Асфальт — как закат в пятнах запекшейся крови.
Смывает их дождь-старатель, да тщетно пока…
Пока его слез не хватит, чтоб следом снова
Личинка души окуклилась в мотылька.
И этот сгорит от надежд и наивной веры…
И мне не успеть настичь его и наколоть.
И вместо коллекции атомов ноосферы
Мне ежезакатно листать этот мартиролог.
Ища в этих пятнах искры сакральных знаков,
Которыми, видимо, Ты со мной говоришь,
Я вылечу к ним, Твой холст откровеньем заплакав, —
Лишь дождь отчеканит дрожь на карнизах крыш.
И если меня на крылах Cвоих не подхватишь,
Последним мазком окажусь на Твоем холсте.
И вот: расщеплен еще один огненный атом,
А кто-то смывает с асфальта не кровь, а тень…
Он — тот, кто увидел в свете не Рок, а Свободу,
И понял, что не обречен им, но обручен.
С тех пор своей кровью выводит на небосводе
Сакральное и непреходящее: «Я влюблен!»
За ним целый сонм огоньков, таких же крылатых,
Роясь, составляют картины грядущих дней,
И каждый теперь видит ясно: он больше не атом —
Он мир! И едва ли вокруг что-нибудь ясней!
Прочертят лучи зари дневные маршруты,
Пройдут ими все спешащие кто куда.
А в небе над нами миры, не теряя минуты,
Рисуют нам вечное «есть» и живое «всегда».
