Под могучими распростертыми крылами небосвода покоилась тихая река. Тонкое русло ее извивалось в такт ветру, подпевало ему волнами, едва освещенными луной. Капли искрились на лунной поверхности, словно на огромной серебряной сковороде. И колкая изморозь нежно убаюкивала меня в своих ладонях.
Леденящее одиночество покрывало собой незабудки, мать-и-мачеху, бесшумно падающие листья. Что можем мы тебе дать? Мы - вода и воздух, огонь лунного свечения, музыка ветра, аромат цветочной пыльцы, цвет ночи? Что? Только тихое прикосновение. Только обжигающее прохладной эротикой дыхание. Что еще? Легкую дымку свободы. Порхающих бабочек и стрекоз. И тихое хриплое пение давно умерших звезд.
Растворяющийся плеск воды, исторгшей из себя этот берег, свободно перекатился ближе. Он ласкает твои ступни и целует их. Нежно. Мягко. Но как-то всепоглощающе, завораживающе. Но ты отказываешься от этого. Ты уходишь куда-то в золотое свечение. В самое пекло севера. Уходишь не обернувшись. Волочешь за собой фиолетовую луну, увядшие анютины глазки, роняющие звонкие слезы мне на кожу. Тонкой зыбучей дорожкой растворяется за тобой земля. И проступает влага. Холодная. Такая же, как и ты. Блестящая, как воздух. Ароматная, как наша ненависть. И нежная, как айсберг. Влага проступает слезами. Моими слезами.
Тонкое русло реки изогнулось в конвульсии. Обернулось луной и зовет. Манит меня холодом. Манит сладким запахом водорослей. И тайною своей манит. Вдруг, звезда покатилась под ноги. И я спотыкнулась об нее. Сломала. Звезда рассыпалась и осталась пылью лежать на рушащемся берегу. А я шагнула. В теплый цвет ночи. В убаюкивающие покачивания волн. В блестящую, распростертую под могучими крылами небосвода, постель.
И лишь крошечная, удаляющаяся на север фигура, уносящая за собой шлейф, смешанных с корицей, слез, кажется, обернулась на мгновение. И пропала. Уснула в слезах анютиных глазок.
Серебристо-синий свет колебался еще с полчаса и рассеялся. Настало утро. Под могучими крылами ярко-голубого неба спокойно текла река. Как ни в чем ни бывало. Как всегда. И лишь тонкий ручеек, текущий куда-то на север, нежно извивался возле поникших незабудок, покрытых звездной пылью…
|
|
