Зазвонил телефон, и Петька даже подпрыгнул на месте, так были напряжены его нервы, ведь сейчас все решится. Он схватил трубку внезапно увлажнившейся рукой, поднес к уху, услышал три слова – «Алло, папа разрешил!» - его волнение тут же улетучилось, и он завопил «Ура!»
Повод для волнения и радости был как будто пустяковый: Петькин лучший друг Антон уговорил отца дать им на время свои – взрослого рыбака! – снасти. С этими снастями им было позволено пойти порыбачить на отцовском месте - секретном, заветном, прикормленном, уловистом, одним словом, счастливом. Петька сам бы ни в жизнь никому не ссудил свои мальчишечьи снасти и не «сдал» свои секретные местечки; но те кривые удочки и давно всем известные места были теперь далеко, у бабушки в селе. А тут дело другое – снасти и место взрослого, даже где-то профессионального рыбака! Так что у Петьки и в самом деле были и основания для волнения, и для предвкушения какого-то невероятного приключения. Он бросил трубку на аппарат, схватил на балконе лопату и помчался копать червей: их надо было запасти на обоих юных рыбаков, по уговору. По тому же уговору завтра ровно 5 часов 30 минут утра они встречались у подъезда Антона и ускоренным маршем следовали к заветному мыску на маленькой речке, впадавшей где-то там у мыска в реку большую.
Следующим утром Петька чуть свет стоял в назначенном месте, поеживаясь от утренней свежести и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Время шло; пренебрежительно оглядев Петьку, мимо прошел дядька в брезенте, резиновых сапогах с отворотами, со спиннингом и рюкзаком, и Петька налился самыми ядовитыми подозрениями: а не на то ли самое место дядька направляется? Вот уже и дворники появились со своими метлами и совками, натужно гудя, проехал мусоровоз, а Антона все не было. Петька начал злиться: он мог быть необязательным во многих вещах, но со временем обращался бережно, был пунктуален, даже сверхпунктуален – то есть приходил не просто в назначенное время, а всегда чуть раньше. А вот Антон, наоборот, был самый настоящий копуша, вечно всюду опаздывал; правда, он опаздывал не просто так, а потому, что все, за что ни брался, выполнял очень тщательно, продумывая каждую мелочь, но со своими тщательно сделанными делами никогда не укладывался в сроки. Петька еще вчера, заблаговременно начал переживать и злиться на своего друга: ведь наверняка и на этот раз он прокопается со сборами, и они пропустят самое счастливое рыбачье время! И когда Антон, наконец, появился из подъезда с длинным чехлом с удочками и рюкзачком за спиной, Петька был готов треснуть его по голове своим пакетом с одной оторванной ручкой, в котором он принес банку с червями.
А тот поздоровался с Петькой, как ни в чем ни бывало, как будто не опоздал он на полчаса или даже больше, и не сорвал такой замечательный, так удачно сбывшийся план! Петька накинулся на друга с упреками, а тот невозмутимо принялся что-то пояснять, но Петька не слушал: все, абсолютно все уже было испорчено, и теперь не могло исправиться. Пока что в Петькиной жизни случалось именно так: если кто-то подводил с назначенным временем, Петька страшно злился, и любое дело, начатое с опозданием, шло наперекосяк уже до самого конца, в котором, случалось, Петька мог навсегда разругаться с копушей. Правда, с Антоном, который мог бы стать королем всех копуш города, Петька раздружиться не мог: ни с кем из окрестных мальчишек не могло быть таких замечательных игр, какие придумывали они с Антоном. Петькина фантазия и тщательность Антона порождали удивительные вещи, например, морской бой: по морю с архипелагами, бухтами и портами, исполненном на огромном листе ватмана, скользили крохотные парусники, бриги, фрегаты и линейные корабли, а курс, дистанцию и точность выстрела определяла вертушка, очень похожая на старинный компас; все это выдумал Петька, а исполнил с обычной тщательностью и подлинным мастерством Антон. За этой игрой друзья проводили целые дни, пока родители буквально не растаскивали их по домам, - а так обычно и заканчивались все их игры, порожденные воображением одного и воплощенные умением другого; в общем, они были славной двоицей. Но в делах, связанных с необходимостью успеть к сроку, у них случались крупные ссоры: Петька ужасно не любил опаздывать, Антон делал это превосходно, не разлей вода друзья опаздывали вместе, и Петька долго еще потом не мог успокоиться, простить и забыть.
Вот и сегодня он шагал следом за другом с самыми тяжелыми чувствами в душе; они ворочались в ней, словно камни на обрыве: один шевельнулся, за ним второй, третий – и вот-вот случится катастрофа, обвал, который погребет под собой все. Петька наблюдал, как на траве вдоль тропинки исчезает роса под лучами солнца, которое уже поднялось довольно высоко и теперь припекало его макушку, которую он впопыхах сборов – не опоздать бы! – позабыл прикрыть кепкой или панамой. А на голове Антона сидела аккуратная фетровая шляпа, такая же, как у Антонова отца, только поменьше, нет, ничего он не позабыл, все припас и приготовил для рыбалки, да только время пропустил, копуша, а на рыбалке время, если хотите знать, – это все! А тут еще и путь к заветному месту оказался неблизкий: они все шли и шли, и все вдоль каких-то бетонных, кирпичных, деревянных и стальных глухих заборов, тянувшихся то по одну, то по обе стороны тропки: нет, никак не понять, где они находятся, куда направляются, так что Петька заподозрил, что они заблудились. Антон спокойно сообщил, что этот путь и правда все время идет вдоль заборов, но зато он самый короткий – а Петька уже так завелся, что даже это утешительное объяснения каким-то образом было не в пользу Антона. Он уже совсем ничему не радовался и ничего не предвкушал, а только злился, расстраивался и с каждым шагом все больше уставал; ему даже хотелось швырнуть через забор ни в чем не повинных червей и вернуться домой, а потом не видеться с этим Антошкой долго, даже очень-очень долго, может, целый день или даже три дня! А когда через несколько минут мальчики разминулись со взрослым рыболовом, который уже возвращался с рыбалки, Петькино настроение, этот день и вся его жизнь в целом были испорчены окончательно. Он бы и в самом деле повернул обратно, но тут и заборы, и тропинка внезапно закончились, и перед мальчишками открылся берег реки и распахнулся неожиданный простор.
Место и в самом деле было заветное, даже какое-то особенное, как будто зачарованное – это Петька понял с первого взгляда. Чистый, мельчайшего помола желтый речной песок слагал на берегу небольшой курган, который полого спускался к воде и уходил в нее на какую-то невероятную глубину. А вода была так чиста, что глубина эта казалось еще невероятнее, потому что взгляд все следовал и следовал в неё, слабо освещенную со дна все тем же песком, отражавшим солнечный свет, без труда проникавший в эту необыкновенно прозрачную воду, следовал и, казалось, утягивал за собой и наблюдателя. Петька ощутил холодок под ложечкой, а по спине его побежали мурашки: ведь он и стоял на берегу, и плыл под водой одновременно! А над дном быстро скользили серые продолговатые тени, некоторые довольно большие и явно хищные; кое-где колыхались изящные растеньица; прищурив глаза, Петька смог рассмотреть и овальные бугорки перловиц, медленно передвигавшихся по дну на своей единственной ноге, - раковины их, пусть и слегка увеличенные водой, тоже были необычно, даже необыкновенно крупными. Нет, всё, положительно всё здесь было необыкновенным; определенно, это – счастливое место!
Петька, очарованный всем увиденным, обернулся к Антону, чтобы поделиться с ним и, может быть, даже попросить у него прощения, ведь… – но тот был занят снастями, ничего вокруг не замечал и Петьку бы, наверное, не понял. Так что свой порыв Петька отложил до более удобного случая и тоже взялся за снасти, продолжая оглядываться: нет, такого берега, такой реки, такого места он еще никогда не видел! И деревья, которые росли вдоль берега, и кустарник между ними, и цветы под кустами, и трава у корней цветов, и небо с застывшими пышными облаками, и стрекозы, то стремительно носившиеся, то внезапно замиравшие над водой, и чайка, так ловко подхватившая зазевавшуюся рыбешку, – все здесь было не похоже на то, что Петька когда-либо видел; но все это, увиденное им впервые, казалось ему таким, каким он это себе представлял в мечтах, – и потому одновременно и знакомым, и совершенно новым, словно только что открытым. А как тиха была эта река! – Петька предпочитал для рыбалки спокойную воду, потому что рябь и волны мешали следить за поплавком и часто сбивали с толку, заставляя подсекать, когда поплавок просто скакал с волны на волну. Здесь же глубокая и полноводная река лежала меж своих берегов такая неподвижная и гладкая, что облака и деревья отражались в ней без малейшего искажения формы и цвета, так что у Петьки слегка кружилась голова: где тут верх, где тут низ? Но вот Антонов поплавок шлепнулся в воду, от него разошлись круги, верх и низ обнаружились и заняли свои места, Петькино головокружение прекратилось, и началась рыбалка. Он тоже наживил червяка и забросил удочку, продолжая оглядываться: уж очень славно здесь было, ну, просто слов нет, как славно!
…Петькин поплавок дрогнул, двинулся в сторону, а потом решительно двинулся в глубину. Петька подсек, и сердце его радостно забилось в унисон с рывками лески. Рыба, наверное, даже какая-то крупная и сильная рыба, изо всех сил сопротивлялась и тащила леску в глубину, а Петька, от радостного возбуждения приплясывавший у кромки воды, тащил ее на берег. Она, правда, оказалась не слишком крупной, но зато такой рыбы Петька еще в своей рыбачьей жизни никогда не ловил. Щука! – точнее, щучка, даже щуренок, но самая настоящая щука! Петька с восхищением рассматривал щуренка, в котором все – и точеная форма продолговатого тела, и заостренное рыло, и загнутые клычки, и широченная пасть, и большие глаза, наверняка устроенные так, чтобы дать рыбе бинокулярное зрение, и мощный хвост, и камуфляжная окраска – все говорило о том, какой это стремительный и ловкий хищник. А какой окрас! – белые поперечные полоски вились по темно-зеленому зернистому фону, ни дать ни взять пресноводный тигр. Петька повернулся к Антону, чтобы пригласить его полюбоваться на щуренка, но тот был занят своей рыбой: он только что выудил красноперку, и Петька мгновенно забыл о своей щуке и принялся любоваться крутыми боками червонного золота и рубиновыми плавниками. Откуда-то донесся гудок – Петька повернул голову в ту сторону, откуда он послышался, и забыл и о красноперке, и о щуке: такая здесь во всем, куда ни посмотри, была красота, такое… вдохновение! Тем временем распорядительный Антон опустил обеих рыб в садок и пристроил его у берега, прикрыв листом лопуха, чтобы рыба не заснула на солнце.
Просидели они на том берегу еще около часа, но больше ничего не поймали. Рыбы в садке все еще были живы, и друзья единогласно решили их выпустить. Выкупавшись в реке, домой они шагали тем же путем, вдоль заборов, тянувшихся то с одной, то с обеих сторон тропинки. Они шли, положив руки друг другу на плечи, поочередно неся длинный и тяжелый чехол с удочками, обсуждали свой поход и уже замышляли новый, с лучшей привадой и наживкой. Точнее, обсуждал это Антон, а Петька слушал своего самого лучшего в мире друга и улыбался до ушей, потому что и настроение его, и весь день, а может, и вся жизнь были очень хороши.
V.2021
Иллюстрация: Andrew Wyeth (1917-2009), River Cove, 1958 (Portland Museum of Art, Maine, USA)
ID:
915198
ТИП: Поезія
СТИЛЬОВІ ЖАНРИ: Ліричний
ВИД ТВОРУ: Вірш
ТЕМАТИКА: Філософська лірика
дата надходження: 28.05.2021 21:40:53
© дата внесення змiн: 07.06.2021 12:26:22
автор: Максим Тарасівський
Вкажіть причину вашої скарги
|
