|
Пастернак Борис Леонидович :: Критика
Творчість |
Біографія
|
Критика
Михаил Эпштейн
В изображении природы с особой силой проявился стихийно-игровой дар Б.Пастернака, тяготеющего к моментальной и бурной смене впечатлений, сплетению разнокачественных образов и ассоциаций. В природе, как ее видит поэт, преобладает беспорядок, свежий хаос, наплыв безудержных влечений, хлещущих через край ("Сестра моя - жизнь и сегодня в разливе, // Разбилась весенним дождем обо всех..."). Причем это не таинственная, неодолимая, страшная стихия (метельная, ветровая, звездная), как в творчестве А.Блока, а скорее беспрестанная игра, веселая и дерзкая: воздух "шипучкой играет от горечи тополя"; во время снегопада "крадучись, играя в прятки, // Сходит небо с чердака"; на море, поднятые ветром "барашки грязные играли"; "сколько надо отваги // Чтоб играть на века, // Как играют овраги, // Как играет река" ("После дождя", "Снег идет", "Вакханалия"). Характерны такие пастернаковские эпитеты к природе: Характерны такие пастернаковские эпитеты к природе: "обалдев", "одурев", "ошалев", "в бреду", "в лихорадке", "был мак, как обморок", "грозой одуренная влага", соловей "кору одурял", он как "ртуть очумелых дождей", от него "ошалелое щелканье катится", "и шелест листов был как бред", "речь половодья - бред бытия" ("Маргарита", "Белая ночь", "Душная ночь" и др.). Причем этот бред - от здоровья, от избытка сил, не вмещающихся в разумные пределы, природа действует и говорит взахлеб, опрометчиво, бессознательно: ручей "полубезумный болтун" ("Опять весна"), июль - "степной нечесаный растрепа" ("Июль").
Ни у кого природа не одушевлена так, как у Пастернака; причем у нее душа озорницы, проказницы, движения которой суматошны и порывисты: "вырывается весна нахрапом", "за окнами давка, толпится листва", "сад тормошится", "рушится степь"... Если у С.Есенина преобладает прием олицетворения: неодушевленные явления приобретают облик людей и животных (ветер - отрок, месяц - ворон), то у Пастернака, при отсутствии наружного сходства, очеловечиваются сами действия, повадки природы - своенравной, бесчинной, неугомонной ("Небо в бездне поводов, // Чтоб набедокурить" - "Звезды летом", 1922).
Любимые пастернаковские образы - мелкие дробные части природы: ветки, почки, капли, льдинки, звезды, градинки, снежные капельки, стручки гороха, все, что сыплется, брызжет, катится, шевелится, трепещет, воплощая неусыпное кипение жизни ("Ты в ветре, веткой пробующем...", "Душистою веткою машучи...", "Определение поэзии", "Давай ронять слова..."). Безусловное первенство в русской поэзии принадлежит Пастернаку по таким мотивам, как дождь и ливень ("После дождя", "Дождь", "Лето", "Счастье", "Имелось" и др. - всего 15 стихотворений), гроза ("Июльская гроза", "Гроза моментальная навек", "Наша гроза", "Приближенье грозы" и др. - 14 стихотворений; ср. у Ф.Тютчева - 6). Этим наглядно выражается представление поэта о том, что "кипящее белыми воплями // Мирозданье - лишь страсти разряды, // Человеческим сердцем накопленной" ("Определение творчества", 1922): дождь и гроза, в соответствии с древними мифологическими представлениями, знаменуют страстное, оплодотворяющее соединение земли и неба, их священный брак.
Отсюда же и тяга поэта к образам сада и соловья с их предельным напряжением жизненных сил, рвущихся наружу цветением и пением - "всей дрожью жилок" ("Как бронзовой золой жаровень...", 1913; "Плачущий сад", 1922; "Ты в ветре, веткой пробующем...", 1922; "Здесь прошелся загадки таинственный ноготь...", 1923; "Во всем мне хочется дойти...", 1956). Эти мотивы сближают Пастернака с А.Фетом - так же, как и общая лирическая страстность, неистовость, обилие запахов и "трепетов", достигающих порога синестезии, когда все ощущения (зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные) сливаются в одно: "пахнет сырой резедой горизонт", соловей "как запах от трав исходил", "кипящее белыми воплями мирозданье".
По количеству стихотворений, посвященных временам года и отдельным месяцам, Пастернак также занимает первое место в русской поэзии. Как никто, он чувствителен к смене дней, к продленному мгновенью - "и дольше века длится день"; характерны для него "сезонные" и "суточные" названия, приурочивающие пейзаж к определенному моменту времени ("После дождя", "Зазимки", "Единственные дни", "Кремль в буран конца 1918 года", "Январь 1919 года", "Февраль. Достать чернил и плакать...", "Март", "Июль", "Август"). Хотя "зимних" стихотворений у Пастернака больше, чем "летних" (18 и 12), именно последние резче выделяют его на фоне преобладающих зимне-осенних мотивов русской поэзии (так, на 139 стихотворений, посвященных зиме, и 170 - осени, лишь 41 - лету). Тонкая поэтическая интуиция тепла, жара, по летнему распаренного и "растрепанного" состояния природы ("В лесу", "Лето", "Летний день", "Когда разгуляется" и др.) сказалась и в стихах, посвященных Югу, Кавказу, Грузии ("Мчались звезды. В море мылись мысы...", "Волны", "Пока мы по Кавказу лазаем...", "Путевые записки"). Выделяет Пастернака и его сравнительно редкое в отечественной поэзии пристрастие к морю, к этому "допотопному простору", единственному, чему "не дано примелькаться" ("Девятьсот пятый год", "Тема", "Вариации" и др.).
Новое у Пастернака - и те образные ряды, с которыми он сопрягает природу, впуская ее в будничность и простоту повседневной жизни: вьюга "вяжет из хлопьев чулок", "пыль глотала дождь в пилюлях", "сто слепящих фотографий ночью снял на память гром", "зари вишневый клей" и пр. В качестве метафорических подобий берутся предметы домашнего обихода - в отличие от преобладающих "церковных" сравнений у Н.Клюева ("храм", "ладан"), "животных" у С.Есенина ("теленок", "лягушка"), "физиологических" у В.Маяковского (звезды - "плевочки", солнце - "ранка", небо - "распухшая мякоть").
Одна из своеобразнейших черт пастернаковского видения природы - стремление определить через нее сущность поэзии и вдохновения ("это - щелканье сдавленных льдинок", "внезапные, как вздох, моря", "ты - лето с местом в третьем классе" - "Определение поэзии", 1922; "Так начинают. Года в два...", 1922; "Поэзия", 1922; "Про эти стихи", 1920; "Весна", 1921-1923; "Определение творчества"; "Давай ронять слова"; "Во всем мне хочется дойти..."). С другой стороны, поэтичность и словотворчество заложены в самой сути природы и составляют еще один устойчивой метафорический ряд ("исписанный инеем двор", ливень кропает "акростих, // Пуская в рифму пузыри", "нив алфавиты" - "Двор", 1917; "Поэзия"; "Любимая, - молвы слащавой...", 1931; "Зима приближается", 1943).
|
