Две картинки из киевского метро 90-х
1.Кобзарь
В переходе между двумя центральными станциями киевского метро еще несколько лет назад замечали старинного музыканта.
Вот как это бывало.
Объявлена станция. Размыкаются двери, и по двое – по четверо пассажиров высыпаются из каждого вагона на освещенный белыми лампами перрон. Огибают стены, по которым вьются глазастые, распахнутые или мечтательно сомкнутые цветы: узоры из цветов впечатаны в станционные пилоны. Из основного зала на пересадку ведет арка с лестницей, и в нее, ступень за ступенью, забирается, с шорохом и кашлями, волнующееся многоголовое полотно проезжающих.
Переход – широкий и наполненный ярким светом коридор с закругленным потолком. По нему движутся все в одну сторону, без встречи и возврата. Торговля здесь мелкая, и уже в самом начале коридора слышен одинокий мужской голос. Он что-то говорит громко и с возвышающейся интонацией. Не то декламирует, не то заклинает, не то причитает.
Чем ближе, тем голос делается бодрее. В его одиночестве не слышно, кажется, ничего устрашающего – не так, как у сумасшедших, которые вещают всем и никому. Еще ближе – звенят струны. А-а, это кобзарь…
Спиной к стене на низком стульчике сидит широкоплечий старик. Единичные любопытные взгляды на долю минуты цепляются за него и, словно отталкиваясь от него, отпускают. В холодное время на нем серое длинное пальто и мохнатая шапка. Когда тепло – ухоженный черный костюм; поверх черного светят белые с красным язычки – краешки воротника густо вышитой рубахи. На коленях его – бандура: половина огромного зерна, пустившего кверху загнутый росток – шейку с грифом. Звучит высокими всплесками и глубокими низами, как будто горстки брызг от руки или от весла, умножающих солнце, нарушают светлую гладь воды с долгими темными отражениями деревьев. (Была ли у него коробка или банка для денег? Ей полагалось быть). Смуглое лицо в глубоких струящихся морщинах обращено поверх бандуры и текущих мимо людей. Глаза – обжигающие орехи.
Песня, издалека звучащая унылым заклинанием, вблизи изменилась. Теперь это плясовая. Что-то радостное, удалая, довольная собой слава идет вприпрыжку, и припев про вареники. Если и не весело, то забавно, тем более, что голос у старого кобзаря – не очень. Раньше явно был замечательный: сильный, но мягкий, не гордящийся силой. Сейчас – оглушился, треснул и стал как сухой стебель.
Около места, где сидит кобзарь, пол коридора делает незаметный наклон. Как раз тогда, когда можно разобрать слова песни – одну строчку – шаги прохожих поневоле убыстряются. У каждого, кто идет по переходу, шаги делаются быстрее и попадают в ногу, и сложившиеся на ходу в толпе волны вытягиваются молниями – резкими направленными вперед зигзагами. От шаркания ног, совпадающего топота, шуршания одежды в переходе мерещится больше людей, чем есть на самом деле, словно их общее отражение в звуках плывет за ними под сводом.
Это почти дождь, катящиеся капли. Всякий знает, что идет сам по себе, потому что на склоне нельзя не руководить своим шагом и не удерживать его от бега. Но напор сзади нигде не ощутим так, как здесь. Всех сразу нечаянное образовавшееся единство, обгоняя мысли, сносит к концу коридора, где поворот налево, где очередная арка просеет и выпустит их.
21.06.05
ID:
1031316
ТИП: Проза
СТИЛЬОВІ ЖАНРИ: Ліричний
ВИД ТВОРУ: Вірш
ТЕМАТИКА: Філософська лірика
дата надходження: 22.01.2025 21:51:07
© дата внесення змiн: 22.01.2025 21:51:07
автор: Валентина Ржевская
Вкажіть причину вашої скарги
|
