поэма
Посвящается моему дорогому другу,
художнику и поэту, Николаю Стряпану.
Есть закономерности на свете
И судьбы в том ясно виден свет —
Надо было встретиться поэтам,
Ведь поэту нужен друг-поэт.
Николай Стряпан
Спят курганы тёмные,
солнцем опалённые,
и туманы белые
ходят чередой...
Через рощи шумные
и поля зелёные
вышел в степь Донецкую
парень молодой.
Там, на шахте угольной,
паренька приметили,
руку дружбы подали,
повели с собой.
Девушки пригожие
тихой песней встретили,
и (. . .) направился
парень молодой.
Дни работы жаркие,
на бои похожие,
в жизни парня сделали
поворот крутой.
На работу славную,
на дела хорошие
вышел в степь донецкую
парень молодой.
Куда направился парень?
Варианты: A — домой
B — в запой
C — на разбой
D — в забой
Песня из кинофильма «Большая жизнь»
музыка: Н. Богословского
слова: Б. Ласкина
Ах, механик, ради Бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
заставляет меня плакать и смеяться два часа,
быть участником событий, пить, любить идти на дно...
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Юрий Левитанский
ВСТУПЛЕНИЕ
События века недавнего
решил отразить я в стихах.
И выбрал героя я главного
заранее, не впопыхах.
И взялся за труд я уверенно,
строка обгоняла строку.
Для друга, к его дню рождения,
я думал, закончить смогу.
Вначале хотел позабавить
я друга-поэта, уже
потом, я решился направить
в широкое русло сюжет.
И опус мой рос, расширялся,
уже не ручьем, а рекой
уверенно стать он пытался,
чему был не против герой.
Я вдруг захотел продолжения,
интриги — а дальше что там?
И быть ли прекрасным мгновениям
среди прозаических драм?
Страстей, я подумал, каких-то
для живости бы подпустить,
пусть вспомнится то, что забыто,
с вопросом: забыть — не забыть?
Дал волю словам я и чувствам,
и скромно помыслил о том:
наверно, мне Муза искусства
приветно махала крылом.
У сказок скучны окончания,
в конце пусть и пир там горой,
но то не вошло в мои планы,
и с тем согласился герой.
Всё дело в том, — был я однажды
в краях, о которых пойдёт
рассказ, не скажу, что прекрасных,
скорее же — наоборот.
И был мой визит там недолгим,
того мне хватило вполне,
понять чтоб — А что же мне дорого?
А что же всего мне родней?
Случайностей нет, как ни странно,
в краях тех и друг мой бывал.
Об этом узнал я недавно,
он как-то о том рассказал.
Но всё ж, отвлекаться не буду,
поскольку уж начат рассказ,
про жизнь, про любовь и про чудо-
кино — речь и будет как раз.
ГЛАВА I
1
Так мало вокруг необычного,
и жизнь так скучна без чудес.
Зевая, и до неприличия,
сходился народ под навес.
Повестка собранья такая:
доклады, отчёты и план
уборки затем урожая
до срока, а срок уже дан.
Нарочно друг друга подталкивая,
на лавках расселся народ.
«Ну, что ж начинаем мы, так это —
сказал председатель — так вот,
давайте немного потише,
собрал я вас здесь для того,
чтоб дружно одобрить, что свыше
дано и важнее всего
для нас на сегодня, и кстати,
не может быть думки другой,
на что указала нам партия,
а мне отвечать головой.
Все наши поля кукурузные,
что радуют сердце и глаз,
напрягши усилия дружные,
должны мы убрать, и зараз.
И я говорю вам ответственно,
кто будет заданье срывать,
того мы притянем к ответу
и выговор можем впаять.
А тот, кто мне скажет, что рано, мол,
ещё не поспел урожай,
на то нам даны указания,
а сверху видней, так и знай.
И я полагаю, все знают,
что значит «царица полей»
для нас, мы с её урожаями
придём к коммунизму быстрей.
Когда он наступит все знают,
то партии благодаря.
Дан план нам, и мы выполняем
с тем, что б коммунизма заря
взошла, и как можно быстрее,
и вот для того и даны
верховные планы, идеи
для нас и для нашей страны.»
Воспринял народ всё безропотно,
но тут же нечаянный вздох
послышался словно:«Всё хлопоты,
без отдыха пашим за двох.
Что всходит заря, всякий знает,
но сразу и столько затей
в верховной главе возникает —
за ними попробуй, поспей.
Нам отдыха б, праздника трошки...» —
народный глас робко звучал.
«Ничё, вот приедет киношник,
кино же я вам обещал» —
вещал председатель колхоза,
и делал он так, как сказал,
хоч был доставуч как заноза,
он всех как умел доставал.
Всерьёз разгоралися битвы
за сбор урожая в полях,
как будто Молох ненасытный
без роздыху всех подгонял.
Шли с песнями, с косами, с вилами
селяне на фронт трудовой.
И было не только так с ними,
так было со всею страной.
Колхозники вроде солдатов,
в поля выходили, как в бой.
Так было со всеми когда-то,
и жизни не знали другой.
2
Не так безнадёжно всё в мире.
И прибыл однажды матрос
в село своё. Как от буксира,
шёл дым от его папирос.
И все оживились как будто —
завидный явился жених,
а их то в колхозе негусто
и нудно в колхозе без них.
Вернулся в колхоз мореходец,
он долго ходил по морям,
теперь его будут походы
по нивам, широким полям.
А там бы найти и подругу,
устроить семейный свой быт.
Невест столько разных в округе,
и сразу вопрос: как тут быть?
Красивых немало, есть краше,
к ним тянет сильней, чем к другим.
На миг, зачарованный даже,
застынет цигарочный дым.
И что-то внутри замирает,
(а с кем не случалась беда?)
и в мыслях рука повторяет
изгибы крутые бедра.
Такой и была наша Валя,
то сразу приметил моряк.
Морские широкие дали
закрыла она как то так.
Не быть уж морскому приволью.
А будет судьба ли добра
без моря? Но сроки приходят,
когда швартоваться пора.
Моряк-то и дюж, и покладист,
неробкая, гордая стать;
девчонкам какая-то радость
и есть на кого обращать
внимание, взгляды, улыбки
есть адрес, чтоб их посылать.
Но всё переменчиво, зыбко,
вот миг — всё иначе опять.
В два счёта меняются вкусы,
пристрастия, мода, и глядь,
другое уж голову кружит
и сердце способно пленять.
Всё в жизни меняется мигом,
быстрее чем кадры в кино,
Вот слава кого-то настигла,
И что-то ещё заодно,
и тут же умчалась, и только,
пылится дорога вдали.
Тому лишь ни сладко, ни горько,
кто к ней не изведал любви.
О, слава, пусть даже и местная,
а плод её сладок как мёд;
красуясь в одежде воскресной,
себе аллилуя поёт.
Кто был чабаном — стал артистом,
и даже роман написал.
Всё в жизни меняется быстро:
матрос был — колхозником стал.
Известность, награды и лавры —
не каждому это дано.
Но скоро, за лёгкою славой
забвенье спешит заодно.
И время меняет кумиров —
имеет на то все права.
Вот знает кого-то полмира,
а время придёт, и едва
его узнают и знакомые,
и близкие даже друзья.
От славы, от женщины с гонором
ждать можно всего, voilà.
3
Вот мчится кино на колёсах
среди кукурузных полей.
И будет оно, — без вопросов,
а после работы — вполне..
А вот и явленье героя,
волшебника света, теней,
все женщины молят которого:
кино привози поскорей!
Желанней явленья мессии
киношника редкий приезд,
искусство его так всесильно,
для дальних особенно мест.
Забудется всё: и "царица"
и ближних, и крайних полей,
когда чуть вдали закурится
дорога, — то сам чародей
летит на своей колеснице,
волшебный везёт аппарат;
он включит его, как склонится
светило, погаснет закат.
И вспыхнет в густеющем мраке
слепящий, магический луч;
и даже притихнут собаки,
настолько волшебник могуч.
И что говорить-то о местных
тех, аборигенах полей,
в их «здрасьте» поболее лести,
чем в том перегное червей.
У особей женского ж рода
так искры и брызжут из глаз:
какая у нас, мол, природа!
Как шепчет погода у нас!
Волшебная сила искусства!
Шедевр, как «Свинарка, пастух»
мог так распалить у всех чувства,
что свет выключался и звук.
Хотелось кому-то: «Сапожник!»
и крикнуть что сил, иногда.
Обидеть киношника можно,
но кто же приедет тогда?
Красивую жизнь без обмана
хотелось, хотя бы, в кино
увидеть; и семок в карманах
достаточно припасено.
Хоть маленький, всё-таки, праздник
случался в колхозе вполне.
Что в жизни — какие там страсти?
Другое же дело — в кине.
Про что оно будет, уверенно
не скажет, конечно, никто.
Блаженны, в кино кто уверовал,
откроется в рай им окно
Ах, эти минуты начальные,
что слаще и мирра, вина.
Но если, кто брякнет нечаянно,
не дай Бог: «Не будет кина...»,
того ждёт не кара небесная,
(известно поповский обман)
её не сравнить с полновесною
реакцией односельчан,
а кара мгновенная — вот она:
(и тут не до шуток и впрямь)
и будет душа его послана
к нечистым и к их матерям.
Но всё-таки зритель надеется
всегда на счастливый исход.
Мотор — и всё снова завертится
«Та швыдше, кино вже идёт!»
4
Героя встречали радушно,
а гостем не частым был он.
Дорогой разбитой и кружной
попробуй объехать район.
Герой наш был молод, конечно,
и ростом он вышел, высок
скорее был. Отзывы местные
гласили: «Ничё паренёк...»
Он не был героем картины,
но в центре внимания был,
когда, разогнув свои спины,
народ «на кино» приходил.
По-женски пронзительно-пристальных
от взглядов что ждать, поди знай?
Выспрашивали с любопытством:
«А как же зовут?» «Мыколай...»
Пригожие Вали, Маруси
встречались, и он был пригож
собою, и все в его вкусе,
он в ихнем был вкусе також.
Не зря же он бился с матросом
за право Валюшу любить,
красавицей первой колхоза
была она, как ей не быть.
Всё было у Вали в достатке
и шутки любила она —
шевелятся сами лопатки
и станет хребет как струна,
чуть взгляд она бросит украдкой,
чуть-чуть улыбнётся она
и тут же душа не в порядке,
и где-то там в пятках она.
Шёл смело на на бой он с матросом,
с тем, кто с корабля — и в колхоз;
дымилась вовсю папироса —
решался серьёзный вопрос.
Тот первым был парнем в колхозе,
ну как же, был в море, — моряк!
Но не был герой осторожным
И дело всё было вот так...
Столкнулись лоб в лоб интересы;
причину не надо искать.
Кто молод, амбиций и спеси,
конечно же, не занимать.
С трудом корабли разойдутся
и в море, тут вовсе никак.
Матросы всегда не сдаются,
попёр на героя моряк.
Ушли они вдаль, за сараи,
матрос шёл, цигаркой пыхтя,
наглеть со всей силы старался,
развязно и грязно шутя.
Герой приложил к папиросине,
не думая долго, кулак;
и рухнул, как колос подкошенный,
как сбитый волною, моряк;
и искры сверкнув, во все стороны
рассыпались как фейерверк,
цигарка горела не долго,
потухла, матросик померк.
Потом тот пришёл уже с «беленькой»
с вопросом: «Как будем делить?»
Подумал герой. «В самом деле —
сказал — забирай, так и быть.
Не может не нравиться Валя,
а я-то, кочевник-цыган,
кино прокрутил здесь и далее,
и новый колхозный ждёт стан» —
признался герой и подумал
он далее так про себя:
«Конечно же Валя не дура,
к чему дурака-то валять?
Навек привязать себя к стойлу
в кампании местных бычков?
Забыть, что есть чистое поле,
над ним череда облаков?
Заманчива жизнь как кочевье.
Что завтра откроет мне даль?
А в каждом колхозе, деревне
ждёт столько породистых Валь.
Прощай дорогая, Валюша!
Полям кукурузным привет!
Не мне околачивать груши
в колхозе с названьем «Рассвет».
Чуть свет не вставать мне с наседками,
считая урон и приплод.
И буду я дурнем последним,
когда отрекусь от свобод.
Что там впереди уготовано?
А зараз я вольный казак!
Пусть к Вале навек пришвартованный,
моряк заживёт как кулак.»
5
Свобода! Скакать по просёлочным
по вечным ухабам дорог.
Свобода! В хорошее хочется
мне верить, я верил как мог.
Свобода! То жить не оглядываясь,
что думаешь — то говорить,
свободно печалясь и радуясь,
всех, кто тебя любит — любить.
Я жизнь обожаю до дрожи
и в сумраке нищего дня.
И если ты есть, всё же, Боже,
за что ты караешь меня?
Когда ты дождями осенними
по морде нещадно сечёшь,
и между огнями затерянной,
разбитой дорогой ведёшь,
средь этих ландшафтов унылых,
вдоль скучных ободранных стогн.
Слышны среди этих идиллий
то ль пьяные песни, то ль стон.
О, край, одурманенный дымом
и духом сивушным с утра.
Убожество неистребимо
и дней безнадёжных гора.
Обугленные пирамиды
повсюду видны. Сам Рамзес
когда-то здесь царствовал, видно,
под грузом свинцовых небес.
Копры, терриконы, отвалы —
земля затерялась в углях.
Под этой всеобщею свалкой
зудит в лихорадке земля.
Набухли зловонные сдобы,
на Марсе, наверно, пейзаж,
в сравненьи с таким — бесподобный,
для всяких взыскательных глаз.
Живя среди хмурых уродин,
озлобится можно уже.
Они незаметно бы, вроде,
впечатали в души клише:
«Нам милости ждать от природы,
не надо — когда можно взять...»
И, видно, от этого сходу
природа обиделась мать.
Тщедушная чахнет всечасно
она и уходит в отвал.
Там стал бы и ангел несчастным,
когда бы туда залетал.
Как дальше быть? Делать-то нечего.
Бог, может, хотел бы вот так:
чтоб я прорезал, и всё резче
лучом, застывающий мрак,
в котором всегда не до лирики.
А надо быть нужным для тех,
кто хочет в луче этом, изредка,
сквозь слёзы услышать и смех.
И взглядом, затем, отрешённым,
всю жизнь наяву обозреть;
однажды помыслить о чём-то,
подумать о чём-то посметь.
Но как пережить мне всё это,
всё видя до дна, без прикрас?
И хочется крикнуть: «Карету!
Карету мне! В путь! И сейчас!»
продолжение следует
далі буде
to be continued
à suivre
fortsetzung folgt
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=929968
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 04.11.2021
автор: Рунельо Вахейко