Чарльз Симик, "Карманный театр"
Пальцы в кармане пальто. Пальцы-торчки вне кожаной перчатки. Ногти жевали капусту*. Одна пьеса называется "Воровской рынок", другая "Ночь в дешёвом музее"*. Пальцы, когда они раздеваются, подобны чарующе нагим купальщицам или свежевыструганным деревянным протезам в цеху. Никто никогда не увидит третью пьесу: на улице ты суёшь руку в чужой карман— и ближе к т(д)елу.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
* скорее всего, в полицейском околотке; о Dime Museum см. http://en.wikipedia.org/wiki/Dime_museum;
** то есть деньги: "бабло", "лавэ"; "Я живу на Брайтон-бич, я люблю капусту стричь. Я живу в Америке..." (Вилли Токарев),—прим. перев.
Pocket Theatre
Fingers in an overcoat pocket. Fingers sticking out of a black leather glove. The nails chewed raw. One play is called "Thieves' Market," another "Night in a Dime Museum." The fingers when they strip are like bewitching nude bathers or the fake wooden limbs in a cripple factory. No one ever sees the play: you put your hand in somebody else's pocket on the street and feel the action.
Charles Simic
Чарльз Симик, "Отель Бессонница"
Мне нравилась моя норка
с видом на кирпичную стену.
В соседней был рояль.
Несколько раз в месяц, вечерами
туда приходил искалеченный старик сыграть
"Мои голубые небеса"*
Хотя, обычно было тихо.
В каждом номере свой паук в оверкоте,
ловивший свою муху сетью
табачного дыма и грёз.
Так темно,
что я едва мог побриться с зеркалом.
В 5.00 топот голых ног наверх.
"Цыганка"-ясновидящая,
чьё место на бойком углу,
шла пи-пи после ночи любви.
Да, ещё раз рыдало дитя.
Столь близко, что мне на миг
подумалось, будто я рыдаю.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
* американская кинокомедия, вышла на экраны в 1990-м году, см. http://www.exler.ru/films/21-03-2000.htm,— прим. перев.
Hotel Insomnia
I liked my little hole,
Its window facing a brick wall.
Next door there was a piano.
A few evenings a month
a crippled old man came to play
"My Blue Heaven."
Mostly, though, it was quiet.
Each room with its spider in heavy overcoat
Catching his fly with a web
Of cigarette smoke and revery.
So dark,
I could not see my face in the shaving mirror.
At 5 A.M. the sound of bare feet upstairs.
The "Gypsy" fortuneteller,
Whose storefront is on the corner,
Going to pee after a night of love.
Once, too, the sound of a child sobbing.
So near it was, I thought
For a moment, I was sobbing myself.
Charles Simic
Чарльз Симик, "Наперекор зиме"
Правда темна под твоими веками.
Теперь что ты с ней поделаешь?
Птицы смолкли; некого тут спросить.
Днями тебе щуриться на серое небо.
Ветры задуют— задрожишь как былинка.
Кроткий агнец, ты растишь шерсть,
пока не придут стригали с ножницами.
Мухи виснут над открытым ртом,
затем и они тоже опадут, как листья—
голые ветки тянутся к ним напрасно.
Зима приходит. Как последнему герою
разбитой армии, тебе стоять на посту,
с непокрытой головой под первый снег.
Пока сосед не придёт крикнуть на тебя;
ты взбалмошнее погоды, Чарли.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
Against Winter
The truth is dark under your eyelids.
What are you going to do about it?
The birds are silent; there's no one to ask.
All day long you'll squint at the gray sky.
When the wind blows you'll shiver like straw.
A meek little lamb you grew your wool
Till they came after you with huge shears.
Flies hovered over open mouth,
Then they, too, flew off like the leaves,
The bare branches reached after them in vain.
Winter coming. Like the last heroic soldier
Of a defeated army, you'll stay at your post,
Head bared to the first snow flake.
Till a neighbor comes to yell at you,
You're crazier than the weather, Charlie.
Charles Simic
Чарльз Симик, "Райский мотель"
Миллионы погибших; вины их нет.
Я оставался в номере. Президент
рёк о войне, что о приворотном зелье.
Мои глаза были полны удивленья.
В зеркале я видел своё отраженье,
как похеренную* почтовую марку.
Мне жилось, но жизнь была ужасна.
В тот день было столько солдат,
много толп беженцев на дорогах.
Ясно, все они пропали
от касания руки.
История слизывала кровь с углов рта.
На платном канале разнополая пара
жадно и продажно целовалась, плачась
взаимно в жилетки, на что я взирал
без звука, при погашенной лампе;
только экран светил и цветил,
был он слишком красен, слишком розов.
* то есть, гашёная "хером", буквой "х", дважды перечёркнутая; можно и "дважды проштемпелёванная",— прим. перев.
Paradise Motel
Millions were dead; everybody was innocent.
I stayed in my room. The President
Spoke of war as of a magic love potion.
My eyes were opened in astonishment.
In a mirror my face appeared to me
Like a twice-canceled postage stamp.
I lived well, but life was awful.
Тhere were so many soldiers that day,
So many refugees crowding the roads.
Naturally, they all vanished
With a touch of the hand.
History licked the corners of its bloody mouth.
On the pay channel, a man and a woman
Were trading hungry kisses and tearing off
Each other's clothes while I looked on
With the sound off and the room dark
Except for the screen where the color
Had too much red in it, too much pink.
Charles Simic
Чарльз Симик, "Книга с картинками"
Отец заочно изучал теологию,
и наступила пора экзаменов.
Мать вязала. Я тихо сидел за книгой
с картинками. Ночь пришла.
Мои руки холодели от лиц
мёртвых королей и королев.
Там, в спальне наверху,
чёрный дождевик
висел, колыхался у потолка—
что он там делал?
Мамины долгие спицы клали скорые кресты.
Они были черны,
как покой в моей голове, именно тогда.
Листаемые страницы звучали как крылья.
"Душа это птица,"— сказал было отец.
Битва бушевала в моей книге
с картинками: копья и мечи
метались как лес в буре
с моим сердцем, исколотым и кровящим в ветвях.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
A Book Full of Pictures
Father studied theology through the mail
And this was exam time.
Mother knitted. I sat quietly with a book
Full of pictures. Night fell.
My hands grew cold touching the faces
Of dead kings and queens.
There was a black raincoat
in the upstairs bedroom
Swaying from the ceiling,
But what was it doing there?
Mother's long needles made quick crosses.
They were black
Like the inside of my head just then.
The pages I turned sounded like wings.
"The soul is a bird," he once said.
In my book full of pictures
A battle raged: lances and swords
Made a kind of wintry forest
With my heart spiked and bleeding in its branches.
Charles Simic
Разумеется, о мужчинах, но когда они в таких пальто, сходство, вероятно, усиливается.
Терджиман Кырымлы відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Когда много заковык (сленг, география, кино, имена), трудно с ходу это всё одолеть. Я американцев перевожу теперь. Это труднее, но зато американской поэзии завались в Сети. Журнал "Поэтри" публикует целые сборники стихов.
Оверкоты - это обычно длинные пальто, которые носятся ниже колена или голени. Их изготовляют из плотных шерстяных тканей, имитирующих оленью замшу.(с)
Значит, не в фасончике дело,а в паучьей похожести ткани?
Терджиман Кырымлы відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Да, спасибо. Я погуглю "оверкот", если есть такое русское слово, непременно вставлю. Там де речь о мужчинах, не о пауках. Я сегоднящние стихи на следующий день редактирую, всегда.
