Опубликовано: ИNаче, 05.02.2009: http://www.inache.net/proto/294
Истребление инакомыслящих за искажение единственно верного образа Бога, каким его может видеть только русский человек, – такова, по мнению известных политтехнологов (в пелевинском смысле этого слова), наиболее жизнеспособная модель вероятного русского фашизма, внедрению которой в сознание масс посвящен роман «Pasternak» модного М. Елизарова. Модель не особо-то мудреная, но выдающая в своих авторах удовлетворительную начитанность в области русской культуры и – для сравнения – сообщающихся с нею культурных систем. Последние, понятно, воспринимаются не просто как чужие, но враждебные, источающие смертельную угрозу всему русскому, ну просто «трупный яд». А это уже дает возможность предположить, какие задачи вызван решать дух елизаровского «Pasternak’а» – продукта новейших политтехнологий.
Каждый образованный человек в курсе, что само понятие «национальная культура» порождено и бытует лишь в силу взаимососедства многих национальных культур. Иными словами, нет национальной культуры без культуры вообще и других национальных культур в частности. И любая попытка проигнорировать сей факт, сугубо обособиться и объявить войну всему мировому культурному многообразию может всерьез замышляться лишь с целью эмпирически доказать эту аксиому в n-ный раз методом от противного – заставить массы втянуться в авантюру ради убеждения в ее нелепости и дикости на горьком и, может быть, кровавом опыте нынешнего поколения. На самом деле культурная уникальность и исключительность того или иного народа – вещь сама по себе сущая и не требующая доказательств. Выкрикивать с баррикады: «Русские – народ-богоносец!» – все равно что доказывать с пеной у рта, что вода – мокрая, а небо – голубое, поскольку любой народ есть народ-богоносец, ведь образ Бога и является ядром национальной культуры, тем семенем, из которого она произрастает. Так что для того, чтобы на провокацию против культуры клюнул потенциальный культурный революционер, надо бы его конкретней попугать реальностью угрозы, исходящей от чужих культур, а лучше – культуры в целом.
Вот, к примеру, светская литература чем страшна? А она есть соблазн, посредством которого в ваши души проникает Сатана. Да, да, читай Елизарова! И чем духовнее произведение, тем совершеннее камуфляж Сатаны, тем вернее и незаметнее проникновение. А там глядишь, ты и твои ближние – уже нелюди, и вас уже не любить надо, а истреблять. Так что отказаться в индивидуальном порядке от книг недостаточно, надо объявить войну. Потому как не хочешь уничтожать – сам будешь уничтожен. Лев Толстой знал, кому служил, не зря от церкви был отлучен. А Достоевский – тот вообще... Только Елизаров служит богу, потому что... антидуховен.
Ну и что ж, вы скажете, неужто кто-то из русской интеллигенции в состоянии воспринять этот морально устаревший идеологический слепок мракобесия всерьез, этого поднятого из могилы магией вуду средневекового зомби? Не зарекайтесь. Весь расчет на базовое для любого существа во плоти чувство страха. Вот Вам страшно? Нет? Так может, Вы уже нелюдь и можете запросто слизать йогурт с плеча трупа? Придется проверить. Или сами поверите, что Вас можно загнать в такие условия существования, в которых жить невыносимо и незачем? Роман полон намеков такого рода. Да только, хотите верьте, хотите нет, но Вас не взять в оборот, только если Вы в состоянии противостоять запугиванию. Давайте же посмотрим внимательнее, кто нас устрашает.
Корень фашизма – убогость души, порождающая страх, ибо человек сам себе мал кажется и будто всяк его обидеть может. Агрессия и стремление к господству – необходимая компенсация в этом состоянии. Ограниченность сознания узкими рамками национальной самоидентификации, когда иного, более глубокого содержания человек в себе не видит,– убогость как раз необходимая и достаточная для воспроизводства страха в душах и запуска реактора выработки слепой агрессии человеческой массы. Потому что куда ж еще ниже-то, должно же у позвоночного присутствовать сознание того, по крайней мере, к какому стаду он принадлежит, а остальное ему и незачем. Таков, в двух словах, портрет этого Штуши-Кутуши: мелкая шелупонь. Но именно такие и хватаются за пистолет – которые боятся кулака.
Кому как не им знать: для того, чтобы человека можно было гарантированно запугать, его надо упростить до своего животного уровня, выскребя из него всю культуру, как из покойника потроха, путем объявления ее вне духа и – почему бы и нет? – вне закона. Особенно внушительно действует на образ Бога в душе безнаказанность, а еще эффективнее санкционированность, насилия. Полезно для дела бывает год-другой пострелять на улицах политически неграмотное «говно нации». В коллективной памяти такое надолго запечатлевается, на несколько поколений вперед. Так из поколения в поколение запуганных становится все больше и больше, их удельный вес в обществе стабильно растет, страх становится социальным стандартом поведения, долго ли, коротко ли – и вот на дворе послушное стадо.
А запуганным деваться некуда – только к прочим запуганным. Человек, ограниченный до национальной оболочки своего убогого я, будет искать свою силу и волю к жизни лишь в упрочении этого национального ореола сознания: «я силен, поскольку сильна моя нация». То есть сам, своими руками усиливать свою убогость. Именно, каждый такой от страха ищет других таких же, чтобы собраться с ними в шайку убогих – так безопаснее и гипертрофированные самовозвеличение и агрессия приобретают более прочное основание, звучат убедительнее. Так что одна из задач книги Елизарова – консолидация «своих», людей с обедненными душами.
Характерная особенность таких объединений в том, что они наиболее прочны в сравнении с объединениями по другому принципу: половому, имущественному, религиозному и пр.,– ничто не кажется столь убедительным, как животный страх: идеологические, классовые, феминистические, гомосексуальные паттерны сознания – не более чем отвлеченные игры ума от безделия в сравнении со страхом. Так что вера, в данном случае православная, и образ Бога, некий сугубо русский, ради защиты которого, якобы, и предлагается этот кровавый шабаш, на самом деле вовсе ни при чем. Некая идеологическая надстройка в этих убогих союзах нужна лишь для камуфляжа типа «закрытые глаза», дабы освятить свою убогость черными сутанами и спрятать свой страх от себя самого за идеологемой священной войны. Религия и единственно верная вера в этих холостых душах – нечто то же самое, что и «патриотизм», – стадный инстинкт, потребность одного стада во внутривидовых отличиях от других, потенциально враждебных ему. К слову сказать, если и употреблять по отношению к этим существам слово «душа», то речь может идти разве что об известной в Восточной Философии «животной душе»: инстинкты, витальность, потребность в господстве как факторе, обеспечивающем безопасность. Может, Восточная Философия потому и ненавидима елизаровыми (в «Pasternak’е» ее облевыванию отведены десятки страниц), что знает всю их подноготную?
Конечно, у животных тоже есть души, только не столь развитые в сравнении с человеческими; в человеческом же мире, тоже не однородном по качеству развития душ, оскудение души до «животной» есть процесс, тут же, в романе – вот ведь как любопытно! – описанный словами деда Мокара при объяснении Васильку разницы между душами живой, покойницкой и мертвецкой. А в кондиции последней без сучка без задоринки вписывается душа того или иного апологета национальной веры типа Елизарова – как там была. Любому вдумчивому читателю «Pasternak’а» очевидно, что автор нисколько не отрицает, что он и сам «мертвец». А отсюда возникает сразу несколько вопросов.
1. Как же мы писателя, да еще столь начитанного во многих областях, в убогие души записываем? Если это не интеллигенция, тогда где она?
2. Получается, нелюди призывают воевать с нелюдями – нет ли здесь парадокса?
3. По определению, описывающий проблему стоит над ней, а тут автор сознательно себя в нее включает – значит не только осознает, но и себя под пули бросает. Да он герой просто, какой же он нелюдь?
По всей видимости, мы имеем дело с явлением более сложным, чем тупая фашистская апологетика. И сложность эта начинается уже с образа повествователя: тот не демонстрирует единства личности. В известном смысле нет у «Pasternak’а» Елизарова, а есть соц или госзаказ на литературу такого пошиба. Истинные мотивы творцов этих трактатов-прокламаций, как и местонахождение фабрики, выпускающей провокационную продукцию, мы вряд ли установим, так что тут нам предлагается простор для рабочих гипотез. Ну например: целью «творцов» является определение спроса в обществе на «русский фашизм» и выяснение количества людей, готовых повестись на этот лэйбл. Чем не вариант? Вполне в фарватере текущей эволюционной задачи – отделение зерен от плевел. А Елизаров – только ширма, промоутер и удачная этикетка. Одним словом, оболочка. Пастор Нак.
Запуск таких проектов и столь серьезные социальные игры под силу только понятно каким организациям и службам. Это такие службы, которые даже не принято ни о чем спрашивать: «Так надо» – их второе имя. А зачем так надо – это уже как карма макрокосмического масштаба, не нашего ума дело. Это такие конторы, где прекрасно понимают, что подставляют своими опусами именно православную церковь, русский патриотизм и национальный образ Бога. «Истинно русская церковь» рисуется ими церковью насилия, Бог – чудовищем, а русский патриот должен, подражая Рэмбо, в совершенстве владеть всеми видами оружия, в том числе и массового поражения, незабывать активно использовать родной матерный (без этого может ничего не получиться) и желательно еще уметь разговаривать с трупами – бывает не лишним.
Но посмотрите: церковь молчит, русские патриоты, по своему обыкновению, спят богатырским сном, даже национальный образ Бога, и тот, похоже, не в обиде. Может, и правда так надо?
Есть такая правда, в которую не хочется и даже опасно верить: в сознании будто стоит такая перегородка, которую ну просто нельзя ломать. Обыватель это инстинктивно чувствует и на рожон интересных вопросов не лезет. И правильно: «Господи, дай мне терпения не пытаться исправить то, что я не могу исправить!» – оберег для разума. Беда только, что само по себе условие это необходимое, но недостаточное, потому что вовремя не исправленная действительность, как показывает исторический опыт, однажды может стать уже неисправимой и требующей заслуженного наказания. И вот тогда макрокосмическое «так надо» придет к нам домой. И что мы скажем – таки да?
Эти книги в подлинном смысле слова нецензурны, и коль уж государство не хочет брать на себя задачи цензуры, значит общество должно само вырабатывать методы самозащиты. Именно книги, призывающие, образно выражаясь, жечь книги, именно их надо жечь! Именно писателей, покрывающих позором имя русского писателя, покушающихся на культуру и образ Бога в душах людей, необходимо предавать презрению и изгнанию из общества. В здоровом социуме такие отщепенцы должны быть париями, а не властителями дум: не может плесень управлять здоровым организмом. Потому явление елизаровых, как и вообще любых бацилл и паразитов, свидетельствует о глубокой болезни общества, о состоянии предкоматозном. А диагноз... уж не страх ли?
ID:
235495
Рубрика: Поезія, Лірика
дата надходження: 18.01.2011 01:57:16
© дата внесення змiн: 18.01.2011 02:03:43
автор: Богдан Ант
Вкажіть причину вашої скарги
|
