Я возьму это бремя на себя, мой принц. Мне, в отличие от вас, убивать приходилось. Да и весь труд — только руку вытянуть. (с)
Порой мне мнится, на священных плитах
начертан ад для тех, кто в колдовстве
искал могуществ для последней битвы.
Ее к ногам бледнеющий рассвет
мне положить готов словно к святыне,
как жертву к образам или мощам.
Холодный ветер на восходе стынет
и треплет ткань тяжелого плаща,
вцепляясь в полы как слепая псина.
А горизонт далек и молчалив.
Но все таки, как страшно и красиво
на лес знамен в сияющей дали
глядеть последним утром перед боем,
когда уже назначен смерти час -
ведь любоваться молодой травою
назавтра только четверым из нас,
да если б знать кому прощаться с миром.
А голова спокойна и пуста,
хотя под кожей оживают силы,
что прокляты обителью Христа,
вовек осуждены двором и клиром.
Рассвет тревожит запахом цветов...
И если б знать, кому прощаться с миром.
Но если вдруг, то я почти готов.
Сетями долга спутан, честью связан.
Там где война - доспехов хриплый лязг,
и да, еще бывает много грязи,
а я по поясницу в ней увяз,
и руки кровью много лет залиты.
Щиты с гербами полирует знать...
а за минуту до последней битвы
мне просто расхотелось убивать.
Но над землей рассвет как кровь алеет,
руке привычна рукоять меча.
Оставьте убивать мне - я умею.
А вы, милорд... Не нужно. Не сейчас.
