ты крайне была недовольна,
считая меня неуёмным.
пичужкой вспорхнула со стула
из рук сорвалась в полуночье.
присевшая на подоконник
ты, вдруг улыбнувшись, взглянула,
и светлое сплавилось с темным,
оставив во мне троеточье
...
чего же ты все таки хочешь?
из сердца звезду-икебану?
у ног с аметистами море
в котором грустит Атлантида?
любимая, все же я очень
твоей неприступностью болен.
когда же звучать перестанут
сердитые ноты обиды?
а может в тебе полнолуние
течет по серебряным венам?
не сердце живое, а камень.
и как Одиссея Цирцея,
меня заманила, колдунья!
ты тут же вонзишься губами:
«ко мне, -
скажешь тихо и нежно,-
иди, дурачок, побыстрее…»
