Именно память. Потому что для ностальгии пока что слишком короток срок, проведенный вне дома.
В последнее время в сознании внезапно, резко и с пугающей регулярностью возникают, всплывают из каких-то неуправляемых глубин воспоминания. Как короткие вспышки. Раз - и я еду с Наташей в ее машине в парк Щербакова, или в "Городок", или в Парк кованых скульптур. Два - и я с Сашей в Енакиево, в его квартире, рассуждаем о высших материях, постепенно надираясь вдрызг. Три - и я в офисе, пишу очередной отчет о деятельности шефа. Четыре, пять,... тысяча.
Я понимаю, что даже сейчас, после перенесенного стресса, я уже забыла о многих вещах, событиях, людях, которые остались "там". Там - это короткое слово отныне заключает в себе и пространство, и время. Расстояние в двадцать один час езды, именно это время понадобилось, чтобы окончательно, быстро, и очень болезненно отделить себя от всего, что осталось "там".
Знаю, со временем поблекнут воспоминания обо всем, что я так любила. Сейчас я еще могу вызвать в памяти запах, цвет и вкус вечера, проведенного в сентябре 2013-го на набережной в Донецке. Пока еще я могу вспомнить и то, что чувствовала, когда ехала домой из Дзержинска в редкие выходные, - музыка в наушниках, взгляд водителя в зеркале, слова случайного попутчика, радость, и Блочок, и трамвай, и - любимый Северный, и лай Таймыра, и, - наконец, - объятия мамы. До сих пор я ощущаю теплоту солнца, которая окутывала меня, когда я стояла в родном дворе и думала о разной ерунде, срывая одну за одной виноградины - самая вкусная на свете Лидия, потому что выросла именно там, дома. Их сотни, тысячи, миллионы, этих воспоминаний, внезапно накрывающих, словно куполом, отделяющих на бесконечно долгие секунды от реального мира.
Я думаю о том, что, если опишу все это, то потом будет легче. Легче вспоминать. Легче не забывать. Такие записи похожи на пустые флакончики из-под духов. Вот роешься в ящике трюмо, натыкаешься пальцами на холодную гладкость стекла, и, открыв пробку, внезапно погружаешься в давно прошедшее, казалось, забытое. Запах, воскрешающий момент. Возвращающий в пережитое, прожитое и прошедшее.
А еще есть боль. Это когда вспоминаешь вдруг, что сестра оставила "там" ракушку из Евпатории; что мама забыла "там" свои схемы по вязанию, бесконечные мотки шерсти, ласковую мягкость и тепло которой помню еще с детства; что папа оставил "там" свои инструменты; что я оставила "там" маленькие записные книжки, дневники и фотографии; что мы оставили там... все. Все. Всю свою жизнь.
И все равно - лучше помнить это. Лучше помнить это и никогда не забывать. Потому что забыв, отгородившись, простив, оставив, - продашь. Продашь с потрохами гораздо большее, чем оставил. Продашь себя.
Мне страшно. Мне очень страшно от того, что в будущем может произойти с нашей страной, с нами всеми. От того, что уже происходит. Война. Как абстрактно воспринимали мы это слово, да, наверное, иначе, и быть не могло, - как иначе воспринимать абстрактное понятие, пардон за каламбур. Но еще страшнее представить, что не произойдет ничего. И все останется так, как есть, - продажные политики, умирающие люди, гибнущие военные.
Все это кажется порой бессмысленным, все эти жертвы. Нет смысла рассказывать в очередной раз прописные истины, общеизвестные факты об "обеспечении" военных самым необходимым, об этой подлой войне, которую таковой даже не именуют, о предательстве россиян, о... обо всем этом ужасе. Но это не может быть бессмысленным. Не может, пока есть такие, как Рома, как Тим, как Наташа, как Вика, как все те люди, которые не сдаются, которые не сдадутся никогда. От которых никто, в принципе, не ожидал ничего подобного при той, бывшей тысячу лет назад, мирной, довоенной жизни.
Я люблю вас, ребята. Только, пожалуйста, будьте живыми, будьте живыми и невредимыми, будьте живыми, дорогие, любимые ребята. Патриотизм - что это? Громкие лозунги? Идиотские ура-восклицания? Нет. Вот он, патриотизм - абсолютное и безусловное самопожертвование, которое не ощущается как таковое. Мне плевать на людей, не понимающих нашего горя. Они не наши. Уже не наши, или же перестали ими быть, - не важно. Просто они не наши. И земля эта - не их земля. Это наш дом. И никто из нас, в меру своих сил вставших на его защиту, не отдаст его просто так. Дом... каким далеким стало это слово, -произносишь и будто пробуешь на вкус, словно незнакомое блюдо. Дом. Дома. Домой.
Воспоминания о довоенной жизни. Они воскрешают в памяти невредимые здания, улицы, звучащую музыку, людей, которые не прятались в подвалах при артобстрелах.
Я верю в то, что воспоминания имеют волшебную силу. Возможно, потому, что грядут Новый год и Рождество Христово. Возможно, потому, что каждый раз, когда они окутывают меня, я ощущаю себя невероятно живой. Грустной или веселой, страдающей или радостной, но такой живой.
Потому что все это - было. А значит, навсегда со мной. Пока я это помню.
|
|
