Гранада, 8 июля 2014 года
Примечательная деталь испанской местности – урбанизации. По сути, коттеджные поселки, расположенные за пределами поселений. Внешне урбанизации напоминают обыкновенную деревушку, с одним лишь отличием: в деревушке всегда есть церковь. Дорога на Гранаду ведет мимо бесконечного числа урбанизаций; проживать там могут и местные, и иностранцы, ведь в Испании нет ограничений на покупку недвижимости и земли иностранцами, а климат, кухня, география, безопасность и прочие местные аттракционы привлекают их со всей Европы. Похоже, что чем ближе к морю, тем плотнее обжиты и заселены любые пригодные для строительства участки: виллы, шпалеры таунхаусов, отели – на любой вкус.
Гранада оставляет довольно странное впечатление. Поначалу я даже подумал, что это моя способность воспринимать и впечатляться была слишком изношена за последние недели, и смогла отразить этот город, словно мутное зеркало: нечетко, неявно, смазанно, так, что составить представление о городе, его характере, стиле, атмосфере оказалось затруднительно. Однако через два дня – уже после Гранады и Альгамбры – была Севилья, и там моя зеркало моего восприятия оказалось столь же восприимчивым, как и в Барселоне, где… Ах, стоит вспомнить, и снова в груди поднимается: БААРСЕЕЕЛОООООНААА! - Барселона звучит, определенно звучит!
Итак, Гранада. Я бы затруднился определить, что в городе кажется более значимым: Альгамбра или кафедральный собор. Пожалуй, и первая, и второй, как и кафедральный собор Севильи, замечательны по-своему и безотносительно друг к другу. Кроме того, эти сооружения наводят на мысли о природе человеческой креативности. Вот, к примеру, пространство: чем оно обширнее, тем дольше ты замираешь в созерцательном экстазе, например, оглядывая ширь-высь-даль с вершины горы, со смотровой площадки (mirador по-испански) или со сторожевой башни крепости. Или звездное небо – это же бесконечно можно в него вглядываться... Однако впечатлительность человека дополняется его креативностью и даже, возможно, гордыней и склонностью к сооружению Вавилонских башен. Человек, наглядевшись на пространство, принимается за работу, и вот – готов результат: постройка отделила и замкнула в своих стенах такую долю пространства, что эта доля, да еще и с учетом красоты замкнувших ее стен, может претендовать и очевидно претендует на то, чтобы считаться самостоятельным, отдельным и даже особым пространством. Да и сам человек – строитель, обитатель или посетитель – также склонен видеть во вновь созданном пространстве нечто особенное; как минимум, врата в не-здесь и не-сейчас, как максимум – собственно не-здесь и не-сейчас. Впрочем, вариантов может быть сколько угодно, но вот когда оказываешься под сводами кафедрального собора Гранады или Севильи – об этом задумываешься.
Однако в Альгамбре в таких вот выводах можно и усомниться. Огромное сооружение занимает целую гору над городом: крепостные стены и башни, сады, церковь, разнообразные развалины и руины – но нет ни одного помещения, подобного соборам, ни одно сооружение не захватило часть натурального пространства и не обратило его в новое, обособленное пространство со своим смыслом и предназначением. Напротив, здесь комплекс построек ассоциируется с дланью (ну, или с лапой), которая попирает местность: вот, я – утвердился здесь! Единственное здание, которое не производит такого эффекта – дворец Карла V: он и внешним своим видом выбивается из ансамбля Альгамбры. Здание дворца, кстати сказать, примечательное: квадратное в плане, а внутри – круглое обширное патио, окруженное галерей. Вообще Альгамбра – вероятно, в силу моей неосведомленности – оказывается вовсе не тем, что я ожидал увидеть. Вероятно, Вашингтон Ирвинг и прочие романтики заронили в мою голову нечто слишком воздушное, эфемерное, едва ли земное в качестве представлений об Альгамбре; да и альбом «Гранада» местного издания – судя по корявому русскому языку – называет Альгамбру «самым сладострастным памятником Европы». Мы обошли крепость (Алькасаба), сады, Хенералифе – нет, сладострастия как-то не замечаешь. В Хенералифе впервые появляется то, чего я ожидал: множество фонтанов, павильоны с арками, колонами, тонкой узорчатой резьбой и изразцами. Похоже, испанцы, вытеснившие отсюда мавров, несколько поободрали Альгамбру. Крепость внешним видом напоминает римский Колизей, хотя между формами и функциями зданий нет ничего общего; роднит их только одно – симметрично расположенные на внешних поверхностях отверстия. О Колизее известно, что эти отверстия – места креплений мраморных плит, которые распродавали в свое время владельцы этого удивительного сооружения. Можно предположить, что стены Алькасабы также были облицованы чем-то, но впоследствии облицовка была так или иначе утрачена. Всюду в крепости и в обширном парке, расположенном между внешней и внутренней стеной Альгамбры, проложены пути для воды; куда бы ты не пошел, тебя сопровождает ее журчание.
(продолжение следует)
|
|
