Коль Год завершается Старый,
мне мыслится некий мертвец,
что был поначалу в ударе,
румяный лихой молодец,
у дерева у гробового
смеялся в зелёном шатре--
и мне ведь осталось немного
летучих годинами стрел.
И кто меня по`годя вспомнит,
вдруг я бы теперь умерла?
Быть может, кто слёзку уронит
лишь мельком --и снова дела;
меня отпоют дабы время
у гроба ускорило бег;
и камень уложат мне в темя--
зима его вырядит в снег.
А только снежинки растают
и вновь соловьи запоют,
останется месса святая--
помин мой, последний уют;
да песня пером моим скорым
на рваных бумагах в столе,
да мох, что надгробье измором
сьедает, крошащийся хлеб.
Я много имею знакомых,
желанная гостья у них,
покоем под вечер влекомых:
ушла я -- их отдых утих;
другую отыщут забаву--
поставят на место моё:
та песни мои им во славу
себе-непогибшей споёт.
Друзей я достойных имею--
спохватятся, коль пропаду,
но порвана цепь-- не посмеют
жить долго с собой не в ладу;
они погрустят два денёчка
чтоб верность свою заявить,
на третий театр приурочат,
укатят--и будут правы.
Родных я люблю беззаветно,
останусь на сердце у них,
но горе-- плохая помета,
есть радостей много простых!
Себя они скоро прину`дят
к насущным семейным делам;
быть может, мой призрак побудет
недолго с тобою, Луна.
Есть братья мои, и сестрицы--
кровинок водой не разлей--
их плачам бы месяцы длиться,
а стонам-- и несколько лет.
Но стоит им только представить,
что я обретаюсь в раю--
оставит их память пустая,
над люльками песни споют.
Останется матушка, мама,
к которой я ночью приду
к бессоннице долгой-упрямой
на чёрную память-беду
быть зримой и в буднях, и в чуде,
быть слышимой в шу`мах лесных...
О, матушка дочь не забудет--
пусть двадцать ребяток живых!
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Silvesterabend
Am letzten Tage des Jahres,
Da dacht' ich, wie mancher tot,
Den ich bei seinem Beginne
Noch lustig gesehen und rot;
Wie mancher am Sargesbaume
Gelacht unterm laubigen Zelt,
Und wie vielleicht auch der meine
Zur Stunde schon sei gefaellt.
Wer wird dann meiner gedenken,
Wenn ich nun gestorben bin?
Wohl wird man Traenen mir weihen,
Doch diese sind bald dahin;
Wird wohl man Lieder mir singen,
Doch diese verweht die Zeit;
Vielleicht einen Stein mir setzen,
Den bald der Winter verschneit.
Und wenn die Flocke zerronnen
Und kehrt der Nachtigall Schlag,
Dann blieb nur die heilige Messe
An meinem Gedaechtnistag;
Nur auf zerrissenem Blatte
Ein Lied von fluechtigem Stift,
Und mir zu Haeupten die Decke
Mit mooszerfressener Schrift.
Wohl hab' ich viele Bekannte,
Die gern mir oeffnen ihr Haus;
Doch wenn die Tuere geschlossen,
Dann schaut man nimmer hinaus;
Dann haben sie einen andern
An meiner Stelle erwaehlt,
Der ihnen singt meine Lieder
Und meine Geschichten erzaehlt.
Wohl hab' ich ehrliche Freunde,
Die greift es haerter schon an;
Doch wenn die Kette zerrissen,
Man flickt sie, so gut man kann;
Zwei Tage blieben sie duester
— Sie meinten es ernst und treu —
Und gingen dann in die Oper
Am dritten Tage aufs neu.
Ich habe liebe Verwandte,
Die tragen im Herzen das Leid;
Allein wie duerfte verkuemmern
Ein Leben, so vielen geweiht?
Sie haben sich eben bezwungen,
Fuer andre Pflichten geschont;
Nur schweben wohl meine Zuege
Zuweilen noch ueber den Mond.
Ich habe Bruder und Schwester,
Da ging ins Leben der Stich,
Da sind viel Traenen geflossen
Und viele Seufzer um mich.
O haetten sie einsam gestanden,
Ich lebte im ewigen Licht;
Nun haben sie meines vergessen
Um ihres Kindes Gesicht.
Ich hab', ich hab' eine Mutter,
Der kehr' ich im Traum bei Nacht,
Die kann das Auge nicht schliessen,
Bis mein sie betend gedacht;
Die sieht mich in jedem Grabe,
Die hoert mich im Rauschen des Hains —
O, vergessen kann eine Mutter
Von zwanzig Kindern nicht eins!
Anette von Droste-Huelshoff
ID:
244333
Рубрика: Поезія, Поетичні переклади
дата надходження: 01.03.2011 22:15:49
© дата внесення змiн: 04.03.2011 14:57:54
автор: Терджиман Кырымлы
Вкажіть причину вашої скарги
|
