Принадлежишь себе ли ты,
когда волнуются цветы,
Когда сквозь бронзу или медь
ты слышишь звук тромбона и литавры?
Сидишь, задумчиво глядишь,
а подле с опахалами лакеи-мавры.
Безудержно летят к стопам твоим букеты,
эфиром правит музы слог прекрасной оперетты.
И ты не ты, грустишь, и увядать приходится цветам,
как некогда слова поэта увядают,
И ты не ты, всё ходишь по заснеженным мостам,
подкорку памяти своей перебирая.
И рай не ад, и ад уже давно не рай,
а междустрочный, весь в чернилах небокрай,
Кому же рифмы очумелых рук принадлежат,
когда беззвучно буквы на надгробиях лежат?
