Каллы, похожие чем-то на девичьи руки,
те, что срезали их и собирали в букет,
(также сейчас, как тогда), нежны и упруги,
просто лежат на столе, сложены́ кре́ст-на-кре́ст...
ждут, что промоют их раны и может напоят
влагой живой прежде, чем им успеть умереть —,
вот эти пальцы... и то, что зовём мы душою,
вновь где-то рядом и может их холод согреть
больше, чем если б они оказались в кувшине,—
вновь пышным цветом цветут на меже полюсов,
так прозревает слепой, прикоснувшись к святыне;
и з б р а н н ы е и тогда и поныне,
«с р е з а н н ы е во цвете грехов»
возвращены произрастившей их глине.
OSAlx2о24-о9
