Кира перехватил поудобнее тело женщины, которая всё ещё вздрагивала от ужаса, и ускорил шаги. Что произошло, никто так и не понял. Их главный всё же разрешил потратить минуту на исследование нескольких метров позади отряда, но ход так и оставался мокрым, заполненным белесым туманом. Но кое-что всё же заметили: на некоторых участках стены, где мох более или менее вырос тонкой коркой, были чуть заметны вмятины от человеческих ладоней. Пятипалые конечности тут и там впечатывались в стену, словно какой-то человек брёл, шатаясь от опоры к опоре, иногда хватаясь за мох и сдирая его тонкий верхний слой. Поскольку отряд не видел никого, кроме женщины, которую посчитали за сумасшедшую, Предводитель приказал всем двигаться дальше в ускоренном темпе, навёрстывая в стократном размере затраченное время.
То и дело члены отряда, шедшие рядом друг с другом, перекидывались несколькими фразами, многие из которых затрагивали произошедшее событие. Кира лишь раз понял их, но и эти услышанные слова притупили в теле некоторую напряжённость: по общим подсчётам, отряд был в пути уже тринадцатые сутки, до места назначения оставалось по графику ещё два дня, но они от этого графика изрядно отбились. Таких же картографических отрядов было ещё два и их пути могли по вероятности совпасть. Хотя Нолунгновские катакомбы и славились своей непересечённостью ходов, но всё же в редких случаях бывало, что люди встречались. Но это было лишь делом судьбы.
***
Кира резко повернулся всем телом назад и выставил вперёд руку, пытаясь хоть каким-то образом приостановить молниеносное движение противника. Но Кейла уже на том месте не было: расплывчатая фигура метнулась куда-то вправо, а тело продолжало по инерции свой разворот. Вытянутая рука с размаху врубилась в податливое олово, оставив на нём широкую блестящую вмятину. Правая нога невообразимым образом завернулась в голени, и парень понял, что падает. Секундой позже коричневая земля, пропахшая навозом, рванулась в лицо, рука, выставленная рефлексивно вперёд, лишь проехалась по грязи, оставив ровную дорожку. Послышался неприятный чавкающий звук…
«Быть может он умер и ему не придётся стыдиться своих товарищей, которые, он был уверен, будут в дальнейшем жестоко подшучивать над ним», но…
За первым оцепенением появились волны смеха, словно сотрясающие землю вокруг: смеялись все, кто только был во дворе. У одних смех был душевный, у других - злорадный. Звуки били по барабанным перепонкам, разрывали на части от стыда.
«Может сделать вид, что что-то поломал?» - мысль метнулась к перевозбуждённому сознанию, но Кира резко отверг её.
Под общий шум парень встал и, не поднимая пристыженных глаз, поплёлся в хижину наёмников. Руку саднило, но это не была та боль, которую так ждал Кира: не пристало молодому наёмнику остаться без шрамов и порезов, а он остался; не пристало молодому воину уходить, опустив голову, а он ушёл; не пристало мужчине выходить из боя под общий смех, а он вышел. Щёки, до этого ставшие белее полотна, теперь покрылись кровавым пятнами, но это были пятна трусости и поражения.
Кира с размаху саданул по входной двери и протиснулся в узкий проём. Дверь отчаянно заскрипела и встала на место…
За столом сидели трое: он ещё не видел их ни разу в лагере наёмников, но всё говорило, что это не низшие воины, а выходцы из главенствующего состава. У одного из сидящих вдоль лица, рассекая надбровную дугу и спускаясь к самому углу рта, проходил широкий рубец, портивший все черты лица. На вид ему было лет тридцать, не более, но Кира словно чувствовал, что это только видимый возраст. На широкие, мускулистые плечи мужчины был небрежно накинут отороченный стальным мехом плащ, застёгнутый серебряной брошью в виде прыгающего волка, что находилось под плащом наёмник увидеть не успел, поскольку сидящий резко развернулся на звук открывающейся двери и криво усмехнулся, отчего шрам стал ещё шире и страшнее. В его чёрных глазах играли лукавые огоньки:
- А-а-а, вот и наш юный друг, – его голос более схож был с раскатами грома. Он подтянул к себе свободный стул и похлопал по нему широченной ладонью. – Подсядь-ка к нам.
Кира настороженно шагнул вперёд, но тут же остановился. Внутреннее чувство опасности явно предостерегало его от дальнейших действий.
- А он не такой простак, каким кажется на вид. – это уже заговорил сидящий справа от
первого мужчины. От наёмника не укрылось, что мужчина пытался не показывать своего лица. Он сидел сгорбившись и накинув до самого носа капюшон чёрного плаща. Из всего тела была видна только рука: сухая, сморщенная, покрытая спёкшимися волдырями.
|
|
