Сильвия Плат, "Finisterre"*
Он был краем земли: кривые старческие пальцы
цеплялись в ничто. Чёрные
вещие утёсы, и порывистое море
без дна, то есть с изнанкой,
белевшей лицами утопших.
Ныне он—угрюм-страна, кучи камней.
Старые инвалиды свальных войн.
Море палит им из пушек—те не шелохнутся.
Другие прячут своё недовольство под водой.
Утёсы оторочены: клевер, мокрица, колокольчики
точно как пальчики, будто при смерти,
слишком малые, чтоб туманам их прикрыть.
Туманы—часть древнего наследства...
Они—скатки душ из судного шума моря.
Они бьются о внебытийные скалы—и возрождают их.
Они восходят, безнадёжные, как вздохи.
Я иду среди них—они сунули мне кляп в рот.
Когда они бросают меня, я вся унизана слезами.
Богородица утопающих шагает к горизонту.
Мраморные юбки сдуты назад: её розовые крылья.
Тревожный мраморный моряк у её стоп, с ним—
крестьянка в чёрном,
она молится монументу молящегося моряка.
Богородица утопающих втрое выше человека.
Её сладкие уста небесны.
Она не слышит слов ни моряка, ни крестьянки...
Она влюблена в прекрасную аморфность моря.
Шнуры гагачьего цвета хлопают на ветру
возле почтовых открыток.
Крестьяне якорят их "кончами"**. Один говорит:
"Вот хорошенькие дары из морских тайников.
Ожерелья из раковин, игрушки для дам.
Они не из Бухты Мервецов там ниже,
они из других мест, тропических и голубых,
где нам не бывать.
Это наши макароны. Ешьте их тёпленькими".
перевод с английского Терджимана Кырымлы
* Finisterre, см. http://en.wikipedia.org/wiki/Cape_Finisterre,—небольшой полуостров, малая часть испанской провинции Галисия;
** возможно, раковинами, "ступками"; "конча"—тёрка для какао бобов
Finisterre
This was the land's end: the last fingers, knuckled and rheumatic,
Cramped on nothing. Black
Admonitory cliffs, and the sea exploding
With no bottom, or anything on the other side of it,
Whitened by the faces of the drowned.
Now it is only gloomy, a dump of rocks—
Leftover soldiers from old, messy wars.
The sea cannons into their ear, but they don't budge.
Other rocks hide their grudges under the water.
The cliffs are edged with trefoils, stars and bells
Such as fingers might embroider, close to death,
Almost too small for the mists to bother with.
The mists are part of the ancient paraphernalia—
Souls, rolled in the doom-noise of the sea.
They bruise the rocks out of existence, then resurrect them.
They go up without hope, like sighs.
I walk among them, and they stuff my mouth with cotton.
When they free me, I am beaded with tears.
Our Lady of the Shipwrecked is striding toward the horizon,
Her marble skirts blown back in two pink wings.
A marble sailor kneels at her foot distractedly, and at his foot
A peasant woman in black
Is praying to the monument of the sailor praying.
Our Lady of the Shipwrecked is three times life size,
Her lips sweet with divinity.
She does not hear what the sailor or the peasant is saying—
She is in love with the beautiful formlessness of the sea.
Gull-colored laces flap in the sea drafts
Beside the postcard stalls.
The peasants anchor them with conches. One is told:
"These are the pretty trinkets the sea hides,
Little shells made up into necklaces and toy ladies.
They do not come from with Bay of the Dead down there,
But from another place, tropical and blue,
We have never been to.
These are our crуpes. Eat them before they blow cold."
Sylvia Plath
Сильвия Плат, "Голубые кроты"
1.
Они вне чёрте-что темноты, эта пара
мёртвых кротов на галечной борозде,
аморфные как перчатки, рукой подать.
Голубая замша, жёванная псом или лисой.
Один выглядит довольно жалко:
жертвочка, выземленная сверхтварью
из палестины под корневищем вяза;
второй—труп после неравной дуэли.
Слепые близнецы искусаны злой природой.
Далёкий купол неба здраво ясен.
Жертвуя домашней желтизной своей,
листья между дорогой и озером
не оставляют зловещих плешей. Кроты
уже выглядят привычно, как камни.
Их носы кручены, их белые лапы
намертво воздеты—семейка в позе.
Трудно представить себе былую ярость...
выветрилась она, дым старой войны.
2.
Ночами их ударные рыльца
на ветеранском слуху—и снова
я под нежной пальбой крота.
Свет им—смерть: они сохнут на нём;
пока я сплю, они немо ползут у себя,
трамбуя землю, корчеватели
жирной малышни корней и камней.
Днём между нами останется мембрана.
А под ней ты одинока.
Необычные руки торят им путь,
отворяя вены, копаясь в кладовых,
где жуки, личинки, панцири—их съедят
снова и снова. А всё небеса
последнего пиршества далеки,
так всегда. Что между нами,
то случается во тьме, и пропадает
легко и часто, как каждый выдох.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
Blue Moles
1.
They're out of the dark's ragbag, these two
Moles dead in the pebbled rut,
Shapeless as flung gloves, a few feet apart—
Blue suede a dog or fox has chewed.
One, by himself, seemed pitiable enough,
Little victim unearthed by some large creature
From his orbit under the elm root.
The second carcass makes a duel of the affair:
Blind twins bitten by bad nature.
The sky's far dome is sane a clear.
Leaves, undoing their yellow caves
Between the road and the lake water,
Bare no sinister spaces. Already
The moles look neutral as the stones.
Their corkscrew noses, their white hands
Uplifted, stiffen in a family pose.
Difficult to imagine how fury struck—
Dissolved now, smoke of an old war.
2.
Nightly the battle-snouts start up
In the ear of the veteran, and again
I enter the soft pelt of the mole.
Light's death to them: they shrivel in it.
They move through their mute rooms while I sleep,
Palming the earth aside, grubbers
After the fat children of root and rock.
By day, only the topsoil heaves.
Down there one is alone.
Outsize hands prepare a path,
They go before: opening the veins,
Delving for the appendages
Of beetles, sweetbreads, shards—to be eaten
Over and over. And still the heaven
Of final surfeit is just as far
From the door as ever. What happens between us
Happens in darkness, vanishes
Easy and often as each breath.
Sylvia Plath
ID:
265649
Рубрика: Поезія, Поетичні переклади
дата надходження: 17.06.2011 22:04:35
© дата внесення змiн: 18.06.2011 09:54:53
автор: Терджиман Кырымлы
Вкажіть причину вашої скарги
|
