…И стала моя котомка пустой и жалкой.
Всё то, что казалось нужным тогда, в метель,
Я вытряхну по дороге к Последней Свалке,
Туда, куда всех привозят на катафалке, -
Зачем лишний груз, когда впереди – Апрель?
Остался портрет твой в чудной ледовой рамке.
Ты вряд ли бы стал роднее, лишь стает лёд.
Ведь я же так не умею – раз-два, и в мамки.
Есть женщины-матери, есть откровенно – самки.
Одна из таких всегда тебя подберёт.
А ты тогда взял котомку в большие руки
И просто сказал, что, выйди в ней всё на свет –
Случился бы взрыв, что, может быть, сплёл нам руки,
Но этот виток судьбы породил бы муки –
Отнюдь не здоровье, счастье и прочий бред.
Ты даже был благороден – не ожидала.
Ты очень старался высосать свой же яд.
Но этот портрет на память – как это мало,
Когда остаётся только тоска вокзала
И плод нелюбви под сердцем – билетом в ад.
