Уже который час носишься по ночному городу: растерянный, злой и голодный. Непонятый. Ныряешь в каждую первую светящуюся забегаловку без определенной цели. Все цели появляются на ходу. В карманах леденцы от кашля. Заказываешь кофе. Топишь в нем зефир. Перекидываешься с кем-то фразами. Заводишь хаотичные знакомства. Душа ощетинилась, вслепую шарит по телефону, ищет себе друзей и возлюбленных, убегая от никого к никому через дороги и сквозь стены к эфемерной защите следующей барной стойки. Закольцовываешь мерцающий огнями город своими следами, приходишь в собственный дом и так же уходишь из него, как чужой, нервничая перед нежелающей закрываться дверью. Хочешь идти молча, но постоянно что-то бормочешь под нос, спонтанно заваливая в туалет случайно попавшегося на глаза кинотеатра, а потом еще пару станций метро преодолеваешь почти галопом по шершавому мартовскому снегу, чтобы хлопнув стеклянной дверью, прямо с холода упасть в теплое кресло первого попавшегося круглосуточного ресторанчика. Завидя кого-то издалека, ты уже верен им целые полдня, мифологизируешь их, наделяя лучшими качествами, вносишь их имена в свой сценарий. Каждую секунду начинается вторая половина твоей жизни и находится новая "вторая половина", так что в результате ты не верен ни ей, ни своим словам, ни тем, кто любит тебя, ни тем, кого любишь ты. Тебя живо интересует все, что не связано с родной обителью, ты стремишься уйти к тому, что не имеет под собой почвы, наделяя далекое и ненастоящее смыслом, снимая о нем не появившийся на свет фильм. Читаешь газету пятилетней давности и рвешься на давно несуществующую выставку, ищешь уже разрушенный кем-то мост, настаивая на важности своих поисков потому, что семья - это слишком скучно и слишком ответственно. Обреченные на крах мечты, однако, они манят так, что ты ускользаешь сразу после обеда, ни с кем не попрощавшись.
