Сказка.
Про диких, предиких мальчишек и одну дикую девочку.
Сказка для дочери Алины..
Не знаю, правда или нет,
Но мне рассказывал мой дед,
Что много сотен лет назад,
Не был знаком детишкам сад,
И, потому их папы, мамы,
Детей воспитывали сами.
Был мальчик Эй, был мальчик ОЙ,
Была девчёнка Су.
Огонь кормил ветвями Эй,
Ой ковырял в носу.
Тогда игрались дети,
Не так как Светы, Пети.
Ведь люди жили не в квартире,
В том старом, страшном диком мире.
В пещерах жил тогда народ,
Холодных и сырых.
И очень, очень, очень,
Боялся тёмной ночи.
Да и не только ночи,
И день пугал их очень.
Вот там вон кочка, там овраг.
Пойми, где притаился враг,
А быстро повернись вокруг,
Увидишь злобный взгляд ты вдруг.
Да и не знали люди,
Что завтра с ними будет.
Садилось солнышко за лес,
Дикарь в пещеру быстро лез.
Ну а парадный выход – вход,
Камнями задвигал народ.
А кто останется снаружи,
Он станет никому не нужен.
Вот только хищники, те да,
Съедят его, вот в чём беда.
Про всё, про это дети знали,
И никогда не забывали,
Как только солнышко садится,
В пещеру надо возвратиться.
Им ноги перед сном не мыли,
Но ужином кормить, кормили.
Хотя годам так к двум иль трём,
Малыш и сам был дикарём.
И чем покушать, впрочем,
Он сам был озабочен.
Поэтому девчёнка Су,
Игравшись, целый день в лесу,
Не только прыгала – скакала,
Но и поесть не забывала.
Тогда питались дети,
Не так как Светы – Пети.
Никто им вкусный бутерброт,
Не подносил под самый рот,
И уж за съеденный обед,
Никто не обещал конфет.
Не кушали они печенье,
Не ели мёд, торты, варенье.
А что же ел дикарь – мальчишка?
Годилась ему в пищу шишка,
Годился яблонь диких плод,
Иль ягод горсть он бросит в рот.
И даже листья и цветы,
И то, чего б, не ела ты.
Могу сказать тебе я смело,
Что мог он скушать и улитку,
Как будто шоколада плитку.
И жирного червя, стрекоз,
И с носа даже, своих коз.
Птенцов на дереве увидит,
Их точно съест, а птиц обидит.
В болоте старого ужа,
Эй, скушал, даже не тужа.
А с солью, или же без соли,
Большой тут не играло роли.
Таким вот был мальчишка Эй,
Не прожигал он даром дней.
Не только сам он ел в лесу,
Но угощал девчёнку СУ.
Другое дело мальчик Ой,
Трусливым был, чуть что - домой.
Лишь солнышко касалось крон,
В пещеру с визгом прыгал он.
А в тот далёкий летний день,
Волчёнка принял он за пень.
Ведь малый, серенький волчёнок,
Что толстый, кругленький бочёнок.
Ой! Закричал от страха Ой,
Волчёнок поднял писк и вой.
Хотел поймать и съесть стрижа,
Упал, свалился на ежа.
Пошёл на ближнее болото,
Но там лягушек съел уж кто то.
Увидел, бегают мышата,
Но скушали мышат лисята.
Уставший и голодный Ой,
Тихонько двинулся домой.
За ним пошли и Эй и Су.
Темнело в древнем том лесу.
Ещё огонь дремал у входа,
Хранил огонь дикарь Нехода.
Когда то был он на охоте,
Увяз в тропическом болоте,
Приполз огромный крокодил,
Неходе ногу отхватил.
А стая с нетерпеньем ждала,
Она бы съесть его желала.
В те времена, моя подруга,
Без ног жилося очень туго.
Тут вот Алина в чём беда,
Забыл сказать я что тогда,
У женщин власть была в руках,
Мужчины ж, были в дураках.
Всем правила старуха Ма,
Решала всё она сама,
И тут бы в самый раз сказать,
Что Ма была Неходе мать.
Вот и поэтому Нехода,
Приставлен ею был у входа.
А все кто приходил домой,
Огню несли поесть с собой.
Несли огню и стар и млад,
Корягам был Нехода рад.
А что огонь для дикаря
Огонь горел не зря.
С огнём не так страшна и ночь,
И зверь бежит подальше, прочь.
И хорошо знал стар и мал,
Что днём огонь в пещере спал.
И лишь под вечер вместо шишек,
Костру давали есть дровишек.
Не думай, что девчёнке Су ,
На ужин дали колбасу.
Мне неизвестно что сьел Эй,
Вот только Ой, он всех быстрей,
Костей нашёл он старых склад,
И рад был, словно вырыл клад.
Бывало с вечера до дня,
Сидела стая у огня.
И не за чтеньем умных книжек,
Искали вшей у ребятишек.
Охотники копьё точили,
А мастера одежды шили.
Детишкам нравилось побегать,
А что ещё в пещере делать.
Но страх боялись, что же будет?
Коль солнышко взойти забудет.
Боялись молнии и грома,
В грозу сидели люди дома.
Я тут Алина поспешил,
И чуть людей не рассмешил,
Могла б сказать ты, что не знаю,
Я ничего про твою стаю.
Я расскажу тебе про стаю,
Всё что услышал или знаю.
В пещерах жили дикари,
Не ели правда сухари,
Не пили чай, кисель, компот,
Но полон был у них живот.
В очередях не было драк,
Всё тётям выдавали так.
И мясо мамонтов и шерсть.
И шкуры прочные, не счесть.
Не было “волосатых рук”,
Все волосатые вокруг.
Дикарь не знал где точно Юг,
Тогда тепло было вокруг.
Не был знаком им гастроном,
Дикарь не был знаком с вином.
И не дымило море труб,
Дикарь не был с природой груб.
Не дорожал у них табак,
Дикарь курить не был дурак.
Не беспокоил дикарей,
Шум музыкальный наших дней.
А жуткий шакалиный вой,
Казался песней им родной.
Но коль прожил ты 30 лет,
То жизни дальше тебе нет.
Вот я сказал тут слово «Год»,
Не мерял время так народ.
Не мог считать он и писать,
Чуть – чуть пытался рисовать.
Всё что дикарь увидит днём,
В пещере начертит углём.
Вот стая мамонта убьёт,
А Ма – всем мясо раздаёт.
А тут, немного погодя,
Нарисовали медведя.
Когда в горах прошли дожди,
Внизу большую воду жди.
Поэтому вот видишь, стоп,
Был нарисованный потоп.
Давно, когда то было время,
Жила не стая тут, а племя.
Мужчины как то на охоте,
Забили мамонта в болоте.
И начали они кутить,
Всем миром мамонта делить.
За речкой жили людоеды,
Всем приносили они беды.
Они владели тонким слухом,
И злым, звериным волчьим нюхом.
Охотники уже устали,
Когда враги на них напали.
Неравным, страшным вышел бой,
И лишь один пришёл домой.
Такие вот дела плохие,
Пришли в пещеру дни лихие.
А нам рисунки говорят,
Когда погиб мужской отряд.
С тех пор прошло дождей немало,
Детей в пещере мало стало.
Но если точным очень быть,
И вракой, чтобы не прослыть,
То только Эй, и Ой и Су,
Детьми и были в том лесу.
А злые горе людоеды,
Вершили дальше свои беды.
На них бы жалобу в ООН,
И пусть бы их “прижучил он”.
И хоть прошло дождей немало,
Но жить в пещере страшно стало.
У людоедов волчий нюх,
Унюхал человечий дух.
Под утро все в пещере спали,
Беды не слышали, не ждали.
Конечно, первым был Нехода,
Сражённый палицей у входа.
С врагами дрался он как зверь.
Я хоть не видел, но поверь.
Погиб огонь, в пещере тьма,
И только слышен голос Ма:
«Детишек надо нам спасти,
От людоедов увести,
Ты будешь старшим в стае Эй,
За камнем выход есть, быстрей.»
Там был не выход, а нора,
Ушла от смерти детвора.
И снова Эй и Ой и Су,
В ночном враждебном им лесу.
Там впереди звериный рык,
Врагов победный сзади крик.
В кустах какая то возня,
Но Эй мужик, не размазня.
«Нам надо скрыться, враг не ждёт.»
Все молча двинулись вперёд.
Наш Эй не выпускал из рук,
Колючий, прочный, острый сук,
«Врагам мы сможем отомстить,
И племя сможем возродить.»
Ну а пока, подальше, прочь,
Во тьму, неведанье и ночь.
Уйдём в неведомые горы,
Оставим здесь мы наше горе.»
С востока солнышко проснулось,
Лучами детям улыбнулось.
Ушли, забыли все тревоги.
Устали беглецы с дороги.
На берегу речушки Аб,
С большим дуплом рос баобаб.
Наш Эй решил здесь отдохнуть,
И вместе всем в дупле соснуть.
Уснули крепко, но в обед,
В дупло забрался муравьед,
Но Эй теряться не привык,
Схватил он зверя за язык,
А смелая девчёнка Су,
Как треснет зверя по носу.
С большого страху мальчик Ой,
Дал муравьеду в бок ногой.
Короче, этот муравьед,
Пошел героям на обед.
Детишки от еды устали,
И вновь в дупле уютном спали.
Прилёг на мягкую ладонь,
Никто не будит наших сонь.
Подвёл героев сладкий сон,
Надолго убаюкал он.
Сильнее нет воды на свете,
И в этом убедились дети.
В горах в то утро сильный дождь,
Вдохнул реке дремавшей мощь.
И старый древний баобаб,
Потоком смыт был в речку АБ.
Стонали горы, камни, скалы,
От ветра выли перевалы,
Большой дуплистый баобаб,
Как плот поплыл по речке АБ.
Эй запретил кричать, реветь,
Осталось мокнуть, ждать, терпеть.
Два раза солнышко вставало,
Воды в реке не убывало.
Река побольше стала –шире,
Другой такой не было в мире.
Но вот устав бежать, поток,
В долину плот тот приволок.
И у излучины реки,
Камнями был зажат в тиски.
В долине травы, лес дремучий,
В лесу летают птицы тучей.
Детишки наловили птиц,
Набрали вкусных их яиц.
И хоть и страшно, и устали,
Пошли в неведомые дали.
Вокруг зелёные лужайки,
По ним попрыгивают зайки,
Трава растёт, цветы, простор,
Не виден страшный, злобный взор.
И только там вдали завеса,
Из старого чужого леса.
Конечно, в лес идти им страшно,
Эй твёрдо знал - в лесу опасно.
Но им же надо где то жить,
Укрыться как то, как же быть?
И тут как раз под эту пору,
Увидел Ой барсучью нору,
Опять решил всех обхитрить,
И показать всем свою прыть.
Змеёй скользнул он в узкий лаз,
И быстро скрылся прочь из глаз.
Когда непрошеные гости,
Бывает, им ломают кости.
Из- за визита в свою норку,
Барсук устроил Ою порку.
От боли Ой давай кричать,
На помощь Эя громко звать.
Схватил Эй Оя за щиблет,
И вытащил на белый свет.
Барсук за Оем так погнался,
Что сам в ловушке оказался.
Ему сучком вспороли брюхо,
И в драке оторвали ухо.
Ты можешь мне сказать ,
«Что нет, из барсука плохой обед.»
Но помнишь, раньше на обед,
Сошёл им даже муравьед.
Барсук вкуснее муравьеда,
И тем желаннее победа.
В барсучьей шкуре юной Су,
Уютней станет в том лесу.
«Нору разроем мы пошире,
И будем жить там в тесном мире.»
Так быстро Эй решил за всех,
Одобрил Эя дружный смех.
Конечно, временный приют,
Не создал тёплый тот уют.
Не жил в норе огонь у входа.
Где взять огонь, знал лишь Нехода.
Бывало любопытный зверь,
В ночи свой нос просунет в дверь.
Но острый Эя сук по носу,
Всегда давал отпор барбосу.
В норе прижились вши, козявки,
Клещи, какие то пиявки.
Жильцам ночами было душно.
Но всё же, дети жили дружно.
Подрос, сильнее стал и Ой,
Бесстрашен стал, владел собой.
Конечно – Эй почти вожак,
Хитёр, силён, на всё мастак.
Су стала выше и стройнее,
Красивой и лицом светлее.
Все вместе шли они лугами.
Поесть что, брали под ногами.
В долине множество зверюшек,
Зайчат, мышат, больших лягушек.
А как то раз большой питон,
Решился Су похитить он.
Он обвернул её винтом,
Достать старался мерзким ртом.
Но чудище не знало видно,
Как друга потерять обидно.
Су громко начала кричать,
Удав сильней тиски сжимать.
Тут кликнул клич мальчишка Эй:
«Готовся к бою Ой быстрей.»
Был страшен бой, был крик и вой.
И в том бою сражён питон.
А через три дня сьеден он.
Спросить ты можешь,что за месть?
Чуть что увидел, сразу сьесть.
Такой порядок был тогда,
Попозже и сейчас, всегда.
В том и была когда то месть,
Чтобы врага убить и сьесть.
Ты слышишь, часто говорят,
Что и сейчас людей едят.
А чтобы всё - таки ты знала,
Что может есть и наша мама.
Когда меня начнёт ругать,
Я ей в ответ могу сказать,
«Ты милая два битых дня,
Без устали “грызёш ”меня.»
Сменялись дни, темнели ночи,
Но дети не скучали очень.
И если б время то сейчас,
Они б пошли бы в пятый класс.
Дикарь мальчишка и без классов,
К двенадцати годам был асом.
Хотя и был он очень диким,
Но грех его в том невеликий.
Для ископаемых времён,
Был всё ж учёным сильно он.
И хоть был целый день в бегах,
Он знал, чем пахнет друг, чем враг.
Куда добычу бить копьём,
И на кого идти вдвоём.
Знал где, когда, кого бояться,
А где быть смелым, стойко драться.
Он был умом сильнее зверя,
Хотя никто тот ум не мерил.
Сейчас придумали задачи,
Не сдашь экзамен - слёзы-плачи.
Тогда ж - победа или смерть.
А кто желает умереть?
Мы диких правнуки, их дети,
И до сих пор живём на свете.
1986. ©В Небайдужый
ID:
919559
ТИП: Поезія
СТИЛЬОВІ ЖАНРИ: Оповідний
ВИД ТВОРУ: Вірш
ТЕМАТИКА: Вірші для дітей
дата надходження: 15.07.2021 06:45:01
© дата внесення змiн: 21.01.2022 17:32:55
автор: Небайдужий
Вкажіть причину вашої скарги
|
