Думать «Да сколько той жизни!» начал где-то в сорок один.
«Не рановато ли?» - спросят немец, финн, итальянец, швед.
Лишь украинец пожмёт плечами: «Ха, схаменувся він...» -
в наших широтах для долголетья веских резонов нет:
то ли в окопе подрежет пуля, то ли накроет дрон,
то ли в подвале избы казённой избарагозят в прах -
всякий живущий давно исчислен, взвешен и разделён.
Нам и охота пожить бы вдосыть - да не дадут ведь нах.
Кофе с утра отдаёт резиной недогоревших шин.
От духоты новостных порталов судоргой сводит лоб.
В жизни не так уж и много смыслов - я бы сказал, один:
не совратиться в дороге правой скопищем левых троп.
Будет ли долгой она как песня на берегу Днепра
или короткой как верезг птичий над Березóй-рекой,
главное, чтобы дышали в спину, а не в лицо ветра.
Сколько той жизни не наша справа: наша страда - какой.
