Когда восславивши Бога
последним псалмом молитвы,
мы сели за стол убогий
и в стопы было разлито,
будучи явно грешным,
сирым да и фартовым,
тост произнёс потешный:
- Чёрту подать швартовый.
В церквах, отслужив вечерню,
прикрыли вплотную ставни.
И к нам в холодок харчевни
на лаву подсел Лукавый.
С глаз лучезарных искры
талерами слетали
в блюдо с тунцом и рисом:
- Что, голодранцы, звали?
По скатерти тёмной пятна
от света свечи блуждали
и губы у всех троекрат
но
- свят,
свят,
свят,
- повторяли.
Будучи явно грешным,
сирым да и фартовым,
Чёрт обронил небрежно:
- Что ж, угощайте ромом.
Из пыльных углов харчевни
к столу, как в фамильном склепе
к останкам ещё не тленным,
сползались мучные черви.
Шорохи влажной ночи
словно шмели жужжали
в гнёздах своих, а впрочем
может они молчали.
Из недр наднебесной сферы
по тонко блестящей нити
в бокал Голубой вселенной
вползал Живоглот событий.
Страхом распят крест-накрест
в крыльях, винтообразно
падал Небесный ангел
в кубок кипящей плазмы...
Метались меж стен белёных
пустые девичьи лица
без глаз и бровей чернёных,
летающие как птицы.
Крылья их развевались
чёрной фольгой шуршащей.
Пальцами прикасались
липкими, настоящими...
Сквозь ставни в печать харчевни
ворвался упругий ветер.
Зарёй полыхнуло древней
из прошлых тысячелетий.
Будучи явно грешным,
сирым да и фартовым,
чёлн мой с стремнины стрежня
плавно причалил к ...Богу.
2019
