Покосилась избушка над старым прудом,
Во дворе голый клен, тает снег на крыльце.
В той избушке старушка сидит за столом,
Пишет сыну письмо, капли слез на лице.
- Я, сынок, постарела, здоровье сдает,
Писать тяжело мне, не слушают руки.
Вскоре, видно, Господь наш к себе позовет,
Закончатся все мои тяжкие муки.
Но я перед этим хотела обнять
Тебя, мой сыночек. Молю теперь Бога.
Прости меня, сын, твою старую мать,
Что выбрал тогда ты такую дорогу.
Война и розруха, погиб твой отец,
Землянка сырая, темно в ней и голод.
А я же там пахарь и плотник, и жнец…
Лишь ты мне помощник, хотя еще молод.
Построив избушку, учила тебя,
Стремилась, чтоб сына поставить на ноги.
Но, видно, не там была наша судьба.
И крепко ступил не на ту ты дорогу.
Прости меня, сын, твою старую мать –
Тебя от беды уберечь не сумела,
На праведный путь не смогла указать.
Но видел Господь, как я это хотела!
От ветра шумит серый клен за окном,
Танцуют в пруда, как невесты, березы…
Старушка сидит до утра за столом,
Не выплакать ей материнские слезы...
…Размыто слезами, доходит письмо
В далекую зону, где души забвенных.
В бараках у зэков прохладно, темно,
Как было на фронте вземлянках военных.
Склонился на нарах сынок над письмом,
Он с грустью читает размытые строки.
Увидел вдали покосившийся дом,
Сидящую мать за столом одиноко.
Как близко она, поседевшая вдруг!
Лицо постарело, в глубоких морщинах,
До боли знакомое детство вокруг…
И горьких рыданий сдержать он не в силах.
Вдруг так захотелось обнять свою мать,
Пред нею, родною, упасть на колени,
Натруженных рук теплоту целовать,
И долго просить у нее о прощеньи.
За толстой решеткой кружит белый снег,
От вьюги в тайге полумгла, как из теста.
Но сын той старушки пустился в побег
У край невеселого, нищего детства.
Поднят по тревоге ночной караул,
Приказ, как в бою, получают солдаты.
И, словно застывшая стая акул,
До боли сжимают в руках автоматы.
А где-то в тайге, пробивая пургу,
Бредет в темноте паренек в телогрейке.
Весь мокрый от пота, бежит по снегу,
Пытаясь запутать следы от ищейки.
Отстав далеко, в мрак уходит наряд.
Им, сильным, пурга и мороз не преграда.
Солдатам обет: десять суток за смерть –
Такая дана им за зэка награда.
Команду принял молчаливый сержант,
Он призван сюда из далекого Дона.
Давно его ждет престарелая мать
На низкой скамейке у отчего дома.
…За стройной сосной вдруг мелькнула спина,
Во тьме сухо клацнул затвор автомата…
Рванулся огонь, задрожала сосна,
Засыпала снегом холодным солдата.
Горячие гильзы, еще не остыв,
Расплавили снег, словно мама слезами.
А парень лежит возле старой сосны
С открытыми вдаль голубыми глазами.
Упав под сосной, лишь успел он сказать:
- Прости, не дошел к тебе, милая мама!
В холодной избушке уставшая мать
Напрасно молитву о сыне шептала.
…Уехал сержант на побывку домой,
Дождалась казачка, его обнимает.
А зэк похоронкой старушке родной
Последний привет, как судьбу, посылает.
ID:
467889
Рубрика: Поезія, Лірика
дата надходження: 23.12.2013 10:46:17
© дата внесення змiн: 23.12.2013 10:46:17
автор: Дмитро Юнак
Вкажіть причину вашої скарги
|
