Темно-зеленого стекла бокал нашли в прибрежной мели,
его очистили от цвели, оттерли круглые бока,
и взгляда оторвать не смели от красоты, что так влекла
себе немедленно присвоить находку древней старины.
Горели алчностью глаза у каждого, кто был причастен.
Бокал был строг и безучастен. Смотрели с боку, свысока,
на гальку ставили морскую – работу оценить ручную,
веков прошедших мастака.
Вертели, спорили, судили, кому бокал себе забрать,
в запале, про него – забыли, и ну, достоинства считать
от этих дней и до могилы дедов, прадедов, даже мать,
припомнить в споре не забыли.
Так распалились, что в запале, на драгоценность наступили!
Бокал божественный разбили, и стали в ярости топтать,
чтоб не могли напоминать, осколки хрупкие такие, о ссоре,
и бокал ругать: вот мол, случаются какие, его очистили, отмыли,
а он, стравил всех воевать! Осколкам этим не бывать!
И сели невода латать.
Вот так случается всегда, когда слепые и глухие,
в пороках алчности седой, ни с чем, бредем к себе домой.
Всю скудность и убогость в мире себе мы сами сотворили -
щедроты не сумев принять – любовь свою в осколки били,
чтоб самолюбие унять и в бедах наших обвинять,
всех, даже тех, кого любили!