Мне получить бы "красный гонорар"
и быть свободным от пощады,
является ко мне Годар, —
не Алексея "Кочегар",—
Мамлеева доставший с ада.
Проклятье вовсе не цветок.
Забвенье льётся без пощады,
и йог, забывший про восток,
как атом вечного распада.
Я в отблеске увидел время,
я блик словил сетчаткой глаз.
Мое отчаянное племя
продалось за гнилой топаз.
А в небе видно пламя диких,
красивых, мерзких, тощих спин,
как некогда утраченных великих
романсов в танце балерин.
В их ранцах ранены слова,
как соловьи поют о Соловьеве.
Разбросаны поэты, как дрова,
травой разбавленные их остовы.
А в криках слышно обо мне
пекутся из трибуны трубы,
в крысиных мышеловках в тле
израненные до распада зубы... губы.
