Товарищи! Революция, о которой говорили большевики, состоялась не в 17-ом, а в 59-ом, когда автор этой знаменитой фразы и вождь Великой октябрьской уже лежал в мавзолее. Революция в чистом виде! Без спонсирования из-за границы, бутафорского выстрела «Авроры» и прочих масонских штучек. И можно сказать определенно, что без встречи Фиделя Кастро с Че Геварой Фидель был бы другим, Куба была бы другой, а Революция могла бы и не состояться, так что и мир без Острова Свободы выглядел бы иначе. Сам Фидель, будучи старше Гевары на 2 года, признавал: «Че имел более зрелые по сравнению со мной революционные идеи. В идеологическом, теоретическом плане он был более развитым, передовым революционером». Так что для понимания феномена Фиделя надо учитывать феномен Че. Пройдемтесь же, хотя бы коротко, по знаменательным страницам дружбы и соратничества этих творцов истории середины ХХ века.
Люди не встречаются без некоторых на то причин. А если и встречаются, то проходят мимо, не заметив друг друга. Чтобы пойти дальше по жизни вместе, надо иметь в душах что-то общее. Кастро и Гевару сближало многое, но главное – революционное мировоззрение. Как Фидель, так и Эрнесто получили великолепное образование (первый – юрист, второй – врач), имели невероятную тягу к знаниям, в буквальном смысле нося с собой связку с книгами в качестве личных вещей, и уже с юных лет оказались увлечены идеями классиков марксизма-ленинизма. Острое чувство справедливости, желание и реальные кондиции служить людям богатырями и защитниками не могли не сблизить кубинца и аргентинца.
Это врожденные свойства души, на которых условия воспитания мало сказываются, хотя и способствуют их быстрейшему раскрытию. В семье Эрнесто все обладали передовыми взглядами: родители сотрудничали с Комитетом помощи республиканской Испании, дружили с революционными деятелями из разных стран, мать Селия была арестована за участие в демонстрации против профашистски настроенного президента Аргентины того времени Хуана Перона, и долгое время дом Гевара представлял собой фабрику по изготовлению бомб. Фиделю в этом плане, как мы знаем, повезло меньше. Однако ничто не помешало четырнадцатилетнему Кастро участвовать в бунте против своего отца-землевладельца на стороне его рабочих, а по окончании университета подать иск и выступить в суде с обвинением в адрес диктатора Батисты. Так и Гевару в 1953-м ничто бы не удержало от решения отправляться в Гватемалу защищать республику Арбенса от налета американских «голубей мира».
Там он и встретил свою судьбу: будущую жену, известную революционерку Ильду Гадеа, и товарищей Фиделя по борьбе, прибывших с Кубы. С ними же впоследствии он отправится на яхте «Гранма» к берегам Кубы с оружием в руках. Расстояние между Кастро и Геварой сокращалось, их встреча близилась...
Ильда откровенно призналась, чем очаровал ее Эрнесто:
«Доктор Эрнесто Гевара поразил меня с первых же бесед своим умом, серьезностью, своими взглядами и знанием марксизма… Выходец из буржуазной семьи, имея на руках диплом врача, мог легко сделать карьеру у себя на родине, между тем он стремился работать в самых отсталых районах, даже бесплатно, чтобы лечить простых людей. Доктор Гевара считал, что врач обязан посвятить себя улучшению условий жизни широких масс. А это неминуемо приведет его к осуждению правительственных систем, господствующих в наших странах, эксплуатируемых олигархиями, где все усиливалось вмешательство империализма янки».
Уважение, которым пользовался Гевара у всех без исключения, с кем встречался, не может не поражать. Обращение жены к мужу: «Доктор Гевара», обращение товарищей: «Че», что означает «друг, дружище» и еще много чего другого в том же духе... В духе, который трудно передать словами. Так что – Че, просто Че – так называли его на Кубе.
В детстве бредил шахматами. В 1939 году в Буэнос-Айресе встречали известного гроссмейстера Капабланку. Тогда одиннадцатилетний Эрнесто впервые заинтересовался: что же это за страна Куба, рождающая таких гениев?
Вообще-то, Эрнесто подавал надежды как математик и шахматист, а врачом стал, потому что это ближе к людям, от врача больше пользы, чем от теоретика, так он считал. Кумир – Альберт Швейцер. Ради бескорыстной помощи прокаженным Гевара пожертвовал своей юношеской мечтой. Этот мачо, как и Кастро, умел влюбляться! Чинчина, дочь одного из богатейших аргентинских землевладельцев, уже, казалось, со всем в нем смирилась: и с тем, что на великосветские тусовки приходит в чем попало, и с астмой, и с марксизмом, и с долгими разлуками, связанными с его тягой к путешествиям то на мопеде, то на попутках. Но идея ехать в джунгли спасать прокаженных – это было выше ее сил! Все правильно, парой революционеру может быть только соратница по борьбе: Геваре – Ильда Гадеа, Фиделю – Селия Санчес.
Объездив всю Латинскую Америку, успев побывать в Африке, Че пришел к твердому убеждению в необходимости вооруженной борьбы масс с господствующей в мире системой нещадной эксплуатации рабочего человека. «Революцию без стрельбы не делают» – сказал он своему другу по дороге из Перу куда-то к новым горизонтам. Повстанец Рауль Роа, ставший в новой Кубе министром иностранных дел, после встречи с Геварой отметил в нем следующее:
«Ясный ум, аскетическая бледность, астматическое дыхание, выпуклый лоб, густая шевелюра, решительные суждения, энергичный подбородок, спокойные движения, чуткий, проницательный взгляд, острая мысль, говорит спокойно, смеется звонко… Уже тогда Че возвышался над узким горизонтом креольских националистов и рассуждал с позиций континентального революционера. Этот аргентинский врач в отличие от многих эмигрантов, обеспокоенных судьбами лишь своей страны, думал не столько об Аргентине, сколько о Латинской Америке в целом».
Однажды в июне 1955 года, когда Гевара дежурил в мехиканской городской больнице, к нему пришел Ньико Лопес, доверенное лицо Кастро, который был знаком с Эрнесто еще по Гватемале, и рассказал историю о штурме «Монкада». Революционеры, принимавшие участие в тех драматических событиях, были амнистированы и, собираясь в Мехико, готовились к новому этапу борьбы. Из всех знакомств в то время Че выделил Рауля Кастро: «Мне кажется, что этот не похож на других. Говорит лучше других, а кроме того, он думает». А тем временем Фидель в Штатах призывал кубинских эмигрантов на митинги против Батисты, где собирались пожертвования на будущее вооруженное выступление. «Могу сообщить вам со всей ответственностью,– звенел его голос на площадях Нью-Йорка,– в следующем году мы или обретем свободу, или станем мучениками». Вскоре они познакомятся.
Это произошло в День Независимости Аргентины, 9 июля 1955-го, на явочной квартире Марии-Антонии Гонсалес. Просидели всю ночь, и тогда все уже было решено: на Кубу они выступают вдовоем. И когда вскорости в результате военного переворота и свержения Хуана Перона дорога в Аргентину была открыта, для Эрнесто это уже не имело значения, свою дальнейшую жизнь он связал с кубинской революцией и с этим «исключительным человеком» – Фиделем Кастро.
После того, как свершится, казалось, невозможное и они победят, Че скажет о Фиделе: «Он обладает качествами великого вождя, которые в сочетании с его отвагой, с его энергией и этой редкой способностью всякий раз вновь и вновь распознать волю народа подняли его на то почетное место, которое он ныне занимает». Но до победы было еще очень далеко.
Как врач, Че в группе был незаменим. Перевязки, инъекции, обучение товарищей приемам первой медицинской помощи…
Летом 1956-го на них пошли полицейские облавы. В группе объявился предатель – Венерио. Явка у Марии-Антонии была раскрыта, все арестованы. 22 июня 1956 года взяли Фиделя, Че был схвачен на ранчо «Санта-Роса», превращенном в базу по подготовке революционеров. В прессе Эрнесто Гевара Серна фигурирует как «международный коммунистический агитатор», на допросы только его единственного водят в наручниках, тогда как мексиканская полиция их вообще использует редко, даже по отношению к преступникам. Его не выпустили на свободу, даже когда все, включая Фиделя, уже были освобождены.
Подготовка, сбор средств, покупка оружия продолжились полным ходом, уже была куплена яхта «Гранма», и Че, сидя в заключении, казнил себя за то, что задерживает всех, просил Фиделя оставить его, не рисковать и выступать немедленно. Фидель отказался, он уже не представлял себе борьбу без Гевары. Под влиянием Че буржуазное по сути мышление Кастро заметно левело, шлифовалась и закалялась кардинально революционная позиция, и время, когда он лелеял в мечтах демократические методы свержения Батисты, казалось давно прошедшим. Глаза раскрылись, и он увидел в демократии не более чем игру, с ее фарисейством, демагогией, навязыванием общественности красивых иллюзий, в тумане которых эксплуатация народа становится проще, законнее и эффективнее. Революционная необходимость – теперь его кредо.
Через 2 месяца Ильда и Че были выпущены на свободу. Пароль «книга распродана» означал: «Выступаем!» Гевара успел заскочить домой, попрощаться с Ильдой, посмотреть на спящую дочь и написать письмо родителям.
Один из участников похода писал:
«Яхта «Гранма». Нужно иметь богатое воображение, чтобы представить себе, как могли на такой маленькой посудине разместиться 82 человека с оружием и снаряжением. Яхта была набита до отказа. Люди сидели буквально друг на друге. Продуктов взяли в обрез. В первые дни каждому выдавалось полбанки сгущенного молока, но вскоре оно кончилось. На четвертый день каждый получил по кусочку сыра и колбасы, а на пятый остались лишь одни гнилые апельсины».
«Все судно являло собою живую трагедию,– вспоминал Гевара.– Мужчины с тоской на лице держались за животы; некоторые просто погрузили лица в ведра, другие сидели неподвижно в странных позах в одежде, покрытой рвотой... После семи дней плавания на «Гранме», где нельзя было даже дыхнуть, мы по вине штурмана оказались в вонючих зарослях, и продолжались наши несчастья до тех пор, пока на нас не напали в уже знаменитой Алегрия-де-Пио и не развеяли в разные стороны, подобно голубям».
Из письма Ильде:
«Я жив и жажду крови. Похоже на то, что я действительно солдат (по крайней мере, я грязный и оборванный), ибо пишу на походной тарелке, с ружьем на плече и новым приобретением в губах — сигарой… Меня ранило в шею, и остался я жив только благодаря моему кошачьему счастью. Я бродил несколько дней по горам, считая себя опасно раненым… вместе со знакомыми тебе Альмейдой и Рамирито провел семь дней страшной голодухи и жажды, пока мы не вышли из окружения и при помощи крестьян не присоединились к Фиделю. Нам пришлось немало потрудиться, чтобы вновь организоваться в отряд, вооружиться. После чего мы напали на армейский пост, несколько солдат мы убили и ранили, других взяли в плен. Естественно, борьба еще не выиграна, еще предстоит немало сражений, но стрелка весов уже клонится в нашу сторону, и этот перевес будет с каждым днем увеличиваться».
Первые неудачи, первые горькие ошибки, провалы операций… Тогда выступил Фидель: «Враг нанес нам поражение, но не сумел нас уничтожить. Мы будем сражаться и выиграем эту войну». И действительно, с момента перехода к партизанской войне поддержка населения нарастала, как снежный ком, и победа стала уже делом времени.
В феврале 1957 года фотографии бойцов во главе с Фиделем Кастро появились в «Нью-Йорк Таймс». Фиделю удалось доставить репортера Герберта Мэтьюза в расположение своих сил. Мэтьюз писал: «Судя по всему, у генерала Батисты нет оснований надеяться подавить восстание Кастро». Уже летом Кастро придал повстанческому движению четкие политические очертания, в которых начинают угадываться контуры убеждений Че Гевары. Фидель подписал Манифест, которым создавался Революционный гражданский фронт. Цели Фронта: свержение Батисты, выборы президента, земельная реформа. О национализации земли речь покамест не идет, в эту идею Кастро поверит уже после победы, в 1959-ом, когда, назначив Че начальником департамента промышленности Национального института аграрной реформы, поможет Геваре воплотить его убеждения в жизнь.
Помимо идеологического влияния, силы убеждений, личного примера стойкости и силы воли Че вел немалую часть практической работы. В его обязанности входили организация полевых госпиталей и пунктов оказания медицинской помощи, временных мастерских по обслуживанию матчасти в походных условиях, даже изготовление сигарет. 5 июня Фидель присвоил Геваре звание майора и передал в подчинение колонну из 75 повстанцев. Пора было переходить к решительным действиям. За голову Фиделя Батиста объявил вознаграждение в 100 тысяч песо, в суммы от 5 тысяч и выше были оценены все партизаны.
После того как Кастро отверг соглашательский по форме и буржуазный по сути Майамский манифест, которым собравшиеся в Майами кубинские диссиденты провозглашали временным президентом Фелипе Пасоса, Че направил Фиделю горячие строки:
«Еще раз поздравляю тебя с твоим заявлением. Я тебе говорил, что твоей заслугой всегда будет то, что ты доказал возможность вооруженной борьбы, пользующейся поддержкой народа. Теперь ты вступаешь на еще более замечательный путь, который приведет к власти в результате вооруженной борьбы масс».
Свершилось, как и обещал Че Гевара.
Придя к власти в правительстве Кастро, Че Гевара скажет: «После революции работу делают не революционеры. Ее делают технократы и бюрократы. А они – контрреволюционеры»,– и с приданными Фиделем гвардейцами Президент Национального Банка Кубы отправится продолжать борьбу в Боливии. Там, в деревушке Ла Игуэра, 9 октября 1967 года Команданте Эрнесто Че Гевара принял смерть от рук американских наемников: кроме ЦРУ с ним никто справиться не мог. Феликс Родригес, возглавивший охоту на Че, все эти годы не скрывал своей гордости, демонстрируя репортерам часы Че Гевары, снятые с его отрубленной руки…
15 октября Фидель Кастро сообщил о постигшей весь Латинский Мир невосполнимой утрате. С тех пор 8 октября отмечается на Кубе как День Партизана-Героя. Кубинцы в буквальном смысле канонизировали Гевару и возвели в ранг святых. Словами «San Ernesto de La Higuera» они обращаются к нему, прося о милостях.
После эксгумации и идентификации в 1997 году останки Эрнесто Гевары де ла Серна перевезены в город Санта-Клара, где ему поставлен мавзолей. Когда-то, 40 лет назад, здесь, в Санта-Кларе, отряд под его командованием нанес сокрушительное поражение войскам Батисты. Эта победа фактически ознаменовала окончательную победу кубинской революции.
Сейчас Че Гевару можно увидеть на трехпесовой купюре, на знаменитом портрете с фотографии Альберто Корды и очень часто – на граффити по всему миру. И неотъемлемым элементом его образа стала звезда Хосе Марти, врученная ему вместе с присвоением звания команданте другом Фиделем в далеком 1957-ом.
Hasta Siempre Comandante – «Команданте навсегда!»,– пели в народе еще при жизни «дружище» Че… Поют и ныне.
ID:
239887
Рубрика: Поезія, Лірика
дата надходження: 09.02.2011 12:04:59
© дата внесення змiн: 09.02.2011 12:04:59
автор: Богдан Ант
Вкажіть причину вашої скарги
|
