Мой зрачок широк и черн
словно тихий, тихий омут
плачет ангел, пляшет черт
в дни спокойствия хромого
осень, дождь, природы лысь
всюду Вагнер, а не Моцарт
в серых днях таится высь
Там, за высью, бродит солнце!
Свет улыбчивых людей
гасят : ветер - зло и гулко!
череда угрюмых дней,
мокрых улиц закоулки
Ничего! Полет нормальный!
ходим в лес и по дрова
насморк лечится назально,
остальное трын-трава!
Пить Ван-Гутена какао,
сочиняя странный стих!
остальное от лукавых,
от чванливых и пустых
от заносчивых и важных,
"ноздревато заводных",
от солдатиков бумажных,
и зарвавшихся барыг
торгашей и горлопанов,
от, не рухнувших оков
от упавших истуканов
и воспрявших мудаков!
Время острое , как бритва!
В особняк прокрался вор
и молчит, как в поле тыква
ох.евший прокурор!
Впрочем, повод есть похвастать!
Если грянет злой атас,
у меня есть монстротакса!
Умка, Умка, сука, Фас!
Экспрессивно, с хорошими, необычными рифмами ("природы лысь" несколько озадачило). Больше всего радовало (до середины стихотворения, первые пять строф)— отсутствие "злых", обличительных эмоций, которым Вы часто поддаётесь, но они всё же появились. Я бы остановилась на строфе с "Ван-Гутена какао". Перечитывая, так и буду делать.
