Их с должностенок вышибать
Насиженных не собираюсь.
По честным правилам играть
В игру житейскую стараюсь...
В отдел, где властвует Арон,
Из отпуска пришел коллега.
Он без руки – с войны урон,
В перчатке кожаной – калека.
Когда он в отпуск уходил,
В отделе было все нормально.
Вернулся – странный крокодил
За стол его засел нахально.
И Яков Фейгин возроптал.
Я ветерана успокоил,
Напрасно возникать не стал,
Меня отдельный стул устроил –
И Фейгин это оценил.
И даже попросил внезапно,
Чтоб я однажды замел
Его при записи... Азартно
Читал чужой материал,
Легко в роль диктора вживался,
Богатый голос Бог мне дал.
На факультете подвизался
Учебных радиогазет
Чтецом – был опытен маленько...
В часы, когда заданий нет,
Тем паче есть у Котляренко
Теперь и штатный репортер,
Устраивался за машинкой.
Потуги творчества простер
За репортерство. Мнил ошибкой
Лишь в рамках новостных себя
Реализовывать – рассказом,
Где вся отцовская судьба
Сверкала искристым алмазом.
Я Смолжыревой сдал рассказ,
Написанный по украински –
И за машинку в тот же час...
Мелькали в голове картинки:
Мой двор. Под яблонею стол.
Настольный теннис. Шахматишки.
Дворовый пламенный футбол.
И вдруг – взрослевшему мальчишке
Увиделась она. Она
Была волнующе прекрасно
И ослепительно юна –
Двенадцать лет... Все вдруг так ясно
В моей предстало голове:
Стена подпорная на горку
И одуванчики в траве,
Как будто некто на подкорку
Мне проецировал кино –
И я засел тотчас за пьесу,
Киносценарий – все равно,
В котором я мою принцессу
Корявым словом рисовал...
В соседстве парень ошивался,
Смолинский Коля... Я не знал,
Чем он по жизни занимался.
Он был меня на пару лет
Моложе. Отслужил недавно.
Вдруг оказалось: он поэт.
Творит технически исправно
И искренне. Особо мне
Понравилось его «Додому!».
А он на дружеской волне
Помочь другому молодому
Желанье изъявил:
-- Диктуй! –
Диктую – Николай стрекочет,
Подсказывает:
-- Нарисуй
Веселую, пускай хохочет... –
Но я-то помню, что она
Лишь затаенно улыбалась,
Была прекрасна и нежна,
Такой наверно и осталась,
Да только где она теперь?
Никто об этом не расскажет.
А в прошлое закрыта дверь...
В грядущем же, как карта ляжет...
Как наказанье за грехи
Мне встретился на Кобылянской
Один из тех, кого стихи
В дни нашей каторги солдатской,
Причем, мои, свели с ума...
С ним, Вайдергорном, мы знакомы
По техникуму. И тюрьма,
Сиречь, казарма, нас в оковы
С ним одновременно ввела...
Стройбат – синонимом ГУЛАГ’а
Был – но строка моя жила,
А с ней в душе жила отвага
И вера: все превозмогу...
Когда стихи мои газета
Печатать стала. То в мозгу
У Зелика в ответ на это
Случился непонятный сдвиг:
Решил заделаться поэтом
Стал доставать меня мужик:
-- Как пишутся стихи? –
При этом
Стал жутко агрессивен он.
Перевели в другую роту –
Стал письмами долбить:
-- Семен,
Ты распалил во мне охоту –
Я захотел стихи писать.
Ведь это наилучший способ
Быстрее знаменитым стать.
Прочти... –
Он посылает россыпь
Строк, в коих, видно по всему,
Поэзия не ночевала...
Не знаю, что сказать ему.
И сам пока умею мало
И не способен объяснить,
Как их писать, стихи, поэмы,
Чужие вирши оценить –
Нет в голове моей системы.
От той словесной чепухи,
Чем Вайдергорн меня терзает,
Отрыжка – это не стихи...
Но он с котурнов не слезает:
Уверился, что он – поэт,
Подписывает псевдонимом –
Все шлет и шлет – покоя нет...
Он мнит себя уже под нимбом...
Но в наказанье Зельвин Горн
Мне встретился, представьте, снова...
Шел, размышлял, жевал поп-корн...
Вдруг – наваждение:
-- Здорово! –
Он, Зельвин Горн! В глазах – восторг!
-- Ну, все, теперь я я не отстану! –
И тотчас наизусть исторг
Фонтан белиберды... Осанну
Фальшивую не стану петь,
Ну, хоть убейте, графоману.
Но тут разумней потерпеть,
Я глупо рисковать не стану...
Он выплеснулся и умолк:
-- Что скажешь о моих твореньях...
-- Что ж, ты литературный волк... –
Сочтя за похвалу, в сомненьях
Не утопая, поощрил:
-- А почитай свое, коллега!
-- Я и забыл, когда творил! –
Он ухмыльнулся.
-- Вот! С набега,
С наскока эту высоту
Ты не возьмешь. Нужна осада.
Решил осуществить мечту –
Терпения набраться надо.
Ну, будь! –
В какой-то мере прав, --
Подумалось, упорный Зельвин.
Талант – он только архитрав.
Коль творческим отравлен зельем,
Паши-по-черному, трудись...
Построй фундамент и колонны
Воздвигни, устремляя ввысь,
Перелопать при этом тонны
Песка, цемента и руды,
Как заповедал Маяковский,
Смой грязь, и океан воды
В отстойник слей – потом шлифовке
Опор вниманье удели
Да вывери все параллели –
И поперечены взвали
На оголовки, чтоб сомлели
Все от волшебной красоты,
Тогда и явишься талантом.
А без труда – мечты пусты...
Итак, заброшенный десантом
На стажировку в Черновцы,
Я выполнил свою задачу.
Учители, судьбы отцы!
Уверился: я что-то значу –
Нет, все же я не полный нуль,
Величина моя взрастает.
Еще моих умений куль
Не полон – время наполняет
Его неспешно день за днем...
-- Похвальное письмо в придачу
К характеристике даем,
Работал честно... -- Чуть не плачу...
И Тома честно свой раздел
Осуществила общих планов:
Сынок внутри ее дозрел...
Один из неказистых «Ан’ов»
Нас уволакивает ввысь.
Мы возвращаемся в столицу...
-- Здоровым, Димочка, родись! –
Несет в Москву стальную птицу...
ID:
27470
Рубрика: Поезія, Вірші, що не увійшли до рубрики
дата надходження: 21.05.2007 19:02:15
© дата внесення змiн: 21.05.2007 19:02:15
автор: Семен Венцимеров
Вкажіть причину вашої скарги
|
