  во­дой  трам­ваи,  вин­тажные  до­мики,  лас­ко­вое  мо­ре  вни­зу  и  да­лекий  порт...  Но  она  это­го  уже  не  ви­дит.

[b]
[i]19.08.2018[/i][/b]


______________________________________________________

[i][b]A  la  prima[/b][/i]  (она  же  аlla  prima,  читается  аля  прима  или  алла  прима,  итал.  «в  один  присест»,  «в  один  заход»)  —  техника  в  живописи,  при  которой  работа  исполняется  за  один  раз  и  в  один  слой,  пока  бумага  (в  акварельной  живописи)  или  красочный  слой  (в  работах  маслом)  еще  не  успели  высохнуть.  В  результате  получаются  яркие,  экспрессивные  картины  с  небрежными  смазанными  мазками  (масло),  или  разплывчатыми,  нечеткими  краями  (акварель).  Правки  по  высохшей  работе,  практически  не  делаются.


[i]Традиційно:  переклад  колись)))[/i]

адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=917114
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 17.06.2021
автор: Marika